– Мы сделали это!
      Возглас взлетел к самому потолку шикарного отеля. Возбужденная успехом Белла позволила себе немного отпустить вожжи. После финальной демонстрации платьев Беллы и драгоценностей Люка они направлялись в небольшую, уединенную гостиную, где их ждали Мария, Хизер и Грейс.
      – Наши дизайнеры здесь самые популярные.
      Они целую неделю тяжко трудились. Показ за показом. Сегодня был последний. Люк радовался счастью Беллы, а она чуть не приплясывала рядом с ним.
      Неделя принесла им немало хлопот и волнений, в том числе и все нарастающую нервозность Марии и накал страстей между Беллой и Люком, но об этом не было сказано ни слова.
      Люк обнял Беллу.
      Волна желания окатила его. Он не знал, как удержать эту женщину.
      – Как только пожелаем всем спокойной ночи, мы с тобой покажем Милану, как надо праздновать. А потом я хотел бы пригласить тебя к себе и…
      Она чуть не ахнула, но, зарумянившись, выдохнула:
      – Да.
      Белла все поняла и, так же как и он, хотела этого.
      Он взглянул на нее и увидел желание, смущение и… надежду? Оправдает ли он эту надежду?
      Потом Белла как бы пришла в себя и в свою очередь вгляделась в его лицо:
      – Ты встречался с братом? Я потеряла тебя из виду, пока занималась моделями.
      – Ни разу с тех пор, как он признался, что приглашение – его идея. Родители вряд ли знают, что я здесь, они путешествуют.
      Люк разыскал Доминика в первый же вечер в баре отеля. Но с тех пор он, похоже, от него прятался.
      – Все хорошо, папа? Завтра мы поедем домой?
      Грейс немного устала. Ей давно уже пора было спать. Люк поднял ее на руки и поцеловал в щечку. Дочка крепко обняла папу за шею. Сердце Люка ликовало.
      – Все хорошо. Завтра домой.
      Грейс вырвалась из его объятий и схватила за руку Хизер.
      – Пойдемте спать. Я очень устала и буду спать до самого утра.
      Когда Грейс с няней покинули комнату, Люк улыбнулся Белле. К его удивлению, Белла крепко его обняла:
      – Твоя дочь с каждым днем становится все веселее. Думаю, она уже не сомневается, что папа ее любит.
      – Спасибо.
      Только они двое знали, как много кроется за этим словом.
      – Какой длинный день. Хорошо, что все закончилось. Я так волновалась… – сказала Мария.
      Кажется, ее до сих пор трясло.
      – Тебе не о чем волноваться. – Люк обнял тетю за плечи: – Можешь все мне рассказать, тетя. В том числе и о прошлом. Ты – моя семья, и я сделаю все, чтобы защитить тебя от обид.
      Глаза Марии наполнились слезами:
      – Лючино, я хотела уберечь тебя. Следовало бы все рассказать тебе, как только ты пришел ко мне в Мельбурне. Но я так боялась, что ты рассердишься и отвергнешь меня… И все тянула, тянула…
      Что-то тяжелое заворочалось в груди Люка:
      – О чем ты?
      У Марии задрожали губы, она пыталась что-то сказать:
      – Я имею в виду, что я твоя… твоя…
      – Ну и ну. Что за умилительная сцена! – раздалось сзади.
      Голос был для Беллы незнакомый.
      – Доминик, ты… – Люк нахмурился, отпустил Марию и сделал шаг навстречу брату, бессознательно стремясь укрыть от него обеих женщин. – Что тебе надо? Ты пьян.
      На губах Дома играла презрительная ухмылка:
      – Радуешься, что твои побрякушки понравились больше моих? Тебе просто повезло. Все равно ты второй. Как всегда.
      Люк сжал кулаки.
      – Отправляйся-ка лучше домой. – Люк с презрением оглядел брата.
