- Чушь, - сказал репортер. - Так ты можешь рассуждать перед присяжными, но я-то спрашиваю тебя, что за всем этим стоит.
      - Ничего не стоит, - ответил Мейсон.
      - Черта с два! Не думай, что я для тебя собираюсь каштаны из огня вытаскивать. Ты мне помог, и я тебе помогу, но не рассчитывай, что сможешь моими руками жар загребать. Я не намерен из-за тебя обжечься, если только я не уверен, что каштан не стоит того, чтобы тянуть за ним руку.
      - Ты неправильно понял меня, Харри, - покачал головой Мейсон. - Я просто хочу провести тест в полностью идентичных условиях.
      - Ну тогда давай немного поговорим на эту тему. Что ты имеешь в виду под полностью идентичными условиями?
      - Мне требуется, чтобы эксперимент был организован следующим образом: я сяду на переднее сиденье рядом с судьей Пурлеем, который поведет машину, то есть займу место Артура Кринстона. Я готов предложить Драмму сесть сзади, рядом с Доном Грейвсом.
      Харри Неверс с удивлением посмотрел на адвоката.
      - Ты спятил?
      - Нет.
      - Слушай, ты просто невинное дитя. Ни в коем случае не позволяй Клоду Драмму обдурить себя своими словами про честность и справедливость. Это один из самых наглых плутов во всей игре. Именно он избавился от первого заявления Дона Грейвса, которое тот сделал полиции, - помнишь, листы неизвестно куда пропали. Тогда Грейвс сказал, что убийство совершил Девоэ и не упоминал ни про какую женщину.
      - Знаю. И что из этого?
      - Да просто то, что он так обставит любой эксперимент, что даже с завязанными глазами Дон Грейвс не ошибется. Если ты позволишь ему сесть рядом с Грейвсом, где он сможет дать ему сигнал, толкнуть в бок или шепнуть, то ты полный идиот.
      Мейсон улыбнулся в ответ.
      - Ладно, выкладывай, что ты там задумал, или не получишь от меня никакой помощи, - сказал журналист.
      - Иногда складываются такие ситуации, когда приходится использовать определенную стратегию. Например, если ты хочешь подкрасться к стае гусей, всегда предпочтительнее идти за лошадью.
      - Что все это значит?
      - Гуси - дикие птицы, и они улетят, если заметят что-то непонятное или что-то напоминающее охотника, - начал объяснения Мейсон. - А к виду лошади они привычны. Когда гуси видят, что за ними идет лошадь, они не обращают на нее никакого внимания.
      - Так что ты решил пойти за лошадью?
      Мейсон кивнул.
      Неверс встал с кресла и посмотрел в глаза адвокату.
      - Послушай, ты приобрел репутацию проныры и отличного бойца. Ты умеешь так повернуть дело, что оказываешься в выгодном положении для решающего удара, а затем концентрируешься на нем. Ты не тратишь времени на мелкие, не имеющие значения детали. А теперь я хотел бы услышать от тебя, в чем на этот раз будет заключаться твой финальный удар.
      - Я еще сам не уверен, - ответил Мейсон. - Может, его не получится.
      - Черта с два! - воскликнул Неверс. - Ты сам посмотри, как ты ведешь дело: сидишь, сложа руки, и позволяешь обвинению представлять доказательства, какие бы им не захотелось. Ты еще ни разу не провел перекрестного допроса их свидетелей таким образом, чтобы вытянуть какой-то факт, который пошел бы на пользу твоим клиентам.
      - Что ты хочешь сказать? - низким, зловещим тоном спросил Мейсон.
      - Не кипятись, - бесстрастно ответил Неверс. - Меня ты не проведешь. Ты не хуже меня знаешь, что в ночь убийства Дон Грейвс сделал заявление полиции, в котором он утверждал или, по крайней мере, упомянул, что удар наносил Девоэ, шофер. Он сказал, что в кабинете во время убийства женщины не было, или он просто ничего не говорил ни про какую женщину. Ты позволил ему давать показания и не вытянул ничего про это несоответствие, и даже не намекнул на противоречивые заявления.
