- Мы готовы. Я должен открыто признать, что смерть Хартвелла Л.Питкина в определенной степени еще окутана тайной, но во время предварительного слушания мы намерены доказать, что совершено преступление и что у нас достаточно причин верить в то, что преступление это совершила обвиняемая. Высокий Суд, я верю, что доказательства, которые мы предъявим, выяснят некоторые элементы этой тайны, и я хотел бы добавить, что прежде, чем дело будет закончено, мы попросим вероятно ордер на арест, по крайней мере, еще одного человека.
      Здесь Гамильтон Бергер повернулся и со значением посмотрел в сторону Перри Мейсона.
      - Высокий Суд, мы готовы приступить к делу, - сказал Мейсон. - Мы просим только дать нам возможность ознакомиться с доказательствами обвинения и послушать свидетелей народа при перекрестном допросе.
      - Хочу заметить, - рявкнул Бергер, - что следствие по этому делу было затруднено тем фактом, что адвокат обвиняемой начал действовать с самого начала. Это было даже до убийства Хартвелла Питкина.
      - Прошу предоставить доказательства и не настраивать Суд враждебно, сказал Мейсон.
      - Я не пытаюсь враждебно настраивать Суд, - снова рявкнул Бергер, кипя от ярости. - Я пытаюсь только объяснить Суду, что мы с самого начала встретились с трудностями. Наши свидетели не могли произвести опознания благодаря тактике, использованной защитником.
      - Какой тактике? - спросил с изумлением Мейсон.
      - Во первых: вы отказались встать для облегчения опознания, - сказал Бергер подняв голос так, чтобы его было слышно во всем зале. - А во вторых, Высокий Суд, защитник позволил себе покинуть здание в котором помещается его бюро в сундуке, который вынесли через хозяйственный выход. И все это для того, чтобы сделать невозможным опознание...
      - Это не правда, - мягко возразил Мейсон.
      - Господа, господа, - сказал судья Осборн. - Не место и не время для таких разговоров. Господин прокурор, если у вас есть доказательства, прошу их предъявить.
      - У него нет никаких доказательств и он не может их получить, сказал Мейсон.
      - Не говорите, что у меня нет доказательств и что я не могу их получить, - крикнул Бергер, а лицо у него потемнело. - Я покажу, есть или нет у меня доказательства. Дайте мне только тень шанса и я докажу, что вы были вынесены в сундуке из здания, в котором находится ваш офис. Это было сделано для того, чтобы свидетель по имени Карл Эверт Гоушен не мог вас опознать. Позже вы отправились с охраной в мотель "Слипвел", где пытались скрыться и где свидетель нашел вас и опознал без всякого сомнения.
      - Докажите это, - сказал Мейсон.
      - Когда я попытаюсь это доказать, вы начнете заявлять протесты, говоря, что это не относится к делу, - презрительно ответил Бергер. - Вы хорошо знаете, что у нас связаны руки.
      - Если у вас есть свидетели, которые могут что-нибудь такое доказать, я не буду заявлять никаких протестов, - сказал Мейсон.
      - Господа, господа, - снова вмещался судья Осборн. - Суд так же имеет слово в этом деле. Все сроки у нас заняты, это только предварительное слушание и...
      - Если Высокий Суд позволит мне принять предложение защиты, - сказал Гамильтон Бергер, - то я докажу, что это время не будет потерянным, наоборот, это будет - Высокий Суд сам в этом убедиться - самым важным моментом во всем деле. Я разобью фокусы этого хитрого адвоката. Я покажу его настоящее лицо. Я...
      Судья Осборн застучал молотком по столу.
      - Господин окружной прокурор, прошу воздержаться от оскорбительных личных замечаний.
      - Извините, Высокий Суд, - сказал Бергер, с трудом овладевая собой. Тактика, с которой я столкнулся в этом случае, заставила меня потерять контроль над собой. Защитник сделал определенное предложение. Не думаю, чтобы он хотел его поддержать, но я предпочел бы...
      - Прошу представить доказательства, - перебил его судья Осборн. - У Суда нет времени на побочные дела, но вы знаете Суд достаточно, чтобы быть уверенным, что Суд с радостью встретит любую легальную попытку выяснить правду.
