1

      (Извлечение из Путеводителя «Автостопом по Млечному Пути», страница 634784, раздел 5а, статья Магратея)
      В глубокой туманной древности, в величественные и славные дни предыдущей Галактической Империи жизнь была необузданной, полнокровной и, по большей части, свободной от налогов.
      Могучие звездолеты прокладывали пути между экзотическими солнцами, устремляясь в отдаленнейшие уголки Галактики в поисках приключений и поживы. В те дни души были храбрыми, а ставки — высокими. Мужчины были настоящими мужчинами, женщины были настоящими женщинами, а покрытые мехом зверюшки с Альфы Центавра — настоящими покрытыми мехом зверюшками с Альфы Центавра. И каждый дерзал бросить вызов неведомым опасностям, свершить великие дела, дерзко расставить переносы там, где их еще не ставил ни один человек. Так ковалась Империя.
      Само собою, многие чрезвычайно разбогатели, но это было совершенно естественно и совсем не стыдно, поскольку не было по-настоящему бедных, во всяком случае, среди лиц, достойных упоминания. Но самым богатым и наиболее удачливым жизнь с неизбежностью начала казаться однообразной и мелкой. И они вообразили, будто причина крылась в несовершенстве освоенных ими миров, ни один из которых не был хорош всем: то погода к концу дня не совсем такая, то день на полчаса длиннее, то у моря совсем не такой оттенок розового.
      Так возникли условия для роста новой отрасли промышленности: строительстве роскошных планет под заказ. Родиной нового производства стала Магратея, где надпространственные инженеры высасывали материю из белых дыр космоса, чтобы придать ей форму планеты-мечты, — золотой планеты, платиновой планеты, мягкой резиновой планеты с частыми землетрясениями. Все заказы исполнялись любовно, согласно точнейшим стандартам, чего, естественно, и ожидали богатейшие люди Галактики.
      Однако это предприятие оказалось столь успешным, что Магратея сама стала богатейшей планетой всех времен, а остальная Галактика обеднела до крайней нищеты. Так рухнул порядок вещей, закатилась Империя и в миллиардах миров надолго воцарилась угрюмая тишина, нарушавшаяся только скрипом перьев, когда школяры корпели по ночам над напыщенными рефератиками о ценности расчетливо планируемой экономики.
      Куда-то исчезла сама Магратея, а вскоре и память о ней превратилась в неясную легенду.
      Естественно, что в наши просвещенные дни никто не верит ни одному ее слову.

