Красную кнопку он не нашел, была, правда, голубая кнопка, на которой стояла надпись "красная", и Дирк решил, что это она и есть.
      Он некоторое время сосредоточенно поразмышлял над вопросом, потом поискал в карманах какую-нибудь бумагу, но найти ничего не удалось. В конце концов он записал свой вопрос на уголке салфетки. Потом он понял, что если будет ждать наступления состояния внутренней гармонии и покоя, то может просидеть тут всю ночь, посему он решил сразу приступить к следующему этапу и нажал на голубую кнопку с пометкой "красная" вне зависимости от состояния. В уголке экрана появился светящийся символ гексаграмма, которая выглядела так:
      ----- ----
      ----------
      ----- ----
      ----- ----
      ----- ----
      ----------
      3: Чжунь
      Потом калькулятор "Ицзин" выдал на крошечный дисплей текст в виде раскручивающегося свитка:
      "ПРЕДСКАЗАНИЕ КОРОЛЯ ВЭНА:
      Чжунь означает Трудности Начала, так былинка толкает Камень. Время, Исполненное Неясного и Непредвиденного; Лучший Установит Меру, как в Разделении Нитей Утка и Основы. Упорная корректировка в Итоге Принесет Успех. Начальные Продвижения требуют особой Предусмотрительности. Благоприятствует назначению феодальных князей.
      ИЗМЕНЕНИЯ В 6-Й СТРОКЕ:
      КОММЕНТАРИЙ ПРИНЦА ЧЖУ:
      Кони и Колесница Вынуждены Отступить.
      Прольются потоки кровавых слез".
      Некоторое время Дирк обдумывал ответ короля Вэна и по итогам размышления решил, что он означает благосклонность в отношении приобретения нового холодильника, обнаружив поразительное совпадение с тем, к чему и сам Дирк испытывал благосклонность.
      В одном из темных углов кафе, где толпились изнывающие от тоски и безделья официанты, находился телефон-автомат. Пока Дирк пробирался через них к телефону, он все пытался вспомнить, кого они ему напоминают. В конце концов решил, что они напоминают ему толпу обнаженных мужчин, стоящих позади Святого Семейства на картине Микеланджело с одноименным названием, которых Микеланджело поместил туда, по-видимому, лить по одной причине потому что испытывал к ним симпатию.
      Дирк позвонил одному своему знакомому по имени Нобби Пакстон, который занимался левым распределением электробытовых товаров. Дирк сразу же перешел к делу.
      - Добби, бде дужен холодильник.
      - Дирк, я как раз приберег один холодильник специально для тебя и ждал, когда ты у меня его попросишь.
      Дирку это показалось почти неправдоподобным.
      - Но подимаешь, бде дужен хороший холодильник, Добби.
      - Лучше не бывает. Японский, с управляемым микропроцессором.
      - Да кой черт холодильнику дужен этот микропроцессор?
      - Для поддержания холода, Дирк. Я скажу своим ребятам, чтобы они доставили его тебе домой прямо сейчас. Мне нужно вывезти его со склада как можно быстрее по причинам, изложением которых я не буду тебя утомлять.
      - Я тебе очень благодарен, Добби, - сказал Дирк. - Но дело в том, что я сейчас не дома.
      - Умение проникнуть в дом в отсутствие владельца - лишь один из талантов, которыми природа щедро наделила моих ребят. Кстати, если у тебя что-то пропадет, скажешь мне потом.
      - Депребеддо, Добби. Вообще, если уж твоим ребядам захочется что-то стащить, пусть начдут со старого холодильника. Бде во что бы то ни стало необходимо от него избавиться.
      - Я обязательно об этом позабочусь, Дирк. Последнее время на твоей улице пару раз что-то пропадало. Ну а теперь скажи мне, ты собираешься платить за него или, может, тебя сразу вырубить, чтобы сэкономить чужое время и избавить всех от ненужных сложностей.