      - Пользы бы это не принесло, - ответил Мейсон. - Те листы уничтожены, а Грейвс поклялся бы, что он никогда не делал подобных заявлений или признался, что Фрэнсис Челейн попросила его помочь ей, и он попытался не впутывать ее.
      - Чушь, - сказал Неверс.
      Мейсон открыл ящик стола и достал бутылку с водкой.
      - Пока могу сказать тебе следующее, Харри: если ты мне поможешь, то не пожалеешь об этом.
      - А это означает?
      - А это означает, что тебе нужно находиться в месте проведения эксперимента и оставить на первой полосе место для сенсационного репортажа.
      Харри Неверс отодвинул предложенный стакан и поднес бутылку к губам. Он сделал с полдюжины глотков, а затем вернул ее адвокату.
      - Когда ждать кульминации? - спросил журналист. - Прямо после эксперимента?
      - Не думаю. Мне кажется, придется слегка поманипулировать.
      Репортер стал размышлять вслух:
      - Мы заставим заместителя окружного прокурора провести этот эксперимент. Он должен получиться, но ты что-то утаиваешь. Ты не борешься и ведешь это дело, словно коронерское расследование случая внезапной смерти с признаками насилия. Ты просто перепрыгиваешь через него, позволяя обвинению представлять все доказательства, какие они только хотят. Весь город говорит о твоей плохой защите.
      - Правда? - приподнял брови Мейсон.
      - Прекрати! - воскликнул Неверс с чувством. - Ты сам это прекрасно знаешь. Только что закончивший юридический факультет мальчишка провел бы это дело лучше тебя. Все обсуждают твою тактику. Город разделился на два лагеря - одни считают, что ты хитер, как сам дьявол, и что-то приготовил, а другие утверждают, что раньше тебе просто везло. Естественно, это важное дело. Оно касается женщины, у которой на кон поставлены миллионы, к тому же, она тайно вышла замуж, а аспект тщательно скрываемой любовной связи всегда интересен и занимает место на первых страницах газет. Тебе представилась прекрасная возможность две или три недели самому появляться на первых полосах, если ты стал бы должным образом проводить защиту. Вместо этого ты делаешь черт знает что. Процесс продвигается, как намазанная жиром свинья между ног фермера.
      Мейсон закрыл бутылку пробкой и убрал в ящик стола.
      Неверс вопросительно посмотрел на него.
      - Оправдываться собираешься? - спросил журналист.
      - Нет.
      Неверс ухмыльнулся и вытер рукой губы.
      - Ладно. Я свой долг выполнил. Я скажу редактору, что сделал все возможное, чтобы хоть что-то из тебя вытащить. Не исключено, я что-нибудь придумаю, что читатели прочитают между строк.
      Мейсон взял его под руку и проводил до двери в приемную.
      - Послушай, Харри, если собираешься сам придумывать, смотри не переборщи.
      Внезапно Мейсон резко повернулся к Неверсу у самой двери.
      - Хорошо. Я открою тебе кое-что. Роб Глиасон намерен выступить с признанием и брать всю вину на себя, чтобы отмазать Фрэнсис Челейн.
      Неверс уставился на адвоката.
      - Ты что, хочешь, чтобы я это опубликовал?
      - Почему бы и нет?
      - Это нарушение профессиональной этики.
      - Не беспокойся. Ты просто не станешь упоминать мое имя. Скажешь, что информация получена из источника, близкого к обвиняемым.
      - Боже мой! Но представь, что случится, если мы не сможем подкрепить наше заявление.
      - Ты сможешь их подкрепить. Если кто-то начнет на тебя давить, ты имеешь право раскрыть источник информации.
      - Что она получена от тебя?
      - Что она получена от меня, - кивнул Мейсон.
      Неверс глубоко вздохнул.
      - Послушай, Перри, уж чего я только не насмотрелся за свою журналистскую карьеру. Я писал о всевозможных судебных процессах, брал интервью у самых разных людей. Я видел хитрых и тех, кто считает себя хитрыми, придурков, которые даже не представляют, что они придурки, а уверены, что очень умны. Но ты пытаешься обмануть весь свет. Ни разу в жизни не брал подобного интервью у адвоката!
