- Да, сэр.
      - Итак, что сказал вам обвиняемый относительно своего возвращения домой?
      - Он сообщил, что его привезла девушка, она сняла с него ботинки, он вытянулся на кровати, он был очень пьян, отправился в туалет, его вытошнило, после этого он почувствовал себя лучше. Он внезапно вспомнил, что то доверенное лицо, что управляет траст-фондом, иногда раньше возвращается из отпуска и останавливается по пути в мотеле в окрестностях города. Это пожилой человек с плохим зрением, он не любит ездить на машине по ночам, и, если ему приходится поздно откуда-то возвращаться, он обычно останавливается в каком-нибудь мотеле по дороге. Обвиняемый сказал, что он решил съездить посмотреть, не появился ли этот человек в городе.
      - А потом?
      - Он надел ботинки, вышел из дома и отправился в гараж. Из-за полученных угроз и потому, что было уже поздно, он открыл шкафчик, где у него хранится оружие, достал пистолет двадцать второго калибра и опустил в карман.
      - Продолжайте.
      - Когда он приблизился к гаражу, ему показалось, что мелькнула чья-то тень. Он много выпил в тот вечер, поэтому он решил, что она ему только померещилась. Он открыл гараж и вошел внутрь. Не успел он взяться за ручку дверцы машины, как сзади ему на плечо легла чья-то рука и мужской голос произнес: "Ладно, парень, я пришел за деньгами".
      - А дальше?
      - Балфур на мгновение оцепенел от страха, затем мужчина, заявивший, что пришел за деньгами, сильно ударил его в грудь, так, что обвиняемый отлетел к стене гаража. Мужчина крикнул: "Это тебе только так, для примера. Садись в машину. Мы с тобой отправляемся в маленькое путешествие. Я научу тебя возвращать долги".
      - Что еще произошло?
      - Затем обвиняемый, не думая, и опасаясь за свою жизнь, вытащил пистолет из кармана и выстрелил, не прицеливаясь. Он вообще отлично стреляет. Он просто направил пистолет в голову незнакомца. Тот покачнулся и упал. Он не был мертв, лишь потерял сознание. Балфур понимал, что необходимо что-то делать и немедленно. Он затащил его на переднее сиденье машины, закрыл дверцу, сам зашел с другой стороны и нажал газ. Он думал только о том, как поскорее отъехать от дома, потому что он опасался, что кто-то слышал выстрел. Он вырулил на Главную автомагистраль, повернул направо и остановился у закрытой автозаправочной станции на перекрестке с Сикаморской дорогой. Оттуда он позвонил мне из телефона-автомата и попросил немедленно приехать. Он хотел, чтобы я объяснил ему, что в таком случае можно сделать и как отвезти раненого к врачу. После того, как Балфур повесил трубку, он вернулся к машине и обнаружил, что мужчина перестал дышать. Он попробовал пульс - пульса больше не было. Человек умер, пока Балфур звонил. Это значительно изменило ситуацию. Он снова попытался дозвониться до меня, но мой помощник, который взял трубку, сообщил ему, что я уехал.
      - Что еще он вам сказал? - спросил Фаррис. - Он открыл вам, что сделал после этого?
      - Да, сэр.
      - И что?
      - Он решил, что проблема упростилась, потому что теперь требовалось только разобраться с трупом. Он здорово протрезвел от полученного шока. Балфур обыскал карманы убитого и вынул оттуда все бумаги - документы, по которым его можно было бы идентифицировать, бумажник, даже носовой платок, чтобы никто ни до чего не докопался по данным, имеющимся в прачечной. Он вынул также ключи, перочинный нож и все личные вещи.
      - А потом?
      - Он выехал на Сикаморскую дорогу, вылез из машины и положил тело на передний бампер, сорвался с места на максимальной скорости и внезапно нажал на тормоз. Труп слетел с бампера и прокатился по дороге на значительное расстояние. Затем обвиняемый специально проехал по голове, развернул машину и еще раз проехал по ней. Он повторил процедуру несколько раз, чтобы удостовериться, что черты лица стали неузнаваемыми и пулевое ранение незаметно.