      Дирку никогда не было ясно на сто процентов, когда Нобби говорил что-то в шутку, а когда - всерьез но ему совсем не улыбалось устраивать проверочные тесты по этому поводу. Он заверил его, что заплатит, как только они встретятся.
      - Тогда до самой скорой встречи, Дирк, - сказал Нобби. - Кстати, ты знаешь, такое впечатление, что кто-то сломал тебе нос.
      Возникла пауза.
      - Ты меня слышишь, Дирк? - спросил Нобби.
      - Да, - ответил Дирк. - Просто я слушаю пластинку.
      Горячая картошка,
      вопил голос с пластинки на проигрывателе Hi-Fi, который стоял в кафе.
      Ты ее не поднимай, а скорее передай...
      Побыстрее передай, передай...
      - Я спросил, знаешь ли ты, что разговариваешь так, будто кто-то сломал тебе нос, - снова повторил Нобби.
      Дирк ответил, что знает, поблагодарил Нобби за то, что он сказал ему об этом, попрощался с ним, пребывал некоторое время в задумчивости, потом сделал еще пару звонков, а затем опять принялся пробираться через свалку, устроенную официантами, к девушке, чей кофе он позаимствовал не так давно.
      - Привет, - сказала она многозначительно.
      Дирк постарался проявить максимум галантности и обходительности, на какие только был способен.
      Он чрезвычайно вежливо поклонился ей, снял шляпу, выигрывая таким образом одну-две секунды, в течение которых он надеялся сориентироваться в обстановке, и спросил ее разрешения сесть за столик рядом с ней.
      - Ну конечно, садись, - сказала она. - Это же твой столик. Великодушным жестом она указала на стул.
      Она была небольшого роста, волосы темного цвета были аккуратно расчесаны, ей было двадцать с чем-то лет, и она вопросительно смотрела на стоявшую на столе наполовину выпитую чашку кофе.
      Дирк уселся напротив и заговорщически наклонился к ней.
      - Если не ошибаюсь, вы хотите спросить насчет вашего кофе?
      - Естественно, - ответила девушка.
      - Он очень вреден для вас.
      - Да что вы?
      - Вполне серьезно. В нем содержатся кофеин и холестерин.
      - Понятно. Так, значит, вы думали о моем здоровье.
      - Я думал и о бдогоб другом, - сказал Дирк, стараясь, чтобы это прозвучало легко и беззаботно.
      - Вы увидели меня за соседним столиком и подумали: какая милая девушка сидит и разрушает свое здоровье. Дай-ка я ее спасу от нее самой.
      - Ну, что-то в этом духе.
      - Вы знаете, что у вас сломан нос?
      - Да, конечно, здаю, - с раздражением ответил Дирк. - Все без конца...
      - Давно вы его сломали?
      - Мне его слобали примерно двадцать бидут дазад.
      - Я так и подумала, - сказала девушка. - Закройте на секунду глаза.
      Дирк с подозрением взглянул на нее.
      - Зачем?
      - Все будет нормально, - сказала она с улыбкой. - Я не сделаю вам больно. Ну же, закрывайте.
      Скорчив, недоуменную гримасу, Дирк на секунду закрыл глаза.
      В эту секунду девушка, перегнувшись через стол, ловким точным движением схватила его за нос и резко повернула его. Дирк чуть с ума не сошел от боли и так истошно завопил, что ему почти удалось привлечь к себе внимание официанта.
      - Ведьма! - вопил он, чуть не упав со стула от дикой боли и зажав лицо руками. - Будь ты проклята, ведьма!
      - Успокойся и сядь нормально, - сказала она. - Допустим, я сказала тебе неправду насчет того, что не будет больно, но зато теперь он, по крайней мере, стал прямым, что избавит тебя от неизбежных хлопот по его выпрямлению в дальнейшем. Тебе немедленно надо обратиться в какой-нибудь травмпункт, чтобы наложить шину и побольше ваты. Я работаю медсестрой, так что кое-что понимаю в этом деле. Во всяком случае, так мне кажется. Ну-ка посмотрим, что там у тебя.