      - Очень хорошо, - издевательски сказал Бергер. - Защитник обещал не выражать протестов. Я представляю вначале предварительное доказательство "корпус деликти" - сообщая, что Хартвелл Л.Питкин работал у Стефана Арджила в качестве лакея и шофера, что пятого числа этого месяца он был застрелен из револьвера Смит и Вессон номер "С шестьсот пятьдесят восемьдесят восемь". Вызываю свидетеля лейтенанта Трэгга.
      Трэгг зная место свидетеля, сказал, что работает в Отделе по раскрытию убийств, что пятого числа этого месяца его вызвали в гараж позади дома на Соут Гондола номер семьсот девятнадцать и что он нашел там тело Хартвелла Л.Питкина. Затем он описал тело, его положение и сообщил, что было сделано.
      - Около правой руки убитого лежал револьвер? - спросил Бергер.
      - Да, - подтвердит Трэгг. - Это был Смит и Вессон тридцать восьмого калибра, номер "С шестьсот пятьдесят восемьдесят восемь". С него пытались удалить все номера, но один из номеров просмотрели. В барабане было пять патронов и одна гильза.
      - Это тот револьвер? - спросил Бергер, показывая ему оружие.
      - Да, это тот.
      - Высокий Суд, прошу записать этот револьвер для опознания.
      - Хорошо, будет записан.
      - Вы говорите, лейтенант, что этот револьвер был найден около тела?
      - Да, но парафиновый тест показал, что покойник не воспользовался этим оружием. Кроме того, из раны на голове вытекло много крови. Мы нашли револьвер лежащим в луже крови. Следы крови найдены лишь с одной стороны револьвера, той которая соприкасалась с полом. Руки покойного были забрызганы кровью, а револьвер нет. Мы не нашли так же никаких отпечатков пальцев на наружной стороне.
      - А на внутренней? - спросил Бергер.
      - На внутренней, да. И, как впоследствии установлено, это был отпечаток указательного пальца мужчины.
      - Какого мужчины? - спросил Бергер.
      - Перри Мейсона, - ответил Трэгг.
      - У вас есть эти отпечатки пальцев здесь?
      - Да.
      - Высокий Суд, - сказал Бергер извиняющимся голосом, - может быть это не соответствующий способ предъявления доказательств. Я должен показать вначале фотографию отпечатка пальца, найденного на револьвере, а потом фотографию мистера Мейсона и сравнить их, но так и речи быть не может об опознании отпечатка и...
      - Я не вношу протеста, господин окружной прокурор, - перебил его Мейсон. - Пожалуйста, делайте так, как вы считаете нужным.
      - Благодарю, - саркастически сказал Бергер. - Лейтенант Трэгг, если у вас есть фотографии этих отпечатков, присоединим их к доказательствам. Вещественное доказательство "А": отпечаток пальца, снятый с внутренней стороной револьвера. Вещественное доказательство "Б": отпечаток правого указательного пальца мистера Мейсона. Вы можете описать обстоятельства, при которых вы получили отпечаток пальца мистера Мейсона?
      - Это было в четверг, шестого числа. Я отправился к мистеру Мейсону с мистером Гоушеном...
      - Назовите его полное имя.
      - Карл Эверт Гоушен.
      - Вы разговаривали с мистером Мейсоном?
      - Господин окружной прокурор, вы не считаете, что это совершенно не относится к делу? - спросил судья Осборн.
      - Я считаю, что это имеет кое-что общее с делом. Мистер Мейсон не заявляет протеста.
      - Я понимаю положение мистера Мейсона. Однако, у меня нет желания слушать о доказательствах не связанных с делом и основанных на сплетнях.
      - Это не сплетни, это касается существа дела.
      - Да? Тогда прошу продолжать.
      - Мистер Гоушен был тогда с вами, - сказал Бергер. - Кто еще?
      - Обвиняемая, Люсиль Бартон, мистер Артур Колсон, который, как все на это показывает, был связан с покупкой орудия преступления и полицейский в штатском.