      Доминик не сдвинулся с места, и тогда Люк повернулся к Марии и Белле:
      – Идите наверх. Я поговорю с братом и тоже поднимусь. Все будет хорошо.
      Белле не хотелось его оставлять, но она все же решила послушаться Люка:
      – Пойдемте, Мария!
      – Спокойной ночи, тетя. Договорим завтра. Ложись спать и не волнуйся. – Люк повернулся к Белле и прошептал ей на ухо: – К тебе это не относится. Увидимся.
      – Она тебе не тетя. – От слов Доминика в комнате воцарилась напряженная тишина.
      Белла опять попыталась увести Марию, но лицо пожилой женщины побелело, она слабо вскрикнула и замерла.
      Доминик спокойно смотрел на Люка:
      – Бедный, глупый Лючино. Похоже, ты один ничего не знаешь.
      Люк шагнул к нему, намереваясь схватить его за шиворот, чтобы вытолкать из комнаты, но тот отступил и зловеще рассмеялся. Люк услышал, как за его спиной всхлипнула Мария. Она умоляла Доминика позволить ей все рассказать самой.
      А Люк чувствовал себя полным дураком. Он не понимал, чего добивается Доминик.
      – Ну так открой свою великую тайну, которая должна сразить меня наповал, – спокойно сказал он брату.
      Доминик несколько секунд молчал, но потом решился:
      – Мария – твоя мать и ничуть не лучше шлюхи. Семье следовало бы вышвырнуть вас обоих, да дед проявил слабость. Он оставил тебя, потому что я был у него единственным внуком, а он решил, что моим родителям нужно иметь двух сыновей. На всякий случай.
      Белла громко ахнула.
      Пока Люк пытался осмыслить слова брата, тот слегка ударил его кулаком в грудь и продолжал:
      – Меня одного было бы вполне достаточно, но дед настоял на том, чтобы мы росли братьями. Тебя вообще не должно было быть. Твое существование оскорбляло моих родителей.
      При одном взгляде на Марию Люку все стало понятно. Он чувствовал себя так, будто у него под ногами разверзлась бездна. Он – сын Марии? Люк напряженно вглядывался в лицо пожилой женщины, но присутствие брата мешало ему.
      – Уходи, Доминик. Сейчас же.
      Тот рассмеялся прямо в глаза Люку, но, получив удар в челюсть, едва удержался на ногах и сразу замолчал.
      – Положение изменилось, братец, – угрожающим тоном произнес Люк. – Убирайся отсюда немедленно. Или покалечу.
      – Люк! – Белла встала между ними и перехватила занесенный, кулак. – Неужели ты не видишь? Ему нужен публичный скандал. Не поддавайся. Он такой жалкий. На его совести и так уже предостаточно.
      Доминик, старавшийся теперь держаться подальше от Люка, вскинул голову:
      – Ничего на моей совести нет. Я счастливо женат. У меня трое детей. И я могу делать, что хочу. Смешно, если бы ты вздумал командовать мной…
      – Вот как? Ты думаешь, Доминик, что я ничего не сделаю, чтобы защитить свою дочь и ее интересы? – Люк с удовлетворением увидел, как по лицу брата проскользнула тревога. – Ты не обратил внимания, что кто-то упорно скупает акции трех твоих ключевых компаний? Каждый раз, когда ты попадаешь в финансовую дыру, кто-то перекупает твои акции. Что там было в последний раз? Ах, да… сотня гостей в казино с открытым счетом для каждого, не так ли? А перед этим дорогой кругосветный круиз для так называемых друзей.
      Доминик заметно сдулся:
      – Откуда ты знаешь?
      Белла стояла рядом с Люком и держала Марию за руку. Та уже осушила слезы и теперь с холодной ненавистью взирала на Доминика.
      Люк ответил не сразу:
      – Я скупил уже достаточно акций, чтобы испортить тебе жизнь, если ты вздумаешь навредить мне или кому-нибудь из членов моей семьи. Попробуй только тронуть пальцем кого-нибудь из тех, кто мне дорог, и я тебя уничтожу. Ты меня понял, Доминик?
