Взгляды (Воспоминания и взгляды - 2)

      Впервые это заявил в 1928 году Я. Яковлев в предисловии к протоколам II съезда Советов. Он писал: "...Большевики не поддались "конституционным иллюзиям", отказались от предложения т. Троцкого приурочить восстание обязательно ко II-му съезду Советов". ("Второй Всероссийский съезд Советов", Госиздат, 1928)
      Откуда взялась версия о том, что Троцкий предлагал обязательно (?) приурочить восстание к съезду Советов, - неизвестно. Можно только предположить, что этот вымысел в ряду других был взят на вооружение в 1928 году для пущей компрометации Троцкого.
      В 30-х годах формулировка Яковлева, самого уже бывшего кандидатом во "враги народа", разумеется, оказалась недостаточной. В "Кратком курсе", редактировавшемся самим Сталиным, вопрос о сроках восстания освещается так:
      "Хотя Троцкий на этом заседании (речь идет о заседании ЦК 10.Х 1917 г. - Авт.) прямо не голосовал против резолюции, но он предложил такую поправку, которая должна была свести на нет и провалить восстание. Он предложил не начинать восстания до открытия II-го съезда Советов, что означало затянуть дело восстания, заранее расшифровать день восстания, предупредить об этом Временное правительство". ("Краткий курс", М.1945, стр. 196)
      Как видим, здесь, в соответствии со сценариями, разработанными по заданию Сталина А.Вышинским для процессов над "врагами народа", Троцкий изображается уже не как "ошибающийся", страдающий "конституционными иллюзиями", а как провокатор, предатель, намеревающийся провалить восстание.
      Миллионы читателей, читавших и "изучавших" "Краткий курс", впитывали эти формулировки, и они откладывались в их сознании. И откуда им было знать, что на деле ничего подобного не было, и что сам Сталин через два с половиной года после Октября, когда память о событиях была еще свежа, описывал эти события совершенно иначе!
      Вот что говорил Сталин в своей речи в МК РКП(б), выступая по поводу 50-летия В.И.Ленина:
      "В 1917 году, в сентябре... когда было созвано Демократическое Совещание и когда меньшевики и эсеры строили новое учреждение Предпарламент... в этот момент у нас в ЦК было решение не разгонять Демократическое Совещание и идти вперед по пути укрепления Советов, созвать съезд Советов, открыть восстание и объявить съезд Советов органом государственной власти. (Подч. мною. - Авт.) Ильич, который в то время находился вне Петрограда в подполье, не соглашался с ЦК и писал, что Демократическое совещание надо теперь же разогнать и арестовать ...
      Несмотря на все требования Ильича, мы не послушались его, пошли дальше по пути укрепления Советов и довели дело до съезда Советов 25 октября, до успешного восстания. Ильич был тогда уже в Петрограде. Улыбаясь и хитро глядя на нас, он сказал: "Да, вы, пожалуй, были правы".
      Любопытно, что последний абзац приведенного выше отрывка из речи Сталина, произнесенной в 1920 году, совпадает с воспоминаниями Троцкого, написанными в 1924 году.
      Рассказывая о появлении В.И. Ленина в Смольном в ночь на 25 октября, Троцкий приводит сказанные им в ту ночь слова: "Что ж, можно и так. Лишь бы взять власть". Ярославский в 1930 году с негодованием отверг достоверность этого рассказа Троцкого, забыв или не зная о выступлении Сталина в 1920 году. Но сопоставление этих воспоминаний двоих людей, очень скоро ставших непримиримыми врагами, убедительно опровергает все последующие измышления фальсификаторов.
      Как видно из приведенной выше выдержки, Сталин в своей речи засвидетельствовал, что вопрос обсуждался еще в сентябре 1917 года, а не на заседании ЦК 10 октября, и что в этом вопросе ЦК был единодушен с Л.Д. Троцким. Да и не о том шла речь, чтобы "приурочить" восстание к съезду Советов. План ЦК, впоследствии и осуществленный (как известно, свержение Временного правительства произошло одновременно с открытием II съезда Советов 25 октября - и никакой катастрофы от этого не произошло) состоял в том, чтобы подготовить восстание и мобилизовать на него массы под лозунгом съезда Советов как высшего органа - и ударить в подходящий момент. Так, собственно, и произошло.