      Мейсон положил правую руку между лопаток репортера и легонько протолкнул его в приемную.
      - Хорошо. Я тебе промог, теперь твоя очередь.
      В приемной стоял Фрэнк Эверли. По его поведению сразу же становилось заметно, что он горит от нетерпения.
      - Ты меня ждешь? - спросил Мейсон.
      Эверли кивнул.
      - Заходи, - пригласил Мейсон.
      Эверли прошел в кабинет. Адвокат подождал, пока Харри Неверс не вышел в коридор, а затем закрыл дверь своего кабинета и повернулся к помощнику.
      Тот кашлянул и отвел глаза.
      - Вам не кажется, мистер Мейсон, что дело продвигается слишком быстро? - спросил он.
      Мейсон улыбнулся ему своими спокойными усталыми глазами.
      - Другими словами, ты слышал комментарии, что я запорол защиту и обвинение меня полностью растоптало, не так ли?
      Эверли страшно покраснел и, задыхаясь, воскликнул:
      - Я не говорил ничего подобного, мистер Мейсон.
      - Ты когда-нибудь слышал байку о человеке, который подал иск в Суд на соседа, заявляя, что соседская собака его укусила? - ласковым тоном спросил Мейсон. - В ответ сосед сообщил, что собака не злая, что она не кусала подавшего иск, и что у него вообще никогда не было собаки.
      - Да, этот анекдот - классика на юрфаке.
      - В этом анекдоте защита вызывает смех, потому что охватывает слишком большую территорию. Запомни, что в случае сомнительного дела лучше пытаться иметь две тетивы в луке. Но если у тебя две тетивы, ты, увеличивая надежность, снижаешь эффективность оружия. Тетива не порвется, но стрела пролетит только одну четверть расстояния, которое она пролетела бы с одной тетивой.
      - Вы хотите сказать, что жертвуете всем, чтобы сосредоточиться на каком-то одном моменте? - спросил Эверли.
      - Да, - кивнул Мейсон. - Невинность Фрэнсис и Роба Глиасона фактически показана свидетельствами, представленными к настоящему времени. Виновность обвиняемых просто не может быть доказана вне всяких разумных, обоснованных сомнений. Но я хочу, чтобы в головы присяжных засели не только разумные основания для сомнения. Я обязан полностью решить дело.
      Фрэнк Эверли смотрел на Мейсона широко раскрытыми от удивления глазами.
      - Боже мой! - воскликнул он. - Я думал, что представленные сегодня доказательства окончательно решили вопрос виновности Фрэнсис Челейн и Роба Глиасона. Я считал, что если мы не сломаем показания некоторых из этих свидетелей, то можем ждать только вердикта виновности в убийстве первой степени.
      Мейсон устало покачал головой.
      - Нет, упор в этом процессе уже сделан - тот, что мне требовался. Теперь мне нужно вбить это в головы присяжных так драматично, чтобы они все время помнили о том, что я хочу. И не забывай: я так потрепал Клода Драмма, что он на грани паники. Он понимает, что я приготовил козырной туз, иначе не представлял бы ему столько благоприятных возможностей.
      - Присяжные нам совсем не симпатизируют, - заметил Эверли.
      - Конечно не симпатизируют и, не исключено, еще больше отвернутся от нас. Ты обратил внимание на то, что делает Клод Драмм? Он показывает "Корпус Деликти" [Corpus delicti (лат.) - совокупность признаков, характеризующих преступление; вещественное доказательство преступления] с небольшим количеством поверхностных доказательств. Как раз перед тем, как закончить представление своей версии, он попросит приобщить к делу фотографии трупа на письменном столе, залитые кровью бумаги, страховой полис с каплями крови убитого и все в таком роде. Затем он передаст слово нам. И нам придется выступать перед присяжными, которые уже соответствующим образом подготовлены, чтобы вынести смертный приговор.
      - Я только не понимаю, как вы собираетесь его остановить? недоумевал Эверли.
      - Я не собираюсь его останавливать, - улыбнулся Мейсон. - Я намерен преградить ему путь.