      - Он сказал вам что-нибудь о том, что пуля находится в голове?
      - Он считал, что пуля прошла насквозь и осталась где-то в гараже.
      - Продолжайте.
      - Обвиняемый попросил меня взять все в свои руки. Я ответил, что, в общем-то, уже больше ничего придумать нельзя. Я чувствовал, что лучше всего отправиться назад на шоссе, найти труп и сообщить в полицию, заявив, что он действовал в целях самообороны, опасаясь за свою жизнь, что тот мужчина первым напал на него.
      - И что было сделано?
      - Я велел обвиняемому оставаться в доме и сказал, что отправляюсь на поиски трупа. Балфур точно описал, где он его оставил.
      - И что произошло?
      - Я понял, что опоздал. Когда я появился на месте, там уже стояла патрульная машина. Я решил, что при сложившихся обстоятельствах я не хочу брать на себя ответственность и сообщать в полицию. Я подумал, что лучше подождать и тщательно все продумать.
      - Обсудить ситуацию с вашими начальниками?
      - Ну, я хотел, чтобы у меня было время все обдумать.
      - Вы понимаете, что вам следовало сообщить в полицию?
      - Да, сэр.
      - Но вы этого не сделали?
      - Нет, сэр.
      - Почему?
      - Мне платят за то, чтобы я следил, чтобы все сложные вопросы решались максимально безболезненно, мне не хотелось создавать вокруг дела ненужный ажиотаж и вообще привлекать к нему внимание. Я планировал встретиться с одним своим приятелем-полицейским и выяснить, нельзя ли уладить дело таким образом, чтобы избежать лишней рекламы. Я точно знал, что если подойду к тем полицейским, что стояли рядом с трупом, дело получит огласку, обвиняемого сразу же возьмут под стражу и отправят в тюрьму и... ну, в общем, я понимал, что это не лучший способ для уполномоченного по улаживанию конфликтов.
      - Что вы сделали в конце концов?
      - Я вернулся в дом Балфуров, помог Теду Балфуру раздеться и натянуть пижаму. Он снова захотел выпить и я не стал его останавливать. Фактически, я решил, что ему лучше принять еще, чтобы он, может быть, забыл о происшедшем.
      - А затем?
      - Я забрал у него бумаги, которые он вынул из карманов убитого, и отправился к себе домой.
      - А дальше?
      - На следующее утро я проснулся довольно поздно. Когда я, наконец, встал, то выяснил, что полиция уже допрашивала обвиняемого, откуда-то они узнали, что именно его машина замешана в дело. Его собирались судить за непредумышленное убийство - наезд на пешехода.
      - И что вы сделали?
      - Ничего.
      Фаррис, словно режиссер телевизионной программы, который закончил ее с точностью до одной секунды, взглянул на часы и обратился к судье Кадвеллу:
      - Ваша Честь, подошло время дневного перерыва. В настоящий момент я думаю, что закончил допрос выставленного обвинением свидетеля, но считаю, что лучше объявить перерыв именно сейчас, потому что мне хотелось бы проанализировать ответы мистера Болеса и поразмыслить, не упустил ли я чего-нибудь и, возможно, задать ему потом еще несколько вопросов.
      - Минутку, - сказал судья Кадвелл. - У Суда имеется один вопрос к свидетелю перед тем, как мы объявим перерыв. Мистер Болес, вы заявили, что забрали бумаги у обвиняемого, не так ли?
      - Да, сэр.
      - Что вы с ними сделали?
      - Держал у себя какое-то время.
      - Где они находятся в настоящий момент?
      - Насколько мне известно, у мистера Перри Мейсона.
      - Что? - воскликнул судья Кадвелл, привстав со своего места.
      - Да, Ваша Честь.
      - Вы передали их Перри Мейсону?
      - Да, сэр.