1

      Артур, проснувшись от звуков спора, отправился в рубку. Там размахивал руками Форд.
      — Зафод, ты сумасшедший! Магратея — миф, сказка, которую родители рассказывают детям по вечерам, если хотят, чтобы те выросли экономистами, это…
      — То, на чьей орбите мы находимся, — вставил Зафод.
      — Послушай, понятия не имею, вокруг чего можешь вращаться ты, но этот корабль…
      — Компьютер! — заорал Зафод.
      — О нет…
      — Привет! Я Эдди, ваш бортовой компьютер. Чувствую, что здесь собрались просто отличные парни, и будьте уверены: я как следует наподдам любой программе, какую вам заблагорассудится через меня прогнать.
      Артур вопросительно поглядел на Триллиан. Она жестом показала ему подойти, но молчать.
      — Компьютер, — приказал Зафод, — еще раз скажи точно, какова наша траектория.
      — С подлинным удовольствием, приятель. Сейчас мы на высоте трехсот миль на орбите вокруг легендарной планеты Магратея.
      — Бездоказательно, — возразил Форд. — Я не доверил бы этому компьютеру сказать, сколько я вешу.
      — Само собой, могу это для вас сделать, — обрадовался компьютер, выпустив еще ленточку серпантина. — Могу даже обсчитать ваши личные затруднения с точностью до десятого знака после запятой, если это поможет.
      Вмешалась Триллиан.
      — Зафод, сейчас мы в любую минуту можем выйти на дневную сторону планеты, — и добавила, — чем бы она ни оказалась.
      — Эй, на что это ты намекаешь? Планета там, где по моему предсказанию ей следовало быть, разве не так?
      — Да, я знаю, что тут есть планета. Ни с кем не спорю, просто я не отличила бы Магратею от любой другой кучи холодных скал. Если вам угодно, видна заря.
      — Ладно-ладно, — проворчал Зафод, — давайте, по крайней мере, насладимся видами. Компьютер!
      — Привет! Что я…
      — Всего-навсего помалкивай и опять покажи нам планету.
      Темная, без различимых деталей, масса вращавшейся под ними планеты еще раз заполнила экраны.
      Минуту они глядели молча, но Зафодом овладело болезненное возбуждение.
      — Пересекаем ночную сторону, — прошептал он. Планета вращалась.
      — Поверхность в трехстах милях под нами… — Зафод пытался возродить в себе атмосферу свершения в преддверии того, что, по его мнению, должно было стать великим мигом. Магратея! Его уязвил скепсис Форда. Магратея!
      — Через несколько секунд мы должны увидеть… вот!
      Пришел тот самый миг. Блистательная драма рассвета, наблюдаемая из пространства, заставляет трепетать даже самых закаленных звездопроходцев, а двойной восход — одно из чудес Галактики.
      Абсолютную черноту внезапно прокололо острие ослепительного света. Оно всползло повыше и вдруг растеклось в стороны, представ клинком в форме полумесяца. Через несколько мгновений были видны оба солнца, очаги света, обжигавшие черный край горизонта белым огнем. Яростные цветные стрелы лучей пронизали тонкую атмосферу внизу.
      — Огни зари…! — вздохнул Зафод. — Солнца-близнецы Солианис и Рам…!
      — Или другие, — тихо произнес Форд.
      — Солианис и Рам!
      Солнца изливали пламя в смоляную тьму пространства, а по рубке плыла призрачная музыка: этими звуками Марвин издевательски выражал свою ненависть к людям.
