- Проходите, - величественно произнесла Александра Евгеньевна, после того как Шухмин представился.
      Потом она провела его в глубь длинного, плохо освещенного коридора, мимо нескольких закрытых дверей. Большая комната, куда они вошли, была вся заставлена старинной мебелью, на стенах плотно, одна к другой, висели разных размеров картины, большей частью портреты. В старой, замысловатой люстре, спускавшейся с высокого потолка, горело всего три лампочки из шести.
      Александра Евгеньевна указала Пете на необычайно громоздкое старинное кресло с бархатными, потертыми подлокотниками и, демонстративно взглянув на огромные, стоявшие в углу комнаты напольные часы, где за стеклом мерно качался длинный маятник, густым, прокуренным басом произнесла, тоже опускаясь в кресло по другую сторону круглого стола:
      - Так в чем дело, молодой человек?
      Шухмин сдержанно сообщил, что произошло в квартире ее брата.
      - Черт знает что, - раздраженно резюмировала Александра Евгеньевна, не проявив, однако, особого волнения, и желчно добавила: - Вам это чести не делает. Вашему ведомству, я хочу сказать, - поправилась она.
      Шухмин, никак не реагируя на ее саркастическое замечание, ровным голосом спросил, что из себя представляет временный жилец той квартиры Гвимар Иванович.
      Пожав плечами, Александра Евгеньевна не спеша закурила длинную сигарету, вставив ее в еще более длинный мундштук, и недовольным тоном произнесла:
      - Ну, что я о нем могу сказать. Интеллигентный человек. Служит где-то. Выручил нас однажды с жильем. Впрочем, мы уже третий год у него останавливаемся. У него дом в Южноморске, близ моря. Сюда приезжает в командировку. Полностью ему доверяю. Ключ, конечно, передать никому не мог. Исключено.
      - Когда он уехал?
      - Он еще не уехал, - снова пожала плечами Александра Евгеньевна и изящно стряхнула пепел в большую плоскую перламутровую раковину, стоявшую на столе. - Иначе он вернул бы ключ.
      - Выходит, ключ у него украли? Он вам об этом не сообщил?
      - Представьте, нет.
      Пете некогда было сейчас размышлять над этим странным сцеплением фактов. Полчаса, отведенные на беседу, вот-вот должны были истечь.
      - Знаете вы его московских знакомых? - спросил он.
      - Одного только. Как же его?.. Однажды привел. Ах да! Виктор Арсентьевич. Думает, что что-то понимает в живописи. Смешно, - она сделала презрительную гримасу и снова изящно сбила пепел с сигареты. - Хотя и кое-что прикупает.
      - Работает в этой области?
      - Что вы! Полнейший дилетант. Работает где-то на заводе или на фабрике. Не знаю уж, кем там.
      - Откуда же у него эта самая... живопись? - поинтересовался Петя.
      - Покойный тесть собирал, говорит. Жена получила в наследство. Какой-то знаменитый врач был, кажется. И неплохо разбирался в живописи, судя по коллекции. Этот Виктор Арсентьевич показывал список картин. Очень неплохая коллекция. Итальянцы, голландцы, русские передвижники.
      Александра Евгеньевна говорила небрежно, хрипловатым басом, глядя куда-то в сторону и близоруко щурясь сквозь очки. Потом взгляд ее упал на часы, она подобралась в своем кресле, выпрямилась, словно собираясь подняться, и отрывисто спросила, переведя выразительный взгляд на Шухмина:
      - Что еще?
      - Гвимар Иванович сказал, когда он уедет?
      - Нет. Обычно живет неделю, полторы. Но, повторяю, если бы уехал, то завез ключ. Как всегда.
      - Не может он ночевать у Виктора Арсентьевича, как вы полагаете? Его уже дня три-четыре в доме не видели.
      - Он мужчина и может ночевать где угодно, - строго произнесла Александра Евгеньевна. - Не задавайте наивных вопросов, - она критически оглядела Шухмина и строго спросила: - Вы давно в своей милиции работаете?
      - Она не моя, - хмуро ответил Петя. - Она ваша.
      - Вот как? - Александра Евгеньевна в ответ даже не скрывала иронии. Что-то я этого, признаться, не заметила.