      - Мистер Мейсон связывался с окружной прокуратурой насчет этих бумаг? - обратился судья Кадвелл к Роджеру Фаррису.
      - Нет, Ваша Честь.
      - Когда вы передали эти бумаги мистеру Мейсону? - снова повернулся судья Кадвелл к Болесу.
      - Точную дату я назвать не могу, но после того, как он включился в дело, то есть взял на себя защиту Теда Балфура. Во время первой части дела обвиняемого представлял Мортимер Дин Хоуланд.
      - Мистеру Хоуланду вы ничего не рассказали об этих бумагах?
      - Нет, сэр.
      - Вы кому-нибудь еще говорили об этих бумагах, кроме мистера Мейсона?
      - Нет, сэр.
      - И вы передали их мистеру Мейсону?
      - Да, сэр.
      - Мистер Мейсон! - повернулся судья Кадвелл к адвокату защиты.
      - Да, Ваша Честь?
      - Суд... - судья Кадвелл внезапно замолчал. - Объявляется обеденный перерыв. Сразу же после того, как присяжные покинут свои места, я прошу представителей обеих сторон подойти ко мне. Суд обращает внимание присяжных на то, что они не должны формировать или выражать никаких мнений о деле, пока им, наконец, не будет предоставлена возможность принять решение. Присяжные не имеют права обсуждать дело между собой и позволять кому бы то ни было обсуждать его в своем присутствии. Объявляется перерыв до двух часов. Мистер Мейсон и мистер Фаррис, пожалуйста, пройдите вперед.
      Мейсон и Фаррис подошли к месту, где сидел судья Кадвелл. Заместитель окружного прокурора старался сохранять серьезное и озабоченное выражение лица, как и подобает тому, кто вынужден присутствовать при взбучке, даваемой коллеге. Судья Кадвелл подождал, пока присяжные не покинут зал суда. Затем он обратился к адвокату:
      - Мистер Мейсон, это правда?
      - Сомневаюсь, Ваша Честь.
      - Что?! - воскликнул судья.
      - Сомневаюсь.
      - Я имею в виду бумаги.
      - Кое-какие бумаги были мне переданы, да.
      - Мистером Болесом?
      - Да, Ваша Честь.
      - А он сказал вам, что взял их у обвиняемого или что они были переданы ему обвиняемым?
      - Нет, сэр.
      - Что они из себя представляют?
      - Они у меня с собой, Ваша Честь.
      Мейсон достал запечатанный конверт и протянул судье Кадвеллу.
      Судья разорвал конверт и стал просматривать содержимое.
      - Мистер Мейсон, это очень серьезный вопрос.
      - Да, Ваша Честь.
      - Это важные улики в рассматриваемом деле. Бумаги в этом конверте представляют из себя доказательства.
      - Доказательства чего? - уточнил Мейсон.
      - Подтверждающие рассказ Болеса, с одной стороны, - резким тоном ответил судья Кадвелл.
      - Это примерно то же, что и история о человеке, который утверждал, что застрелил оленя с трехсот ярдов и олень упал у определенного дуба, а если вы ему не верите, то он покажет вам дум, потому что дуб все еще стоит на месте и подтвердит его рассказ, - заметил Мейсон.
      - Вы сомневаетесь в показаниях мистера Болеса?
      - Очень сильно.
      - Но вы не можете оспаривать тот факт, что эти доказательства - одни из самых важных. Подобные улики должны находиться в руках полиции и...
      - Это доказательства чего, Ваша Честь? - повторил Мейсон.
      - Вот водительское удостоверение Джексона Эгана.
      - Да, Ваша Честь.
      - Вы хотите сказать, что оно не имеет значения?
      - Я не вижу, какое значение оно может иметь.
      - Оно может служить для идентификации. Полиция предпринимала попытки опознать тело. К настоящему моменту сделано только предполагаемое опознание. С абсолютной точностью не было идентифицировано, что перед нами труп Джексона Эгана.
      - Но Джексон Эган мертв, - возразил Мейсон. - Он умер два года назад, задолго до того, как рассматриваемое нами вообще случилось.