      Пыхтя и лопоча что-то невнятное, Дирк снова занял сидячее положение на стуле и обхватил ладонями свой нос. Лишь спустя некоторое время, хоть как-то придя в себя, он стал осторожно ощупывать нос, а после этого дал посмотреть его девушке.
      Она сказала:
      - Кстати, меня зовут Салли Миллз. Обычно я стараюсь представиться до того, как наступает интимная близость, но иногда, - она вздохнула, - на это не хватает времени.
      Дирк постучал легонько пальцами по носу со всех сторон еще раз.
      - Мде кажедся, он стал прябее, - сказал он наконец.
      - Прямее, - поправила Салли. - Говори слово "прямее" так, как нужно. От этого ты почувствуешь себя намного лучше.
      - Прямее, - повторил Дирк. - Я понял, что ты хочеж зказадь.
      - Что?
      - Я понял, что ты хочешь сказать.
      - Прекрасно, - сказала она, вздохнув с облегчением. - Я рада, что у меня получилось. Мой гороскоп утверждал, что, что бы я ни делала сегодня, будет не так.
      - Не хочешь ли ты сказать, что веришь всей этой ерунде? - сказал Дирк настороженно.
      - Я - нет, в особенности - гороскопам "Великого Заганзы". А что, ты тоже их читал?
      - Нет. То есть, вернее, да, но совсем по другой причине.
      - А я - по просьбе пациента, который попросил почитать ему его гороскоп сегодня утром - почти перед самой смертью. Ну а что было в твоем?
      - М-м, мой был очень запутанным.
      - Понятно, - скептически сказала Салли.
      А что это у тебя такое?
      - Это калькулятор, - ответил Дирк. - Впрочем, не буду тебя больше задерживать. Я в долгу перед вами, моя прекрасная леди, за вашу чрезвычайно нежную помощь и за то, что одолжили мне свой кофе, но - увы! время неумолимо идет вперед и вас, без сомнения, ожидают тяжелые трудовые будни в больнице, где потребуется ваша помощь больным с тяжкими телесными повреждениями.
      - Ничего подобного. На сегодня моя работа закончена - я ушла с дежурства в десять утра, и мне нужно как-то продержаться весь день не заснув, чтобы потом нормально спать ночью. Так что остается только убивать время, сидя в кафе и общаясь с незнакомыми людьми. Вам, напротив, необходимо как можно быстрее обратиться в травмпункт. Но прежде вы должны оплатить мой счет.
      Она нагнулась к столику, за которым сидела перед этим, и взяла оттуда общий счет, лежавший рядом с ее тарелкой, за все, что она заказывала в кафе. Она неодобрительно покачали головой, посмотрев счет.
      - Мне очень жаль, но здесь пять чашек кофе. Дежурство было очень тяжелым. Всю ночь не было покоя - без конца требовали то одно, то другое. На рассвете одного пациента, находящегося в коме, понадобилось переводить в какую-то частную клинику. Одному Богу известно, почему обязательно надо это делать именно в такое время суток. Только бы создавать лишние трудности. На твоем месте я бы не стала платить за второй рожок. Они так и не принесли его.
      Она вручила счет Дирку, который принял его без всякого удовольствия.
      - Сумма явно завышена, - сказал Дирк. - Чудовищно завышена. И учитывая их стиль работы, добавлять 15% за обслуживание равносильно издевательству. Готов поспорить, что мне не удастся привлечь внимание хотя бы одного из тех официантов, слоняющихся без дела у ваз с сахаром.
      Салли взяла у Дирка калькулятор и сложила оба счета вместе.
      - В сумме получается "Наплыв желтого", - сообщила она.
      - Спасибо, я разберусь с этим, - зло сказал Дирк обернувшись, забрал у нее калькулятор и положил к себе в карман. Он вновь стал отчаянно махать руками в направлении стайки официантов, ужасно напоминающие великое творение Микеланджело.
      - А зачем тебе нужен нож?