      Пока Форд наблюдал за световой феерией, разворачивавшейся перед ними, в нем разгорелось волнение, но только от зрелища новой необычной планеты. Ему и этого было довольно, но слегка раздражало то, что Зафоду нужно было навязать остальным какие-то смехотворные фантазии, чтобы самому проникнуться чувством. Вся эта магратейская чушь казалась ребячеством. Разве мало видеть, что сад прекрасен, если не верить, будто в нем есть феи?
      Вся суета вокруг Магратеи Артуру была совершенно непонятна. Он тихонько подошел к Триллиан и спросил, что происходит.
      — Я знаю только то, что рассказал Зафод, — прошептала она. Очевидно, Магратея является своего рода старой легендой, в которую никто всерьез не верит. Немного похоже на земную Атлантиду, только сказание гласит, что магратейцы делали планеты.
      Артур заморгал, глядя на экраны, почувствовал отсутствие чего-то значительного, и внезапно понял, чего.
      — А чай на этом звездолете есть? — спросил он.
      Все большая часть планеты разворачивалась под ними, пока Золотое Сердце прочерчивало свой орбитальный путь. Теперь солнца стояли в черном небе высоко, фейерверки зари кончились, и в обычном свете дня поверхность планеты предстала бесцветной и непривлекательной: серой, пыльной, с нечеткими контурами. Она выглядела мертвой и холодной, как склеп. Время от времени далеко на горизонте показывалось что-то обещающее, — ущелья, или горы, или даже города, — но по мере приближения линии смягчались, расплывались в ничто и ничего не обнаруживалось. Поверхность планеты сгладило время и медленное движение разреженного застойного воздуха, истиравшего ее столетие за столетием.
      Было ясно, что это очень-очень странно.
      Когда Форд рассматривал движущийся под ним серый пейзаж, в него закралось сомнение. Беспокоило необъятность прошлого, присутствие которого ощущалось. Он прочистил горло.
      — Ну, даже если предположить, что это…
      — Это она, — вставил Зафод.
      — …то, чем планета не является, — закончил Форд, — то, что тебе в ней? Там ничего нет.
      — Не на поверхности.
      — Хорошо, давай предположим, будто там что-нибудь есть. Как я понимаю, ты прибыл не для всепланетных промышленных раскопок. Зачем ты здесь?
      Одна из Зафодовых голов отвернулась. Другая огляделась, чтобы увидеть, на что смотрит первая, но та ни на что в особенности не смотрела.
      — Ну, — легкомысленно ответил Зафод, — отчасти из любопытства, отчасти ради духа приключений, но главным образом, по-моему, из-за славы и денег…
      Форд пристально всматривался в Зафода. У него возникло очень сильное впечатление, что тот вообще не имеет ни малейшего представления, почему здесь оказался.
      — Знаете, мне совсем не нравится, как выглядит эта планета, произнесла Триллиан, поеживаясь.
      — А, не обращай внимания, — ответил Зафод. — Обладая половиной сокровищ прежней Галактической Империи, которые где-то тут хранятся, она может себе позволить выглядеть и старомодно, и неряшливо.
      Бред, думал Форд. Даже если предполагать, что здесь был дом какой-то древней цивилизации, ныне обратившейся в прах, даже если выстраивать цепь все менее вероятных предположений дальше, невозможно, чтобы накопленные здесь огромные сокровища были чем-нибудь, что по сей день сохранило свою ценность. Он пожал плечами.
      — Думаю, это просто мертвая планета.
      — Такая неопределенность меня просто убивает, — раздраженно высказался Артур.