      - А откуда вы знаете, что он умер? - спросил судья Кадвелл. - Вот контракт, который, очевидно, подписывал погибший, на аренду автомашины. Вы все равно продолжаете утверждать, что это неважно, мистер Мейсон?
      - Неважно, сэр.
      - Вы конечно понимаете, что это доказательства?
      - Да, Ваша Честь.
      - Вы служите правосудию, вы - адвокат. И ваш долг, как адвоката передавать любое доказательство, любой физический предмет, который имеет отношение к делу и оказывается в вашем владении, полиции или другим представителям власти. Преднамеренно скрывать или утаивать какие-либо доказательства подобного рода является не только правонарушением, но и невыполнением ваших обязанностей, как адвоката.
      Мейсон прямо встретился взглядом с судьей.
      - Я отвечу на это обвинение, Ваша Честь, когда оно будет должным образом предъявлено, в должное время и в должном месте.
      Судья Кадвелл побагровел.
      - Вы намекаете, что я не имею права поднимать этот вопрос?
      - Я заявляю, что отвечу на это обвинение в должное время и в должном месте.
      - Я не знаю, является ли это неуважением к Суду, - заметил судья Кадвелл, - но это определенно невыполнение вашего профессионального долга.
      - Это ваше мнение, Ваша Честь, - возразил Мейсон. - Если вы намерены предъявить мне обвинение за неуважении к Суду и заключить меня под стражу, я добьюсь получения Хабэас Корпус и отвечу на обвинение в неуважении к Суду. Если вы хотите привлечь меня к судебной ответственности за служебное преступление, я отвечу на это обвинение в должное время и в должном месте. А пока, если я могу обратить внимание Суда на этот вопрос, слушается дело по обвинению другого человека и любые намеки со стороны Суда, что адвокат обвиняемого виновен в каком-либо нарушении этики, могут настроить присяжных против обвиняемого. Обязанностью Суда является воздержаться от выражения мнения в отношении действий адвокатов.
      Судья Кадвелл вдохнул воздух.
      - Мистер Мейсон, я намерен приложить все усилия, чтобы права обвиняемого не были никоим образом ущемлены из-за поведения его адвоката. Однако, я считаю, что вы потеряли право на уважение Суда. Совершенно очевидно, что вы, как адвокат предприняли попытку скрыть доказательства. Что касается свидетеля Болеса, я предполагаю, что он постарался искупить свою вину, обратившись к представителям власти и рассказав, что произошло на самом деле, но вы не сделали ничего подобного.
      - Я не сделал ничего, кроме защиты прав своего клиента, и я намерен защищать их в меру своих возможностей, - заявил Мейсон.
      - Да, у вас совершенно другие представления о профессиональных обязанностях адвоката, нежели у меня, - резким тоном сказал судья Кадвелл. - Это все. Я обдумаю этот вопрос во время обеденного перерыва. Возможно, я решу принять какие-то действия, когда слушание возобновится.
      18
      Мейсон, Делла Стрит, Марилин Кейт и Пол Дрейк сидели в кабинке в небольшом ресторанчике, где обычно обедал Мейсон, когда в суде слушалось дело.
      - Итак, Перри, в каком мы оказываемся положении? - спросил Пол Дрейк.
      - В опасном. Это лжесвидетельство, причем самое умное и смелое, из тех, что мне приходилось слышать, - признался Мейсон.
      - Он умен, - подтвердила Марилин Кейт, - чрезвычайно умен и могуществен.
      Мейсон кивнул.
      - У него юридическое образование. Несомненно, что он знает все уловки, используемые при ведении перекрестного допроса. Подготовлен не хуже меня. Его слово против моего, а он так представил свою версию, что она имеет фактическое подтверждение.
      - Но он не сообщил в полицию об имеющихся доказательствах, - заметил Дрейк.