      - Чтобы открыть вот это, - объяснил Дирк, показав ей большой, крепко заклеенный лентой конверт.
      - Я достану тебе нож, - сказала она. Молодой человек, сидевший за соседним столиком, в этот момент смотрел в другую сторону, и, наклонившись к столику, Салли ловко стащила его нож.
      - Очень признателен, - поблагодарил Дирк и протянул было руку за ножиком, но Салли не захотела его отдать.
      - Что в этом конверте? - спросила она.
      - Вы чересчур любознательная и бесцеремонная юная леди, - вскричал Дирк.
      - А вы очень странный, - возразила Салли.
      - Я странен ровно настолько, насколько мне это нужно, - сказал Дирк.
      - Гм, - сказала Салли. - Что в конверте? - Она не отдавала ему нож.
      - Это не ваш конверт, - заявил Дирк, - и не ваше дело, что в нем.
      - Как бы то ни было, он вызывает интерес своим видом. Что в нем?
      - Я узнаю это, только когда открою и посмотрю.
      Она с подозрением посмотрела на него и выхватила конверт.
      - Я требую, чтобы вы... - запротестовал Дирк, но не закончил фразу.
      - Ваша фамилия? - спросила Салли.
      - Меня зовут Джентли. Дирк Джентли.
      - Значит, вы не Джеффри Энсти и ни один из тех, чьи фамилии вычеркнуты? - Она нахмуренно просматривала указанные на конверте фамилии.
      - Нет, - ответил Дирк, - конечно нет.
      - Так, значит, конверт адресован не вам?
      - Я - дело в то, что...
      - Ага! Значит, вы тоже необычайно... как вы говорили?
      - Любознателен и бесцеремонен. Я это не отрицаю. Но я - частный детектив. Мне платят за то, чтобы я был любознательным и бесцеремонным. Не так часто и щедро, как я бы этого хотел, но все же моя любознательность и бесцеремонность оправдана профессиональной деятельностью.
      - Как печально. Думаю, проявлять любознательность и бесцеремонность гораздо приятнее, если это хобби. Если вы профессионал, в таком случае я спортсмен, который имеет статус любителя в олимпийской команде. Вы непохожи на частного детектива.
      - Ни один частный детектив не бывает похож на частного детектива. Это одно из правил частного сыска.
      - Если ни один частный детектив непохож на частного детектива, как узнать, на кого следует походить? Вот в чем вопрос, как мне кажется.
      - Мне бы ваши заботы. Если б то, из-за чего я не сплю по ночам, было хоть немного похоже на подобные проблемы... Как бы то ни было, я не такой частный детектив, как другие. Мои методы основаны на философии целостности, а если сказать точнее - хаоса. Я исхожу из того, что все происходящее на свете имеет глубочайшую взаимосвязь и взаимозависимость.
      Салли Миллз не отрываясь смотрела на него.
      - Каждая частичка во Вселенной, - продолжал Дирк, у которого заметно улучшилось настроение, едва он коснулся своей любимой темы, - влияет на всякую другую частичку тем или иным образом. Все вещи взаимосвязаны друг с другом. Хлопание крылышек бабочки в Китае может повлиять на тропический циклон в Атлантике. Если бы я стал задавать вопросы ножке этого стола в том направлении, которое меня интересует или интересует ножку стола, то я мог бы при желании получить от нее ответ на любой вопрос о происходящем во Вселенной. Я мог бы начать расспрашивать кого угодно и о чем угодно - обо всем, что только может мне прийти в голову, и их ответы или, наоборот, нежелание отвечать во многом пролили бы свет на ту проблему, которую я пытаюсь разрешить. Надо просто уметь правильно истолковывать эти ответы. Взять хотя бы вас - с кем я познакомился абсолютно случайно: возможно, вы знаете какие-то вещи, которые могли бы оказаться очень ценными для моего расследования, надо только, чтоб я знал, о чем вас спросить, чего в данный момент я еще не знаю, и если бы я захотел дать себе труд это сделать, к чему тоже не расположен.