      - Мистер Мейсон согласился дать отпечаток своего пальца?
      - Да.
      - Как он объяснил, что отпечаток его пальца оказался на револьвере?
      - Он признался, что воспользовался ключом, присланным по почте, чтобы войти в квартиру Люсиль Бартон в день убийства.
      - Господа, господа, - перебил судья Осборн. - Несмотря на отсутствие протестов со стороны зашиты, я считаю, что...
      - Но он признался в том, что видел этот револьвер в квартире обвиняемой! - сказал Бергер.
      - Какой-то револьвер, - поправил его Мейсон.
      - Револьвер, похожий на этот, - отпарировал Бергер. - Это наверное имеет значение и существенно в этом деле.
      - Да, я думаю, что так, - согласился с ним судья Осборн. Продолжайте.
      - Тогда я сказал мистеру Мейсону, - говорил Трэгг, - что мистер Гоушен является свидетелем, который заметил во время, когда было совершено убийство, двух людей около гаража, в котором было найдено тело. В одной из этих особ Гоушен опознал обвиняемую. С ней был мужчина, похожий на мистера Мейсона. Я попросил мистера Мейсона встать, чтобы мистер Гоушен мог увидеть, был ли он тем, которого свидетель видел около гаража, но мистер Мейсон отказался.
      - Вы хотите сказать, что он отказался встать? - отозвался напыщенно Бергер, придавая голосу тон недоверия. - Вы хотите сказать, что мистер Мейсон, юрист и адвокат, не согласился встать, чтобы позволить свидетелю увидеть, был ли он тем, кто сопутствовал...
      - Считаю, что вопрос является риторическим и ответ на него уже был получен, - перебил его судья Осборн. - Суд хочет удержать этот допрос в рамках закона. Это действительно особое положение, когда защитник отказывается от внесения протестов.
      Здесь судья Осборн неодобрительно посмотрел на Мейсона.
      - Высокий Суд, - сказал Мейсон, - нет сомнения в том, что окружной прокурор говорит нападение на мою репутацию при помощи инсинуаций и различных намеков. Он знает, конечно, что в зале суда находятся представители прессы. Он полностью отдает себе отчет в том, что провоцирует мои протесты, хочет вызвать впечатление того, что я пытаюсь скрыть правдивые факты. Поэтому я оставляю ему свободу действий. Если он знает какие-нибудь факты, пусть назовет их.
      - Подумав, я понимаю и ценю вашу позицию, мистер Мейсон. Однако, Суд не может становиться местом оскорблений, - сказал судья Осборн.
      - Высокий Суд, это не личные оскорбления, - запротестовал Гамильтон Бергер. - Это ведет к самому существу дела.
      - Ну, тогда добирайтесь до этого существа, - нетерпеливо сказал судья Осборн.
      - Ну, и как, господин лейтенант, мистер Мейсон потом пытался сделать невозможным опознание свидетелем Гоушеном? Вы пытались довести опознание до конца?
      - Конечно.
      - Что вы сделали в этом направлении?
      - Мы ждали в машине перед входом в здание, в котором находится офис мистера Мейсона. Мистер Гоушен Был со мной. Я сотрудничал с репортерами, которые караулили выход и должны были сигнализировать мне, если бы мистер Мейсон попытался выйти оттуда.
      - А что сделал мистер Мейсон?
      Трэгг усмехнулся и сказал:
      - Он велел вынести себя в сундуке через хозяйственный выход, как товар.
      По залу прокатился смешок.
      - Мистер Гоушен опознал потом мистера Мейсона?
      - Меня не было при том, когда это произошло, - ответил Трэгг. - Там был один из моих сотрудников, сержант Холкомб.
      - Перекрестный допрос, господин адвокат, - предложил Бергер.
      - Откуда вы знаете, что меня вынесли из здания в сундуке, господин лейтенант? - с усмешкой спросил Мейсон.
      - Может быть, это только сплетни, - быстро сказал Трэгг. - Говоря правду, я знаю об этом только из газет и из того, что мне рассказывали. Я сам не видел вас в сундуке, который выносили из здания. Если бы видел... он замолчал и усмехнулся.