      В кабинет вошла Делла Стрит.
      - В приемной сидит мистер Дрейк. Он говорит, что у него важное дело, - сообщила она.
      Мейсон улыбнулся ней.
      - Ему придется минутку подождать. Мне надо кое-что объяснить Фрэнку.
      Делла Стрит нежно посмотрела на адвоката.
      - Я помню, как однажды попросила тебя кое-что объяснить мне. После этого я так в тебя поверила, что мне больше не требуется никаких доказательств.
      Мейсон задумчиво взглянул на нее.
      - Ты читала газеты? - спросил он.
      - Да, - кивнула она.
      - Ты в курсе, как идет судебный процесс?
      - Да.
      - Ты поняла, что я представляю слабую защиту?
      Она слегка напряглась и осуждающе посмотрела на Фрэнка Эверли.
      - Кто это сказал? - спросила она.
      - На это намекают в газетах.
      - Я только что поспорила с Полом Дрейком на половину своего месячного жалованья, что ты снимешь обвинение и с Фрэнсис Челейн, и с Роба Глиасона. Их обоих оправдают. Я думаю, это показывает, как я верю в тебя.
      - Значит, у Дрейка плохие новости, - сделал вывод Мейсон. - Франк, Делла, выйдите, пожалуйста, мне надо переговорить с Полом. Вы знаете, что он работает на меня по этому делу. Возможно, раздобыл какую-то тщательно скрываемую информацию. Нечестно с его стороны делать ставки, если он ею воспользовался.
      - Нет, он мне сказал, что у него есть определенные сведения, призналась Делла.
      - Он открыл тебе, какие именно?
      - Нет, просто сказал, что не очень приятные новости для твоих клиентов, а я ему ответила, что у меня тоже кое-что есть.
      - А у тебя что? - не понял Мейсон.
      - Вера в тебя, - ответила Делла Стрит.
      Мейсон махнул рукой.
      - Ладно, выйдите, пожалуйста, и дайте мне поговорить с Дрейком. Посмотрим, что он разузнал.
      Дрейк вошел в кабинет адвоката, сел, улыбнулся и закурил сигарету.
      - Я выведал всю подноготную, - сообщил он.
      - Стреляй.
      - Мы провели слежку в открытую.
      - Меня не интересуют методы. Мне нужны факты.
      - Тогда слушай. Твоя миссис Мейфилд - крепкий орешек.
      - Знаю, - кивнул Мейсон. - Мне несколько раз приходилось с ней встречаться.
      - Все дело в том, Перри, что полученная информация выглядит не очень-то благоприятно для твоих клиентов.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Во-первых, миссис Мейфилд не знает столько, на сколько она намекала. Она сделала ошибку: не вовремя легла спать - за пятнадцать или двадцать минут до совершения убийства. Но вечером она рыскала по дому. Все началось с того, что она проведала, что Глиасон и Фрэнсис Челейн поженились. Она попыталась на этом обогатиться и выудила у Фрэнсис довольно большую сумму, не знаю сколько точно, но где-то около десяти тысяч долларов. Затем Эдвард Нортон откуда-то пронюхал, что Фрэнсис шантажируют. Он вызвал ее к себе в кабинет и попытался выяснить, кому она платит и почему. Она, естественно, не осмелилась ему признаться, но Нортон был очень упрям и, чтобы получить ответ на интересующий его вопрос, полностью лишил племянницу денег. Таким образом ей стало нечем расплачиваться с шантажисткой. Миссис Мейфилд заявила, что она сможет обогатиться в другом месте и, если Фрэнсис Челейн не в состоянии ей платить, она продаст информацию благотворительным учреждениям, которые, по завещанию отца Фрэнсис, имеют шанс получить кругленькую сумму. Конечно, миссис Мейфилд блефовала, но твоя клиентка не знала об этом. Ситуация пришла к разрешению в ночь убийства. Фрэнсис Челейн страшно поругалась с Нортоном. Нортон заявил, что перед тем как лечь спать составит бумагу, где официально закончит свое управление траст-фондом, как доверенное лицо, установит ей ежегодный доход, в соответствии с условиями завещания, а остаток передаст на благотворительные цели. Я не знаю, блефовал он или нет, но эти слова были сказаны. Затем миссис Мейфилд отправилась