ГЛАВА 4.

ТРЕТЬЯ ХИБАРА ЗА ОБРЫВОМ

Утром Виталий Лосев еще с порога возбужденно сообщил:

— Федор Кузьмич, помните ту кражу из ателье? Считайте ее почти раскрытой.

Цветков вопросительно взглянул на него, а Игорь Откаленко снисходительно усмехнулся и сказал:

— Ох, уж эта мне молодежь! Ты лучше следуй римской пословице. Торопись медленно. У Кузьмы Пруткова тоже на этот счет кое-что сказано.

— Что значит «почти»? — спросил Цветков. — И вообще выкладывай толком.

— Так некоторые сначала эрудицию свою должны продемонстрировать, — иронически ответил Виталий. — Что-нибудь еще из Сократа, Вольтера, потом пословицы разных народов тоже…

Цветков сухо оборвал его:

— Хватит. Оба хороши. Давай, что у тебя?

— Кражу из ателье совершил Косой, — с ноткой торжества сообщил Виталий. — Но он сразу убрался из Москвы. И тут есть идея, Федор Кузьмич.

— Сначала давай про кражу. А потом идеи.

— Пожалуйста. Насчет кражи я узнал от Васьки.

— Так прямо он и доложил? — ехидно спросил Откаленко.

— Нет, не прямо, — вспыхнул Виталий. — Совсем не прямо. Узелок тут сложный. Во-первых, Васька признался, что передал одну вещь Косому. Ясно, какую вещь. С ней тот и мотанул в другой город. Причем не куда-нибудь, а в Снежинск.

— Решил заранее акклиматизироваться, — сострил Игорь.

Виталий не обратил внимания на его реплику и продолжал:

— И приказал Ваське подбросить ему туда кое-что из оставшихся здесь вещей. Откуда они, Васька, по его словам, не знает.

— Что за вещи? И что значит «подбросить»? — спросил Цветков, неторопливо закуривая.

— Два чемодана на чердаке одного дома лежат. Васька в них заглянул. Костюмы, платья, отрезы. Одно платье и один костюм он мне обрисовал. Те самые! А «подбросить» — это вот что значит…

Виталий говорил торопливо, волнуясь и поминутно щелкая зажигалкой: папироса в зубах все время гасла.

— Косой велел привезти чемоданы Ваське. Тот отказался. Привел веские доводы. И тогда Косой… — Виталий сделал небольшую паузу, — велел, чтобы привез чемоданы Олег. Которого он в глаза не видел. Вы понимаете?

— И дал явку? — настороженно спросил Игорь.

На лице его уже не было и тени насмешки, голубые глаза сузились, выдвинулся вперед тяжелый подбородок. Он взволнованно провел рукой по черному ежику волос и тоже полез за сигаретами.

— И дал явку, — подтвердил Виталий, потом многозначительно добавил: — Причем Васька мне сказал: «Верю только тебе».

— Та-ак.. Намечается интересная комбинация, — медленно произнес Откаленко.

И оба посмотрели на Цветкова. Тот молча курил.

— Но куда деть Олега? — спросил Откаленко.

— Это последнее дело, — задумчиво ответил Цветков.

— Между прочим, — заметил Игорь — Васька может поверить и мне в крайнем случае.

Виталий живо возразил:

— Сомневаюсь. И не надо рисковать.

— Хватит вам! — сердито сказал Цветков. — А рискнуть, может быть, и стоит. Все надо продумать, все. Потом доложим начальству. Свяжемся с местными товарищами.

— Они ничего не сделают! — воскликнул Виталий. — Их же там все знают!

— И один в поле воин? — нервно усмехнулся Игорь. — Ох, уж мне эти книжечки! Смурнова, ей-богу, права.

— Я говорю: надо продумать, — медленно повторил Цветков.

До отхода поезда оставалось еще полчаса, когда Откаленко и Лосев поздно вечером подъехали на машине к Ярославскому вокзалу и шофер предложил помочь донести чемоданы.

— Давай, — согласился Игорь. — А я — все. Больше с вами незнаком.