      - Ну и что? - возразил Мейсон. - Он это признает. Окружной прокурор не станет принимать по отношению к нему никаких мер. Он просто скажет, что Болесу _с_л_е_д_о_в_а_л_о_ представить эти доказательства в окружную прокуратуру или в полицию, и чтобы он больше такого не делал. Вот и все. Обвиняемый оказывается в отвратительном положении. Рассказ хитрый. Он вызвал у присяжных определенную долю симпатии к Теду Балфуру. Если Тед займет место дачи свидетельских показаний и представит примерно такую же версию, скажет, что полагался на совет более опытного, старшего по возрасту человека, некоторые из присяжных будут голосовать за оправдание. В конце концов, они придут к какому-то компромиссному решению.
      - А насколько обосновано твое заявление о том, что нельзя дважды нести уголовную ответственность за одно и то же преступление? поинтересовался Дрейк.
      - Прекрасно обосновано, - ответил Мейсон. - Верховный Суд совершенно определенно согласится с моим мнением.
      - Вот если бы нам только раздобыть побольше доказательств о том, что приходил человек от синдиката за деньгами, - вздохнул Дрейк.
      - Самое ужасное во всем этом, - продолжал Мейсон, - что версия Болеса звучит настолько правдоподобно, что я сам почти верю.
      - А вы можете хоть что-нибудь сделать? - спросила Марилин Кейт.
      - У меня есть одно оружие. Мощное оружие, но иногда им бывает сложно воспользоваться, потому что не знаешь, как именно его применить.
      - И что это за оружие? - решила выяснить Делла Стрит.
      - Правда, - ответил Мейсон.
      Какое-то время они ели молча.
      - Ты станешь подвергать его перекрестному допросу? - спросил Дрейк.
      - Да, но пользы от этого не будет.
      - А если его рассказ правда, то в каком положении оказываешься ты, Перри? Я имею в виду сокрытие улик?
      - Как я заявил судье Кадвеллу, я перейду через этот мост, когда он замаячит передо мной. В настоящий момент я думаю, как лучше защитить права молодого Балфура. Естественно, независимо от того, кто что говорит, водительское удостоверение Джексона Эгана ничего не доказывает. На водительском удостоверении есть отпечаток большого пальца, но это не отпечаток трупа.
      Мейсон достал из кармана листок с десятью отпечатками пальцев и показал остальным.
      - Вот отпечатки пальцев трупа. А вот отпечаток большого пальца на водительском удостоверении Джексона Эгана. Они совсем не похожи, как вы видите.
      - Джексона Эгана похоронили, - сообщил Пол Дрейк. - Однако, никто, в общем-то, тело не идентифицировал. Труп переправляли с полуострова Юкатан, из Мексики. Говорят, что вдова опознавала тело там.
      - А при каких обстоятельствах он умер?
      - Эган был писателем, - продолжал Дрейк. - Он отправился в Мексику, чтобы на месте собрать материал. Никто не знает, как именно все произошло. Возможно, сыграла роль сердечная недостаточность или что-то в этом роде. На труп набрела группа археологов. Они поставили власти в известность. Тело доставили в Мериду - город на Юкатане, и послали телеграмму вдове. Она прилетела, чтобы опознать тело и переправить домой для захоронения. Естественно, при таких обстоятельствах, хоронили в закрытом гробу.
      Мейсон задумался, а потом сказал:
      - А если предположить, что вдова хотела получить свободу и, не исключено, добавить к этому еще и страховку? Для нее, в общем-то, было искушением поклясться, что это тело ее мужа.
      - Конечно, мы возвращаемся к отпечатку большого пальца, - заметил Дрейк. - Однако, если посмотреть на подпись на контракте на аренду автомашины и подпись на водительском удостоверении, они, несомненно, совпадают.
      - Да, кажется, что подписывался один человек, - согласился Мейсон. Пол, а тебе удалось раздобыть заявление Гатри Балфура на выдачу водительского удостоверения?
      - Я послал телеграмму с запросом выслать мне копию последнего заявления, представленного им. Ответ должен прийти с минуты на минуту. Я надеялся получить его сегодня с утра. Я просто уверен, что с дневной почтой он уж точно поступит. Кто-то из моих оперативников доставит копию в зал суда, как только ее принесут в контору.