      - Если что-нибудь случится, заметите, - ответил Петя.
      Ему очень хотелось курить, но просить разрешение у этой чопорной, заносчивой дамы ему было почему-то унизительно. И он терпел, все больше сердясь на нее и на себя.
      - Если что-нибудь случится, - все с той же иронией сказала Александра Евгеньевна, - то я как раз в этом случае и замечу, что вы плохо работаете. Когда работают хорошо, то ничего не случается.
      Она помолчала, ожидая дискуссии, но Шухмин счел за лучшее промолчать. После некоторой паузы он поднялся и сказал:
      - Все. Извините за беспокойство. Советую поменять замок в квартире Игоря Евгеньевича, он сломан. И хотел бы вас попросить...
      - Что еще? - недовольным тоном спросила Александра Евгеньевна, гася сигарету и тоже поднимаясь со своего кресла.
      - Когда появится Гвимар Иванович, попросите его непременно позвонить мне по этому телефону.
      Петя вынул блокнот, написал там свой телефон и фамилию, затем вырвал листок и протянул Александре Евгеньевне. Та небрежно взяла его и, не глядя, положила возле пепельницы.
      - Постараюсь, - сухо кивнула она.
      - Это очень важно, - предупредил Петя.
      - У вас все очень важно, насколько я понимаю, - насмешливо согласилась Александра Евгеньевна.
      Больше Шухмин ничего не сказал, молча прошел весь коридор до входной двери и, уже одевшись, так же молча, но учтиво поклонился провожавшей его Александре Евгеньевне.
      Очутившись на полутемной широкой лестнице, он непроизвольно, с облегчением вздохнул и побежал вниз по ступенькам, забыв вызвать лифт.
      День кончался. Петя спешил к себе на работу. По дороге он думал, что, пожалуй, самым интересным и важным его открытием сегодня был некий Гвимар Иванович.
      ...Валя Денисов с самого утра, как только узнал, что со мной накануне вечером произошло, места себе не находил. И не только потому, что так меня подвел. Это уж само собой. Но еще его мучила мысль, что Нина была с ним не до конца правдива, что она скрыла от него какие-то стороны характера и поведения своей подруги, которые могли ее уронить в его глазах. То, что Нина ничего не знала о преступных - да, да, преступных! - связях Музы, Валя был убежден. Но она наверняка замечала за ней некрасивые поступки и, однако, ничего Вале об этом не сказала. Наоборот, Муза, по ее словам, была чуть ли не ангелом. Черт возьми! Как он мог Нине так довериться, как он мог проявить такое легкомыслие? Он что, влюбился в нее с первого взгляда? Или он такой бабник, что каждая юбка кружит ему голову и он ничего уже не соображает? Но ведь никогда с ним ничего подобного не случалось за все вот уже почти шесть лет работы в розыске! Так что же произошло с ним на этот раз? Может быть, он разучился работать, потерял способность улавливать детали, слушать, сопоставлять, делать выводы? Тогда надо все бросить и попросить Кузьмича уволить его к чертовой бабушке из розыска!
      Получив задание отыскать Музу, он вернулся к себе в комнату, уселся за стол, закурил и принялся рассуждать холодно, строго логично, отбросив всякие эмоции. Что случилось, то случилось, теперь надо решить, что делать дальше, как построить поиск, с учетом, конечно, уже совершенных ошибок. Робкую мысль о том, что есть новый повод увидеть Нину, он с негодованием прогнал.
      Итак, чем Денисов располагал, приступая к поиску? Он знал имя и фамилию разыскиваемой - Муза Владимировна Леснова. Знал ее адрес, телефон, место работы, и наконец, ее внешность. Однако все это пока ничего ему не давало, дома и на работе ее не было. Валя тут же, по телефону, еще раз в этом убедился. Что же оставалось? Оставались еще родственники и друзья, Муза могла быть у них. Из родственников у Музы была только мать, которая жила отдельно. Адрес и телефон Альбины Афанасьевны у Вали тоже были. Ну, а из друзей, если не считать Кольки-Чумы, Валя знал только Нину. Как ни крути, а повидаться с ней придется. Только на этот раз он не будет таким легковерным.