Не выходя из машины, друзья обнялись, и Игорь, скрывая за шуткой тревогу, с деланным смешком сказал:

— Ну, уж ты прости, если что не так было. Не поминай лихом. «Любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем», — и, сорвавшись, озабоченным тоном вдруг спросил: — С револьвером освоился?

Виталий невольно нащупал в кармане старенький наган, на который он сменил свой могучий «Макаров». Наличие такой «пушки» можно было в случае чего легко объяснить. Впрочем, объяснение было уже готово заранее. А наган работал безотказно. Опытный эксперт из научно-технического отдела проверил все, до последней детали, и Виталий отстрелял его вчера на славу.

Игорь заставил еще раз проверить карманы. Нет, ничего лишнего там не было, все, как условились.

— Мама меня так не проверяла, когда первый раз в школу вела, — пошутил Виталий.

— Иные времена — иные песни, — проворчал Игорь. — И смотри в оба, не землянику в лесу будешь собирать. Я тебя еще все-таки хочу повидать.

Он вышел из машины первым и мгновенно исчез в суетливой, безликой привокзальной толпе.

Тащить чемоданы было трудно, они оттянули все руки, пока Виталий и шофер оперативной машины добрались до нужного вагона.

— Камни у тебя там, что ли? — отдуваясь, спросил шофер, ставя, наконец, чемодан на перрон.

— Солидный пассажир, чего ты хочешь? — усмехнулся Виталий.

— Уж солидней некуда, — пробормотал шофер, критически оглядев на Виталии потрепанное пальто, мятую кепку и разношенные, неопределенного цвета ботинки. Наряд этот так контрастировал с тем, как обычно одевался Виталий, что шофер не нашел, что еще сказать, но, чувствуя, что этого парня ожидают какие-то неведомые ему события, торопливо и сочувственно закончил: — В общем, главное — счастливого тебе возвращения.

— Это верно, — серьезно согласился Виталий.

Он достал билет, показал его проводнику и, когда тот сделал пометку у себя в списке, прибавил:

— Помоги уж затащить их в вагон, что ли.

Они с трудом запихнули чемоданы на самую верхнюю полку, и шофер, попрощавшись, ушел.

Виталий закурил и стал у окна.

По перрону сновали люди, тащили багаж, вели детей, возбужденно кричали что-то, прощались, смеялись, плакали, говорили друг другу какие-то последние, торопливые слова. Носильщики в форменных фуражках катили доверху нагруженные тележки, зычно расчищая себе путь в толпе.

До отхода поезда оставалось минут пять.

Виталий попытался найти на перроне Игоря, но его нигде не было видно. А он, конечно, был где-то здесь, и он не уйдет, пока не тронется поезд. В этом Виталий был убежден, как и в том, что это совершенно напрасная трата времени. Ну кто его, в самом деле, надумает провожать?

И в этот момент он вдруг увидел Люду, Люду Данилову, вероломную Васькину подругу. В первый момент Виталий не поверил своим глазам. Как она могла тут оказаться, зачем? И невольно с тревогой забилось сердце. Неужели что-то случилось? Может быть, Васька испугался? Может быть, хочет предупредить о чем-то? Тогда надо подойти к Люде. Нет! Подойти он не может. И ни о чем спросить тоже не может. Ее заметит Игорь и, может быть, узнает, в чем дело. Но тут Виталий вспомнил, что Игорь не знает Люду Данилову. Что же делать?

Между тем девушка с явным нетерпением прохаживалась по перрону, то удаляясь, то приближаясь к вагону, где был Виталий. Но при этом она, казалось, никого не искала и никого не ждала. Это уже было совсем странно.

На секунду у Виталия мелькнула мысль все-таки выйти из вагона и подойти к Люде. Ну, словно бы случайно увидел ее. Надо же узнать, в чем дело! Может быть, там, в Снежинске, что-то произошло? Может быть, Косой уже в Москве? Или что-нибудь выкинул Олег? Или еще хуже, и его ждет в Снежинске провал?

Виталий с бьющимся сердцем стоял у окна, не зная, на что решиться.

Нет, выходить нельзя. Будь что будет. Он приготовится ко всему, даже самому худшему. Не пропадет, черт возьми! И он пощупал в кармане наган. Холодный металл под пальцами почему-то вселил спокойствие.