      Доминик разразился бранью, однако повернулся и, шатаясь, побрел прочь. Выглядел он жалко.
      Люк повернулся к залитой слезами Марии и встревоженной Белле. Ему хотелось поскорее увести их отсюда.
      – Здесь не место…
      – Согласна. Там Мария нам все и объяснит. – Белла говорила негромко, но Люк чувствовал, какие страсти бурлят под внешним спокойствием.
      Неужели Белла обвинит теперь Марию за то, что та его бросила? Неужели это станет еще одной преградой между ними?
      А сам Люк винит ли… мать? Нет, уж кому-кому, а ему такого права не дано. Да и все ли он знает?
      – Пусть Мария вначале успокоится, а потом все расскажет, – предложил он.
      – Да-да, Лючино, – Мария больше ничего не смогла сказать.
      Наверх они поднимались молча. Люк не знал, что думать, чего ждать, на что надеяться.
      Мария открыла дверь. Она была еще бледной, но, кажется, уже могла говорить.
      Белла покачала головой:
      – Я, пожалуй, не пойду. Вряд ли мне стоит слышать больше, чем я уже слышала. Нам с сестрами… – Она помолчала. – Вам с Люком лучше обсудить это между собой.
      – Но Лючино нужно, чтобы вы были рядом. Как бы вы ни осуждали меня, Арабелла, прошу вас пойти с нами ради… моего сына.
      Услышав эти слова, Люк нахмурился, хотел что-то сказать, но Белла его опередила:
      – Простите, Мария, мне это трудно – слишком напоминает собственное прошлое. Я сочувствую Люку, но мне хотелось бы сохранить объективность и по отношению к вам.
      Люк понял, что им всем необходимо во многом разобраться. Ему и Марии. Ему и Белле. Он повернулся к женщине, которая так много для него значила:
      – Пожалуйста, останься.
      Белла подумала, кивнула и вошла в комнату.
      Они устроились за небольшим столом. Белла села справа от Люка, Мария подвинулась поближе к сыну.
      Он пожал ей руку и улыбнулся:
      – Итак, что произошло, Мария? Как ты оказалась в Австралии, а я в семье Доминика? Внебрачная беременность? – Люк знал, что во времена молодости Марии это было серьезное прегрешение.
      – Да. – Губы у Марии дрожали, но она, кажется, решила рассказать все до конца.
      Люк никак не мог свыкнуться с мыслью, что она его мать.
      – Почему ты ни разу не дала мне знать о себе? Хотя бы позже…
      Мария подняла голову и печалью взглянула на него:
      – Представь себе, Лючино, меня в шестнадцать лет. Я думала, что меня любят, но семья откупилась от твоего отца. Он бросил меня и уехал из страны, а меня поставили перед выбором. Либо я отдаю тебя родителям Доминика и навсегда уезжаю, не пытаясь больше встретиться с тобой. Либо они сделают все, чтобы у меня во всей Италии не было ни работы, ни помощи.
      Да, это все равно неприятно, но виновата не Мария, а дед с бабкой, вздохнул про себя Люк.
      – Они чудовища, Мария. Наверное, вам было очень тяжело, – прозвучали в тишине ласковые слова Беллы.
      – Мне купили билет в Австралию. Я много лет тяжело работала и все-таки создала свой бизнес, но, когда становилось совсем уж тошно, тратила деньги на путешествия, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых воспоминаний. За эти годы привычка так укоренилась, что теперь не так-то легко от нее избавиться.
      – Потом в тот мир, который ты выстроила, вторгся я и принес тебе новые страдания.
      О чем, признаться, он все равно не жалел.
      – Только потому, что я не знала, как сказать тебе правду. Мне хотелось броситься перед тобой на колени и молить тебя о прощении.
      Какая боль! Белла испытала такую же, когда ее бросили родители.