      Он помолчал некоторое время и сказал:
      - Не могли бы вы отдать мне конверт и нож, будьте так добры.
      - Вы так просите об этом, будто от него зависит чья-то жизнь.
      На мгновение Дирк опустил глаза.
      - Я думаю, скорее чья-то жизнь зависела от этого в прошлом, - сказал он.
      От того, как он это сказал, на них словно опустилась какая-то темная тень.
      Салли Миллз смягчилась и согласилась отдать - Дирку нож и конверт.
      Нож был слишком тупым, а конверт слишком крепко заклеен липкой лентой. Дирк сражался с лентой несколько секунд, но так и не смог ее разрезать. Он устало откинулся на спинку стула.
      - Пойду спрошу, нет ли у них чего-нибудь более острого, - сказал Дирк и поднялся, сжимая конверт.
      - Вам быстрее нужно попасть в травмпункт и заняться носом, - тихо сказала Салли Миллз.
      - Спасибо, - поблагодарил Дирк и слегка поклонился. Он захватил счета и направился посетить выставку официантов, расположенную в дальнем углу кафе. Поскольку он не выразил горячего желания присовокупить к обязательным 15% за обслуживание добровольное пожертвование в знак признательности за исполнение просьбы насчет ножа, ему было сказано, что все остальные ножи, которые у них есть, - такие же, как этот, а других у них нет.
      Дирк поблагодарил и пошел обратно в зал.
      На его стуле, оживленно болтая с Салли Миллз, сидел молодой человек, у которого она похитила нож. Дирк кивнул ей, но она была настолько поглощена беседой со своим новым другом, что даже не заметила его.
      - ...в коме, - говорила она, - которого понадобилось переводить среди ночи в частную клинику. Одному Богу известно, зачем нужно это делать в такое время. Только создавать лишние трудности. Простите меня за упоминание имени Господа, но ко всему прочему, у пациента был еще личный автомат по продаже кока-колы и кузнечный молот, и, возможно, в частной клинике они бы и смотрелись нормально, но в палате с минимальным штатом сотрудников это уже слишком, да, я знаю, я слишком много говорю, когда такая уставшая, если в какой-то момент я вдруг свалюсь без чувств, вы мне скажите, ладно?
      Дирк двинулся дальше, как вдруг заметил, что Салли Миллз оставила книжку, которую читала за своим столом, и что-то в этой книжке привлекло его внимание.
      Это была толстая книга, называлась она "Дьявольская погоня".
      Книга была настолько обтрепанная и вдобавок толстая, что походила больше на слоеный торт, чем на книгу.
      Внизу на обложке была изображена женщина-в-вечернем-платье-на-фоне ружейного-прицела, а всю верхнюю часть занимала фамилия автора - Говард Белл, выделявшаяся выпуклыми серебряными буквами.
      Дирк не мог сказать, чем конкретно привлекла его внимание книга, но он знал, что какая-то деталь, связанная с обложкой, напомнила ему о чем-то. Он бросил настороженный взгляд на девушку, у которой он стащил чашку кофе, а потом заплатил за выпитые ею пять чашек и два рожка, из которых был съеден только один, так как второй ей так и не принесли. Она не смотрела на него, так что он стащил и книжку, сунув ее в карман своего кожаного пальто.
      Дирк вышел на улицу, где на него внезапно налетел появившийся откуда-то орел и чуть не толкнул его прямо под проезжавшего мимо велосипедиста, который осыпал его бранью и проклятиями.
      11
      В чистом и ухоженном местечке, расположенном на краю деревушки в окрестностях чистенького и ухоженного Костволдса, показалась более чем неухоженная машина.
      Это был повидавший виды желтый "ситроен-2 CV", поменявший за свою жизнь четырех хозяев - только один из них относился к ней должным образом, остальные трое были совершенно безалаберными и безнадежно пропащими личностями.