      Прежде всего Денисов отправился к Музе домой, хотя и знал, что ее там конечно же не встретит. Но кое-что полезное он все-таки рассчитывал там узнать.
      Поезд метро то весело бежал поверху, то нырял в тоннели и, наконец, привез Валю на станцию "Молодежная", чуть не к границе Москвы, то есть к Кольцевой автомобильной дороге. Вот там-то, среди новых застроек, в путанице внутриквартальных проездов, Денисов не без труда нашел в конце концов нужный ему новый светлый дом с длинными зелеными лоджиями. Полюбовавшись на третий этаж, где находилась квартира Музы, Валя отправился в домоуправление, разместившееся тут же, в полуподвале.
      Здесь-то и ждали его первые открытия. Дом оказался кооперативным, и двухкомнатная квартира Музы стоила немало. Однако пайщиком до недавнего времени значился ее муж, Борис Григорьевич Зайчиков, старший инженер какого-то КБ. После развода пайщиком стала Муза, всю квартиру Зайчиков отдал ей. Она осталась там с двухлетней дочкой, которую, однако, по словам толстой бухгалтерши из домоуправления, забрала к себе бабушка.
      - Ну, а Музочка рада, конечно, не знаю как, - желчно продолжала бухгалтерша. - Нужен ей ребенок, как же. Ей порхать нужно. Голову мужикам кружить.
      Денисов, как работник милиции, для вида интересовался отнюдь, конечно, не Музой, и разговор о ней возник совершенно как бы случайно и вовсе не по его инициативе. Вопросы о ней он задавал самым безразличным тоном, как бы исключительно из вежливости, лениво откинувшись на спинку стула.
      - Шуры-муры крутит? - спросил он.
      - Ясное дело. То один, то другой. Домой водит. Возвращается на такси среди ночи. Какой это муж выдержит, а тем более инженер? - возмущенно спросила бухгалтерша. - Ну, и ушел, все бросил. Господи, да я бы за такого мужа не знаю как...
      - А сейчас-то у нее никого нет?
      - Как это нет? У Музки такого момента не бывает. К ней мужики как на мед липнут. Что есть, то есть. Внешностью берет. В суть-то ваш брат не очень-то влезает. Господи, уж навидалась.
      - И кто же у нее сейчас, интересно?
      - Рыжий такой. Длинный. Вроде бы командировочный. А уж тихий, ласковый. Соседи говорят - у нас ведь звукопроницаемость жуткая, - грубого слова от него не слышно, не то чтобы крик там, драка какая. Ну, и Музка при нем тоже тихая. А бывало, на своего глотку драла на весь дом. Срам просто. Уж ей, знаете...
      Еле избавившись от болтливой бухгалтерши, Валя отправился к соседям Музы. Из домовой книги он уже знал, что семья там большая, и вполне можно было рассчитывать хоть кого-нибудь из них застать сейчас дома.
      Так оно и оказалось. Дома застал одну из бабушек, вторая была на работе. Речь Валя повел о имеющихся жалобах на работу домоуправления. Жалобы, естественно, нашлись, и разговор постепенно стал не только оживленным, но временами даже драматичным. У маленькой, с виду скромной и тихой старушки обнаружились незаурядная энергия и напористость. В этой обстановке заговорить о соседке не составляло труда. И Валя выяснил важное обстоятельство: Муза дома сегодня не ночевала. Накануне утром она, как всегда, ушла на работу, а часа через два ушел и ее хахаль. И больше Муза домой уже не возвращалась.
      - Небось у матери заночевала, - предположила старушка. - Горячую-то воду опять на целый день выключили, ироды. Вот ты себе запиши.
      Все было бы понятно, если бы Муза вышла на работу. Но ни вчера, ни сегодня она там не появилась.
      И Денисов отправился через всю Москву на Первомайскую улицу, где жила мать Музы. "Что же получается? - размышлял он по дороге. - Куда она могла деться?" Скорей всего, конечно, она ночевала не у матери, а черт знает где, с этим самым Чумой. Работу вчера прогуляла, а сегодня еще может явиться, пока она лишь опаздывает. Но если все так, если она действительно гуляет с Чумой, то она должна знать, где он скрывается и дружок его, этот Леха, тоже. И через Музу выйти на Чуму - это будет самый, пожалуй, быстрый и верный путь. А потому отыскать ее надо непременно, эту непутевую девку.