      – Я писала родителям Доминика. Они сообщили мне, что ты вполне счастлив, тебя любят и о тебе заботятся. Я боялась нарушить твой покой, повредить твоему счастью. А потом, когда ты уже вырос, я поняла, что у меня нет права вторгаться в твою жизнь. Услышав твое сообщение на автоответчике, я сначала не поняла, в чем дело, а потом испугалась, что ты уже все знаешь и только хочешь сказать мне, что осуждаешь меня и ненавидишь.
      Слезы опять потекли по морщинистым щекам. Люк больше не мог этого выносить. И он ласково обнял свою несчастную мать. И Белла тоже обняла ее.
      Все можно начать сначала. Теперь они будут вместе, он и Мария.
      – Не плачь, тетя… Прости… Мама. Я все понял. Мне и самому приходилось совершать… Когда-нибудь объясню. А сейчас ложись спать. Обещай больше ни о чем не волноваться. То, что случилось сегодня, это к счастью. И теперь все будет хорошо. Мы постараемся.
      Губы у Марии дрожали, она сморкалась и вытирала слезы, но, кажется, понемногу успокаивалась:
      – Мне этого очень хотелось бы… – Она помолчала и неуверенно добавила: —…сынок.
      – Спокойной… ночи. – Люк испугался, что и сам расплачется.
      Но вот Мария скрылась за дверью. И он остался вдвоем с Беллой.
      – Мне не хочется расставаться с тобой, – честно признался Люк.
      – Мне тоже, – прошептала Белла.
      Она любила его все долгие шесть лет. И любит сейчас. Всем сердцем, душой, разумом. Можно дать, наконец, волю своим чувствам.
      – Нужно сказать Грейс правду, – заявил Люк, когда они свернули в коридор, который вел к их комнатам.
      Он шел первым и остановился перед дверью.
      Белла тоже остановилась.
      – Грейс такая маленькая. И она еще боится… Не знаю, готова ли она…
      – Ты права, пока еще не готова, но, когда подрастет, я все ей объясню так, чтобы не причинить лишней боли.
      – Позови меня к себе, Лючино. Ты сказал, что не хочешь со мной расставаться. Я тоже этого не хочу.
      Она положила руку ему на грудь и услышала, как неистово бьется его сердце.
      – Белла, милая моя… – Дрожащей рукой Люк коснулся ее лица, провел пальцем по губам. – Знаешь ли ты, на что соглашаешься? – Он обнял ее, и его длинные пальцы скользнули по обнаженной спине вниз, до выреза платья.
      Для сегодняшнего показа она надела красновато-коричневое платье с тончайшими бретелями и большим вырезом на спине. От прикосновения его рук в ней поднялось такое желание, что в нем растворились все ее последние сомнения.
      Она прижала губы к его уху:
      – Сегодня вечером с нами ничего не может случиться, кроме того, что мы сами захотим.
      Люк что-то промычал в ответ и полез в карман за ключом. Потом распахнул дверь. Они вошли в комнату.
      – Белла, дорогая. Как я люблю тебя! – Люк прижал ее к себе.
      – Не надо ничего говорить. Лучше покажи, как ты меня любишь.

      Одежды полетели прочь: и пиджак, и рубашка, и ее платье. Люк наклонился и поцеловал ее в грудь. От охватившего ее ощущения блаженства Белла закрыла глаза. Каждое его прикосновение было исполнено поклонения ее телу. Каждое сказанное шепотом слово – выражением восторга.
      Он повел ее в спальню и осторожно уложил на постель.
      – Люк!
      У нее дрожали руки, когда она обняла его за шею. У нее дрожали губы, когда она поцеловала его в щеку.
      – Шш! Позволь мне любить тебя. – Люк не отрывал от нее потемневших от страсти глаз.
      Обоюдное могучее чувство поглотило их, неизмеримо большее, чем простое желание физической близости. И именно это испугало Беллу. Понимает ли он, что с ними происходит?