      "Строен" неохотно полз вдоль подъездной дорожки, и весь его вид словно говорил о том, что все, чего он желал от жизни, - это чтобы его сбросили в тихий спокойный кювет на одном из близлежащих лугов и милостиво оставили там в покое, а вместо этого его заставляли тащиться вверх по гравиевой дорожке, а потом, естественно, заставят проделать такой же путь назад, а с какой целью все это делалось - нет, он не в силах понять.
      "Строен" уже было дотащился до остановки перед шикарным каменным входом в главное здание, но покатился назад и долго бы так катился, если бы хозяйка не догадалась нажать на ручной тормоз - он дернулся, издав от неожиданности нечто вроде сдавленного "ик", и замер.
      Дверца распахнулась, рискованно раскачиваясь на единственной петле, а затем из машины показалась пара ножек - именно таких ножек, при появлении которых звукооператоры не могут удержаться от того, чтобы не запустить одновременно какое-нибудь соло на саксофоне с дымом, по причинам, которые никому, кроме самих этих звукооператоров, неизвестны. Но в данном конкретном случае звучание саксофона было бы напрочь заглушено какой-нибудь дуделкой, которую те же самые звукооператоры почти наверняка запустили бы по ходу медленного продвижения автомобиля.
      Владелица ножек вышла за ними в той же манере, как делала это обычно, мягко захлопнула дверцу машины и затем направилась к зданию.
      Машина осталась ждать у входа.
      Некоторое время спустя вышел носильщик, весьма неодобрительно оглядел ее со всех сторон, а затем, так и не увидев ничего, что потребовало бы приложения его сил, удалился.
      Вскоре Кейт проводили в кабинет мистера Ральфа Стэндиша, главного психолога-консультанта и одного из членов совета директоров Вудшедской клиники, который в этот момент заканчивал говорить с кем-то по телефону.
      - Да, я не отрицаю, - рассуждал он, - что бывают случаи, когда необычайно тонко чувствующие и умные дети могут производить впечатление глупых. Но, миссис Бенсон, глупые дети тоже могут производить впечатление глупых. Я думаю, это вы должны признать. Я понимаю, что это очень тяжело, да. Всего доброго, миссис Бенсон.
      Он засунул телефон в ящик стола и пару секунд собирался с мыслями, прежде чем поднять глаза на посетительницу.
      - Вы могли бы поставить меня в известность о вашем приходе чуть раньше, мисс м-м... Шехтер, - обратился он к ней наконец.
      На самом деле сначала он сказал:
      - Вы могли бы поставить меня в известность о вашем приходе чуть раньше, мисс м-м... - потом на некоторое время замолчал и стал искать что-то в другом ящике стола, прежде чем сказать "Шехтер".
      Кейт находила весьма странной привычку держать визитные карточки с именами посетителей в ящиках, а не на столе, но дело в том, что мистер Стэндиш не выносил беспорядка на своем великолепном столе из ясеня безупречно строгого дизайна и поэтому на нем не было абсолютно ничего. Он был совершенно голым, как и все остальные поверхности в его кабинете. Журнальный столик, который окаймляли по бокам стулья "барселона", тоже был абсолютно пуст. Точно так же пусты и гладки были поверхности, без сомнения очень дорогих, шкафов, где хранились папки с документами.
      В его кабинете не было ни одной книжной полки - книги, если они вообще существовали, скорее всего были убраны в большие белые и гладкие встроенные шкафы, а простую черную рамку для картин, висевшую на стене, можно было считать всего лишь временным умопомрачением, ведь картина так и не была в нее вставлена.
      Кейт изумленно осматривалась вокруг.
      - Неужто у вас совсем нет здесь украшений? - спросила она.
      - Нет, кое-что есть, - ответил он, выдвигая следующий ящик.
      Из ящика он достал китайский сувенир - котенка, играющего с клубком шерсти, и положил его на стол прямо перед собой.
      - Как психолог, я признаю, что украшения способны оказывать благоприятное воздействие на внутренний мир человека, - изрек он.
      Затем он положил котенка обратно в ящик и плавно, почти бесшумно задвинул его.
      - Слушаю вас.