спать. На следующее утро у Фрэнсис Челейн оказались деньги, причем крупная сумма. Она дала миссис Мейфилд двадцать восемь тысяч долларов, чтобы та молчала, и экономка обещала держать язык за зубами. В тот вечер в доме находился Роб Глиасон и участвовал в разговоре Фрэнсис с Эдвардом Нортоном, или, по крайней мере, в какой-то его части. Нортон пришел в ярость и обвинил племянницу во всех смертных грехах. Она тоже разозлилась и осыпала его такими выражениями, что у него, наверняка, завяли уши. После этого Глиасон отправился в комнату девушки. Это произошло после приезда Кринстона, но перед убийством. Примерно в это время миссис Мейфилд пошла спать. Она не знает, что точно произошло, но в одном уверена: ни в каком бьюике Фрэнсис никуда не уезжала. Поэтому она не сомневалась, что девушка представляет ложное алиби. Потом она попыталась заловить тебя и выудить что-то за то, что она не станет впутывать Фрэнсис. Ты послал ее куда подальше, так что она сконцентрировала свои усилия на девушке и фактически получила от нее деньги. Затем она выяснила, что эти тысячедолларовые купюры имеют последовательные номера и их список хранится в банке и, если она захочет их разменять на мелкие, то ее ждут неприятности. Так что она спрятала эти денежки и попробовала создать впечатление, что Фрэнсис заплатила тебе предварительный гонорар в размере двадцати восьми тысяч долларов тысячедолларовыми купюрами. Именно эту версию она представила окружному прокурору, и его люди ищут эти деньги. Они провели проверку твоих банковских счетов и обыскали твой офис. Теперь они пришли к выводу, что ты носишь купюры с собой. Клод Драмм собирается использовать миссис Мейфилд, как свидетельницу, которая даст неожиданные для тебя показания. Она намерена заявить, что девушка ложно утверждала, что ездила в бьюике, а также рассказать об имевшей место ссоре. Обвинение разработало теорию, что ссору прервало появление Артура Кринстона. Пока Кринстон беседовал о делах с Нортоном, двое молодых людей запланировали убийство и, как только Кринстон уехал, бросились наверх и привели задуманное в исполнение, затем подложили улики в комнату Девоэ, чтобы свалить на него всю вину, если полицию не убедят взломанное окно и следы на мягком грунте.
      - А что с Грейвсом? - спросил Мейсон. - Он что-нибудь выдал?
      - Моя оперативница с ним здорово поработала. Она его просто вывернула наизнанку. Тебе, конечно, придется с ним непросто, но моей сотруднице он заявляет, что пытается защитить Фрэнсис Челейн или, по крайней мере, пытался, пока заместитель окружного прокурора не надавил на него.
      - Послушай, - заговорил Мейсон. - Я считаю, что Нортон сам дал Фрэн деньги перед приездом Кринстона. Что об этом заявляет Грейвс?
      - Вот это самая худшая часть его показаний. Он утверждает, что мог слышать каждое слово, произносимое в кабинете. Нортон достал бумажник и показал девушке сорок тысяч долларов, сообщив, что изначально приготовил эти деньги для нее, но ей он даст только небольшую сумму на каждодневные расходы. Затем он протянул ей две тысячедолларовые бумажки. Дон Грейвс считает, что мисс Челейн взяла деньги и именно эти купюры они с Глиасоном подложили Девоэ, пока Кринстон совещался с Нортоном. Затем твои клиенты вернулись и убили Нортона, взяли оставшиеся деньги у него из бумажника, чтобы дать взятку экономке и обеспечить ее молчание, и заплатить тебе такой гонорар, чтобы в достаточной мере заинтересовать тебя и заставить заняться этим делом. Такова теория Дона Грейвса. Заместитель окружного прокурора планировал, что большая часть из того, что я тебе только что рассказал, всплывет при перекрестном допросе. Он думал дать тебе пощечину этими уликами. Сейчас Драмм занервничал, потому что ты практически отказался от ведения перекрестного допроса. Теперь он намерен представить все при повторном допросе свидетелей, выставленных им самим.