      Размышляя, Денисов незаметно доехал в метро до "Первомайской", выбрался там на поверхность и зашагал по тротуару, изучая номера домов. Впрочем, шагать пришлось недолго, нужный дом оказался чуть не рядом со станцией метро, в глубине обширного заснеженного двора.
      Дверь ему открыла невысокая, стройная, черноволосая женщина в пестрой открытой кофточке и ладных брюках, которые, надо сказать, ей очень даже шли. Только чуть блеклое лицо и морщинки в уголках рта, возле глаз и на шее выдавали ее возраст. Но живые, слегка подведенные тушью и подсиненные глаза и заметно подкрашенные губы свидетельствовали, что женщина не перестала следить за собой.
      Поначалу Денисов решил не скрывать от Альбины Афанасьевны цель своего визита. В конце концов, мать тоже заинтересована, чтобы ее дочь вела себя пристойно. А раз она забрала внучку к себе, то, вероятно, не очень довольна дочерью и ее образом жизни, а внучку любит и конечно же хочет, чтобы у нее была хорошая мать. Возможно, она и развод дочери не одобряет и нынешнюю ее связь тоже. Словом, Альбина Афанасьевна, полагал Валя, является естественным его союзником, и скрывать от нее поэтому ничего не следует.
      Но, взглянув на Альбину Афанасьевну, он вдруг подумал: а не забрала ли она внучку, чтобы позволить дочери так именно себя вести, чтобы освободить ее от забот, дать повеселиться, как в свое время повеселилась, наверное, она сама, ну, а уж заодно найти себе нового мужа, получше, чем какой-то там инженер. А если все это так, то появление работника милиции может Альбине Афанасьевне очень не понравиться, насторожит ее, и никакого откровенного разговора не получится. По той же причине, пожалуй, не следует рекомендоваться и работником треста ресторанов. Альбина Афанасьевна и в этом случае начнет всячески выгораживать дочь и многое при этом скроет. Нет, внешность этой еще вполне привлекательной женщины не внушила Вале доверия.
      Поэтому, когда она открыла ему дверь, Валя с простодушной улыбкой спросил:
      - Извиняюсь, вы будете Альбина Афанасьевна?
      - Да, - улыбнулась та в ответ.
      - Вы уж извините, - смущенно сказал Валя, - вот Колю ищу, дружок я его.
      Женщина удивленно посмотрела на него.
      - Какого Колю?
      - Ну как же. Они с Музой дружат.
      - А-а. Господи, совсем забыла, - засмеялась Альбина Афанасьевна и махнула рукой. - Какой, думаю, Коля. Ну, проходите. Через порог не разговор.
      - Спасибо. Я вообще-то на минутку.
      Денисов, однако, зашел в небольшую переднюю, снял пальто, шапку, пригладил рукой волосы. Альбина Афанасьевна пригласила его в комнату. Видно было, что неожиданный гость ее заинтересовал.
      - Тут внучка только спит, вы уж потише, - предупредила она.
      - Так, может, на кухню пройдем? - предложил Валя.
      - Ну давайте.
      В чистенькой и светлой кухне Валя почувствовал себя свободнее.
      - Вот приехал в Москву, ищу Колю, - сказал он, присаживаясь возле стола. - У Музы был. Мне Коля ее адрес написал. А соседка говорит, не ночевала. И к вам послала. Ну, я приехал. Уж извините.
      - Да ничего, - махнула тонкой рукой Альбина Афанасьевна, и маленькая складка возникла у нее между бровей. - Только ведь и я не знаю, где она, Муза.
      - А Коля? - простодушно спросил Валя.
      Альбина Афанасьевна засмеялась и отбросила прядку темных волос со лба.
      - Ну, уж за ним-то мне с какой стати глядеть? Я и не знаю-то его вовсе. Мало ли у Музы приятелей. Да и Муза не охотница их мне представлять.
      Она вздохнула.
      - И даже не видели его? - удивился Валя.
      - Раз видела. Приехала к Музе, ну и застала.