      Впрочем, когда он обнял Беллу со всеми ее заботами, надеждами, мечтами и страхами, она уже ни о чем больше думать не могла.
      – Я еще никогда…
      Кажется, он понял и пытался взять себя в руки:
      – Белла, дорогая, я готов ласкать тебя до тех пор, пока ты сама не взмолишься…
      Он исполнил обещанное, он привел ее на ту грань страсти, за которой уже не было дороги назад. А потом они слились, и ощущение единения все росло, росло, пока все вокруг не взорвалось миллионами огней.
      Когда все кончилось, Люк обнял ее. Ничего подобного Белла в своей жизни еще не испытывала и оказалась не готова к собственным столь острым ощущениям.
      Свернувшись клубочком рядом с Люком, Белла боролось с внезапно охватившей ее паникой. Только сейчас она осознала, что все происшедшее может иметь очень серьезные последствия. Любовь оставила ее совершенно беззащитной.
      – Что с тобой? – Люк обнял Беллу, а она никак не могла объяснить ему свой страх.
      – Ничего, все в порядке.
      Он крепче обнял ее, словно беря под защиту своих рук. А она старалась не поворачиваться к нему, чтобы он не увидел ее мокрых от слез глаз. Так они и уснули.
      Ранним утром, когда еще не исчезли ночные тени и рассвет еще не коснулся города, они вместе приняли душ.
      У Беллы немного отлегло от сердца, но ночные страхи не ушли. Любовь к Люку – это полная беззащитность. Отдать ему сердце? А если он его разобьет?
      Сможет ли она принять Грейс и любить ее как собственного ребенка?
      Такой вид обязательств не оставляет места для страха и ошибок. В свое время Белла уже напрягала все силы, чтобы провести сестер сквозь последствия родительского дезертирства.
      Люка, кажется, тоже что-то тревожило.
      Он заказал завтрак в номер. Пока они одевались и завтракали, в щели штор уже начал проникать свет. Мир просыпался.
      Люк держал в руке чашку с недопитым кофе. На лице у него была такая решимость, что Белла испугалась.
      Она встала и плотно закуталась в халат, взятый из ванной:
      – Мне нужно идти. Мы сегодня улетаем…
      Люк тоже встал.
      – Прежде чем ты уйдешь, я должен сказать тебе нечто очень важное: я люблю тебя, Арабелла. Давно уже. Сегодня ночью я это окончательно понял и не верю, что для тебя это была всего лишь физическая близость. Мне хочется верить, что ты питаешь ко мне столь же глубокие чувства.
      Неужели это правда? – растерялась Белла. В ее прошлом было столько потерь, ее сердце столько страдало, что поверить в счастье было крайне трудно.
      Опять нахлынуло ощущение паники и пустоты. Белла чувствовала себя совершенно разбитой. Но… неужели он действительно ее любит?
      – Слишком много информации и чувств на меня сегодня свалилось. Я не могу… – Она замолчала. – И хочется надеяться, но… страшно.
      – Я понимаю… – кивнул Люк.
      – Прекрасная ночь, – прошептала она, стараясь не думать об одиноких ночах впереди. Лучше остановиться сейчас, а то он поймет, как ей будет его не хватать. – Я не знаю, к чему это приведет. Ты ясно дал понять, что больше никогда не сможешь доверять женщинам.
      – Ты же знаешь, что я изменился.
      Он пристально посмотрел на нее.
      – Я… я не могу… Надо возвращаться в Австралию, в настоящую жизнь.
      Белла мечтала поскорее оказаться в своей квартире и спрятаться от всего мира.
      В его глазах мелькнул гнев, но еще больше в них читалось боли.
      – Я надеялся, что эта ночь станет точкой отсчета нашей новой жизни.
      Гнев в его глазах, но боли больше. Она не могла смотреть на него. Неужели он любит?! Именно об этом она мечтала шесть лет назад. В этом самом отеле она строила мечты и уносилась в небеса. Теперь ей хотелось его любви еще больше, чем тогда, но…
      – Я не могу ни сама измениться, ни изменить то, что чувствую. Я не могу ответить на твою любовь так, как этого хочешь ты, Люк.
      Безоговорочной, беспредельной любовью. Такой любви хотел Люк, но у нее так не получится, потому что душа ее была сломлена.
      Она как-то вся сгорбилась и обхватила себя руками.
      – Теперь-то что случилось?
      Он напряженно смотрел на нее и ждал ответа, которого она дать не могла.
      У нее сильно заныло в груди, потому что она не хотела его терять и понимала, что теряет.
      – Между нами все кончено. Ты теперь с Марией, и я уважаю твое решение. Я поговорю с ней, чтобы оставшуюся работу доделать дома. Уверена, что мы сможем работать вместе, но я уже не так часто буду появляться в магазине. Наши дороги больше не должны пересекаться.
      Он, стиснув зубы, смотрел на нее во все глаза:
      – Решила отказаться от всего, что было? Но ты уже не юная девушка, чтобы опять поддаваться порыву. Ты заботливая, любящая молодая женщина, способная, если решишься, взять на себя любые обязательства. – Люк подошел к двери, открыл ее и вернулся обратно. – Наверное, ты просто не хочешь брать на себя никаких обязательств.
      Он не пытался удерживать ее, он даже не прикоснулся к ней. Хотя Белле очень хотелось, чтобы прикоснулся, чтобы обнял.
      Привыкай. Это – твое будущее, отныне и навсегда.
      – Я не жалею об этой ночи, – она гордо вскинула подбородок и с вызовом посмотрела прямо ему в глаза. – Я приобрела самый прекрасный опыт за всю свою жизнь и никогда этого не забуду.
      – Но ты не настолько любишь меня, чтобы остаться.
      Ответить Белла не смогла. Сердце ее было разбито. Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
 
      Трое суток Белла не спала и не разговаривала с сестрами. Никогда не поверила бы, что бывает такая боль. Она ужасно устала и все чаще задумывалась, зачем Люку вообще приходить в «Марию», видеть ее, бороться с искушением и терпеть.
      А если однажды кто-то полюбит его так, как он того заслуживает?
      Она сидела на берегу реки Ярры на своем любимом месте, но сэндвич, который она захватила с собой, не шел ей в горло.
      Был полдень субботы, магазин закрылся на перерыв, и Белла пришла сюда в поисках покоя, чтобы хоть на время забыть о своих несчастьях.
      Белла не сразу узнала Грейс в бегущей к мосткам над тихой заводью маленькой девочке, а узнав, громко ахнула.
      Ее поджидал еще один сюрприз, сзади к ее скамейке подошел Люк.
      – Привет, Арабелла! – Не дожидаясь ответа, он сел рядом. – Я надеялся найти тебя здесь. – Он говорил спокойно, но на скулах играли желваки, а руки были засунуты в карманы.
      – Я в последнее время часто прихожу сюда. Не могу ни есть, ни пить, ни шить… – Она, кажется, вообще ничего не могла делать, так тяжело было на душе. Ей не было так плохо, даже когда ушли родители. – Зачем ты пришел, Люк? Лучше бы ты не трогал меня.
      – Да, я совершил ошибку, Белла. Пережить предательство жены и брата, а потом ранить собственную дочь, то есть именно того, кто больше всех нуждался в моей защите! Я не хочу совершать новых ошибок. Мы должны быть вместе. Ты и я. Если бы только ты могла мне поверить…
      – Я хочу поверить. Я хочу быть с тобой. – Краем глаза она заметила, что Грейс спустилась с мостков и устроилась на зеленом холмике. Только теперь страх за девочку отпустил Беллу. – Но мне уже нечего дать семье. Я несколько месяцев пытаюсь сохранить власть над собой, но чувствую себя опустошенной и несчастной. Я… я люблю тебя, Люк. Так люблю, что иногда трудно дышать. Я волнуюсь за Грейс. Мне хотелось бы принимать участие в вашей жизни, но я все время вспоминаю, через что прошла, и боюсь любить так сильно. Мне страшно брать на себя обязательства. А вдруг я не сумею стать хорошей матерью для твоей дочери?
      – Ну разве ты не видишь, что девочка уже привыкла к тебе и у вас возникла взаимная симпатия. Не надо торопить события. Я уверен, рано или поздно она назовет тебя мамой.
      Ее сердце было открыто ему:
      – А что, если я тебе не подхожу? Или подведу тебя? Что, если ты не захочешь больше оставаться со мной?
      – Я всегда буду любить тебя, Арабелла. Ты всегда будешь мне желанна. Мы ведь как нельзя лучше дополняем друг друга. Разреши мне только быть с тобой рядом и поддерживать тебя.
      На Беллу вдруг нахлынули воспоминания. О Крисси, когда она, гордая и решительная, принесла домой первую зарплату.
      Пусть это пойдет в семейную копилку, Белла. Я знаю, что делаю, и таково мое решение.
      О Софии, еще школьнице, растерянной, испуганной, но готовой нести свою долю нагрузки.
      Что ты чувствовала, Белла, когда ушли родители? Ты никогда об этом не рассказывала.
      Только последние месяцы Белла стала постепенно отпускать сестер. Обе уже выросли и могли обойтись без ее опеки. И все равно чувство ответственности за них, за их благополучие и будущее до сих пор ее не отпускало. А им она не слишком позволяла помогать себе.
      – Я отгородилась от всех. Я так старалась уберечься самой и уберечь сестер, что даже не поверяла им всех своих неприятностей.
      Хотя она была сильной и могла бы открыться. А скрывала из-за простого страха. И теперь ей предстояло стать еще сильнее, чтобы страх не управлял ею.
      У нее появилась надежда. А сможет ли и в сердечке Грейс появиться такая же надежда?
      – Дай нам шанс, Белла. Тебе трудно было заботиться о сестрах. Огромная ответственность многое у тебя отняла. Но ведь ты их любишь. Теперь они возвращают тебе любовь. Вы, все трое, очень привязаны друг к другу, и ваша душевная связь никогда не порвется. Мы с тобой тоже могли бы создать столь же прочные узы.
      Ему очень хотелось, чтобы она поверила.
      – Мое прошлое – это мое прошлое, но позволь мне самому за него платить. И не карай, когда мне придется с ним сталкиваться.
      Да, Люк должен отвечать и платить за это каждый день, день за днем. Эти потерянные годы были тем больным местом в его душе, которое действительно могло никогда не зарубцеваться, а Белла только и делала, что обвиняла его. Как будто у нее на это есть право!
      Она прошептала:
      – Ох, Люк, прости меня. Я знаю, что ты больше никогда не оставишь Грейс в беде. Я хочу, чтобы ты и себя простил. И я хочу ответить тебе согласием.
      Ответить Люку, Грейс, Если будет трудно, что ж, пусть будет. Если у нее ныло сердце, когда все было плохо, если она не знала, что делать дальше, но при этом все выжили, значит, Люк прав. Они будут вместе. Они все должны переживать вместе.
      – И я стану мамой для Грейс, – произнесла она и повернулась к Люку, чтобы сказать ему, что постарается быть самой лучшей мамой в мире, что она уже любит Грейс.
      – Если вы скажете, я могу опять жить с няней, – от голоска Грейс Белла вскинула голову.
      Недалеко от скамейки стояла дочь Люка и серьезно смотрела на них:
      – Я хочу, чтобы вы и папа были счастливы. Если хотите, я могу уйти с няней Хизер.
      – Нет-нет, не хочу! И папа не хочет. – Все сомнения Беллы окончательно рассеялись.
      Она вскочила и подхватила малышку на руки. Слабые ручки обняли ее за шею, и Белла зарылась лицом в темные, блестящие пряди.
      – Я хочу любить тебя и твоего папу. Я хочу, чтобы мы всегда-всегда были вместе. Вот только боюсь, а получится ли у меня сделать тебя и твоего папочку счастливыми?
      Грейс откинулась назад, поглядела в лицо Беллы и, кажется, нашла там ответ:
      – Тогда я не уйду. Хотя все равно папа меня не отпустил бы. Потому что он хочет, чтобы я всегда была с ним. Он так сказал. – Она робко улыбнулась.
      Белла проглотила комок в горле и опустила ребенка на землю:
      – Папа очень любит тебя и никуда тебя не отпустит.
      Грейс повернулась к отцу:
      – И у меня будет новая мама, да? Белла будет моей мамой?
      – Да-да, ты заслужила новую маму, – хрипло ответил Люк.
      Он обнял дочь и, кажется, не знал, что делать дальше.
      – Тогда я пойду на мостки и буду долго-долго смотреть на уточек, – потом она дернула отца за руку и, когда он к ней наклонился, громко прошептала: – Мне кажется, ты должен ее поцеловать, папа. Так всегда делают, когда принц предлагает принцессе стать его женой.
      – Спасибо, Грейс, я приму это к сведению, – серьезно ответил Люк.
      Грейс вприпрыжку побежала к мосткам.
      Люк повернулся к Белле, и она не удержалась от улыбки:
      – А я и не знала, что ты принц.
      – Про себя ничего не скажу, но то, что ты самая настоящая сказочная принцесса – это точно.
      Он поцеловал ее. Их поцелуй был долгим и горячим, а когда Люк наконец оторвался от Беллы, она улыбнулась, но губы у нее чуть-чуть дрожали.
      – Что бы ни ждало нас впереди, мы все одолеем, – пообещал Люк.
      И Белла нисколько не сомневалась в этом.
      – Извини, что позволила своим страхам встать между нами. Представить себе не могу, как бы я осталась без тебя. Ты всегда был в моем сердце. Мне просто понадобилось много времени, чтобы это понять и принять.
      – Белла, любовь моя.
      Он куда-то смотрел. Белла проследила за его взглядом. Грейс стояла на мостках, к ним спиной, но через плечо украдкой поглядывала на них. Наверное, думала, что они ничего не замечают.
      Белла улыбнулась:
      – Она в безопасности. Не думаю, что она уйдет оттуда, пока мы ее не позовем.
      Люк полез в карман и вытащил маленький бархатный мешочек:
      – Это не традиционное обручальное кольцо, но в нем мои мечты о нашем будущем. – Скажи, что станешь моей женой, Белла!
      Белла побледнела, но справилась со слезами и вынула кольцо. Это была перегородчатая эмаль в сложной золотой оправе.
      Одна золотая нить свивалась с другой, сплетаясь в изысканное изделие.
      – Как красиво! Поворачиваешь и видишь новые оттенки.
      – Так переплетутся и наши жизни. Чем дольше мы будем вместе, тем будем богаче и сильнее. – Он надел кольцо ей на палец. – Ты еще не сказала мне «да».
      – Я выйду за тебя замуж. – Она положила руку ему на грудь, там, где билось его сердце.
      Люк заключил ее в объятья и начал целовать. Он целовал ее до тех пор, пока у нее не закружилась голова. Потом он отпустил ее и слегка прищурился:
      – Учти, я привык к самостоятельности, привык сам о себе заботиться, поэтому время от времени буду сражаться с тобой за власть.
      – Я тоже люблю командовать, но со временем научусь делиться властью или даже уступать. Для этого нужно доверие, а я доверяю тебе. – Она провела пальцем по его груди и вопросительно подняла бровь. – Ты обычно что-то носишь здесь, в кармане, у сердца.