      Мейсон потянулся, посмотрел на детектива и расхохотался.
      - Пол, ты знаешь, что иногда осторожность является пороком?
      - Что ты хочешь сказать?
      - Я думаю, что в некоторых случаях разумно все поставить на один сокрушительный удар. В этом деле в моем луке только одна тетива. Если она порвется, мне конец. Но если нет - я пошлю стрелу прямо в яблочко.
      - Здорово, если ты можешь разобраться во всем этом, Перри, потому что я, чем больше думаю, тем больше прихожу в смятение. Мне кажется, что дело страшно запутано.
      Мейсон начал ходить из угла в угол.
      - Я боюсь только одного, - наконец сказал он. - Может, я плохо замаскировал свою истинную цель.
      - Что ты имеешь в виду? - не понял детектив.
      - Я пытаюсь выследить стаю гусей, двигаясь за лошадью, - ответил Мейсон. - Но боюсь, моя лошадь недостаточно велика, чтобы как следует меня спрятать.
      Дрейк направился к двери.
      - Послушай, - сказал он, уже взявшись за ручку, - пусть тебя это не волнует. За свою жизнь я видел массу дел об убийствах и говорил с сотнями адвокатов, которые считали, что у них есть, за что зацепиться, хотя никакой точки опоры у них не было. Если ты думаешь, что тебе удастся спасти хотя бы одного из твоих клиентов, то у тебя гораздо больше оптимизма, чем у меня. Я только что поспорил с Деллой Стрит на половину ее месячного жалованья. Я считаю, что оба твои клиента будут осуждены. Побеседовав с тобой, я сейчас поспорю с ней и на вторую половину. Это показывает, как я верю в успех.
      Когда за детективом закрылась дверь, Перри Мейсон остался стоять в центре кабинета, широко расставив ноги, расправив плечи, выдвинув вперед подбородок и внимательно глядя на закрытую дверь.
      23
      На первой странице "Стара" крупным шрифтом был напечатан заголовок:
      "Свидетель убийства миллионера отказывается участвовать в эксперименте".
      Мейсон разложил газету на столе и, завтракая яйцами всмятку, с удовлетворением читал отчет. За крупным следовал второй заголовок, набранный более мелким шрифтом:
      "Спор о зрении главного свидетеля обвинения. Защита бросает вызов, требуя проведения эксперимента, обвинение отказывается".
      Мейсон посолил и поперчил яйца, добавил масла, достал подрумяненный гренок и усмехнулся.
      Он прочитал отчет о судебном заседании, отметил, что брошенный им вызов обвинению напечатан жирным шрифтом, закончил завтрак, свернул газету и направился в офис.
      - Какие новости? - поинтересовался он у Деллы Стрит.
      Она задумчиво посмотрела на него с какой-то чуть ли не материнской улыбкой.
      - Ты победишь, - сказала Делла.
      Он тоже улыбнулся в ответ.
      - Если заместитель окружного прокурора сейчас не примет вызов, то я выиграл дело перед присяжными, - кивнул адвокат.
      - А что ты собираешься делать, если он все-таки его примет?
      Мейсон подошел к окну и, нахмурив лоб, посмотрел на утреннее солнце.
      - Я отвечу вопросом на вопрос. Ты повысила ставку в споре с Полом Дрейком?
      - В два раза.
      - Молодчина!
      - Ты считаешь, что Клод Драмм согласится?
      - Да.
      - Как ты думаешь определять, что это будет справедливый эксперимент?
      - Попытаюсь приложить все усилия и добиться того, чего хочу.
      - По крайней мере, рекламу ты получил хорошую. Все утренние газеты строят догадки о том, какой у тебя козырь в запасе. Несколько раз тебя называли "старым лисом судебных заседаний! Большинство репортеров утверждают, что обвинение беспокоит слишком быстрое продвижение слушания дела.