Поезд медленно тронулся. Поплыл за окном ночной перрон. Виталий не отрывал глаз от Люды. Та остановилась в толпе провожающих и равнодушно помахала рукой вслед уходящему поезду.

Виталий отвернулся от окна и оглядел своих попутчиков.

Пожилой толстый человек в очках, хмурясь, что-то записывал в блокнот. Напротив шепталась молодая пара. Где-то рядом плакал ребенок и слышен был напряженно-ласковый голос матери, убаюкивающей его. На соседних полках расположилась шумная студенческая компания, оттуда неслись веселые голоса и взрывы смеха. У окна беседовали два офицера.

«Дела, дела, — подумал Виталий, — у всех людей свои. Но такого, как у меня, больше, наверное, ни у кого нет». Он вдруг подумал о своих там, в Москве. Отец в это время, конечно, читает «Известия», и мама не дозовется его ужинать. «Твое „сейчас“ меня когда-нибудь сведет с ума», — как обычно, говорит она ему. Мама, провожая Виталия, почему-то на этот раз особенно волновалась. И чего она только не совала ему в спортивную сумку, которую Виталий потом закинул через плечо! Эх, мамуля! Знала бы ты, куда и зачем поехал твой сын, умерла бы от страха.

Но Виталию страшно не было, только все время бил какой-то нервный озноб и без конца хотелось курить. Да чего это он, в самом деле? Все продумано до мелочей, и все будет в порядке! Это же редкая удача — проникнуть в то логово, и не только разыскать Косого, но и узнать черт знает сколько еще полезных вещей! Недаром так ухватились за эту комбинацию снежинские товарищи. Правда, адрес их смутил, и они ничего не могли сообщить о тех людях. Чем связан с ними Косой? Да, интересно, черт возьми! Скорей бы уж!

Бойкая, совсем молоденькая проводница, отвечая на шутки пассажиров, раздала мешочки с постельным бельем, предложила чай.

Было уже совсем поздно, когда постепенно затих вагон. Пригас свет, зажглись слабые ночные лампочки в проходе. В полутьме шепталась пара на нижнем полке, на другой сладко похрапывал пожилой пассажир, засунув руки под подушку, где лежал портфель.

Вагон покачивало, ритмично постукивали колеса под полом, из-за окна доносились свистки паровозов и пронзительно посвистывал ветер.

Виталий лежал на своей верхней полке и не мог уснуть. «Надо спать, — говорил он себе. — Непременно надо спать. Неизвестно еще, придется ли спать завтра, где и как. Надо сейчас же заснуть». Но как он ни ворочался, как ни устраивался на жестком матраце, сон не приходил. Виталий вспоминал книги, где наш разведчик мгновенно засыпал в любой момент, когда он это себе приказывал, вспоминал, как спокойно, по команде врача, засыпали наши космонавты накануне полета. А он? Еще ничего не случилось, еще все впереди, а он уже нервничает, уже не может заснуть. Хорош, нечего сказать! И какого черта он сунулся в эту операцию с такими дамскими нервами? Пусть бы уж ехал Игорь. Он по крайней мере сейчас спал бы каменным сном. И завтра был бы свеж, как огурчик, и готов ко всему.

Виталий еще долго распалял себя и злился.

Потом мысли незаметно перекинулись на другое. Интересно, какой из себя этот Косой? Это, конечно, сильный парень, хитрый и волевой, если так подчинил себе Ваську, и не только Ваську. И у него там, в Снежинске, конечно, большие связи. Все это тоже хитрые и опасные люди. И разные. Их надо быстро раскусить, найти подход. И еще найти остальные вещи, их много. Два чемодана, которые везет Виталий, — только приманка. Да, всему этому его не учили в институте. Ох, какими далекими казались сейчас те академические времена, когда все в его будущей работе представлялось простым и ясным, разбитым по параграфам учебников, и каждая полученная на экзамене пятерка вселяла убежденность, что теперь уже ничего не страшно, теперь он отлично знает, как и что надо делать в том или ином случае. И останься он при кафедре, как ему предлагали, он так бы и пребывал в этой убежденности, и, может быть, даже диссертацию написал бы. Федор Кузьмич, вероятно, как всегда, невозмутимо прочел бы ее и равнодушно отложил в сторону, а Игорь насмешливо бы заметил: «Ну и тундра этот кандидат!»

