Предисловие автора

Когда начинают думать, к какой категории отнести книги, составляющие мою серию «Конные кланы», скорее навешивают им ярлык «героическая приключенческая фэнтези», чем более знакомые «научная фантастика», «научная фэнтези» или нечто подобное.

Я не ученый, и вы не найдете ничего научного в моих книгах.

Не найдете вы и морализования, поскольку я сильно ощущаю, что в сегодняшней литературе слишком мало книг для чтения и наслаждения и все больше таких, которые похожи на ящик из-под мыла, в которых их авторы читают проповеди, проповедывают, проповедывают и проповедывают.

«КОННЫЕ КЛАНЫ» – это просто эскапистская литература чистой воды. Роман задуман и написан только для вашего удовольствия и отдыха.

НАСЛАЖДАЙТЕСЬ!!!

Роберт АДАМС

Ричмонд. Вирджиния

1

Колонна всадников быстро проскакала по длинному древнему мосту, стуча стальными подковами по стертым камням и возвещая о наступлении армии. Перед колонной за широкой рекой дорога петляла в темном, густом лесу, за которым находились горы, служащие укрытием их врагу, королю Каролиноса – Зеносу.

Колонну возглавлял мужчина неопределенного возраста, явно эллин по происхождению, скакавший на высоком черном жеребце среднекоролевской породы. Трехчетвертные доспехи всадника были отделаны золотом, серебром и полированной медью, на шлеме выделялся ярко-красный плюмаж. Небольшой круглый щит в его левой руке был также выложен золотом, на нем был изображен выполненный в бирюзе трехречный знак его дома. Над левым бедром всадника торчал эфес меча, украшенный золотом, рубинами, изумрудами и сапфирами.

Некоторые воины, следовавшие за ним, были экипированы так же, как он. Только придворные офицеры подражали непрактичному одеянию Деметриуса Бессмертного, Верховного Высокородного Владыки Кентуриос Элас. У солдат, составлявших основную часть колонны, были окантованные железом щиты из бычьих шкур, а кожано-стальные рукоятки мечей были обвиты латунной проволокой.

Придворные проехали дальше, проклиная жару и пыль, пот и неудобства. Но истинные солдаты тревожились совсем по другому поводу. Они беспокойно ерзали в своих скользких от пота седлах и обменивались озабоченными взглядами. Те, кто мог общаться с друзьями на мысле-речи, держали свои мысленные экраны жестко на месте, потому что Деметриус тоже владел мысле-речью. Более того, он распоряжался жизнью и смертью каждого солдата и офицера в армии, и его характер был печально известен, как злобный и непостоянный.

Капитан Хербут Май, командир тысячи улан, поступивший на службу в Кентуриос Элас, опустил поводья на шею своего коня и начал потуже затягивать ремешки шлема.

– Он не изменился, – думал Май. – Он такой же надменный и свсрхсамонадеянный осел, каким был сорок лет назад, когда дедуля служил ему. Клянусь сталью, он мог бы чему-нибудь научиться, участвуя в походе с лордом Милоном. И регулярным войскам следовало бы в эту минуту поспешить с нападением на армию молодого Зеноса. Но этот напыщенный хлыщ даже не удосуживается послать разъезды рейтаров на фланги и вперед, и теперь нам приходится продвигаться по вражеской территории.

Туш Хеллун, коренастый седеющий сорокалетний воин, приподнял свой тяжелый нагрудный щит и подтянул плечевые ремни.

Хотя его губы дрожали от волнения, он так же, как и Май, не произнес ни слова, потому что, если бы Высокородному Лорду взбрело в голову подслушать его, всех двенадцати сотен Квибальских копейщиков оказалось бы мало, чтобы спасти его.

– Проклятый дурак, – думал Хеллун. – Хороший боец, о, это я признаю, но в мечной схватке. Но как стратег или тактик, он не найдет своего волосатого зада обеими руками. Ну-ка, дай-ка посчитаю: три, не меньше трех засад на прошлой неделе, и этот бессмертный глупец по-прежнему жертвует безопасностью ради скорости, толкая хороших ребят к смерти без всякой веской причины. Его, может смерть и не берет, но, клянусь Священным Мечом, к нам-то это не относится! И этот лес может скрывать что угодно: тысячу лучников или пятьсот улан, даже одну-две батареи катапульт или копьеметалок, и мы никогда не заметим их, пока они не нападут.

Но оба солдата ошибались в своих оценках Высокородного Лорда. Деметриус полностью осознавал тот риск, на который шел, и вполне отдавал себе отчет в том, какую ужасную цену можно заплатить, если его суждения окажутся неверными.

С того дня, когда произошла его первая схватка один на один со старым Александросом и последний нанес ему смертельный удар, неожиданно доказавший его бессмертие, и когда затем он объединил свои силы с лордом Милоном, с ним все еще обращаются, как с недоразвитым ребенком.

Правда, он признавал, что действовал как дурак, когда понял, что в Кентуриос Элас было только трое подобных ему людей. Он пожаловал равный статус лорду Милону, провозгласив его совла-дыкой, не раньше, чем его – Деметриуса – власть начала ускаль-зать, как вода сквозь сито. Потом Милон и его сука жена заставили его жениться на этой сучке-ренегатке Альдоре. Даже если бы он любил женщину, чего за ним не водилось, ему трудно было бы переварить Альдору – урожденную эллининю, она все же стала больше варваркой, чем любой другой член племени, с тех пор, как ее приняли в один из кланов.

– Я пытался,– думал он, щуря глаза от лучей солнца, игравшего на его доспехах и щите. – О, Бога! Как я пытался. Со мной все в порядке, я не испытывал никаких затруднений с чистыми прекрасными мальчиками, но секс с грязной, непрерывно тявкающей женщиной – это нечто такое, чего мужчина с моей рафинированной чувствительностью просто не может совершить. И за тридцать с лишним лет эта грязная шлюха украсила меня столькими рогами, сколько не наберется и у сотни стад коз. Она выставляет своих любовников напоказ передо мной, и когда я убивал одного из них, она «всего лишь» соблазняла моего любимого любовника, на всю жизнь исковеркав бедного мальчика. Он произвел на свет трех или четырех детей от какой-то женщины клана прежде, чем погиб при взятии Илионополиса... И так этой вероломной свинье и надо – его следовало бы замучить до смерти.

За то время, когда мои армии воевали с северными и западными варварами, и за те годы, которые ушли на то, чтобы отвоевать обратно северную половину Каролиноса, они сделали из меня марионетку. О, да, я был просто вывеской! Устраивая передо мной парад, называя меня капитаном командиров, они в то же время все значительные приказы отдавали сами.

Когда его конь пересек середину моста, Деметриус улыбнулся, выпрямившись в седле, и принял героическую позу: голова высоко поднята, правый кулак на броне бедра. «Ну, я дождался своего часа. Сейчас я в Южном Каролиносе, и я вырву его у Зеноса, или каждый человек в этой армии погибнет. Тогда они все узнают, что Деметриус – человек, с которым надо считаться. Они...»

Но больше не было времени для спокойных рассуждений. Дождь стрел обрушился на голову колонны, и Деметриус с трудом удержал своего ржущего раненого коня. Никто из солдат не был ранен, так как охотничьи стрелы с костяными наконечниками разбивались о доспехи и даже не пробивали тегилея. Но кони не были так хорошо защищены: два свалились, препятствуя движению колонны, а несколько было ранено.

Капитан Хеллун заметил первый летящий камень и инстинктивно прикрылся щитом, но футовой толщины валун не долетел до него и шлепнулся в реку в нескольких ярдах от моста вниз по течению. Второй, подняв коричневый фонтан, шлепнулся примерно на такое же расстояние вверх по течению.

– В вилке,– простонал Хербут Май.– Следующий камень будет наш, если этот простофиля не догадается отступить.

Третий камень прихватил часть перил моста, и несколько летящих щепок впились в жеребца Деметриуса: измученный конь рванулся вперед, закусив удила и едва не выбив из седла всадника. Несмотря на опасность, колонна продвигалась вперед с максимально возможной скоростью. В то время как его товарищи выхватили мечи и готовили копья или вынимали дротики, Май снял с плеча рог и протрубил сигнал, о котором заранее договорился со своим лейтенантом. Протрубив трижды код, он выхватил свой меч.

Глядя, куда его несет, Деметриус на полном скаку выхватил свой меч, и, взмахнув им над головой, указал на лес, надеясь, что его конь остановится прежде, чем достигнет границы Королевства Ведьм, что в трехстах милях к югу.

Но Деметриус зря беспокоился: командующий засадой хорошо знал уязвимость спешенных лучников и катапультщиков перед кавалерийской атакой.

В лесу загремели барабаны, и прежде, чем голова колонны достигла южного конца моста, спешившаяся толпа улан и нерегулярной кавалерии выбралась по тайным тропам на дорогу. На ней успело появиться лишь с полсотни врагов, и они сразу же бросились в контратаку.

Капитан Хеллун мрачно улыбнулся. Этим кривляющимся придворным придется принять на себя главный удар. Будет крайне интересно посмотреть, как примут его эти любители.

Они приняли его достаточно стойко. Любое существо будет драться, если его загнать в угол; кроме того, они боялись Деметриуса больше, чем вражеских всадников.

Чуть ли не прежде, чем он осознал это, Деметриус оказался среди кавалерии Зеноса. Его обезумевший жеребец сшибал маленьких, более легких коней ополченцев-секирщиков. Затем, хорошо тренированный боевой конь принялся работать зубами и копытами, терзая без разбора и раздирая коней и всадников. Деметриус отбил щитом копье и проткнул копейщика. Дротик лязгнул об его нагрудную кирасу, а затем горец-ополченец, без доспехов, бородатый и с дикими глазами, начал наносить удар за ударом своим топором дровосека. Деметриус сумел отбить каждый удар своим помятым щитом, но не смог воспользоваться мечом до тех пор, пока его жеребец не вцепился своими желтыми зубами в незащищенное бедро противника. Топор расколол череп жеребца, но меч уже был наполовину воткнут в живот секирщика.

Деметриус оказался пешим среди кавалерии. Ему оставалось только одно: он резко резанул окрававленным мечом плечевые ремни и бросил погнутый и бесполезный щит, на который налетел улан. Деметриус уклонился от наконечника пики, схватился за древко и дернул на себя. Затем, пока противник был выведен из равновесия, Деметриус схватил его за правую ногу и рванул, влетев при этом в освободившееся седло. Очутившись на новом коне, Высокородный Лорд увидел, что тот направлен в нужную сторону. Остатки от его пятидесяти человек медленно отступали. Всего один удар достался ему. Деметриус решил, что большинство солдат Зеноса принимают его за своего.

Хербут Май находился сейчас в первых рядах мелкой схватки. Придворные, последовав за своим господином во вражеский лагерь, были убиты.

Могучий капитан шишаком щита разрубил лицо в кровь, а тяжелым мечом отрубил руку улану. От удара по шлему голова у него закружилась, и он почти столкнулся с Высокородным Лордом, прежде чем узнал его.

Шаг за шагом маленький отряд, уцелевший не больше чем наполовину от своей первоначальной численности, оттеснялся за мост. Все кони и почти все воины были ранены. Доспехи и шиты были изрублены и разбиты вдребезги, мечи зазубрены и затуплены. Все дротики и почти все копья были использованы, только мечи и кинжалы годились для такого боя. Победа солдат Зеноса была пирровой. Полотно моста было скользким от крови и усеяно оружием и растоптанными трупами коней и людей. Лесные лучники попробовали произвести еще один залп, но пострадало от него так много собственных всадников, что о другом залпе не могло быть и речи.

Деметриус очень переживал потерю своего большого черного жеребца. Шалый мерин улана не был боевым обученным конем. Деметриус тратил столько же времени и сил, стараясь удержать его в строю, сколько и во время боя и только превосходное качество доспехов защищало его от вражеской стали. Мысленно он дал обет, что если конь останется жив после боя, то он заживо изжарит этого проклятого зверя! Ополченец с охотничьим копьем с длинным наконечником ринулся на Деметриуса, но конь всадника споткнулся о чье-то, все еще дергающееся тело, и тому пришлось приложить немало усилий, чтобы остаться в седле. Деметриус привстал на стременах, взмахнул своим широким мечом и снес голову всадника. Давка была так велика, что труп даже не мог выпасть из седла. Он остался сидеть прямо, с конвульсивно вздрагивающими руками и двойным потоком крови, хлынувшей из шеи.

Боевой конь цапнул шалого, и тот, испуганный, отпрянул в проломленный камнем зазор перил моста. Лошадь попыталась удержаться и могла бы сделать это, если бы не случайный удар мечом по ее чувствительному носу.

До воды было около тридцати футов. Конь и всадник с огромным всплеском обрушились в воду. Отягощенные доспехами и сбруей, они быстро скрылись под водой.

2

– Я видел, как он упал в воду, милорд,– сказал капитан Май.– Но в тот момент все, что я мог сделать, это остаться в живых. Нас оставалось восемнадцать или двадцать против трехсот пли четырехсот, и всего двенадцать были еще живы до сегодняшней ночи.

Высокий мрачный человек, сидящий напротив него за походным столом, успокаивающе поднял руку.

– Никто не обвиняет тебя, Хербут, и менее всего я. Деметриус – дурак. Я не могу понять, что ударило ему в голову: вести кампанию с такими несбалансированными и плохо снабжен-ными войсками, какие он собрал! Это только благодаря тебе вы с Тушем сумели взять то, что у вас под рукой, и всыпали Зеносу. Никто из вас не будет забыт. Обещаю.

– И я тоже,– послышался голос у входа в палатку.– Я только надеюсь, что эта извращенная свинья мертва. Как ты думаешь, Милон, он мертв?

Май поднялся так стремительно, что опрокинул табурет. Его темноволосый друг повернулся на своем стуле.

– Привет, Альдора. Что тебя задержало?

Вошедшая, поразительно красивая женщина, была такая же темноволосая, как и Милон. Когда она сняла свой шлем и бросила его на походную койку Мая, стало видно, что ее угольно-черные волосы заплетены в косы и, по обычаям конных кланов, уложены вокруг маленькой головы на манер подшлемника. Черты ее обветренного коричневого лица были тонкими и правильными. Черные глаза блестели при свете лампы. Несмотря на тяжелые, доходящие до бедер сапоги, она грациозно подошла к столу и взяла мозолистую руку Хербута в свои.

– Как давно это было, дорогой Хсрбут?

Капитан Май густо покраснел, упершись взглядом в носки сапог.

– Десять... нет, одиннадцать лет, миледи.

Милон Морай видывал, как она играла с другими бывшими любовниками. Он нетерпеливо отрезал:

– При всем, что ты знаешь, Альдора, твой муж лежит на дне реки Лумбу, обеспечивает угощение счастливым рыбкам. Ты можешь ненавидеть его, но он все-таки мой соправитель и единственный наследник на правление Кенуриос Элас. Кроме того, он – один из нашего вида.

Альдора фыркнула.

– Надеюсь, что рыбы извлекут из него больше пользы, чем я.Ты знаешь, как мы жили все эти тридцать два года нашего брака. Эмоционально говоря, Деметриус был... (молюсь за это, Ветер), – ребенком, ужасным истерическим ребенком. Черт побери, он вы глядел таким мужественным, но даже, если он проживет столько, сколько ты, он никогда не созреет до настоящего мужчины. Он может принять все грандиозные титулы, какие только сумеет вы думать, облачиться в самые красивые одежды и доспехи, которые сумеет достать, и тогда он будет не больше, чем позолоченное коровье дерьмо.

– Альдора, – напомнил Милон. – Мы не одни.

Она вызывающе тряхнула головой.

– Ну и что из этого? Хербут был моим любовником в течение четырех лет, он уже слышал все, что я сказала здесь. И много больше. Мой муж, Верховный Владыка – Гомосек Кенуриос Элас, так же полезен для своей женщины, как мерин для кобылы! И я молю Солнце и Ветер, чтобы он сдох. О, Ветер! Даруй мне наконец свободу от него!

Внезапно она подняла обе руки вверх, откинула назад голову и начала молиться:

– Ветер, о Ветер! Ветер Севера, Ветер Запада, Ветер Юга, Ветер Востока! О, Ветер океанов, Ветер гор, Ветер равнин, Ветер доброты, Ветер силы! О, Ветер, услышь свою дочь, истинную Альдору из Линзи, приди ко мне и услышь мою молитву. Приди ко мне, Ветер. Скажи твоей дочери, твоей рабе, твоей невесте! Приди, о Ветер! Приди, приди, приди! ПРИДИ!!!

Из лагеря вокруг них послышались тревожные возгласы, вместе с шумом со сторожевых постов, фырканье и ржанье испуганных лошадей. Затем засвистел ветер, становясь все громче по мере приближения. Он закрутился вокруг палатки, и внезапно передние пологи вогнулись вовнутрь, а тяжелые лампы повисли на растяжках, раскачиваясь туда и обратно, как корабли в штормовом море.

Ледяной воздух хлестнул по коже Милона и он не смог подавить дрожь. Таланты Альдоры продолжали изумлять его. Стараясь говорить как можно спокойнее, он сделал ей замечание:

– Этого больше чем достаточно, Альдора. Может быть, солдатам в лагере придется сражаться завтра, они нуждаются в отдыхе, еде, сне. И их кони тоже.

После того как потрясенный Хербут Май вышел из палатки присмотреть за своими людьми и переговорить с остальными капитанами, которые встретились с королем Зеносом в бою, у Милона нашлись иные слова для Альдоры.

Отстегнув ее нагрудник, он строго сказал:

– Ты называешь Деметриуса ребенком, а затем тут же сама выкидываешь ребяческие трюки. На кого ты пытаешься произвести впечатление, девочка? На меня? На Хербута Мая?

Она обернулась к нему с крайне усталым видом, половинки кирасы свободно болтались на ней.

– Это был не трюк, Милон. Призывать Ветер одна из тайн, которыми слепой Гарри научил владеть меня перед отходом в иной мир.

– Если ты знаешь это давно, то почему я раньше не видел, как ты это делаешь? – удивился Милон.

– Потому что я не часто это делаю, Милой, потому что меня это утомляет, потому что это отнимает у меня слишком много сил.

Женщина протянула дрожащие руки, чтобы Милон стянул доспехи. Снимая с нее доспехи, Милон сердито бросил:

– Никогда не делай этого в морс, Альдора. Существует очень мало способов убить н а с, но утопление – один из них.

Четыре капитана: Хербут Май, командир улан – Туш Хеллун, командир тяжелой пехоты – Престун Маклауд, командир конных лучников – Габрос Зараминос вошли и отдали честь сначала Ми-лону; затем Альдорс.

– Милорд,– обратился к Милон у Май. – Я приказал установить павильон лорда Деметриуса на том невысоком холме, между лагерем и рекой. Правда, это открытая позиция, но она будет хорошо охраняться.

Кроме того, король Зенос производит на меня впечатление человека слова. Я не думаю, что он начнет атаку без формального разрешения и извещения нас о прекращении перемирия.

– Вы поступили мудро, капитан,– улыбнулся Милон,– Честно говоря, я не думал о своих вещах, а единственный багаж, который мы привезли с собой, спокойно уместится на двух вьючных мулах: большая же часть наших вен/ей осталась с основной армией. Как вы думаете, господа? Будет ли нам нужна армия? Будет ли Зснос продолжать сражение?

Тут Хеллун проговорил:

– Он храбрый человек, лорд Милон, решительный, и я нисколько не сомневаюсь, что, если бы зависело только от него, он сопротивлялся бы до последней капли крови. Но не меньше шестидесяти процентов своей сбродной армии он потерял позавчера убитыми или ранеными. Я думаю, что он побережет то, что осталось у него, чтобы собрать вокруг себя новую армию.

– Тогда я поставлю еще один вопрос, господа,– Милон откинулся в своем кресле, постукивая пальцами по столу.– Капитан Май рассказал мне в общих чертах о наших трех засадах, стычке на мосту и полномасштабном сражении после нее. За все эти схватки какие у вас потери? Капитан Хеллун, сколько у вас убитых и раненых?

Хеллун прошипел сквозь зубы:

– Слишком много, милорд. В Квибале будет много красных глаз, и не зря. Сто шестнадцать убито и двести тридцать ранено. Это, конечно, до сегодняшнего захода Солнца. И многие из раненых наверняка умрут.

– Капитан Зараминос?

Темноволосый эллин с могучей грудью проворчал:

– Я не собираюсь оправдываться, лорд Милон, но армия слишком сильно устала, чтобы хорошо сражаться,– и люди и кони.

Милон кивнул

– Не будет никаких упреков, господа. Учитывая все условия, вы и ваши люди совершили чудо. Но вернемся к вашим потерям, капитан Зараминос.

Рослый офицер с острой бородкой резко кивнул.

– Я вышел из Кенуриос Элас с четырьмя тысячами солдат, к сегодняшнему дню у меня три тысячи двадцать два человека в строю, шестьсот сорок девять раненых и триста двадцать девять убитых.

Май отрапортовал, что потерял примерно пятую часть,своего эскадрона. Маклауд, который из-за рыжих волос, жилистого тела и хитрого лица имел кличку «Лисица», отдал честь на манер конных кланов и сказал:

– Бог – Милон, дай нам, людям конных кланов, сталmyst доспехи и этих больших коней, и нас будет чертовски трудно убить! Я потерял девяносто человек из шести кланов, все ушли к Ветру, ни одного раненого, который не мог бы сидеть и сражаться. Милон усмехнулся:

– Кто получит награду из твоего уха, Лисица?

Остальные капитаны заржали, Альдора сумела устало улыбнуться. Маклауд дотронулся до повязки на том, что осталось от его левого уха.

– Я даже не знал, что оно пропало, до самого конца большого сражения. Это, должно быть, случилось на мосту. Мой шлем принял удар, предназначенный для этого старого громыхалы,– сказал он, тыкая острым локтем в бок Зараминоса.– И меч ублюдка застрял. Я не мог допустить, чтобы Маклауд из рода Маклаудов скакал по Каролиносу с мечом на голове, поэтому покинул их строй на достаточно долгое время, чтобы выкинуть их обоих – и меч и шлем, но перед большим сражением я добыл себе другой шлем у умирающего офицера Зеноса.

Милон подался вперед:

– Вы что, все четверо участвовали в схватке на мосту?! Ответом ему было четыре кивка.

Милон хлопнул себя большим кулаком по бедру.

– Черт побери этого осла! Он мог потерять всех старших офицеров своей так называемой армии. Тридцать шесть лет сражений так ничему и не научили моего уважаемого соправителя.

Альдора покорно вздохнула.

– Я не могла бы сказать это тебе, Милон. Демстриус никогда не усваивает ничего, что он не хочет усваивать. Видит Солнце, я надеюсь, что он мертв!

Милон, Альдора, их телохранители и четыре капитана сидели на глинистом северном берегу реки Лумбу. В нескольких шагах сзади спутанные кони довольно щипали траву в тени огромных деревьев. На реке несколько плотов были привязаны к опорам моста, и с них ныряльщики обыскивали илистое дно реки. Никто не знал, где именно Деметриус упал с моста, так как значительная часть перил моста была разрушена позже уже в бою, и много всадников с лошадьми свалилось в реку. Поэтому ныряльщики искали от центра к южному берегу реки.

В то время как капитаны разговаривали, их телохранители играли в кости, а Альдора мрачно смотрела в воду. Милон же размышлял. Следует ли ему дать команду главной армии выступать, несмотря на опасность с запада? Если этот непрочный союз горных племен нападет, тогда основная армия будет в четырнадцати днях пути, хммм... будет плохо. Но с другой стороны, следует ли позволить юному Зеносу собрать новую армию и усилить, может быть, вступив в союз с Морским лордом и сто пиратами? Возможно, самое лучшее,– это обезвредить этого Зеноса сейчас, пока есть возможность. И это было бы не так уж трудно сделать после той взбучки, которую он получил недавно.

Размышляя с закрытыми глазами, Милон не увидел приближения Полукровки до тех пор, пока подбородок кота не оказался на его защищенном доспехами бедре. Кот потерся мохнатыми ушами и издал глубокий вздох удовольствия. Хоть он и был праправнуком конеубийцы, кота-вождя, который привел свое племя на эту землю, он, который был пойман еще котенком и приручен Альдорой, был всего лишь две трети от размеров взрослого кота прерий. Будучи около семи футов в длину, Полукровка был стройным и жилистым, его клыки были немного длиннее, чем у матери, но и близко не достигали размеров массивных клыков диких котов прерий. Его светло-коричневая шерсть была короткой. Из-за сходства со своими дикими сородичами Полукровка был очень полезным разведчиком.

Посмотрев поверхностно мысли Милона, кот телепатически спросил его:

– Если ты думаешь сражаться, Бог-Милон, не следует ли Полукровке посмотреть на эллинойскую армию?

Милон вздохнул:

– Желал бы, чтобы ты мог это сделать, брат-кот. Но эта река – естественная линия обороны. Она широка и глубока, и нет ни одного брода на много миль. Этот мост – единственный путь через реку, и ты никогда не сможешь его пересечь незамеченным... во всяком случае днем. Может быть, возможно ночью, если не будет луны или грозы. Но жди моего сигнала.

Показался один из офицеров Мая, скакавший по мосту: железные подковы его коня высекали искры. Не успел конь остановиться, как всадник соскочил с седла и отдал честь своему капитану.

– Сэр, герольд из лагеря короля Зеноса на середине моста. Он просит свидания с Верховным Владыкой Милоном и Верховной Владычицей Альдорой. Он один и вооружен только мечом и кинжалом. Кроме того, я не думаю, что он очень опасен,– он ранен.

Когда вскоре офицер вернулся, он скакал стремя в стремя с веснушчатым молодым человеком в форме телохранителя Зеноса. С копья был удален наконечник, и вместо него на конце ясеневого древка развевался квадрат кремового шелка. Волос его не было видно, так как начиная с бровей его голова была забинтована, но его широкие усы и заостренная борода были кирпично-красного цвета. Его левая забинтованная рука, похоже, остерегалась лишних движений. Тем не менее он умело управлял поводьями и сидел на своей большой серой лошади с ловкостью прирожденного наездника.

Милон попытался быстро просканировать поверхностные мысли герольда, найдя их такими же дружелюбными и открытыми, как веселые зеленые глаза.

Но там были и другие мысли, появившиеся, когда веснушчатый юноша впервые заметил Альдору. Один быстрый взгляд на нее дал понять Милону, что и она также прочитала эти мысли. След улыбки растянул уголки ее рта.

Герольд воткнул тупой конец копья в чернозем, ловко спешился и шагнул к Милону. Он поклонился, а затем тщательно отдал честь. Вблизи Милон разглядел обильный пот, стекающий по его лицу, стиснутые зубы и сжатые челюсти.

– Ему больно,– быстро мысленно сказала Альдора.– Очень больно. Но он скорее умрет, чем выдаст себя. Милон, он прекрасный юноша, достойный и гордый.

Милон улыбнулся.

– Теперь, когда с формальностями покончено, юный сэр, не присядете ли вы с нами выпить вина?

Томос Гонсалос пил вино, несмотря на явную жажду, аккуратно, маленькими глотками. Посмаковав, он учтиво похвалил вино и серебряную чашу, в которой оно было подано, сделал комплимент хозяину и хозяйке, подобно истинному джентльмену.

Он привез приглашение от короля Зеноса, который просил Верховного Владыку Милона, Верховную Владычицу Альдору и их четырех капитанов разделить с ним вечернюю трапезу. Король Зенос считал, что поскольку некоторые из его предков имели стойкую репутацию вероломных людей, он разрешает своим гостям приехать с любым количеством телохранителей, какое они сочтут необходимым. Он подчеркивал, что его намерения честны, но он желает, чтобы его гости чувствовали себя в безопасности.

После часового легкого разговора и еще одной пинты вина Томосу было сказано, что он может возвращаться и объявить о том, что приглашение короля Зеноса принято. Однако, не успев встать, Томос покачнулся и, не сделав и двух шагов к коню, безжизненно свалился на траву.

Альдора была на коленях возле герольда, прежде, чем кто-либо успел двинуться вперед. Она опытной рукой оттянула веко и затем объявила:

– Он горит в лихорадке. Один из вас пусть скажет, чтобы принесли конные носилки. Кто-нибудь, помогите снять с него кирасу, но осторожнее, помните об этом. У него могут быть другие раны, не столь заметные.

У Томоса была рана с медленно сочащимся гноем и сукровицей. Она была кое-как перевязана, и трение о высокую заднюю луку седла протерло повязку.

Ближайший телохранитель побледнел и коснулся своего солнечного амулета,

– И он прискакал сюда улыбаясь! Как он в седле-то сидел?

– Вся жизнь на самодисциплине, не одно поколение благородных предков и десять лет чистого мужества. Вот тут, солдат, лежит настоящий мужчина! – ответил ему Хербут Май.

Неся копье Томоса Гонсалеса с белым полотнищем, Милон на своем жеребце, не остановленный постами, въезжал в предместье лагеря Зеноса. Лагерь был примерно таким, каким он и ожидал его увидеть: под самодельными укрытиями стонали и бредили раненые, воздух, наполненный мухами, был тяжелым от тошнотворных миазмов смерти и разложения. В одной стороне офицер в иссеченных доспехах, прихрамывая, руководил рытьем длинной массовой могилы, и груда трупов терпеливо ждала ее завершения. На вопрос Милона офицер указал направление к «резиденции» Зеноса.

Рядом с маленьким шатром Милон спешился и направился к входу. Два усталых копейщика преградили ему дорогу и вежливо спросили его имя и звание, а также, по какому делу он пришел.

Когда Милон им ответил, они выпучили глаза, и правый копейщик громко позвал:

– Коллис Гримос. Пожалуйста, милорд, Коллис Гримос...

Знатный офицер, прихрамывая, появился у входа.

Круги у него под глазами были почти такими же черными, как и сами глаза. Избитое, в синяках и ссадинах лицо было все в морщинах от забот и истощения сил.

Хотя Милон никогда не встречал этого горца, он хорошо знал его репутацию как стратега, тактика и воина.

– Я – Милон, Верховный Владыка Кенуриос Элас, лорд Коллис. Я пришел с миром. Пожалуйста доложите обо мне королю Зеносу. Я хотел бы поговорить с ним о крайне неотложных делах.