      - Он парень-то ничего, видный. Даже очень заметный.
      И неизвестно, чего было больше в Валином тоне, одобрения или осуждения.
      - Видный-то он видный, - вздохнула Альбина Афанасьевна. - Только Музе надо теперь заново жизнь строить. А для этого одного вида мало, - она смотрела в сторону, словно рассуждая сама с собой. - Тут солидность нужна, положение. Ведь и Муза не девочка уж. Тоже должна соображать, где лучше, где глубже. Вот Гвимар Иванович, он же озолотить ее может.
      - Он что, принц, ваш Гвимар Иванович? - насмешливо спросил Валя.
      - Принц не принц, а денег, видать, побольше, чем у любого принца, отрезала Альбина Афанасьевна и добавила: - Вон кольцо ей подарил. Три камня. Цены ему нет.
      - Всему есть цена, - вздохнул Валя. - Мы только о ней иной раз не догадываемся.
      - А тут и догадываться нечего. Муза снесла и оценила. Ей с ходу три тысячи дали. Это в государственном. А если с рук?
      - Ого! Так и подарил? За красивые глаза?
      - Как раз. Ваш брат за красивые глаза подарит, жди. Расчет у него. Жениться хочет. Он Музе еще на цветной телевизор дал. Только велел в рассрочку брать. Я сама уже вчера съездила, оформила. Чего ждать-то?
      - Ну, и что Муза?
      - Что? Смеется, дурочка. А могла бы...
      - Коля тоже копейку имеет, - счел своим долгом вступиться за мнимого друга Денисов. - Какую ей дубленку отхватил, а?
      - Эх, - снова вздохнула Альбина Афанасьевна. - Вот Гвимар Иванович ей и сказал: "Учти, то, что Коля имеет, это гроши по сравнению с тем, что я имею. Да он захочет, так ей дом подарит, не то что дубленку. Да еще со всей обстановкой.
      - Откуда же он столько имеет?
      - Откуда? А зачем это нам знать? Меньше знаем, спокойнее спим. Такое правило есть, мальчик. На все случаи. Запомни.
      "Эге, - подумал Денисов. - Во всем этом деле появляется какой-то новый мотив. Кто же такой этот Гвимар Иванович, интересно знать".
      - Да, - согласился он. - Жизнь, конечно, надо устраивать.
      - Вот и я считаю, - подхватила Альбина Афанасьевна. - И потом, у ней же дочка растет. Нельзя ей - без отца. Уж я-то знаю, помучилась.
      "И пожила в свое удовольствие тоже", - почему-то подумал Валя.
      - Это конечно, - солидно согласился он и, не удержавшись, добавил: - У Коли вон тоже дочка бегает дома. В школу пошла.
      - Ну вот! - внезапно вскипела Альбина Афанасьевна, и лицо ее сразу стало злым и усталым. - Говорила же я! И жена, конечно, осталась, верно?
      - Ну, - нерешительно произнес Валя. - Само собой.
      - Дура! Просто дура, и все! - в сердцах произнесла Альбина Афанасьевна. - Ну, не поставишь же свою голову, - она осторожно, мизинцем, чтобы не размазать краску, промакнула уголки глаз и, вздохнув, сказала: - А вам уж и не знаю, чем помочь. Где их обоих носит, никакого понятия не имею. Где спят, где гуляют. Ах да! Она же вчера днем звонила. "Скажи, говорит, Нине, если позвонит, - это подружка ее, - что я у тебя ночевала". - "А ты где, спрашиваю?" - "А я, говорит, мамуля, далеко. Завтра вернусь". Вот и все.
      - А как же на работу?
      - Им же через день. Вот сегодня и должна быть на работе. Господи, я и забыла совсем. Вы ей на работу позвоните. Или нет, я сама!
      Какое-то беспокойство охватило ее вдруг.
      Альбина Афанасьевна легко вскочила со стула и побежала в коридор, где был телефон. Валя остался сидеть, чутко прислушиваясь к доносившемуся разговору.
      - Музу Леснову, пожалуйста, - попросила Альбина Афанасьевна. - Как так - нет?.. - переспросила она упавшим голосом. - Ну, мать говорит... Откуда же я знаю?.. - И вдруг сорвалась на крик: - Взрослая она, взрослая! Я ее за ручку не вожу!.. Коллектив называется!.. Плевать вам на всех! Плевать!..