Сон подкрался незаметно…

В Снежинск поезд пришел утром.

Виталий жадно вглядывался в проплывавшие за окном дома, в большинстве деревянные, с наличниками и террасками, стоявшие за невысокими заборчиками, старался запомнить улицы. На всякий случай, мало ли что…

Поезд, наконец, остановился у низкого перрона. К вокзалу надо было идти через пути.

Виталия, как условились, никто открыто не встречал, но увидеть его должны были. И он старался угадать в толпе тех людей, незаметно приглядываясь к окружающим. Но никто не обратил на себя его внимания. «Молодцы ребята», — подумал Виталий с легкой досадой на себя. Видно, не хватает ему еще наблюдательности.

Он с трудом, то и дело меняя руки, дотащил и сдал в камеру хранения свои чемоданы, потом, облегченно вздохнув, вышел на привокзальную площадь и огляделся.

Площадь оказалась небольшой, со сквериком посередине. Огибая его, к вокзалу подкатывали автобусы. Их дожидалась длинная очередь пассажиров с московского поезда. В стороне несколько человек с вещами дожидались такси. В скверике на скамьях тоже сидели люди с вещами. Площадь жила обычной суетливой вокзальной жизнью. От нее уходили вдаль три улицы с деревянными тротуарами.

Виталий заметил, что на него посматривает милиционер, прохаживавшийся около широких дверей вокзала. Неужели и он предупрежден? Но тут же Виталий вспомнил о своей новой внешности и усмехнулся.

Он с независимым видом сунул руки в карманы потрепанного пальто и вразвалку двинулся наугад по одной из улиц, решив расспрашивать прохожих подальше от вокзала.

Только свернув за два или три угла, он, наконец, грубовато спросил у какой-то девушки, как пройти на улицу Некрасова. Та с опаской посмотрела на высокого взъерошенного парня в мятой кепке и, коротко объяснив дорогу, поспешила уйти. Виталий поглядел ей вслед и усмехнулся. Он начинал входить в роль.

Нужный дом оказался действительно третьим за глубоким оврагом, пересекавшим грязную, кривую улочку на самой окраине города. «Третья хибара за оврагом», — как сказал Васька.

Дом был и в самом деле маленьким, деревянным, за невысокой оградой, как и большинство зданий в городе. Перед домом росло несколько чахлых деревьев с голыми сучьями, на которых только еще набухали почки. За заборчиком, почти вровень с ним, щетинился кустарник.

Виталий толкнул незапертую покосившуюся калитку, и она со скрипом распахнулась, чертя низом по бурой, свалявшейся прошлогодней траве. Виталий поднялся на крыльцо и позвонил. Дверь долго не открывали. Виталий сильно постучал. Ему показалось, что кто-то стоит за дверью, но медлит открыть. Наконец женский голос раздраженно спросил:

— Ну, кто там?

— Петр нужен. Из Москвы я.

Женщина помолчала, потом тем же тоном ответила:

— Нету его.

— Когда будет-то?

— Кто его знает. Не докладывает.

— Ну, хоть обождать пустите, — Виталию показался неуместным просительный тон, и он грубо добавил: — Давай, давай, поворачивайся. Не пустой небось приехал.

Женщина подозрительно спросила:

— Где ж твое богатство?

И Виталий догадался, что она успела рассмотреть его в окно, пока он шел к крыльцу.

— Долго я через дверь буду лясы точить? — со злостью спросил он. — Дернуло меня переться к вам!

Видимо, женщина, наконец, решилась. Виталий услышал звук отодвигаемых запоров. Потом дверь осторожно приоткрылась, и голос из темноты сказал:

— Проходи.

Только в комнате, чистой, с половиками на полу и цветами на подоконниках, Виталий рассмотрел хозяйку. Это была коренастая, средних лет женщина с грубоватым лицом, в очках и цветастом переднике.

— Как звать-то? — спросила она, не приглашая садиться.

Виталий сел сам, закурил и, выпустив струйкой дым, небрежно ответил:

— Олегом звать. А вас?

— Ага, — вместо ответа она кивнула головой, и Виталий понял, что имя ей знакомо.

— Как вас-то звать? — повторил он вопрос, хотя имя хозяйки дома было ему уже известно.

— Анисья.

«Так, — подумал Виталий, — начинается». Имя это было ему не знакомо. Значит, либо она скрывает свое настоящее имя, либо это не хозяйка.

В конце концов Анисья подобрела, принесла на стол холодную картошку, миску соленых огурцов, нарезала ломти сероватого хлеба.

— На, поешь. Чайничек поставила. А выпить успеешь еще, — и впервые усмехнулась.

Виталий не заставил себя упрашивать.

Анисья уселась напротив, подперла литыми кулаками щеки и стала расспрашивать, как живут в Москве, чем торгуют на рынке и по какой цене, какое идет «кино» и как с мануфактурой.

Виталий, набивая рот и громко жуя, в свою очередь, спросил:

— Ну, а вы тут как? Чем маракаете?

— Нешто у нас жизнь! — передернула крутыми плечами Анисья. — Штрафы одни. Намедни семечки торговала на рынке, так натерпелась.

— А мужик твой где? — спросил Виталий.

— А!.. — неопределенно махнула рукой Анисья и, тяжело поднявшись, пошла из комнаты.

Вернулась она с кружкой жидкого чаю.

— На, ополоснись.

В дверь два раза коротко позвонили. Анисья пошла открывать.

Было слышно, как она с кем-то шушукалась в темной прихожей, потом в комнату вошел, набычившись, громадный парень с широким, туповатым лицом, в кургузом пиджаке.

— А это, Котик, приезжий, — неузнаваемо ласково сказала Анисья, пряча руки под вздувшийся на животе передник: что-то передал ей вошедший, чего Виталию видеть не полагалось.

Анисья тут же прошла в соседнюю комнату, а парень, настороженно оглядев Виталия маленькими, заплывшими глазками, хрипловато спросил:

— Этого ждешь, Косого? — и вдруг ухмыльнулся.

— Ага. Скоро припрется?

— Будет, — туманно ответил парень, усаживаясь на стул, и лениво потянулся к миске с огурцами.

С хрустом жуя огурец, он спросил:

— Из Москвы мотанул?

— Привез кой-чего.

— А иметь сколько будешь?

— Авось не прогадаю, — усмехнулся Виталий.

Разговор тягуче петлял среди недомолвок, оба словно прощупывали друг друга. Парень производил впечатление туповатого и жадного. Кличка его была «Кот».

В доме было тихо, только где-то за стенкой возилась Анисья.

Прошло, наверное, часа два, прежде чем в дверь снова позвонили, и опять так же: два коротких звонка.

— Притопал, — криво усмехнулся Кот. — С кралечкой своей.

Пришедшим открыла Анисья, пройдя, видимо, какой-то другой дверью в переднюю. Оттуда опять донесся шепот и короткий девичий смешок.

В комнату вошли двое: худенькая девушка с бледным лицом и подкрашенными, смешливыми глазами и смуглый черноволосый парень, жилистый, подвижной и нахальный; из-под его коричневого пиджака виднелся расстегнутый ворот ковбойки. Один глаз его заметно косил.

Парень уверенно подошел к Виталию, смерил его веселым взглядом и протянул руку.

— Ну, здорово, Олежка, — он цепко и сильно поздоровался. — Будем знакомы.

— Ниночка, — кокетливо представилась девушка, с интересом оглядев Виталия.

Косой по-хозяйски объявил:

— Сегодня здесь гульнем в честь москвича.

— Не надо бы здесь-то, — хмуро отозвалась Анисья. — Шли бы себе опять к…

— Ну! — прикрикнул Косой. — Укороти язык! Сегодня здесь гулять будем. Кое-кто еще придет.

— А москвича мы разыграем, — засмеялась Ниночка. — Кому достанется.

Косой сверкнул глазами.