      - Мне она нужна как можно раньше.
      - У тебя есть какие-то определенные планы насчет слушания во второй половине дня? - поинтересовался Дрейк.
      Мейсон покачал головой.
      - Показания Болеса - как подножка. Я предполагал, что они постараются максимально осложнить мое положение, но никак не думал, что кто-то займет место для дачи показаний и преднамеренно совершит лжесвидетельство. Пол, мы с Болесом ездили в такси под номером шестьсот сорок семь. Попробуй разыскать водителя. Я сомневаюсь, что он вспомнит что-нибудь, что нам поможет, но все равно следует проверить. Он не должен был забыть, как возил нас, даже, если не в состоянии идентифицировать Болеса.
      - Дам парням задание, - пообещал Дрейк.
      - Ладно, все равно придется возвращаться в зал суда. Встречу все с открытым забралом. Мне и раньше приходилось получать удары, наверное, выдержу еще один.
      - Конечно, у тебя есть преимущество: ты знаешь, что случилось на самом деле, - заметила Делла Стрит. - Эгана застрелил Гатри Балфур. Он позвонил Флоренс Ингл и признался ей.
      - Но почему вы не хотите этим воспользоваться? - не поняла Марилин Кейт. - Вы можете строить защиту на этом основании и...
      Мейсон покачал головой.
      - Почему нет?
      - Потому, что Гатри Балфур сообщил ей по телефону, что застрелил человека. Он сказал, что убийство произошло случайно, что пистолет выстрелил в пылу борьбы.
      - Вы можете это как-то применить?
      - Нет.
      - Но почему?
      - Это показания с чужих слов. Если бы здесь находился Гатри Балфур, то его можно было бы пригласить для дачи показаний и допросить. Если бы он обрисовал другую версию, мы посадили бы в свидетельское кресло Флоренс Ингл и оспорили бы представленные им факты, предложив Флоренс Ингл пересказать его слова. Но закон не разрешает свидетелю просто давать показания о том, что кто-то говорил по телефону.
      - Однако, Баннеру Болесу-то позволили давать показания о том, что Тед говорил по телефону! - в негодовании воскликнула Марилин Кейт.
      - Естественно. Тед - обвиняемый, - объяснил Мейсон. - Можно представить любое, противоречащее интересам обвиняемого, заявление, сделанное самим обвиняемым, но, к нашему сожалению, Гатри Балфур - не обвиняемый. Технические требования не дают нам права добиться желаемого.
      - А что обо всем этом думает сам Гатри Балфур? - спросила Марилин Кейт.
      - Этого никто не знает. Гатри отправился назад в базовый лагерь. Твои оперативники ничего не выяснили, Пол?
      Дрейк покачал головой.
      - Гатри Балфур очень недолго оставался в Тихуане, - отчитался детектив. - Он поехал назад на территорию бывших индейских поселений. В Тихуане он только созвонился с тобой, посадил жену на самолет - и сразу же двинулся в лагерь. Я предполагаю, Перри, что хотя эта экспедиция и начиналась, как археологическое исследование, теперь она превратилась в игру в прятки. Не думаю, что он намерен позволить кому-либо до себя добраться, пока со слушанием дела не будет покончено. Конечно, надо отдать ему должное, ты помнишь, что для него это только несчастный случай, когда на шоссе сбили пешехода. Он считает, что с Тедом ничего страшного не случится - отделается штрафом или приговором с отсрочкой исполнения.
      Мейсон расплатился за обед.
      - Пора возвращаться, - сказал он. - Храбро встретим то, что нас ждет. Может, нам и не нравится музыка, но все равно придется под нее плясать.
      19
      После того, как в два часа возобновилось слушание, Роджер Фаррис объявил:
      - У меня нет больше вопросов к мистеру Болесу. Вы можете приступать к перекрестному вопросу, мистер Мейсон.