      - Ты говоришь, что газеты все-таки решили, что я не так глуп, как представляюсь?
      Она засмеялась.
      - Я же на тебя поставила.
      - У заместителя окружного прокурора есть несколько свидетелей, которые должны дать неожиданные показания.
      - Неожиданные для кого? - поинтересовалась секретарша.
      - Вот в этом-то весь вопрос, - ответил адвокат и направился к себе в кабинет.
      Не успел он закрыть дверь, как зазвонил телефон.
      - Алло! - взял трубку Мейсон.
      - Доброе утро, господин адвокат. Говорит Драмм. Я обдумал ваше предложение об эксперименте и проверке зрения Дона Грейвса и решил согласиться на его проведение в абсолютно идентичных условиях. Я попрошу у Суда отсрочки для подобного эксперимента. Я подумал, что лично дам вам заранее об этом знать.
      - Очень мило с вашей стороны.
      - Не стоит благодарности, - рявкнул Драмм.
      Мейсон расхохотался.
      - Я имел в виду, что сообщили мне.
      - О! - только и мог сказать Драмм.
      - У вас есть какие-нибудь определенные планы?
      - Я объявлю о них в зале суда. Всего хорошего.
      Мейсон все еще посмеивался, вешая трубку. Он нажал на кнопку, чтобы вызвать к себе Фрэнка Эверли.
      - Фрэнк, - обратился к нему адвокат, - сегодня утром Суд примет решение об отсрочке слушания дела для проведения эксперимента. Я не собираюсь идти в зал суда, сходи ты и выступи со стороны защиты. Это формальность. Драмм, несомненно уже разработал какую-то схему проведения эксперимента и попытается как можно скорее выбить из тебя согласие, пока ты находишься в зале суда перед присяжными. Просто заяви, что я послал тебя, как своего представителя, чтобы согласиться на отсрочку, но у тебя нет полномочий договариваться об условиях, при которых должен проводиться эксперимент. В таком случае ему потребуется связаться со мной и обсудить их, когда мы _н_е_ будем перед присяжными.
      Фрэн Эверли одобрительно кивнул. В его глазах светилось восхищение.
      - Вы все-таки вынудили его, не так ли?
      - Не знаю. Он сказал "да". Я только этого и хотел. Меня не интересует, _п_о_ч_е_м_у_ он согласился.
      - И, посылая меня, вы избегаете спора о деталях перед присяжными?
      - Вот именно. Объясни Драмму, что во второй половине дня я планирую быть в у себя в кабинете и готов обсудить с ним все условия. Или я встречусь с ним в обоюдно приемлемом месте. Сообщай это с искренним и честным видом. Присяжные будут пристально следить за тобой, а в газетах и так уже слишком много рассуждают, что веду себя, как старый лис.
      - Будет сделано, шеф, - заверил его Эверли и полный энтузиазма, с раскрасневшимся лицом вылетел из кабинета.
      Мейсон позвонил Харри Неверсу.
      - Хотел дать тебе знать, - сообщил адвокат. - Мне только что звонил Клод Драмм и поставил в известность, что на сегодняшнем утреннем заседании он попросит отсрочку для проведения эксперимента.
      Голос Харри Неверса, как обычно, звучал монотонно и услало:
      - Я сам собирался тебе звонить. Люди окружного прокурора приготовили тебе еще один подарочек. Они представят разработанную ими схему перед присяжными, она тебе совсем не понравится, но перед присяжными ты не осмелишься ее оспаривать.
      - Не беспокойся, я уже это предусмотрел. Я даже не появлюсь в зале суда. Я послал туда своего помощника. У него нет полномочий оговаривать условия эксперимента.
      Харри Неверс расхохотался.
      - Вот это на тебя похоже. А Суд допустит проведение эксперимента?
      - Я думаю, что Суд не будет выносить никакого решения по этому вопросу. Он просто предоставит отсрочку. Мы проведем эксперимент, а в понедельник свидетели будут давать показания о том, как все происходило.
      - Когда ты собираешься обсуждать условия?