      - Вы разговаривали с кем-нибудь, кто видел меня в сундуке, господин лейтенант?
      - Нет.
      - У вас есть поводы верить в то, что я был внутри сундука?
      - Да.
      - Почему вы так думаете?
      - Только таким образом вы могли выбраться из здания незамеченным.
      - Позволю себе возразить вам, господин лейтенант. Может быть вы не знаете, что в тот вечер я был в кабинете мистера Дрейка и вышел из него много времени спустя после того, как сундук увезли. Если бы вы поговорили с ночным портье, то знали бы, что я вышел из агентства и спустился с ним на лифте в обществе одного из людей Дрейка, мистера Джерри Ландо, который, кстати, находится здесь и может ответить на вопросы.
      На лице Трэгга появилось удивление.
      - Вы хотите сказать...
      - Я говорю только то, что должен сказать. Может быть вы поговорите с мистером Ландо, прежде чем бросать на меня подозрения и обвинения, основанные на сплетнях. А пока, благодарю вас, господин лейтенант. У меня нет больше вопросов.
      Трэгг и Бергер обменялись взглядами. Трэгг оставил место для свидетелей и, когда оказался на середине зала, повернулся и спросил:
      - Где здесь этот Джерри Ландо?
      - Здесь, - ответил Ландо, поднимаясь.
      - Меньше с этим, - сказал Бергер, скрывая смущение за воинственностью. - Попрошу сержанта Холкомба занять место для свидетеля и мы выясним это дело.
      Сержант Холкомб подошел крупными шагами, поднял руку, принес присягу и с довольной, выжидательной улыбкой сел в свидетельское кресло. Гамильтон Бергер задал ему несколько вступительных вопросов о имени, возрасте, месте проживания, профессии и затем перешел к существу дела.
      - Господин сержант, - спросил он, - где вы были вечером, шестого числа этого месяца? Это был четверг, вы помните?
      - Помню, - усмехнулся сержант Холкомб. - Я нашел Перри Мейсона в мотеле "Слипвел" и поехал туда со свидетелем Гоушеном. Мы приехали, чтобы произвести опознание и произвели его.
      Сержант Холкомб усмехнулся с удовлетворением, вспоминая происшествия того вечера.
      - Что случилось в вашем присутствии, когда вы были там? - спросил Бергер.
      - Мы выехали в мотель и известие об этом, должно быть, просочилось в прессу, потому что когда мы приехали, там было полно фоторепортеров из газет. Когда мы подъезжали, они стали фотографировать нас. Я не успел им сказать, чтобы они не делали этого.
      - А что случилось потом?
      - Когда начали сверкать вспышки, Мейсон, который находился в домике номер шесть, очевидно в обществе этого Джерри Ландо, который между прочим записался в книгу...
      - Не отвлекайтесь, сержант, - заметил Бергер.
      - Итак, Мейсон выбежал и, увидев фоторепортеров, закрыл лицо шляпой, чтобы помешать им сделать снимки, но они все равно стали щелкать вспышками. Видя, что он попал в ловушку, Мейсон повернулся и пошел назад, в домик.
      - Вы пошли за ними?
      - Нет.
      - Почему, нет?
      Сержант Холкомб усмехнулся и сказал:
      - Потому что в этом уже не было необходимости. Я достиг того, чего хотел. Свидетель Гоушен, который был со мной и видел Мейсона выбегающего из домика и идущего обратно, оценил рост и фигуру Мейсона и определенно опознал его как человека, которого он видел возле гаража в то время, когда было совершено убийство. Обвиняемую Люсиль Бартон, он опознал раньше.
      - Способ предъявления доказательств незаконен, - проворчал судья Осборн. - Свидетель Гоушен должен говорить сам за себя.
      - Он будет говорить, - обещал Гамильтон Бергер. - Я только принимаю вызов Мейсона и представляю доказательства, о которых говорил. Прошу Высокий Суд обратить внимание на то, что это заняло у меня всего двадцать минут.
      - Очень хорошо, - сказал судья Осборн. - Это действительно не обычно и неслыханно, чтобы защитник не вносил протеста против доказательств, основанных на слухах.