      - Вы помните, как не так давно звонили мне в контору, мистер Болес? обратился Мейсон к свидетелю.
      - Прекрасно помню, - дружелюбно ответил Болес.
      - Вы пришли ко мне в контору и заявили, что у вас для имеется кое-какая информация, не так ли?
      - Да, сэр.
      - Я предложил вам переговорить у меня в кабинете, а вы сказали, что предпочли бы разговаривать в другом месте?
      - Да, сэр, все правильно.
      - Мы вместе вышли на улицу, сели в такси и покружили по округе?
      - Да, сэр.
      - Вы помните все это?
      - Конечно, сэр. Я не только помню это, я даже специально записал номер такси, чтобы мои слова мог подтвердить водитель, если вы попытаетесь запутать меня во время перекрестного допроса или станете отказываться, что я передал вам бумаги.
      - Вы передали их мне, когда мы находились в такси?
      - Да.
      - А что вы мне сказали, когда передавали их?
      - То же самое, что сегодня говорил здесь, в зале суда, когда меня допрашивал господин заместитель окружного прокурора.
      - А разве тогда в такси вы не заявляли мне, что мистер Гатри Балфур признавался вам, что стрелял _о_н_, и что мужчина, которого убили, останавливался в мотеле "Берлога"?
      Болес изобразил полнейшее удивление, посмотрев на Мейсона.
      - Вы пытаетесь утверждать, что я говорил вам такое?
      - Разве нет?
      - Боже праведный, конечно, нет! - воскликнул Болес. - Это абсурд, мистер Мейсон. С какой стати я стал бы заявлять подобное? Тогда Гатри Балфур направлялся в Мексику. Я сам лично сажал его на поезд.
      - Вы посещали мотель "Берлога" вечером девятнадцатого сентября или утром двадцатого? - спросил Мейсон.
      Болес покачал головой.
      - Даже близко не проезжал. Никто не догадывался, что перед тем отелем оставлена машина убитого, пока ее в дальнейшем не нашла по ключу полиция. Я не могу вам подробно рассказать об этом. Вам лучше поинтересоваться у кого-то из полиции.
      - Когда вы последний раз виделись с Гатри Балфуром?
      - Когда он садился на поезд на вокзале "Аркадия".
      - И с тех пор вы его не видели?
      - Нет, сэр.
      - И не слышали про него?
      - Я разговаривал с ним по телефону.
      - Когда?
      - Если не ошибаюсь, в тот день, когда проходило первое слушание по делу мистера Теда Балфура. Кажется, тогда, но я не могу утверждать с полной уверенностью. Мистер Гатри Балфур вернулся из базового лагеря, чтобы пополнить запасы, и узнал об аресте племянника. Он позвонил мне и сообщил, что только что разговаривал по телефону с вами и что его жена Дорла Балфур летит сюда, чтобы лично встретиться с вами.
      У свидетеля было очень искреннее выражение лица, поэтому его слова звучали убедительно.
      - Вы узнали его голос?
      - Конечно.
      - Это все пока, - объявил Мейсон. - Возможно, в дальнейшем я захочу еще раз попросить этого свидетеля занять место дачи показаний.
      - Вы можете покинуть свидетельскую ложу, мистер Болес, - обратился к нему судья Кадвелл. - Приглашайте своего следующего свидетеля, господин заместитель окружного прокурора.
      - Флоренс Ингл, - вызвал Роджер Фаррис.
      Флоренс Ингл вышла вперед, приняла присягу, продиктовала секретарю суда свое полное имя и адрес.
      - Вам вручили повестку о явке в Суд, как свидетельнице со стороны защиты? - спросил Фаррис.
      - Да, сэр.
      - Виделись ли вы с обвиняемым вечером девятнадцатого сентября?
      - Да, сэр, - тихо ответила Флоренс Ингл.
      - В каком он был состоянии?
      - Когда?
      - Когда вы в последний раз видели его в тот вечер.
      - Сразу же становилось ясно, что он много выпил.