      Он сцепил руки на столе перед собой и вопрошающе посмотрел на Кейт.
      - Я очень благодарна, что вы нашли время встретиться со мной, мистер Стэндиш, несмотря на то, что я не уведомила об этом достаточно заблаговременно.
      - Это мы уже обсудили.
      - Без сомнения, вы в курсе того, что печаталось в газетах на первой полосе.
      - Газеты интересуют меня постольку, поскольку я могу найти там то, что меня интересует, мисс м-м... - Он опять выдвинул ящик. - Мисс Шехтер, но...
      - Я заговорила на эту тему потому, что именно она явилась косвенной причиной моего визита к вам, - очаровательно солгала Кейт. - Я знаю, что ваша клиника пострадала в связи с этим от весьма нежелательной для нее рекламы, и я подумала, что, возможно, вас заинтересует возможность рассказать с помощью прессы о более прогрессивных аспектах проводимой в клинике "Вудшед" работы. - Она улыбнулась неотразимо обаятельной улыбкой.
      - Только из уважения к моему очень хорошему другу и коллеге, мистеру м-м...
      - Франклину, Алану Франклину, - подсказала Кейт, чтобы избавить психолога от необходимости выдвигать ящик в очередной раз. Алан Франклин был психотерапевтом, у которого Кейт прошла несколько сеансов лечения после трагедии, в результате которой она лишилась Люка, своего мужа. Он предупреждал ее, что Стэндиш, будучи блестящим специалистом в своей области, вместе с тем был эксцентричной личностью, и степень этого качества превышала все допустимые пределы, на которые могла дать скидку его профессия.
      - ...Франклину я согласился встретиться в вами. Хочу сразу предупредить вас, что если после этого интервью в газетах появятся клеветнические статейки типа "Нездоровый дух в Вудшедской клинике", то я, я...
      Я так вам отомщу...
      Еще не знаю сам,
      Чем отомщу, но это будет...
      - Ужас для всей Земли, - с блеском заключила Кейт.
      У Стэндиша сузились глаза.
      - "Король Лир", второй акт, сцена четвертая, - изрек он. - И насколько мне известно, у Шекспира было "ужасы", а не "ужас".
      - А знаете что - ведь вы правы, - сказала Кейт.
      Она с благодарностью подумала об Алане. Она улыбнулась Стэндишу, наслаждавшемуся чувством собственного превосходства. Как странно, размышляла Кейт, что у тех людей, которым так хочется вас запугать, легче всего найти слабые струнки и играть на них.
      - Итак, что именно вам бы хотелось узнать?
      - А если предположить, что я вообще ничего не знаю? - сказала Кейт.
      Стэндиш улыбнулся, словно давая понять, что предложение о полном незнании, возможно, будет ему еще более приятно.
      - Прекрасно! - сказал он. - Вудшедская клиника научно-исследовательский центр. Предметом наших исследований являются чрезвычайно редкие и до сих пор не изученные случаи в области психологии и психиатрии человека - случаи эти мы наблюдаем на примере наших пациентов. Пути создания фондов, из которых финансируются наши исследования, самые разнообразные. Так, одна из статей дохода - средства от пациентов, которые поступают в клинику на конфиденциальной основе. Пациенты эти платят за пребывание в клинике очень большие деньги, которые они счастливы заплатить, или, во всяком случае, счастливы иметь возможность беспрестанно жаловаться по поводу того, какая у нас дорогая клиника. Впрочем, жаловаться им, собственно, не на что. Ведь, поступая к нам, они заранее знают наши цены и прекрасно знают, за что они платят. За эти деньги они, конечно же, имеют полное право жаловаться - это одна из привилегий, которую они приобретают в обмен на свои деньги. В некоторых случаях между пациентом и клиникой заключается контракт, в соответствии с которым клиника гарантирует пациенту пожизненный уход за право быть единственным бенефициарием всей его недвижимости.
      - Если я правильно вас поняла, целью является назначение поощрительных стипендий для больных, страдающих особо выдающимися болезнями?
      - Абсолютно точно. Вы нашли прекрасную формулировку для обозначения нашей деятельности. Цель нашей работы - назначение поощрительных стипендий для больных, страдающих особо выдающимися болезнями. Я должен записать это. Мисс Мэгью!
      Он выдвинул ящик, в котором, по всей видимости, находился телефон селекторной связи. После того, как он нажал на какую-то из кнопок, один из шкафов отворился, неожиданно оказавшись дверью, ведущей в боковой кабинет, - идея такого дизайна, по-видимому, показалась привлекательной архитектору, испытывавшему идеологическую ненависть к дверям. Из бокового офиса с выражением готовности немедленно повиноваться появилась тощая женщина лет сорока пяти с невзрачным лицом.
      - Мисс Мэгью! - обратился к ней Стэндиш. - Нашей целью является назначение поощрительных стипендий для больных с особо выдающимися болезнями.
      - Очень хорошо, мистер Стэндиш, - сказала мисс Мэгью и попятилась обратно в боковой офис, закрыв за собой дверь. Кейт подумала, что, возможно, это все-таки был шкаф.
      - И в данный момент у нас как раз есть несколько больных с особо выдающимися болезнями, - воодушевился психолог. - Может быть, вам интересно взглянуть на одну или две из наших звезд?
      - Конечно, очень даже, мистер Стэндиш, вы очень любезны, - сказала Кейт.
      - На такой работе, как эта, быть любезным - моя обязанность, - ответил Стэндиш, включив и выключив улыбку.
      Кейт изо всех сил старалась ничем не выдать своего нетерпения. Мистер Стэндиш не вызывал у нее симпатий, ей даже начинало казаться, что в нем есть что-то зловеще-марсианское. Но сейчас ее волновало только одно: поступал ли в клинику рано утром новый пациент и если да, то где он и как ей его увидеть.
      До этого она уже пыталась проникнуть в клинику обычным путем, но дежурный регистратор не пустил ее, так как она не могла назвать имя и фамилию больного. Когда она стала расспрашивать, не поступал ли к ним высокого роста, крупный, атлетического сложения блондин, это произвело какое-то неблагоприятное впечатление на регистратора. Во всяком случае, так показалось Кейт. Благодаря короткому телефонному разговору с Аланом Франклином у нее появилась возможность проникнуть в клинику другим, более хитрым путем.
      На лице Стэндиша на одно мгновение промелькнуло выражение беспокойства, он снова выдвинул ящик с телефоном.
      - Мисс Мэгью, вы помните, что я вам сказал, когда вызывал к себе?
      - Да, мистер Стэндиш.
      - Я полагаю, вы поняли, что это следует записать?
      - Нет, мистер Стэндиш, но я буду счастлива сделать это.
      - Благодарю вас, - сказал Стэндиш, бросив на нее слегка недовольный взгляд. - И как следует приберитесь в кабинете. Здесь. - Он хотел было сказать, что кругом страшный беспорядок, но был несколько сбит с толку почти стерильным видом комнаты. - Сделайте обычную уборку, - сказал он в итоге.
      - Да, мистер Стэндиш.
      Психолог слегка кивнул, смахнул несуществующую пылинку со своего стола, еще раз включил и выключил улыбку, предназначавшуюся Кейт, а затем проэскортировал ее в коридор, застеленный идеально пропылесосенными коврами, которые были настолько наэлектризованы, что это ощущалось каждым, кто проходил по нему.
      - Вот здесь, видите, - сказал Стэндиш, неопределенно махнув в направлении стены, мимо которой они проходили в этот момент, не уточняя, что она должна была там увидеть и что подразумевалось понять в увиденном.
      - Или здесь, - сказал он и указал, если она правильно поняла его жест, на дверную петлю. - А, - прибавил он, когда навстречу им распахнулась дверь.
      Кейт была очень недовольна собой, обнаружив, что вздрагивает каждый раз, когда перед ней открывалась каждая новая дверь в клинике.