      - Высокий Суд, это не слухи, - возразил сержант Холкомб. - Я был при том, когда Гоушен опознал Мейсона. Я слышал, что он говорил.
      - Именно это я и называю слухами, - сказал судья Осборн. - Вы не знаете, был ли тот мужчина возле гаража действительно Перри Мейсоном. Вы знаете только то, что говорит свидетель. Свидетель должен говорить за себя сам.
      - Он будет говорить, Высокий Суд, - быстро вмешался Бергер, - я вызову его сразу же после сержанта.
      - Ну, тогда прошу закончить допрос этого свидетеля, - сказал судья Осборн.
      - Я уже закончил, - торжествующе заявил Бергер.
      Сержант Холкомб поднялся со своего места.
      - Еще минуточку, - отозвался Мейсон. - Я хотел бы задавать свидетелю пару вопросов в связи с этим опознанием в мотеле "Слипвел". Сержант, вы давно меня знаете?
      - Да.
      - Вы меня узнали, когда я выбегал из домика и закричали в присутствии Гоушена: "Это он. Это Мейсон!" или что-то подобное?
      - Мне не нужно было ничего говорить. Он опознал вас сразу же, как только вы выбежали.
      - Может быть вы не подумали, чтобы сказать так, а слова у вас просто вырвались?
      - Может и так.
      - Мужчина, который выбежал, закрывал лицо шляпой?
      - Вы закрывали себе лицо шляпой, стараясь помешать фоторепортерам сделать снимки.
      - Потом этот мужчина повернулся и пошел к домику?
      - Именно так вы и поступили.
      - Далеко ли отбежал мужчина от домика, прежде чем решил вернуться обратно?
      - Не больше, чем на двенадцать или пятнадцать ярдов.
      - И там было несколько фоторепортеров?
      - Да.
      - Откуда вы знаете, что это были фоторепортеры?
      - Ну... я...
      - Это значит, что вы приняли этих людей за фоторепортеров?
      Холкомб ответил со злостью и сарказмом:
      - Да. Я только глупый полицейский и когда газета дает мне информацию, когда я вижу людей с фотоаппаратами, со вспышками и осветителями, то сразу верю, что это репортеры.
      - Ах, так вы получили сведения из газеты?
      - У меня свои источники.
      - Как вы узнали о моем приезде в мотель "Слипвел"?
      - Мне об этом птичка сказала, - засмеялся Холкомб.
      - И когда вы туда приехали, там было уже полдюжины фоторепортеров?
      - Да.
      - Кто-нибудь из них фотографировал вас?
      - Да.
      - Вы запомнили кого-нибудь из них? Вы узнали бы их, если бы снова увидели?
      - Ну, не знаю, - ответил Холкомб. - Я...
      - Если вы можете опознать выбегающего из домика человека, то почему бы вам не опознать кого-нибудь из фоторепортеров?
      - Откровенно говоря, это не так легко, когда вспышки сверкают прямо в глаза. Я...
      - А, так вспышки вас ослепили, - заметил Мейсон.
      - Но, не настолько, чтобы я не мог опознать вас, - рявкнул сержант Холкомб.
      - Понимаю, - ответил Мейсон с улыбкой. - Лампы-вспышки ослепляли вас так, что вы не могли бы опознать кого-либо другого, но не так, чтобы вы не могли бы опознать меня.
      - Я не говорил этого.
      - Итак, как выглядели эти фоторепортеры? Вы можете их описать?
      - Некоторых, да.
      - Ну, тогда пожалуйста.
      - Рядом со мной, - сказал сержант Холкомб, - стоял фоторепортер, который подошел ближе всех и первый сфотографировал меня. На нем был черный плащ.
      - Сколько ему могло быть лет?
      - Я не присматривался так, чтобы можно было сказать столько ему лет. Но он был довольно молодым.
      - Какого роста?
      - О, довольно высокий... может быть такого же роста, как вы.
      - Какая у него была фигура?
      Холкомб внимательно посмотрел на Мейсона.
      - Приблизительно такая же как у вас.
      - Вы с ними разговаривали?
      - Нет. Я уже говорил, что смотрел на вас, когда вы выбежали из домика. Вы бежали прямо на меня, закрывая лицо от света фар машины и вели себя как жалкий адвокат, запутавшийся в сети своих собственных интриг и...
      - Хватит, - крикнул судья Осборн, стуча молотком по столу. - Сержант Холкомб, вы хорошо знаете, что так нельзя.
      Сержант Холкомб сказал со злостью:
      - А чего он пытается убедить меня в том, что я не мог его увидеть.
      - Все равно. Эти личные выпады неуместны. Когда вы даете показания в Суде, сержант, следует ограничиться ответами на вопросы. В противном случае я буду вынужден наказать вас штрафом. Вы поняли?
      - Да, - мрачно ответил сержант Холкомб.
      - Итак, как вы сказали, этот человек, который стоял рядом, сфотографировал вас, когда вы приехали? - спросил Мейсон.
      - Да.
      - Что вы тогда сделали? Вы помните?
      - Помню точно, - сказал сержант Холкомб. - Я наклонился вперед и выключил освещение приборной доски, чтобы Гоушен мог лучше видеть... Это значит, чтобы ничто не светило ему в глаза, когда он смотрел сквозь стекло.
      - Я покажу вам фотографию, сержант. Прошу вас сказать, была ли она сделана фоторепортером стоящим рядом с машиной. Как вы видите, на ней свидетель Гоушен сидит рядом с вами, а вы наклоняетесь вперед...
      - Да, это тот снимок, - подтвердил сержант Холкомб. - Он сделал его как раз в тот момент.
      - Вы только один раз наклонились вперед? Тогда, когда выключали зажигание и освещение приборной доски?
      - Да. Снимок сделал фотограф, который стоял рядом со мной.
      - Свет вспышки ослепил вас?
      - Нет. У меня хорошие глаза. Я привык ездить на машине по ночам и свет фар не мешает мне. Я смотрю мимо вспышки и... нет, вспышки меня не ослепляли. Я видел все, что происходило.
      - В это самое время, - сказал Мейсон, - перед машиной стоял другой фотограф, который сделал снимок через стекло. Это так?
      - Так, но вам не удастся сбить меня с толку, утверждая, что вспышки ослепили нас, потому что это неправда.
      - Да что вы, - запротестовал Мейсон, - вовсе я так не говорю. Я пытаюсь только установить порядок, в котором сделаны эти снимки. Здесь есть еще один, показывающий то как вы наклоняетесь вперед в машине. Должно быть этот снимок был сделан сразу же или после того, как фотограф, стоящий с левой стороны, сделал свой снимок. Однако, этот снимок сделан спереди, через стекло.
      - Да, - подтвердил сержант Холкомб. - Это тот снимок.
      - На этом снимке видно вас, свидетеля Гоушена и фотографа, который сделал первый снимок. Это верно?
      - Да.
      - Хорошо, - сказал Мейсон. - Мы запишем эти снимки для опознания как доказательство защиты номер один и два.
      Служащий записал фотографии.
      - В это же самое время другие фотографы делали снимки того человека, который выбежал из дома? - спросил Мейсон.
      - Тогда вы еще не выбежали, - ответил сержант Холкомб. - Вы меня не понимаете, мистер Мейсон. Когда я приехал, все фотографы окружили машину и фотографировали нас. Блески вспышек обеспокоили вас и тогда вы вышли из своего убежища. Увидев нас и фотографов, вы отвернулись и убежали в домик. Но, до того, как вы это сделали, у Гоушена было достаточно времени, чтобы вас опознать.
      - Когда этот человек выбежал, фотографы делали снимки?
      - Да, они делали ваши снимки.
      - Он закрывал лицо шляпой?
      - Да, вы закрывали свое лицо шляпой.
      - А теперь, - сказал Мейсон, - я покажу вам снимок, который защита хочет записать в опознание как вещественное доказательство номер три. На снимке находится человек, выбегающий из домика и закрывающий лицо шляпой.