— А ты не клейся!

— Вот еще! — своенравно повела худеньким плечом Ниночка. — Я свободная. В законном браке не состою.

Но Косой уже не слушал ее. Он повернулся к Анисье и скомандовал:

— Готовь к вечеру беленькой. И на рынок смотай. Чтоб все честь по чести, — потом повернулся к Виталию и безразличным тоном спросил: — Делов у тебя здесь других нету?

— Какие-такие еще дела? Вот посмотреть город охота. Раз уж занесло сюда, — беззаботно ответил Виталий.

— Валяй, — согласился Косой, потом повернулся к Коту: — А нам топать пора. Вечером, значит, свидимся.

Кот, ухмыляясь, поднялся со стула и поправил что-то тяжелое в кармане брюк. «Неужели пистолет? — с беспокойством подумал Виталий. — Не хватает еще, чтобы они залепили чего-нибудь, пока я тут с ними».

Уже в дверях Косой небрежно бросил Ниночке, кивнув на Анисью:

— Ей подсобишь.

— Сама знаю, чего мне делать, — дерзко ответила Ниночка.

И опять Косой не обратил внимания на ее слова.

Когда парни ушли, Виталий сказал:

— Ну, пойду. Посмотрю, чего тут у вас.

И подумал про Косого: «Ничего о чемоданах так и не спросил».

Ниночка лукаво взглянула на него и, подмигнув, сказала Анисье:

— Хорош мальчик. Вот только причесать его надо. И лицо помыть.

Она приблизилась к Виталию и провела рукой по его волосам. Глаза ее блестели, трепетно приоткрылся рот.

— Пошли вместе, — негромко сказала она. — Я тебе все покажу, чего захочешь.

— Он тебе покажет, — неопределенно проворчала Анисья.

— Не. Я сам, — покачал головой Виталий.

В его расчеты не входило раньше времени ссориться с Косым. Кроме того, у него был еще один адрес, его там тоже ждали.

— А я вот хочу с тобой, — начиная сердиться, топнула ногой Ниночка. — Ох, и невежа ты!

Виталий пожал плечами.

— Ты ведь с Косым.

— Что это значит «с Косым»? Я сама по себе!

Виталий понял, что от нее не отвязаться.

— Не каждый день к нам из Москвы такие парни приезжают, — добавила Ниночка.

— Косой тоже из Москвы.

— Ну да! Он отсюда. А в Москву только наведывается. Родственник у него там, что ли.

«Вот почему нам не известна такая кличка, — подумал Виталий. — Но она почему-то не известна и здесь». Вообще нового и странного он уже узнал много. Чертова девка! Ему так надо было попасть по второму адресу, так не терпелось все рассказать и посоветоваться, получить новые данные. «Еще наломаю тут впотьмах дров», — с досадой и опаской подумал он и с отвращением вспомнил о предстоящей пьянке.

— Ну, пошли, пошли, — затормошила его Ниночка.

Виталий неохотно поднялся. Но сейчас он больше делал вид, что не решается идти с девушкой. В голове мелькнула мысль: «А она, наверное, много может рассказать про эту компанию».

На улице Ниночка бесцеремонно повисла на его руке и принялась болтать.

Они побывали в городском саду, где на пригретых солнцем скамьях дремали старики и читали книжки мамаши с колясками, потом по заросшим жухлой травой дорожкам спустились к реке.

— Все-таки зря у Анисьи гуляете, — озабоченно заметил Виталий. — Заметный дом-то.

— Вот еще! А чего нам бояться? — передернула плечами Ниночка.

«Что она, притворяется или в самом деле ничего не знает?» — удивился Виталий.

— Дурой-то не прикидывайся, — сердито сказал он.

Ниночка промолчала, потом перевела разговор на другое.

Они вышли из сада и оказались на оживленной улице. Здесь были высокие каменные дома, в нижних этажах расположились магазины: «Гастроном», «Ткани», детский универмаг «Малыш» и еще какие-то. Улица была асфальтирована, по краям широких, тоже асфальтированных тротуаров были высажены деревья. С шумом проносились троллейбусы, сновали машины. Было много прохожих, у какого-то магазина стояла очередь. Это был словно другой город, в котором трудно было представить себе кривую улочку за оврагом.