2

      В настоящее время стресс и нервное напряжение являются серьезной социальной проблемой во всех уголках Галактики. Поэтому вполне разумно никоим образом не обострять положение вещей, а заранее объявить факты.
      Планета, о которой идет речь — действительно легендарная Магратея.
      Смертельная ракетная атака, которую вскоре предпримет древняя автоматическая система защиты, приведет просто к тому, что разобьются три кофейные чашки, сломается мышиная клетка, будет ушиблена чья-то верхняя рука, несвоевременно возникнут и вдруг прекратят свое существование ваза с петуниями и безвинный кашалот.
      С тем, чтобы все-таки сохранить некоторую таинственность, не будет сделано никаких разоблачений относительно того, чья же рука пострадала от ушиба. Этот факт можно безбоязненно оставить под покровом тайны, поскольку он не имеет ни малейшего значения.

1

      Когда весьма беспокойное утро миновало, Артуров ум начал потихоньку склеивать себя из кучи осколков, которую от него оставил день предыдущий. Артур обнаружил пищематическую машину, предложившую ему пластмассовый стаканчик, наполненный жидкостью, которая была почти, но не совсем, абсолютно не похожа на чай. Принцип действия машины был очень интересным. При нажатии кнопки «Пить» она производила моментальную, но чрезвычайно подробную проверку вкусовых сосочков субъекта, затем спектроскопический анализ его метаболизма, а потом посылала во вкусовой центр мозга слабые проверочные сигналы по нервным путям, чтобы определить, какое питье могло бы лучше подойти. Правда, никто в точности не знал, зачем машина это делала, поскольку она неизменно выдавала жидкость, почти, но не совсем, абсолютно не похожую на чай. Пищематическая машина была разработана и производилась Сирианской кибернетической компанией, отдел жалоб которой в настоящее время занимает все сколько-нибудь значительные участки суши на трех первых планетах звездной системы Тау Сириуса.
      Артур выпил жидкость и нашел ее живительной. Он опять взглянул на экраны и увидел, как остались позади еще несколько сотен миль бесплодной серости. Вдруг, неожиданно для самого себя, Артур высказал испытываемое беспокойство.
      — Здесь безопасно?
      — Магратея мертва уже пять миллионов лет, — ответил Зафод, конечно, она безопасна. Даже привидения угомонились и обзавелись семьями.
      В этот момент в рубке завибрировал странный и необъяснимый звук, будто от далеких фанфар, — гулкий, пронзительный и нематериальный. За ним раздался такой же гулкий, пронзительный и бестелесный голос: «Приветствуем вас…»
      С ними говорил обитатель мертвой планеты.
      — Компьютер! — крикнул Зафод.
      — Приветики!
      — Что это, фотон побери?
      — А, всего-навсего трансляция ленты пятимиллионнолетней давности.
      — Что? Запись?
      — Ша! Она продолжается, — прервал Форд.
      Голос был старомодно вежливым, почти очаровательным, но в нем совершенно безошибочно узнавалась подчеркнутая угроза.
      — Вы слушаете запись. Боюсь, что в настоящее время никого из нас нет дома. Торговый совет Магратеи благодарит Вас за долгожданное посещение…
      (- Голос древней Магратеи! — вскричал Зафод.
      — Ладно-ладно, — ответил Форд.)
      — … но приносит свои извинения, поскольку вся планета временно не работает. Благодарю Вас. Если Вам будет угодно оставить свое имя и адрес планеты, где с Вами можно связаться, будьте добры, говорите, когда услышите сигнал.
      Прозвучал короткий зуммер, затем наступила тишина.
      — Они хотят от нас отделаться, — нервно сказала Триллиан. — Как же быть?
      — Это всего только запись, — уверил Зафод. — Продолжим. Уловил, компьютер?
      — Уловил, — ответил компьютер и, поддав пару, ускорил корабль.
      Все ждали.
      Через секунду, или около того, опять прозвучали фанфары, и раздался голос.
      — Мы хотели бы уверить Вас, что, как только работа будет возобновлена, во всех модных журналах и иллюстрированных приложениях будут даны объявления. Будет сообщено, когда наши клиенты опять смогут выбирать из всего наилучшего предлагаемого современной географией, — угроза зазвучала острее. — А до тех пор мы благодарим наших клиентов за их благосклонное внимание и хотели бы попросить их удалиться. Немедленно.
      Артур оглядел обеспокоенные лица своих товарищей.
      — Ну, по-моему, после этого нам стоит уйти, верно? — предложил он. Зафод шикнул в ответ.
      — Шшш! Абсолютно не о чем беспокоиться.
      — Тогда почему все так напряглись?
      — Им просто интересно! — закричал Зафод. — Компьютер, начинай входить в атмосферу и готовься к посадке!
      На этот раз фанфары прозвучали только ради формальности, а тон голоса был явно холодным.