      Она просто задыхалась от боли и ярости.
      Денисов кинулся в коридор и стал отнимать у нее трубку. Но Альбина Афанасьевна не отдавала и все кричала в полном исступлении, кричала, хотя из трубки уже неслись короткие, равнодушные гудки.
      - ...Плевать!.. Уроды!.. Сволочи!.. Что вам она!..
      В комнате заплакал ребенок. Тогда Альбина Афанасьевна швырнула трубку с такой силой, что Валя еле успел ее подхватить, и с воплем кинулась в комнату.
      - Сиротиночка моя!.. Брошеная!.. Всеми брошенная!.. Господи-и, жизнь эта проклятущая!..
      В ту же минуту она выскочила обратно, держа ребенка в руках, голые ножки болтались из-под ее руки. Вид у нее был совершенно безумный, накрашенные губы тряслись, в расширенных глазах стояла какая-то злобная растерянность. Она пронзительно на одной ноте кричала:
      - Идем!.. Искать идем!.. Гадину нашу!.. Сволочь!.. Тряпку половую!..
      Ребенок истошно кричал, извиваясь у нее в руках.
      - Успокойтесь... Альбина Афанасьевна... Нельзя же так... - говорил Денисов, безуспешно пытаясь ее удержать или хотя бы взять ребенка.
      Он был совершенно ошеломлен всем происшедшим.
      - А-а-а!.. Гадина!.. Где она?!. Где?!. - кричала Альбина Афанасьевна, продолжая метаться по передней и комнате в поисках каких-то вещей.
      И тогда Валя вдруг сам крикнул несвойственным ему тонким, каким-то пронзительным голосом:
      - Тихо!..
      Альбина Афанасьевна внезапно умолкла, испуганно поглядела на него и начала медленно сползать по стене на пол, крепко прижимая к себе утихшего ребенка. И уже на полу, съежившись в комок, безудержно разрыдалась. Припадок кончился.
      Денисов облегченно вздохнул, забрал из ее рук ребенка, отнес в кроватку, укрыл и тут же вернулся в переднюю. Там он поднял с пола Альбину Афанасьевну, отвел ее на кухню, и она тяжело опустилась на стул, всхлипывая и что-то бормоча. Прошло несколько минут, прежде чем она пришла в себя и уже осмысленно посмотрела на Валю.
      - Часто это с вами бывает? - жестко спросил он.
      - Когда сил больше не хватает... я ее ненавижу... Она мне всю жизнь искалечила... и вон ей тоже калечит, - Альбина Афанасьевна кивнула в сторону комнаты, где спала девочка, и сквозь стиснутые зубы повторила: - Ненавижу...
      - Между прочим, это ваша дочь, - заметил Валя с неприязнью.
      - Будь она проклята! Не дочь она мне! Змея, вот она кто!
      - Сами такую воспитали. Еще и пример, наверное, подавали.
      - А что? Если эта тварь появилась, так мне уже...
      - Хватит, - оборвал ее Валя. - Сами не слышите, что говорите. Лучше подумайте, где она сейчас может быть со своим Колей, у кого? Подумайте же, повторил он с силой. - Найти их надо.
      Альбина Афанасьевна умолкла, обиженно поджала губы, потом вяло убрала падавшие на лоб волосы, провела ладонями по щекам, словно смывая с себя что-то, и задумчиво сказала:
      - Вот Нине не звонила. Может, она знает, где они. А я так ума не приложу, честно вам говорю. - И с вновь накипающей злостью добавила: - И не хочу знать. Не хочу. И видеть ее тоже не хочу. Пропади она пропадом, тварь...
      - Ладно, - сказал Валя устало. - Я пошел.
      В передней он медленно оделся. Альбина Афанасьевна осталась на кухне. Он крикнул ей "до свидания" и вышел на лестницу. Тут только Валя почувствовал, как он устал. Но следовало немедленно ехать в ресторан и повидать Нину. Его вдруг тоже охватила тревога. Надо искать эту чертову девку. Уж не случилось ли чего-нибудь с ней?
      Денисов опять спустился в метро, долго несся в грохочущем, полупустом вагоне, потом вышел, поднялся по длиннейшему эскалатору на поверхность, на улице торопливо подбежал к остановке троллейбуса и стал в короткую очередь. Вообще-то говоря, надо было бы что-то перекусить, даже под ложечкой начало сосать. Да и передохнуть бы не мешало. Но Валю уже било какое-то лихорадочное нетерпение.
      Вначале он думал только о том, чтобы получить хоть какие-нибудь сведения о Музе. Мысли были деловые и четкие. Но по мере приближения к цели своей поездки Денисов стал вдруг помимо воли ощущать какое-то радостное возбуждение.
      Он соскочил с троллейбуса и, торопливо перебежав улицу на красный глаз светофора, оказался наконец возле ресторана.
      Зайти и сначала пообедать? Но Валя немедленно отверг эту малодушную мысль. Потом, потом. А может быть, Муза уже на работе? Проспалась после ночной гульбы и явилась? Мамочка ей цену знает, между прочим. Да и самой мамочке такая же цена, если на то пошло.
      Директора на месте не оказалось, но Денисова тут уже знали, и потому он спокойно расположился в директорском кабинете, после чего пригласил к себе Нину.
      Девушка прибежала почти мгновенно и, прикрыв за собой дверь, еще не отдышавшись, сказала:
      - Ой, как хорошо, что вы пришли.
      - У вас что-нибудь случилось? - немедленно встревожился Валя.
      - Нет, нет, у меня все в порядке, - не то извиняясь, не то успокаивая его, поспешно ответила Нина. - Но вот... я хотела посоветоваться... Я что-то ничего не понимаю... А мне показалось, вы так внимательно отнеслись...
      Нина сидела перед столом, опустив глаза и пытаясь преодолеть смущение.
      - Что же все-таки случилось? - уже спокойнее поинтересовался Валя.
      - Помните, я вам рассказывала о своей подруге, Музе?
      - Ну да, да, конечно, - Валя снова заволновался.
      Как только он зашел в ресторан, то сразу спросил о Музе и узнал, что та на работе так и не появилась. Впрочем, ему тут же сообщили, что с ней это случается не в первый раз, как порой и с другими. Кто сам заболеет, у кого ребенок заболеет или что-нибудь случится дома. И сообщают, представьте, порой только на следующий день. Так отсутствие Музы ни у кого не вызывало тревоги или возмущения. А если бы Денисов сказал, что она и дома не ночевала, то это вызвало бы у всех только улыбку.
      - Так вот, - волнуясь, продолжала Нина. - Сегодня Муза на работу не вышла, а час назад мне позвонила.
      - Вам?! - невольно вырвалось у Вали.
      - Ну да, - удивленно посмотрела на него девушка. - Мне. Прямо на работу позвонила. И вы знаете, что она мне сказала? "До свидания, говорит, Ниночка". И заплакала. Представляете?
      - И все?
      - Нет. Еще сказала, что на работу больше не придет. И вообще уезжает. Совсем. А куда, сама не знает. Вот что главное.
      - Как это так, сама не знает? - недоверчиво спросил Валя.
      - Вот так и не знает. Коля ее куда-то увозит. Она мне шепотом сказала он, наверное, рядом где-то был, - что грозится убить, если она с ним не поедет. Говорит: "Представляешь? Жутко так любит".
      - Да-а, - ошеломленно произнес Валя. - Выходит, час назад она еще была в Москве, еще не уехала?
      - Ну конечно, - подтвердила Нина и с тревогой посмотрела на Валю. - Но что теперь делать, как вы думаете? Ведь я чувствую, она только из страха с ним едет. Я прямо не знаю, может быть, в милицию сообщить?
      - А откуда она звонила, не сказала?
      - Нет...
      - И никаких вещей с собой она не берет разве?
      - Вот я ей тоже сказала: "Возьми хоть что-нибудь с собой. А остальное я тебе потом пришлю". А она опять заплакала и говорит: "Коля не разрешает. Потом уж". Ну, просто какие-то оба ненормальные.
      - Вы не знаете, почему этот Коля так срочно уезжает?