      - Возможно, сразу же по завершении утреннего заседания. Драмм сам со мной свяжется. Я позвонил, чтобы сообщить тебе, что, конечно, не могу контролировать то, что намеревается заявлять прессе окружная прокуратура, но от меня ты получишь эксклюзивное интервью, как только я достигну соглашения с Клодом Драммом об условиях проведения эксперимента.
      Харри Неверс опять усмехнулся в трубку.
      - Мне кажется, что я не зря заставил фотографа сделать пару твоих снимков в кабинете. Мне почему-то думается, что мы напечатаем их или во во вторник утром, или в понедельник вечером.
      - У меня есть к тебе еще одна просьба, - сказал Мейсон.
      - Слушай, а они у тебя хоть когда-нибудь заканчиваются? поинтересовался репортер.
      - Да, - ответил Мейсон. - Просьба очень простая.
      - Ладно, выкладывай.
      - Я собираюсь организовать все таким образом, что бы мы с Драммом сидели внизу в автомобиле, а Грейвс остался наверху. Мы его вызовем определенным сигналом. Когда мы дадим этот сигнал, я хочу, чтобы ты каким-то образом задержал Грейвса в кабинете Нортона.
      - Как долго?
      - Сколько сможешь.
      - И какой в этом смысл?
      - Я хочу немного сбить его с толку.
      - Эту птичку не очень-то собьешь. Он хитер, как лис.
      - Он так считает, но, тем не менее, можно попытаться его немножко потеребить. Предложи ему что-нибудь так, что он будет вынужден задержаться, а потом обратиться за помощью к заместителю окружного прокурора.
      - Теперь у меня возникли подозрения, - заметил Неверс.
      - Если ты сделаешь то, что я прошу, - ответил Мейсон, - то в дальнейшем я окажу тебе услугу и ты сможешь спокойно заявлять, что участвовал в завершающей стадии дела.
      - Не уверен, что хочу в ней участвовать. Иногда они уже не так интересны.
      - Всю ответственность я возьму на себя. Ты разделишь славу и заслуги.
      - Я думаю, мне стоит заглянуть к тебе в офис и поподробней обсудить это дело.
      - Я знал, что ты не забудешь, - усмехнулся Мейсон.
      - Не забуду что? - в голосе Неверса опять послышалось подозрение.
      - Бутылочку у меня в столе, - ответил адвокат и повесил трубку.
      24
      Дом Нортона горел всеми огнями. У подъезда стояло более дюжины машин. Люди входили и выходили из главного входа, в разных местах дежурили человек пять полицейских, периодически с важным видом курсируя по территории, прилегающей к особняку.
      Наверху, в кабинете, где убили Эдварда Нортона, Клод Драмм задумчиво смотрел на Перри Мейсона.
      - Не знаю, чего вы еще хотите. По-моему, условия очень справедливые, - заметил заместитель окружного прокурора.
      - Мне кажется, что эксперимент не будет полным. Шансы Дона Грейвса пятьдесят на пятьдесят, даже если ему завязать глаза.
      - К чему вы клоните? - Клод Драмм специально притворялся, что не понимает, о чем идет речь.
      - У вас здесь две женщины - одна в черном, другая - в розовом, сказал Мейсон. - Трое мужчин, которых знает Грейвс. Как я понял, судья Пурлей поедет на своей машине с той же скоростью, что и в ночь убийства. Когда машина доберется до поворота, судья Пурлей крикнет: "Смотрите!", и в этот момент Грейвс должен повернуться. После того, как мы отъедем, будет решено, кто из трех мужчин встанет с тростью в руке, и которая из женщин займет такое положение, чтобы ее голова, плечо и рука были видны с дороги.
      - Все правильно.
      - Я пытаюсь сказать следующее, - продолжал Мейсон. - Если Грейвс просто угадает, то в случае определения какой мужчина стоит с тростью, у него один шанс из трех, в случае женщины шанс еще лучше - один из двух.
      - Но более благоприятных условий вы все равно не получите, - возразил Драмм. - В ночь убийства в доме было всего две женщины - миссис Мейфилд, экономка, и Фрэнсис Челейн. Теперь признано, что во время совершения преступления в комнате находилась женщина...