      — Наибольшую благодарность у нас вызывает то, что Ваше восхищение нашей планетой не ослабело. И поэтому мы хотели бы уверить Вас в том, что управляемые ракеты, сближающиеся в настоящий момент с Вашим кораблем, являются частью особого отношения, которое мы распространяем на всех своих наиболее восторженных клиентов, а полностью снаряженные ядерные боеголовки, само собою, просто мелочь этикета. Ждем Ваших заказов в будущих жизнях… Благодарю Вас.
      Голос прервался.
      — Ох, — выдохнула Триллиан.
      — Э… — промямлил Артур.
      — Ну? — спросил Форд.
      — Послушайте, — сказал Зафод, — вы собираетесь забивать этим голову? Это всего лишь запись сообщения. Ей миллионы лет. Это к нам не относится, понятно?
      — А ракеты? — тихо спросила Триллиан.
      — Ракеты? Не смеши!
      Форд тронул Зафода за плечо и показал на экран заднего вида. Вдали по направлению к кораблю взбирались через атмосферу две серебряные стрелы. Быстрое изменение увеличения показало их вблизи: две настоящих массивных ракеты таранили небо. Неожиданность происходящего была ошеломительной.
      — Думаю, им придется очень хорошо постараться, чтобы попасть в нас, высказался Форд.
      Зафод глядел в изумлении.
      — Да это ужасно! Кто-то внизу пытается нас убить!
      — Ужасно! — поддержал его Артур.
      — Но вы понимаете, что это значит?
      — Да, мы умрем.
      — Да, но не считая этого.
      — Не считая?
      — Значит, мы к чему-то приближаемся!
      — Как мы спасемся?
      От секунды к секунде изображение ракет на экране становилось все крупнее. Они уже легли на курс прямой наводки, так что были видны только нацелившиеся боеголовки.
      — Любопытства ради, — сказала Триллиан. — Что мы собираемся делать?
      — Просто сохранять холоднокровие, — ответил Зафод.
      — И это все? — закричал Артур.
      — Нет, еще мы… э… предпримем маневр уклонения! — выпалил Зафод, внезапно охваченный паникой. — Компьютер, какой маневр для уклонения мы можем предпринять?
      — Э, парни, боюсь, что никакой, — ответил компьютер.
      — …или еще что-нибудь… ну…
      — Кажется, что-то блокирует мою систему управления, — бодро объяснил компьютер. — Взрыв: минус сорок пять секунд. Пожалуйста, зовите меня Эдди, если это поможет вам успокоиться.
      Зафод попытался броситься сразу в нескольких одинаково важных направлениях одновременно, потом сказал: «Хорошо! Э… мы примем ручное управление кораблем».
      — Ты умеешь им управлять? — приятным голосом осведомился Форд.
      — Нет, а ты?
      — Нет.
      — Триллиан, ты умеешь?
      — Нет.
      — Отлично, — сказал Зафод, успокаиваясь, — будем вести все вместе.
      — Я тоже не умею, — вставил Артур, почувствовав, что пора заявить о себе. Зафод ответил.
      — Я так и предполагал. Хорошо, компьютер, немедленно передай мне ручное управление.
      — Получите, — ответил компьютер.
      Скользнули, открываясь, несколько больших панелей. Из-под них выпрыгнули ряды пультов управления, явив взорам клочки растянутой полистериновой упаковки и шарики скатанного целлофана: ими никогда раньше не пользовались.
      Зафод уставился на пульты шалым взглядом.
      — Хорошо. Форд, полный назад и десять градусов в сторону. Или еще как…
      — Удачи, ребята, — прочирикал компьютер. — Взрыв: минус тридцать секунд…
      Форд прыгнул к управлению. Ему было сразу ясно назначение лишь нескольких переключателей, поэтому он ухватился именно за них. Корабль содрогнулся и заревел, когда сопла ориентации стали толкать его одновременно во всех возможных направлениях. Форд отключил половину сопел, и корабль, развернувшись по крутой дуге, направился туда, откуда явился: прямо навстречу приближавшимся ракетам.
      Надувные подушки мгновенно прикрыли стены, когда людей сбросило с мест. В течение нескольких секунд перегрузка удерживала их в неподвижности, распластанными и задыхающимися. Зафод боролся и толкался с отчаянием сумасшедшего и, наконец, умудрился жестоко пнуть рычажок, принадлежавший системе управления.
      Рычаг обломился. Корабль резко завертелся и взмыл вверх. Команду швырнуло на противоположную сторону рубки. Фордовский экземпляр путеводителя «Автостопом по Млечному Пути» врезался пульт управления. Это, помимо прочего, привело к тому, что путеводитель начал объяснять всем, кто имел охоту слушать, самые лучшие способы контрабандного вывоза гланд антаресского длиннохвостого попугая с Антареса (гланды антаресского длиннохвостого попугая, насаженные на палочку, отвратительны, но считаются деликатесной закуской к коктейлю, поэтому их ищут и платят за них очень большие деньги, — очень богатые идиоты, желающие поразить других очень богатых идиотов). А корабль внезапно рухнул с небес, как камень.