Ниночка непрерывно и громко болтала о чем-то.

И вдруг Виталий увидел Светлану. Она шла ему навстречу с какой-то женщиной и оживленно говорила ей что-то, размахивая небольшим портфельчиком. Она была в знакомом ему черном костюме, через руку было перекинуто легкое серое пальто, золотистые вьющиеся волосы были собраны в пучок, их небрежно трепал ветер.

Первая мысль, которая пронеслась в голове Виталия, была: «Как я ей покажусь в таком виде? Что она подумает?» Но тут же Виталий сказал самому себе, что в любом виде он сейчас не может подойти к Светлане, не может даже показать виду, что знает ее. А она? Ну, ей даже не придется делать вида, она, вероятно, и в самом деле уже не помнит его и уж, во всяком случае, не узнает сейчас. Черт возьми! А с ним рядом еще эта крашеная выдра, воровская любовь! Да на нее, на эту Ниночку, только взглянуть! И Светлана сейчас взглянет!.. Что она только подумает, если… если узнает его!

Виталий невольно замедлил шаг, потом резко повернул к витрине какого-то магазина.

— Ты чего? — удивилась Ниночка.

— Ничего. Что это у вас там?

Ниночка усмехнулась.

— Консервы. Печень тресковая. Камбала…

В это время Светлана и ее спутница поравнялись с ними, и Виталий услышал знакомый голос за спиной:

— После обеда я к вам снова приду. У вас очень интересный музей, очень. И с такой любовью вы…

Музей! Значит, Светлана здесь в командировке! И наверное, живет в гостинице.

— Да чего это ты? — снова спросила Ниночка. — Увидел кого?

И тут вдруг у Виталия мелькнула счастливая мысль.

— Ага! — утвердительно кивнул он головой. — Знакомая из нашего дома. Узнала меня все-таки, чтоб ей…

— Это та, беленькая? — Ниночка оглянулась.

— Та самая. Эх, теперь будет! — он досадливо почесал затылок, сдвинув кепку на лоб. — Дома сказал, что в Рязань к тетке поехал. Теперь пойдет трепать.

— А ты ей чего-нибудь наверни.

— Да-а… Чего навернешь-то?

— Ну, ты ж лопух, — усмехнулась Ниночка. — А я всегда могу матери навернуть.

— Я матери один раз уже навернул. Сколько можно! А в общем… — Виталий сделал вид, что колеблется. — Попробую. Ты иди.

— Давай, — согласилась Ниночка.

Виталий быстро догнал Светлану, однако пришлось подождать, пока девушка не простилась со своей спутницей у остановки автобуса. Только после этого Виталий сказал:

— Здравствуйте, Светлана.

Девушка удивленно оглянулась, секунду всматривалась в его смущенное лицо, потом с изумлением спросила:

— Это вы? Вы из…

— Да, это я, — поспешно сказал Виталий. — И ради бога, не удивляйтесь больше. Вы в гостинице остановились?

— Да.

— Можно, я вас провожу?

— Пожалуйста. Но…

— Вы мне должны помочь. И не обращайте внимания на мой костюм. Так надо.

Светлана улыбнулась.

— Просто детектив какой-то, еще и с переодеванием.

— Я вам все объясню. А зовут меня сейчас Олег. Пойдемте.

— «Сейчас»? — Светлана засмеялась. — А вы мне тогда не показались таким… напористым, что ли.

— Светлана, пойдемте, — взмолился Виталий. — Нам нельзя так долго стоять. И так долго удивляться. Это опасно. Ведь я на работе.

Она стала вдруг серьезной. В больших глазах мелькнула тревога.

— Ну что ж. Пойдемте.

Виталий нагнулся, словно завязывая ботинок, и мельком взглянул назад. Ниночка стала у витрины магазина и смотрела ему вслед. Виталию не понравился ее ревнивый, подозрительный взгляд. «Что-то не так получилось», — подумал он.

— У вас странная работа, — заметила по дороге Светлана.

— Это не то слово. Работа трудноватая.