      - Он тогда говорил вам что-нибудь о том, что набрал долгов?
      - Да, сэр. Но это происходило чуть раньше... до того, как он много выпил.
      - Перескажите, пожалуйста, суть разговора. Но вначале ответьте, кто присутствовал при вашем разговоре?
      - В доме находилось много людей, но мы были вдвоем, когда разговаривали, вернее, остальные не могли слышать то, о чем мы говорили.
      - То есть присутствовали только вы двое?
      - Да, сэр.
      - И что вам сообщил обвиняемый?
      - Он попросил у меня двадцать тысяч долларов. Он признался, что влез в долги, играя в карты, а люди, которым он задолжал, позвонили ему и угрожали прислать за деньгами своего человека, если он с ними немедленно не расплатится.
      - Он говорил что-нибудь о том, чего можно ждать, если за деньгами придет человек?
      - Да, он сообщил мне, что в первый раз должника обычно сильно избивают, а во второй уже можно получить билет в один конец.
      - А обвиняемый говорил вам что-нибудь о том, что он собирается делать, если тот человек попытается его избить?
      - Он сказал, что будет защищаться.
      - Он объяснил каким образом?
      - У него есть оружие.
      - Вы можете проводить перекрестный допрос, - повернулся Роджер Фаррис к Мейсону.
      - Вы разговаривали с Гатри Балфуром, дядей обвиняемого, в тот день? спросил Мейсон.
      - Я возражаю. Это несущественно, не допустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом, - встал со своего места Роджер Фаррис.
      - Мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос, Ваша Честь, обратился Мейсон к судье. - Я думаю, что имело место общение, которое следует рассматривать, как единое целое с происшедшим.
      - Ну уж никак не единое целое, - заявил Фаррис. - Я не возражаю против того, чтобы мистер Мейсон спрашивал эту свидетельницу о каких-либо ее разговорах с обвиняемым по слушаемому делу. Мы не возражаем против того, чтобы мистер Мейсон спрашивал о чем-либо, в связи с разговором, по которому я сам только что допрашивал ее, но, естественно, мы не допустим, чтобы представлялись какие-то разговоры, состоявшиеся между той свидетельницей и дядей обвиняемого, при которых сам обвиняемый не присутствовал, и которые, насколько нам известно, не имеют никакого отношения к вопросам, рассматриваемым на настоящем слушании. Если такой разговор состоялся и он имеет отношение к делу, то он является частью версии, которую будет представлять защита. Этой свидетельнице вручалась повестка о явке в Суд, как свидетельнице со стороны защиты. Мистер Мейсон имеет право допрашивать ее сколько угодно о любых разговорах с мистером Гатри Балфуром, когда он пригласит ее для дачи показаний со стороны защиты. Тогда мы, естественно, выступим с возражением против представления любого разговора, состоявшегося вне слышимости обвиняемого или не имеющего никакого отношения к рассматриваемому делу. Если бы для доказательств использовались подобные процедуры, то не было бы необходимости свидетелям принимать присягу. Кто угодно мог бы сесть в свидетельскую ложу и рассказать о каком-нибудь разговоре с каким-то лицом, которое не находится под присягой.
      - Я считаю, что господин заместитель окружного прокурора прав, мистер Мейсон, - заметил судья Кадвелл. - Суд желает оставаться справедливым и бесстрастным. Вы не имеете права представлять в качестве доказательства разговор свидетельницы с лицом, не являющимся обвиняемым. Однако, Суд разрешает задавать вам вопросы касательно того разговора, о котором ее допрашивал мистер Фаррис.
      - У меня больше нет вопросов, - объявил Мейсон.
      - Я приглашаю миссис Гатри Балфур для дачи свидетельских показаний, вызвал Роджер Фаррис.
      Пока миссис Балфур направлялась вперед со своего места в зале суда, Пол Дрейк подошел к заграждению, отведенному для адвокатов, и встретился глазами с Мейсоном. Он протянул ему листок бумаги и прошептал: