Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Как в кино

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Адамс Кайли / Как в кино - Чтение (стр. 13)
Автор: Адамс Кайли
Жанр: Современные любовные романы

 

 


Клео вразвалку поспешила за ней и, уже выйдя из трейлера, окликнула:

– Татьяна, подожди!

Татьяна остановилась и круто повернулась.

– Что-то я не пойму, Клео, чьи интересы ты представляешь, мои или их?

Клео тяжело дышала. Она обеими руками потерла поясницу. Но Татьяна не собиралась жалеть «слабую беременную женщину»; уж кто точно не нуждался ни в чьем сочувствии, так это Клео Марс. Беременная или нет, она всегда одинаково изворотлива, всегда умеет манипулировать людьми и думает только о себе.

– Сама удивляюсь, как я купилась на твою болтовню насчет того, что мы, женщины, должны друг друга поддерживать.

Татьяна, все не так просто. Я много раз имела дело с Дэвидом и хорошо его знаю. Грег – звезда первой величины, а ты пока еще темная лошадка. Если из-за каких-то твоих недостатков этот фильм развалится, мои отношения с ними пострадают. Пойми, ты просто не стоишь такого риска. Во всяком случае, пока не стоишь.

Татьяна немного остыла. В конечном счете для них для всех важнее всего результат, и в словах Клео действительно есть рациональное зерно.

– Могла бы по крайней мере меня предупредить!

– Дэвид специально попросил меня этого не делать. Они с Грегом хотели увидеть твою непосредственную реакцию, и, честно говоря, я тоже. Слишком высоки ставки, Всем нужно, чтобы фильм получился классный.

Татьяна кивала в такт зажигательной речи Клео, но в душе она ее не поддерживала. Ей было горько: она как наивная дурочка вообразила, что после участия в фильме «Грех греха» она перейдет на совсем другой уровень по сравнению с уровнем фильмов типа «Женщина-полицейский под прикрытием», как если бы она переселилась из гетто в более фешенебельный район. Но на самом деле ничто не изменилось. Конечно, у этого фильма бюджет больше, и люди в нем заняты поприличнее, во всяком случае, кормежка на съемочной площадке съедобная. Но в общем и целом это все тот же грязный бизнес, а она – та же исполнительница главной роли, которую в любой момент можно заменить на другую.

Клео стояла рядом и внимательно смотрела на Татьяну, как будто пыталась заглянуть ей в душу.

– Я думала, ты к этому стремилась.

– Я тоже думала, Клео, только теперь я уже не так в этом уверена.

– Тогда почему ты согласилась? Татьяна сморгнула слезу:

– Может, я и не умираю с голоду, но мне все равно нужно есть.

Глава 14

– Констанс Энн, у Криса болят зубы.

– Я знаю, Хелли, и, кажется, даже догадываюсь почему. – Констанс Энн склонила голову набок, изображая глубокую задумчивость. – Наверное, потому, что он не послушался совета панды Пеппи и ел сладости.

– У меня правда болит зуб! – заныл Крис, потирая правую щеку.

– К че-е-ерту! – завизжала Констанс Энн.

– Снято! – рявкнул Уилл Хейес.

Операторы остановили камеры. Констанс Энн встала и показала пальцем на Криса:

– В начале этой сцены он держался за левую щеку, а теперь хватается за правую! Черт подери, разберись наконец, с какой стороны у тебя болит зуб! – Она с отвращением всплеснула руками. – Не понимаю, мы на телевидении или в школьном драмкружке для первоклассников?

Крис заплакал и убежал со съемочной площадки. Уилл сорвал с себя наушники.

– Здорово, Констанс Энн, ничего не скажешь! Ты постаралась на славу. По твоей милости мальчишке уже выписали успокоительное, что дальше – шоковая терапия?

– Если это поможет паршивцу стать актером, то я только «за»!

Она отшвырнула микрофон и с возмущенным видом двинулась в свою гримерную. Уилл Хейес догнал ее и пошел рядом.

– А тебе не приходило в голову, что, может быть, это тебе нужно выписать успокоительное, а не ему?

Констанс Энн резко развернулась, сверкая глазами. Уилл не испугался и явно не собирался отступать.

– И я имею в виду лекарство из аптеки, а не из бара.

Констанс Энн любила подраться, и чем более кровавой бывала схватка, тем лучше. Впрочем, большинство ее противников оказывались слабаками и сдавались после первых же ударов. Она злобно улыбнулась.

– Знаешь, Уилл, я все думала, что у тебя между ног вагина, но теперь засомневалась, может, у тебя все-таки есть яйца.

– Всего одно, если тебя это интересует. В девяносто девятом у меня был рак яичка.

– Правда? Плохо. С одним дело не сделаешь – во всяком случае, со мной.

Уилл устоял и перед этим выпадом.

– Надо с этим кончать. Ты просто издеваешься над бедными детьми, это отвратительно. Если родители одного из них обратятся к журналистам, все будет кончено. Понимаешь, Констанс Энн, все! Помнишь, как Пи Ви Хермана посадили за детскую порнографию? Так вот, его грехи покажутся просто детской шалостью по сравнению с твоими.

Констанс Энн ткнула пальцем в костлявую грудь Уилла:

– И не пытайся представить меня злой мачехой, сукин ты сын. Да, я строга с детьми, но это ради их же пользы. Да-да, я о них забочусь. Я заставляю их стать лучше, потому что, если я не буду это делать, они вылетят из передачи и плохо кончат. Мало, что ли, мы знаем детей, которые прогремели в одном или двух фильмах, а потом стали наркоманами? И между прочим, мистер Одно Яйцо, на это много времени не надо. Обращайся с ними как с малышами, и они превратятся из начинающих артистов в законченных неудачников быстрее, чем ты успеешь раскурить самокрутку с травкой. Строгость детям не может быть во вред, она закаляет характер.

Уилл отрицательно покачал головой:

– Их родители могут с тобой не согласиться.

Констанс Энн расхохоталась ему в лицо и вошла в гримерную. Уилл последовал за ней.

– Хочешь поговорить об их родителях? – спросила Констанс Энн и принялась перебирать почту. – Да родители этих недоносков вовсе не детей выращивают, они выращивают себе кормильцев. Уж поверь мне, они бы отправили их на любые муки, если бы знали, что это гарантирует им в будущем хорошую финансовую отдачу. Опомнись, Уилл, у этих маленьких актеров нет родителей. У них не родители, а сутенеры. Если Майкл Джексон выпишет чек со многими нулями, они не задумываясь отправят их к нему вместе с его ламами и дурацкой обезьяной.

– Шимпанзе, – уточнил Уилл. – У Майкла Джексона шимпанзе.

– Ой, мне плевать!

Констанс Энн плюхнулась на диван и снова занялась почтой. Все письма с адресами, написанными корявым детским почерком, были от поклонников. Эти она без сожаления выбрасывала. Затем она взяла в руки последний номер «Ин стайл», журнал был толще обычного. Обложку украшала фотография Джулии Робертс. «Опять, – подумала Констанс Энн. – Эта зубастая сучка никак не успокоится». Ее внимание привлек небольшой заголовок: «Двадцать первый век: Фокс и ее двойняшки».

У Констанс Энн почти в то же мгновение противно засосало под ложечкой. Она пролистала первые страницы, на которых была одна рекламами наконец добралась до содержания. Пробежала страницу глазами... самые худшие ее опасения сбылись, воплотились в сокрушительную реальность.


Полная чаша Татьяны Фокс: близнецы, дом-мечта в Малибу и главная женская роль в снимающемся эротическом фильме «Грех греха» с Грегом Тэппером в главной мужской роли.


Несколько мгновений Констанс Энн была буквально ослеплена гневом. От ярости у нее так тряслись руки, что она не сразу смогла найти проклятую статью. Она судорожно листала журнал, разрывая страницы, и шипела самые грязные ругательства, какие только знала.

Уилл смотрел этот спектакль одного актера, стоя в сторонке.

– Что случилось?

Констанс Энн остановилась и свирепо посмотрела на него:

– Советую тебе убраться отсюда, пока не лишился последнего яйца!

Ее голос прозвучал глухо, невыразительно, но Уилл без единого слова удалился.

Констанс Энн с грохотом захлопнула за ним дверь. «Сообразил, придурок. Все-таки не зря окончил Йельский университет».

К тому времени, когда она нашла наконец злосчастную статью, журнал был весь изодран. Разворот с подборкой фотографий оказался даже хуже, чем Констанс Энн могла себе представить.

Татьяна Фокс позирует в дверном проеме своего дома, словно жена какого-нибудь маститого голливудского продюсера.

Татьяна грациозно присела на краешек дивана и читает книжку по воспитанию детей.

Татьяна пускает в камеру мыльные пузыри, возлежа во встроенной в пол медной ванне.

Татьяна плещется в неправдоподобно бирюзовой воде бассейна с улыбающимися светловолосыми двойняшками.

Такая милая, такая безупречная... Какое дерьмо!

Прежде чем приступить к чтению, Констанс Энн подкрепилась: хлебнула виски. Затем она пробежала глазами текст. С каждой строчкой, с каждым словом ее гнев и презрение стремительно нарастали. Ее бесило не только то, что было написано в статье, но еще сильнее то, о чем умалчивалось.

Например, в статье ни словом не упоминался полупорнографический сериал «Женщина-полицейский под прикрытием», который засорял эфир «Синемакс» поздно вечером. Не говорилось в ней и про мужа-гомика, который бросил Татьяну с детьми и ушел к мужчине. Если судить по статье, жизнь Татьяны была полна шампанского, черной икры и детских погремушек из чистого золота от Тиффани.

Констанс Энн смотрела на глянцевые страницы журнала, и вдруг на ее губах заиграла улыбка. Да, журналисты понавешали читателям лапши на уши, но на этот раз бред о семейных ценностях сыграет ей на руку, именно его она и использует, чтобы запустить механизм уничтожения Татьяны Фокс. Идея несколько недель бродила в голове Констанс Энн, как волк в лесу. Сначала зародилось зерно идеи, потом примерная стратегия, и вот наконец четко обозначился план атаки. Теперь его исполнение зависело от одного конкретного человека.

Миссис Герман Маккензи каждый вечер обедала в небольшом кафе неподалеку от своего дома в Пасифик-Палисейдс. Она всегда появлялась в одно и то же время (ровно в пять), садилась в одну и ту же кабинку (третью справа) и заказывала одни и те же блюда (овощи, кукурузный хлеб, сладкий чай и кусок лимонного пирога).

– Заведенный порядок – хорошая вещь, – говорила миссис Герман Маккензи своей собеседнице. – Если бы в жизни современных подростков было больше распорядка, не было бы такого количества незамужних беременных школьниц.

Констанс Энн терпеливо слушала. Ей хотелось заметить, что заведенный порядок у подростков как раз есть. Например, они регулярно занимаются сексом. Но она промолчала и согласно кивнула.

– Констанс Энн, я хочу от всей души поблагодарить вас за вашу работу. Вы ведете прекрасную передачу. Очень тонкую. Я знаю, песни рассчитаны на детей, но мне иногда тоже нравится подпевать. – Миссис Герман Маккензи захихикала, прикрывая рот салфеткой. – А ваша панда Пеппи – просто прелесть, я от нее в восторге! – Она посерьезнела, выпрямилась и прочистила горло. – Но хватит глупостей. Прошу меня извинить. Ну-с, что я могу для вас сделать?

Констанс Энн отодвинула от себя тарелку с почти нетронутой едой. «И как только эта твердолобая воинственная дура может есть такую гадость каждый вечер?»

– Прежде чем я перейду к делу, миссис Маккензи...

– Прошу вас, называйте меня Юнис.

– Хорошо, значит, Юнис... – Констанс Энн натянула на лицо свою лучшую телевизионную улыбку. – Прежде всего я должна сказать, как много значит для меня ваша высокая оценка моей работы. – Констанс Энн было нелегко заставить себя выговорить эти слова, но она понимала, что очень важно заложить хороший фундамент отношений. – Как вы знаете, у меня нет своих детей, и, поверьте, это не случайно: я воспринимаю детей всего мира как собственных. – Она приложила руку к сердцу. – Я бы не смогла любить только своих, я должна любить их всех.

Юнис похлопала Констанс Энн по руке:

– Вы – одна из ангелов Господних, вы одарены свыше.

«Нуда, Господь одарил меня способностью произнести весь этот слащавый бред вслух и не расхохотаться».

– Право, Юнис, вы меня смущаете. Я самая обыкновенная женщина, просто у меня есть необыкновенная способность любить. А коль скоро такая способность у меня есть, почему бы не направить ее на деток, на эти бесценные создания? Вы, конечно, знаете, что дети – наше будущее.

Юнис закрыла глаза и так энергично закивала, словно устами Констанс Энн говорила исцеляющая божественная сила.

– Спасибо вам, что вы стали для наших детей истинным благословением Божьим.

Констанс Энн пожала руку Юнис:

– На здоровье. Хорошо бы люди, создающие нашу культуру, побольше думали о детях и сознавали, что далеко не все могут служить образцом для подражания.

В глазах Юнис появился стальной блеск.

– Совершенно с вами согласна, Констанс Энн. Взять хотя бы эту ужасную Бритни Спирс. Боже, она же предлагает себя, как уличная девка! Только благодаря моей решимости – и поддержке моих преданных слушателей – в магазинах игрушек в нашем районе больше не продается кукла, которая ее изображает, и вещи для нее.

– Я знаю, ваши кампании за очищение культуры всегда бывают очень эффективными.

Юнис просияла:

– Я могу с гордостью сообщить, что мы только что добились закрытия еще одного магазина «Секрет Виктории».

– Поразительно! – восхищенно выдохнула Констанс Энн. – И очень своевременно. Я имею в виду, эти магазины нижнего белья, такой позор, дальше остается только открыть в торговых центрах легальные бордели.

Юнис заметно разволновалась.

– Просто удивительно, Констанс Энн, как хорошо вы меня понимаете. Как приятно поговорить с понимающим человеком, это случается не часто.

Она огляделась, потом наклонилась к Констанс Энн и понизила голос до заговорщического шепота:

– Только между нами. Я еще не закончила с Бритни Спирс. Вы представляете, что затеяла эта белокурая бестия? Она поет песню под названием «Я твоя рабыня».

Констанс Энн изобразила подобающий случаю гнев – как она надеялась, достаточно правдоподобно.

– Не может быть!

– Да-да, – прошептала Юнис, все еще воровато озираясь. Она боялась, что другие посетители ее подслушают. – Подумайте о богобоязненных афроамериканцах, чьих предков без их согласия привезли к нам на кораблях и выбросили на берег, не снабдив их никакими ценными указаниями. И они вынуждены слушать эту ужасную песню! Это просто отвратительно!

Констанс Энн увидела подходящую лазейку и решила ею воспользоваться:

– К сожалению, сейчас я покажу вам нечто гораздо более отвратительное. – Она бросила на стол журнал «Ин стайл», открытый на том месте; где начиналась статья о Татьяне и ее доме в Малибу.

Юнис прищурилась и всмотрелась внимательнее:

– Кто это?

Констанс Энн всплеснула руками, всем своим видом выражая отвращение, даже большее, чем она чувствовала на самом деле.

– Татьяна Фокс. По-видимому, новый символ материнства и образец для подражания.

Заинтригованная ее словами, Юнис пододвинула к себе журнал, перевернула страницу и ахнула.

– Дети в бассейне без спасательных жилетов!

– О, это далеко не самое страшное. – Констанс Энн сердито ткнула пальцем в лицо Татьяны. – Она снимается в грязных фильмах и раздевается на экране. – Констанс Энн достала из-под стола коричневый пакет с кассетами, на которых были записаны первые четыре фильма «Женщина-полицейский под прикрытием». – Посмотрите эти фильмы, если вас не вырвет. – Она снова ткнула пальцем в Татьянину фотографию. – А ее бывший муж – гомосексуалист.

Юнис в ужасе отпрянула и выпрямилась.

– Вы хотите сказать, он переодевается в женское платье?

Констанс Энн сдержала смешок.

– Нет, он интересуется мужчинами. Сейчас он живет с менеджером с телевидения.

– Возмутительно! – воскликнула Юнис. – Но менеджер с телевидения... это почти респектабельно. Я думала, все гомосексуалисты – хористы с Бродвея.

Констанс Энн выразила неодобрение соответствующим кивком.

– И это еще не все. Следующий фильм, в котором снимается Татьяна Фокс, называется «Грех греха». Звучит как заголовок к ее собственной биографии, не так ли?

Некоторое время Юнис молчала, осмысливая услышанное. Наконец она вынесла свой вердикт:

– Эту Татьяну нужно остановить.

Есть, крыса схватила сыр в мышеловке! Констанс Энн вздохнула:

– Именно поэтому я осмелилась попросить вас об этой встрече. В вашем распоряжении радиопередача и легионы добросовестных тружеников, преданных вашему делу. Вы можете противостоять этой так называемой актрисе и морально несостоятельной матери. Нельзя допустить, чтобы такие, как она, стали образцом для подражания. Татьяна Фокс – символ девальвации культурных ценностей и оскорбление всего того, что олицетворяет подлинные семейные ценности. – Констанс Энн украдкой покосилась на крупную, во всю страницу, фотографию Татьяны. – Вы только взгляните на нее, она улыбается Америке с гордостью, тогда как ей должно быть стыдно. – Констанс Энн закрыла журнал. – Не могу на это смотреть! Сплошной разврат, и в него втянуты дети!

Юнис подняла чашку со сладким чаем, как будто собиралась произнести тост.

– Я вижу, Констанс Энн, мы с вами скроены из одной и той же материи.

«Только я не из полиэстра, как ты, идиотка!» Лишь сила воли помогла Констанс Энн воздержаться от этой реплики. Она изобразила одобрительную улыбку.

Юнис пододвинула журнал и пакет с кассетами к своему краю стола.

Это очень серьезное дело, я рада, что вы привлекли к нему мое внимание.

Констанс Энн сделала вид, что смахивает слезу.

– Извините, я немного расчувствовалась. Просто... стоит мне подумать о детях... как сразу хочется защитить их всех.

Юнис пододвинула Констанс Энн нетронутый десерт:

– Попробуйте лимонный пирог.

– Ой, что вы, спасибо, не нужно.

– Нет, вы все-таки попробуйте. Вы почти ничего не ели, а вам нужно поддерживать в себе силы. Ради детей.

Констанс Энн неохотно отломила кусочек.

– Когда я начинаю очередную кампанию в защиту нравственности, мне всегда нужно собрать как можно больше информации. – Юнис указала на пакет с кассетами. – Ознакомиться с предыдущей работой этой женщины будет очень полезно, но было бы неплохо выведать ее новые планы. Очень хорошо, когда есть возможность поднять моих последователей на борьбу с грязью, которая еще не появилась, это заряжает их энергией. Тогда они видят впереди цель и верят, что могут остановить безнравственность еще до того, как она будет выброшена на рынок.

Констанс Энн вскинула брови:

– Теперь я понимаю, почему вы такой грозный противник.

Юнис отклонила похвалу:

– Это не я, на все воля Господа.

– И он доверил воплощение его воли вам. Юнис смиренно кивнула.

– Я понимаю, что подробности могут меня шокировать, но, пожалуйста, расскажите мне про этот фильм «Грех греха» поподробнее.

– Я бы рада посвятить вас в детали! Нов фильме снимается Грег Тэппер, он – звезда первой величины, а фильмы, в которых он снимается, всегда окружены завесой секретности. Даже сценарии печатаются на особой бумаге, с которой невозможно делать фотокопии.

Юнис надула губы:

– Страшно представить, какая грязь хлынет на экраны кинотеатров!

Констанс Энн вдруг осенило. Татьяна наверняка хранит экземпляр сценария дома. Съемки идут в студийном павильоне, это означает, что она каждую ночь спит в своей постели. Но одно дело узнать, где хранится сценарий, и совсем другое – заполучить его.

И здесь Констанс Энн вспомнила про Джека Торпа. Она мысленно суммировала все, что ей о нем известно: красавчик, бывший профессиональный спортсмен, до того нуждается в деньгах, что согласился сидеть с детьми. Ничто из перечисленного не давало повода заподозрить в нем необыкновенный ум. Констанс Энн решила, что этого будет легко одурачить.

– Знаете, Юнис, я тут подумала, возможно, мне удастся получить именно то, что вам нужно. Дайте мне несколько дней.

Миссис Герман Маккензи снова подняла стакан:

– За моральное очищение Америки.

Констанс Энн победно улыбнулась и тоже отсалютовала стаканом.

– За это определенно стоит выпить.

Кристин Боннер вышла из самолета и оказалась в зале прибытия международного аэропорта Лос-Анджелеса. Она несла сумочку от Кейт Спейд и два мягких чемодана, в которые уместились все ее вещи.

Прощайте, психованная мамаша и папаша-порноголик. Здравствуй, Лос-Анджелес. Новый город, новая жизнь. Как знать, может быть, она еще станет актрисой, как Татьяна, ее единоутробная сестра. Волочь чемоданы и одновременно выступать с достоинством было непросто. Кроме всего прочего, ей нужно было достойно нести свое тело. В тонком облегающем белом топике поверх черного бюстгальтера, в обтягивающих джинсах с лайкрой, сидевших на бедрах так низко, что ниже уже некуда, Кристин привлекала внимание, её разглядывали.

Следуя, указателям, Кристин пошла к эскалатору. Недалеко от его площадки стоял молодой симпатичный водитель лимузина, державший над головой табличку с надписью «Мистер Уилкокс».

О-ля-ля! На вид Кристин дала бы парню лет двадцать с небольшим, и он был чем-то похож на актера Шейна Уэста: высокий, худощавый, но в то же время мускулистый. Выражение его лица говорило, что он знает себе цену и считает себя этаким крутым. «Клевый чувак. Мажорный», – решила Кристин.

Она направилась прямо к нему и бросила чемоданы у его ног.

Парень уставился на нее, только глаза были скрыты темными очками «Рейбан».

– Ты не похожа на мистера Уилкокса.

У него был типичный выговор парня из южной Калифорнии.

– У тебя неправильная табличка, должно быть написано не «мистер Уилкокс», а «мисс».

Парень усмехнулся – очень сексуально.

– Правда?

– Ага.

Кристин посмотрела на свой багаж и снова перевела взгляд на парня.

– Между прочим, я должен был встретить помощника тренера «Лейкерс». Это, случайно, не ты?

Кристин кивнула:

– Она самая.

Парень смерил ее с ног до головы раздевающим взглядом.

– Сколько тебе лет?

– Я совершеннолетняя, если ты это имеешь в виду.

– Тогда покажи мне свое удостоверение личности.

– С какой стати? Пиво будешь покупать ты. Парень медленно помахал над головой табличкой с фамилией. Кристин начала проявлять признаки нетерпения.

– Так ты меня подвезешь или нет?

– За это меня могут уволить.

Кристин придвинулась ближе и продела палец в петлю для ремня на его брюках.

– Зато ты приятно проведешь время. Ну давай, соглашайся, не заставляй меня брать вонючее такси. Между прочим, меня зовут Кристин.

Парень переломил табличку через колено и выбросил в ближайшую урну.

– А меня зовут Чад. Наверное, я спятил, если согласился.

Он повесил сумку Кристин на плечо и повел девушку к эскалатору.

– Ну и что тебя привело в Лос-Анджелес? – Он усмехнулся. – Конечно, кроме работы баскетбольного тренера.

– Мамочка выгнала меня из дома, и я приехала пожить у сестры. Она актриса.

Теперь Чад смотрел на Кристин с заметно большим интересом.

– Правда? Я тоже актер. – Он показал на свою водительскую униформу. – Как видишь, не очень успешный. Но это временно. Я обязательно добьюсь успеха. А кто твоя сестра?

– Татьяна Фокс.

– Цыпочка из «Женщина-полицейский под прикрытием»?

Кристин кивнула.

– Она классная. – Чад всмотрелся в ее лицо. – Вы похожи.

Они прошли через раздвижные стеклянные двери, и Чад забросил вещи Кристин в багажник внушительного сияющего лимузина. Затем эффектным жестом распахнул перед Кристин дверь просторного салона.

Кристин села на мягкое сиденье, обитое дорогой кожей. Высший класс, не придерешься. В салоне был даже маленький телевизор. Кристин открыла деревянную дверцу. И бар есть!

Чад бегом обогнул лимузин и сел за руль. Он завел мотор и опустил стеклянную стенку, отделяющую салон от кабины.

– Куда едем?

Кристин растянулась на сиденье и выпила водки прямо из горлышка.

– На самую сумасшедшую вечеринку, какую ты только сможешь найти.

Чад холодно улыбнулся:

– А разве сестра тебя не ждет?

Кристин передала ему бутылку. Он быстро отпил и вернул бутылку обратно.

– Она не знает, что я приехала. Наверное, я могла бы добраться до нее сегодня...

Чад покачал головой с таким видом, будто не мог поверить в свою удачу.

– Но зачем, ведь это можно сделать завтра. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – «Дурь» любишь? У меня есть друзья, которые умеют хорошо оттянуться.

– Твои друзья – мои друзья... Чад довольно кивнул и тронулся.

Кристин еще раз приложилась к бутылке. Ходить по самому краю – вот это кайф! Если жить, так на всю катушку.

Глава 15

Татьяна смотрела на доктора Джи. Доктор Джи смотрела на Татьяну.

– Не знаю, с чего начать. Доктор Джи улыбнулась:

– В таком случае мы просто посидим и подождем, пока вы не будете готовы.

Татьяну это бесило, потому что каждая минута стоила ей ровно три доллара. То есть она как будто каждую минуту сливала в раковину двойной обезжиренный кофе с пониженным содержанием кофеина. Поэтому ей ничего не оставалось, как сразу перейти к сути:

– Я переспала с Джеком. Доктор Джи не шелохнулась.

Татьяна рассчитывала, что она по крайней мере начнет писать.

– Возможно, вам стоит это отметить. Для меня это был первый секс за несколько лет. Важное событие, вполне достойное записи в вашем блокноте.

Но доктор Джи сделала вид, что не обратила внимания на это замечание.

– И какие чувства это у вас вызывает?

– Вы помните самый яркий оргазм в вашей жизни? Ничто не могло покоробить доктора Джи.

– Помню.

– Ну так вот, именно так я себя чувствую. – Татьяна помолчала. – Но после того, как все закончилось, мне Джека и видеть-то не хотелось, а наутро мы оба испытывали неловкость.

– Ничего удивительного, – сказала доктор Джи со своей фирменной небрежной прямотой. – Ваши с Джеком отношения были весьма непростыми и до того, как они осложнились сексом.

Татьяна обеими руками пригладила волосы. Она была без сил. Доктор Джи любезно согласилась принять ее после приемных часов, но сейчас Татьяне хотелось только одного: спать. Сказывался длинный съемочный день. Съемочная группа взялась за постельную сцену с одержимостью самодеятельных киношников, оплачивающих съемки собственными кредитными карточками. Конечно, в итоге сцена получилась, но от бесконечных поцелуев, объятий и кувыркания в кровати у Татьяны ныло все тело. Ей отчаянно хотелось принять ванну, выпить пару таблеток от головной боли, зажечь ароматическую свечу с запахом лаванды и негромко включить джаз. Она устало посмотрела на доктора Джи. Сегодня вечером она была просто не способна разбирать свою жизнь по косточкам.

– Я правильно понимаю, что сексуальный контакт с Джеком удовлетворил ваши физические потребности, но оставил вас неудовлетворенной эмоционально?

Слишком проницательно. И грубо. Даже для психоаналитика. Татьяна закрыла глаза.

– Иногда я вас ненавижу.

Доктор Джи не сделала паузу даже в полсекунды.

– Давайте поговорим об этом.

Татьяна тяжело вздохнула. Выбора нет, придется подчиниться.

– Да. Отвечаю на ваш вопрос. Вы попали в точку.

– Совсем не обязательно, что это плохо. Иногда люди ожидают от сексуальной близости слишком многого. Она не может всегда удовлетворять потребности на всех уровнях. Ключ...

Татьяна ее перебила:

– Нет смысла анализировать этот конкретный эпизод. Джек все равно не задержится надолго.

– Вы собираетесь его уволить?

– Вы с ума сошли? – Татьяна запоздало сообразила, насколько нелепым был ее риторический вопрос. Если тут кто и сошел с ума, то это явно она. – Я его никогда не уволю. Джек – это лучшее, что случилось с... – Татьяна запнулась, собираясь сказать «со мной», но в самый последний момент успела остановиться, – с близнецами за последнее время. Я пыталась взять с Джека обещание, что он останется с ними до тех пор, пока им не исполнится восемнадцать. – Татьяна застенчиво пожала плечами. – Он отказался.

– Вы просили его дать это обещание применительно к его нынешнему положению в вашем доме, то есть и качестве няни?

– Мэнни, – машинально поправила Татьяна. – И что вы имеете в виду под этим «нынешним положением»? Впрочем, это не важно. Джек не задержится в этой роли надолго. Он не обязан этим заниматься. Ему двадцать шесть лет, и он волен делать все, что пожелает. Может быть, он на следующей неделе уволится, откуда мне знать.

– Да, это верно, – тихо сказала доктор Джи. – Может. Татьяна встревожилась:

– Вы думаете, он уволится? Доктор Джи покачала головой:

– Не могу строить догадки.

– Может, мне стоит обратиться к экстрасенсу? Принесу ему кусочек какой-нибудь одежды Джека, и пусть он считает с него информацию.

Доктор Джи быстро склонила голову набок и приняла прежнее положение.

– Интересный подход.

– А что, у вас есть идея получше?

– Попробуйте быть честной с самой собой.

Татьяна мысленно приготовилась к удару. Такое случалось почти на каждом сеансе. Все шло прекрасно, а потом вдруг доктор Джи сваливала ее с ног ударом психологической кувалды.

– Я признала, что секс был хорош. По-моему, это уже что-то, я ведь могла запросто убедить себя, что Джек в постели никуда не годится.

– Как вы можете просить Джека что-то обещать на восемнадцать лет вперед? Это несправедливо. Кроме того, я не верю, что вас беспокоит только его преданность близнецам. Думаю, в действительности вас куда больше беспокоит его преданность вам.

Татьяну разобрала досада.

– Вы мне ни в чем не даете поблажки. Доктор Джи рассмеялась.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19