      - Понятия не имею. И как он смеет...
      - Ниночка, одну минуту, - оборвал ее Валя и решительно взялся за телефон.
      Время терять было нельзя, хотя присутствие Нины, конечно, осложняло предстоящий разговор. Но не выставлять же ее срочно из кабинета. Да и придавать какую-то особую секретность своему разговору тоже не следовало.
      Валя торопливо набрал номер и сказал:
      - Это Денисов. Федор Кузьмич у себя?.. Ага. - Он быстро нажал на рычаг и тут же набрал новый номер. - Федор Кузьмич?.. Это Денисов. Я из ресторана говорю. Напротив меня сейчас сидит подруга официантки Лесновой... Да, да. Она говорит, что Леснова ей час назад звонила. Увольняется с работы и уезжает из Москвы прямо сейчас. Какой-то, понимаете, Коля ее увозит и даже вещи взять не дает. Это уж черт знает что... Ничего не известно... Да, час назад были в Москве еще. Это же вопиющее нарушение дисциплины. Нет, директор еще не знает... Конечно, сам решит. Это я вам в порядке информации звоню, раз уж трест меня послал...
      Валя с минуту еще напускал всякого "служебного" тумана и, наконец с облегчением положив трубку, строго посмотрел на Нину.
      - Безобразие все это, - сказал он. - Начальство само в милицию позвонит. Ай да Муза! Мне Сергей Иосифович тоже о ней не очень-то хорошо говорил. Выходит, вполне объективен был, вот ведь что.
      - Про него тоже не очень-то хорошо можно говорить, - обиженно произнесла Нина.
      - Говорить все, конечно, можно, но тут факты вон какие, - возразил Валя. - А кстати, Муза вам ничего не говорила о некоем Гвимаре Ивановиче?
      - Говорила...
      - А что именно, если не секрет?
      - Что он хочет на ней жениться. Что богатый очень. Кольцо ей подарил, цветной телевизор. Она помешана на всяких вещах, больше ничего этой дурочке не надо, - с досадой закончила Нина.
      - Была бы помешана, так к Гвимару Ивановичу ушла. А она с Колей едет. Выходит, дело не в богатстве.
      - Ой, да, конечно! Я же вам говорю: она боится его, вот и едет.
      - А может, очень любит?
      - Нет, боится. Я же по голосу поняла.
      - Ну, а кто же такой этот Гвимар Иванович, где работает, не знаете?
      - Он, кажется, тоже приезжий. В Москву в командировку приезжает, вот как этот Коля. На какую-то фабрику, что ли. Коля и его грозил убить. Он прямо как сумасшедший влюблен. Тут Муза нисколько не преувеличивает.
      - Влюблен-то он, может быть, и влюблен, - с сомнением произнес Валя. Но только тут что-то и еще есть. Впрочем, - спохватился он, - меня это не касается. Просто случай какой-то удивительный.
      Он с опаской подумал, что Нина может его сейчас спросить, а откуда он, собственно говоря, знает этого самого Гвимара Ивановича, о котором он только что так неосторожно заговорил. И что в этом случае следовало ему ответить, Валя решительно не знал. О Гвимаре Ивановиче ему только что сообщил Кузьмич, сообщил на всякий случай, для ориентировки, а вовсе не для того, чтобы он вот так, сразу, бухнул свой дурацкий вопрос. Да, такой опрометчивости с Денисовым раньше никогда не случалось.
      К счастью, девушка так была взволнована судьбой подруги, что не обратила внимания на странный вопрос, который ей задал инспектор из треста. Только бы она потом не вспомнила про этот вопрос.
      Через минуту Денисов уже торопливо простился с Ниной и выскочил из ресторана, так и не успев там пообедать. Только на улице он подумал, что даже не условился с Ниной о новой встрече. Собственно, и повода для этого никакого не было. А просто так... На это Валя не решился. Впрочем, все эти сомнения лишь мелькнули у него в голове, оставив какой-то горький и беспокойный осадок на душе. И сразу же другие мысли захватили его, тревожные, лихорадочные, безотлагательные. Что случилось с Музой? Куда этот Чума увозит ее? И какую роль во всем этом играет таинственный Гвимар Иванович?