2

      Разумеется, тогда один из членов экипажа и получил неприятный ушиб верхней руки. Это необходимо подчеркнуть, поскольку, как уже было объявлено, в остальном обошлось без травм, а смертоносные ядерные ракеты на деле не поразили корабль. Абсолютная безопасность команды гарантируется.

3

      — Парни, через двадцать секунд врежемся… — сообщил компьютер.
      — Так включи же эти чертовы двигатели! — проревел Зафод.
      — Лады, ясное дело, ребята, — ответил компьютер. Послышался негромкий рокот двигателей, корабль плавно вышел из нырка и снова лег на курс по направлению к ракетам.
      Компьютер начал петь.
      — Когда идешь сквозь грозу… — гнусаво подвывал он, — выше подними голову…
      Зафод вопил, чтобы компьютер заткнулся, но его голос терялся в грохоте того, что было совершенно естественно считать приближающейся гибелью.
      — И не нужно… бояться… темноты! — причитал Эдди.
      Корабль, выравниваясь, выровнялся вверх ногами, и теперь никто, лежа на потолке, совсем не мог добраться до пультов управления.
      — Под конец бури… — проникновенно выводил Эдди.
      Две ракеты, рвущиеся к кораблю, на экранах выглядели угрожающе большими.
      — Небо золотое…
      По исключительно счастливой случайности ракеты еще не совсем скорректировали направление полета на беспорядочно болтающийся корабль и прошли прямо под ним.
      — И сладкая серебристая песня жаворонка… Поправка, старички: время до взрыва пятнадцать секунд… Иди наперекор ветру…
      Ракеты с визгом занесло на развороте, и они снова бросились вдогонку за кораблем.
      — Вот и все, — произнес Артур, наблюдая за ними. — Теперь мы совершенно определенно погибнем, разве нет?
      — Не хочу, чтобы ты так говорил! — выкрикнул Форд.
      — Ну, а разве нет?
      — Да.
      — Иди наперекор дождю, — пел Эдди.
      Артура осенило. Он вскочил на ноги.
      — Почему никто не включил этого двигателя невероятности? До него, пожалуй, можно добраться.
      — Ты с ума сошел? — ответил Зафод. — Без тщательного программирования может случиться все, что угодно.
      — А в нашем положении это имеет значение? — взорвался Артур.
      — Ставь свои мечты на карту… — пел Эдди.
      Артур карабкался вверх по закругленным деталям интерьера там, где кривая стены встречалась с потолком.
      — Иди, иди с надеждой в сердце…
      — Кто-нибудь скажет, почему Артуру нельзя включить двигатель невероятности? — закричала Триллиан.
      — И никогда не будешь одинок… Взрыв: минус пять секунд. Ребята, с вами было здорово… Господи, благослови… И ни… когда не будешь… одинок!
      — Я спрашиваю, — завопила Триллиан, — кто-нибудь скажет…
      А потом произошел умопомрачительный взрыв шума и света.

1

      А потом оказалось, что Золотое Сердце совершенно нормально продолжает свой путь, правда с очаровательно перепроектированным интерьером. Стало просторнее, из цветов преобладали нежные пастельные оттенки зеленого и голубого. В центре помещения утопала в папоротниках и желтых цветах никуда в особенности не ведущая спиральная лестница, а рядом с ней на каменном круге солнечных часов располагался главный компьютерный терминал. Хитроумно размещенные зеркала и светильники создавали иллюзию пребывания в оранжерее, возвышавшейся над простором щегольски наманикюренного сада. По краю оранжереи были расставлены столы с мраморными крышками на чудесно замысловатых сварных железных ножках. Если всмотреться в полированную поверхность мрамора, то становились заметными смутные очертания инструментов, а если их коснуться, они материализовывались прямо в руках. Рассматриваемые под должным углом зеркала, пожалуй, отражали все необходимые показания приборов, хотя было далеко не очевидно, откуда приходили отражения. Правда, это было потрясающе великолепно.
      Отдыхая в дачном плетеном кресле, Зафод Библброкс спросил: «Что за чертовщина?»
      — А я только что говорил, — ответил Артур, лениво прогуливаясь у декоративного прудика с рыбками. — Это выключатель того самого двигателя невероятности… — Он помахал рукой там, где тот был. Теперь там было растение в горшке.
      — Но где мы сейчас? — поинтересовался Форд, сидевший на спиральной лестнице с хорошо охлажденным стаканом пан-галактического взрывателя-полоскателя в руке.
      — Думаю, в точности там, где и были… — произнесла Триллиан, потому что все зеркала вокруг внезапно показали изображение увядшего пейзажа Магратеи, все еще расстилавшегося под ними.
      Зафод выпрыгнул из своего кресла.
      — Что случилось с ракетами?
      На зеркалах появилось новое удивительное изображение.
      — Наверное они должны были превратиться в вазу с петуниями и кита, который выглядит очень удивленным…
      — Фактор невероятности, — вмешался ни на йоту не изменившийся Эдди, — восемь миллионов семьсот шестьдесят семь тысяч сто двадцать один к одному.
      Зафод глядел на Артура.
      — Ты думал об этом, землянин? — требовательно спросил он.
      — Ну, все, что я сделал, это…
      — Видишь ли, это очень хорошая мысль. Включить на секунду двигатель невероятности, не запустив перед тем защиту. Эй, малыш, ты просто спас наши жизни, ты это понимаешь?
      — О, да не стоит, право…
      — Правда? — переспросил Зафод. — Ну тогда забудем. Хорошо. Компьютер, сажай нас.
      — Но…
      — Я сказал: забудь.