      - Да, это тот снимок, - подтвердил сержант Холкомб. - Это хороший снимок. На нем видно, как вы бежите, закрывая лицо шляпой.
      - Вот именно, - сказал Мейсон. - Мы дадим это как доказательство защиты номер три... Теперь я покажу вам доказательство защиты номер четыре. Сержант, прошу обратить внимание на то, что на этом снимке виден бегущий человек немного сбоку. На снимке есть так же фотограф, который сделал снимок номер три.
      Холкомб смотрел минуту на фотографию, наконец сказал:
      - Да. Кажется этот снимок был так и сделан. Да.
      - Но, вы видите, сержант, снимок номер четыре был сделан сбоку и четыре человека видны лучше, чем на снимке номер три и четыре.
      - Да, - механически сказал сержант Холкомб.
      - Это точно так?
      - Наверное.
      - Посмотрите лучше на этот снимок, - сказал Мейсон. - На нем хорошо виден профиль этого мужчины. Вы считаете, что это мой снимок, сержант?
      Сержант Холкомб вдруг схватил фотографию и сказал:
      - Сейчас, позвольте я возьму очки.
      Он полез в карман, достал очки и стал рассматривать снимок. Через минуту он сказал:
      - Нет, это не вы. Это снова какой-то обман! Это другой мужчина!
      - Вот именно, - подтвердил Мейсон. - Если мы теперь посмотрим на фотографию номер два и на человека, стоящего с фотоаппаратом возле вашей машины, именно того, который снимал снимок номер один в тот момент, когда вы наклонились вперед, то вы сможете опознать этого человека.
      - Минуточку, минут точку, - вмешался Гамильтон Бергер. - Я хочу увидеть эти снимки. Что здесь происходит?
      - Прошу подойти и посмотреть, - пригласил его Мейсон.
      Сержант Холкомб, рассматривающий фотографии, вдруг сказал:
      - Что-то здесь не так. Это фальшивая фотография.
      Мейсон усмехнулся.
      - Почему вы так считаете, сержант?
      - Потому что было не так. Это еще один ваш обман.
      - Вам лучше воздержаться от обвинений, господин сержант, предостерег Мейсон. - В этом зале находится шестеро свидетелей достойных доверия, которые могут подтвердить то, что случилось в мотеле "Слипвел". Вы видите на второй фотографии что-то, что показывало бы на то, что она фальшивая?
      - Я не разбираюсь в фотографиях так хорошо, чтобы можно было что-нибудь сказать, - ответил Холкомб.
      - Ну, тогда почему вы говорите, что она фальшивая?
      - Потому что так не было.
      - Было именно так, - сказал Мейсон. - А сейчас я хотел бы вам напомнить, сержант, что вы даете показания под присягой. Когда вы приехали к этому домику, вас окружили фоторепортеры и стали делать снимки, так было?
      - Я уже говорил вам, что так.
      - Вы помните о присяге, сержант. Не случилось ли так, что вспышки ослепили вас и вы не видели ясно в темноте того, что происходило рядом с машиной?
      - Говорю вам что я не смотрел по сторонам. Я смотрел на тот домик, потому что дверь как раз открылась и этот бегущий человек вышел, нескладно выговорил Холкомб.
      - Закрывая лицо шляпой?
      - Да.
      - Вы не могли видеть его лицо?
      - Я...
      - Вы видели его лицо, или нет? - настаивал Мейсон.
      - Нет, я не видел его лица.
      - Тогда, как вы могли знать, что это был я?
      - Я думал... Он двигался, как вы... Я получил сведения, что Перри Мейсон скрывается в этом доме и...
      - Вот именно, - перебил его Мейсон. - Вы ожидали, что я выбегу. Поэтому, когда этот кто-то выбежал и повел себя так, как по вашему мнению должен был вести себя я...
      - Высокий Суд, вношу протест, - перебил Гамильтон Бергер. - Замечание защитника не существенно, не имеет ни чего общего с делом. Допрос свидетеля ведется неправильно.
      - Ну, ну, послушаем, кто теперь вносит протесты! - усмехнулся Мейсон.
      - Я думаю, что фотографии говорят сами за себя, - заметил судья Осборн.
      - Разрешите, - сказал Бергер. - Я хотел бы обратить внимание Суда на то, что это явно нечестное использование свидетеля. Это еще один обман, типичный для защиты. Это...
      - Конечно, это обман. Но, такого рода обман не смутит честного свидетеля. Откровенно говоря, глаза сержанта Холкомба были ослеплены вспышками ламп так, как я этого ожидал. Однако, он не является достаточно откровенным или честным, чтобы признать это. А так как он сидит здесь, на скамье свидетелей и дает показания под присягой, то он либо должен говорить правду, либо быть обвиненным в нарушении присяги. Здесь шесть свидетелей, которые делали эти снимки и готовы их опознать. Я хочу, чтобы сержант Холкомб здесь, сейчас, при перекрестном допросе, сказал был ли я тем человеком, выбегающем из домика, либо тем человеком, который стоял с левой стороны, на расстоянии четырех шагов от него с фотоаппаратом, направленным в его сторону, и делал снимки. Что вы скажете, господин сержант?
      На лице Холкомба появилась озадаченность.
      - Высокий Суд, - сказал Бергер. - Это нечестный вопрос. Это...
      - Отклоняю протест, - рявкнул судья Осборн. - Пусть свидетель ответит на вопрос.
      - Что вы скажете, сержант? - спросил Мейсон, весело улыбаясь смутившемуся полицейскому. - И помните, что фотографы и фотографии сделанные ими, могут быть использованы против фальшивых показаний.
      - Не знаю, - пробормотал сержант Холкомб.
      - Благодарю, сержант, этого достаточно. Господин окружной прокурор, вы сказали, что другим свидетелем будет мистер Гоушен. Вызовите его. Послушаем, что скажет мистер Гоушен.
      Гамильтон Бергер обратился к судье:
      - Высокий Суд, мне не нравятся эти личные выпады...
      - Защитник напоминает только о вашем обещании, - сказал судья Осборн, сдерживая смех. - Я должен признать, что он ведет себя более драматично, чем этого требует ситуация, но... прошу вызвать свидетеля, мистер Бергер.
      - Я хотел бы попросить высокий суд сделать пятиминутный перерыв, сказал Гамильтон Бергер. - Я должен посоветоваться с коллегами. Эта ситуация застала меня врасплох.
      - Высокий Суд, прошу принять во внимание, что обвинитель много раз обещал вызвать свидетеля Гоушена. Я хочу, чтобы свидетель был вызван сейчас же, до того как его научат, что он должен говорить, - отпарировал Мейсон.
      - Я чувствую себя оскорбленным высказыванием защитника, - сказал Бергер. - У меня нет намерения учить свидетеля. Ему этого не нужно.
      - Ну, тогда вызовите его, - бросил вызов Мейсон.
      - Я просил пятиминутный перерыв.
      - Я возражаю, - сказал Мейсон.
      - Суд отклоняет просьбу, - распорядился судья Осборн. - Суд не видит повода для объявления сейчас перерыва.
      - Очень хорошо. Тогда сейчас выйдет свидетель Роско Р.Хансон.
      - Мне казалось, что сейчас должен был давать показания Гоушен, сказал Мейсон.
      - Я не обязан слушать ни ваших, ни чьих-либо указаний в этом деле. Я могу его вести так, как мне нравится! - крикнул Бергер.
      - Недавно господин окружной прокурор бросал вызов в мой адрес. Теперь я бросаю вам вызов. Прошу вызвать свидетеля Гоушена сейчас, как вы это обещали, до того, как вы сможете обсудить с ним это положение.
      Гамильтон Бергер мрачно сказал:
      - Я просил, чтобы сюда пришел мистер Роско Р.Хансон.
      Мейсон усмехнулся.
      Судья Осборн стиснул губы в узкую, тонкую линию.
      Хансон представился как владелец "Рашинг Крик Меркантайл Компани" рассказал о продаже револьвера и описал внешний вид его покупателя. Он показал реестр оружия, а в нем подпись человека, который купил револьвер. Это было то же самое оружие, которое перед этим было записано и принято как вещественное доказательство.