2

      Еще забыли, что против всякой вероятности на высоте нескольких миль над чуждой планетой из небытия был внезапно вызван кашалот.
      И поскольку такое положение для кита не являлось ни естественным, ни здравым, у бедного безвинного создания было очень мало времени, чтобы быть в состоянии осознать себя, как кита, до того, как оказаться в состоянии уже небытия китом.
      Вот полная запись его мыслей с момента начала жизни и до мига ее окончания.
      — А! Что происходит?
      — Э, простите, кто я?
      — Здравствуйте?
      — Почему я здесь? В чем мое жизненное предназначение?
      — Что я имею виду под «кто я»?
      — Успокоиться, теперь уловить… О! Это интересное ощущение, что это? Вроде… зевоты, покалывания в моем… моем… ну, полагаю, мне лучше начать подыскивать названия вещам, если я хочу как-то разобраться в том, ради чего я буду рассуждать и назову миром, так что пусть это называется моим животом.
      — Хорошо. О-о-о, это становится совсем сильным. А, ладно, что это за свистящий и ревущий звук исходящий сзади того, что я вдруг решил назвать своей головой? Наверное, это можно назвать… ветром! Удачное имя? Подойдет… возможно, потом, когда узнаю, для чего он, то смогу подобрать и получше. Это должно быть чем-то важным, потому что определенно кажется, будто здесь его чертова прорва. Эй, что за штука? Это… пусть будет хвост, — точно, хвост. Эй! Я в самом деле могу им здорово размахивать, правда? Ух ты! Вот это да! Грандиозное ощущение! Кажется, достигнуто не очень много, но я, наверное, попозже выясню, зачем он. Теперь — выстроил ли я уже согласованную картину вещей?
      — Нет.
      — Ничего. Эй, это так волнует, столько предстоит выяснить, столького ожидать… Прямо голова кружится от предвкушения…
      — Или это ветер?
      — Его в самом деле масса, правда?
      — И ух! Эгей! Что это за нежданная штука, очень быстро ко мне приближается? Очень-очень быстро. Такой большой, и плоской, и круглой нужно отличное звучное имя вроде… сем… зем… земля! Правильно! Отличное имя — земля.
      — Интересно, а будет она со мной дружить?

3

      И в конце, после глухого влажного шлепка, тишина.

4

      Довольно любопытно, что единственной мыслью, посетившей вазу с петуниями, пока она падала, было: «Опять! Нет только не это!» Многие предполагали, что знай мы точно, почему она так подумала, то разбирались бы в природе вселенной много лучше, чем сейчас.

1

      — Мы берем робота с собой? — спросил Форд, неприязненно оглядывая Марвина, стоявшего, неуклюже сгорбившись, в углу под пальмовым деревом.
      Зафод оторвал взгляд от зеркальных экранов, показывавших панораму увядшей местности, куда садилось Золотое Сердце.
      — А, андроид-параноид. Да, возьмем его.
      — Но, что ты намерен делать с роботом, у которого маниакально-депрессивный психоз?
      — Вам кажется, что это вы озадачены, — произнес Марвин, говоря, словно обращаясь к свежезанятому гробу, — но что бы вы делали, если бы сами были роботом с маниакально-депрессивным психозом? Нет, не трудитесь отвечать. Я в пятьдесят тысяч раз разумнее вас, и даже я не знаю ответа. Сама попытка снизойти до уровня вашего мышления доставляет мне головную боль.
      Триллиан пулей вылетела из дверей своей каюты.
      — Сбежали мои белые мышки!
      Выражению глубокой тревоги и озабоченности не удалось лечь ни на одно из Зафодовых лиц.
      — Чепуха твои белые мыши, — сообщил он.
      Триллиан взглянула на него сердитым взглядом и опять исчезла.