      Следует отметить, что цитируемая речь Сталина вошла в 4-й том его собрания сочинений. Очевидно, 29/I-1953 года, когда составлялся этот том, все, включая и самого Сталина, уже забыли, сколько копий было сломано в свое время в попытках доказать антиленинскую позицию Троцкого в вопросе о сроках октябрьского восстания. Что, впрочем, не помешало Поспелову, возглавлявшему ИМЛ как раз тогда, когда выпускался 4-й том собрания сочинений Сталине, впоследствии, в 1969 году, снова возродить дутую версию о противоречиях между Лениным и Троцким в вопросе о сроках восстания. "Уже спустя несколько месяцев после вступления в большевистскую партию, - писал Поспелов в No12 журнала "Коммунист" за 1969 г., - Троцкий пытался, вопреки предупреждениям Ленина, провести свою линию на оттяжку Октябрьского вооруженного восстания до съезда Советов". Вся мощная шеренга официальных историков (Минц, Пономарев, Старцев и др.) продолжает и сейчас муссировать версию о разногласиях между Лениным и Троцким по вопросу о сроках восстания.
      К сожалению, официальных историков в этом вопросе поддержал и Рой Медведев, который в своей книге "К суду истории" тоже мимоходом упомянул о "разногласиях между Лениным и Троцким насчет условий и сроков восстания".
      7. О "межрайонцах"
      В официальных изданиях укрепилось ложное изображение процесса слияния в 1917 году с партией большевиков возглавлявшейся Троцким группы "межрайонцев".
      Вот как изображен этот процесс в "Кратком курсе":
      "Во время VI съезда партии "межрайонцы" заявили, что они во всем согласны с большевиками и просят принять их в партию. Съезд удовлетворил их просьбу, рассчитывая на то, что они со временем могут стать настоящими большевиками. Некоторые из "межрайонцев", например, Володарский, Урицкий и другие, действительно стали потом большевиками. Что касается Троцкого и его некоторых близких друзей, то они, как оказалось потом, вошли в партию не для работы в пользу партии, а для того, чтобы расшатывать ее и взорвать изнутри".
      Так излагались события 1917 года через двадцать лет, в эпоху сталинских "процессов ведьм". а вот как они воспринимались современниками и участниками событий.
      В своем докладе VI съезду партии по организационному вопросу Я.М. Свердлов сообщил съезду:
      "На апрельской конференции было решено объединиться со всеми социал-демократами, которые на деле порвали с меньшевиками-оборонцами... В Петербурге существуют две интернационалистские организации: Петербургский комитет и Межрайонный комитет. Резолюции по основным вопросам той и другой организации ничем по существу не отличались. Вопрос об объединении (подч. мною. - Авт.) оставили до партийного съезда. Так что на настоящем съезде присутствуют и большевики, и межрайонцы. С приездом тт. Троцкого, Луначарского, Чудновского было организовано бюро из 5 человек (три от большевиков и два от "межрайонцев"), которое выступило от тех и других." (VI съезд РСДРП(б), М, 1952, стр.7)
      Таким образом, в 1917 году произошло объединение "межрайонцев" с большевиками, а не поглощение одной организации другой, требовавшее, по сталинской традиции, "разоружения" и "признания ошибок". Эти категории позднейшие, тогда они в партии в ходу не были. Объединялись для совместной революционной деятельности все подлинно революционные силы. Так это и понимал Ленин, который, в связи с выдвижением кандидатов в учредительное собрание, в своих тезисах от 8 октября 1917 года писал о Троцком:
      "Никто не оспорил бы такой, например, кандидатуры, как Троцкого, ибо, во-первых, Троцкий сразу по приезде занял позицию интернационалиста, во-вторых, боролся среди интернационалистов за слияние, в-третьих, в тяжелые июльские дни оказался на высоте задачи и преданным сторонником партии революционного пролетариата".
      Сталин, добивавшийся в 1917 году объединения с Чхеидзе, Церетели и Даном, оболгал через двадцать лет Троцкого, проявившего себя, по свидетельству Ленина, подлинным пролетарским революционером.
      Небезынтересно сделать еще одно сопоставление между утверждениями Сталина и его прихвостней с одной стороны и историческими документами - с другой.
      Поспелов в "Коммунисте" No 12 за 1969 г. заявляет:
      "Утратив всякое влияние в рабочем движении, Троцкий в 1917 году формально вступил в партию большевиков..."
      Формально, значит? И - "утратив всякое влияние"?
      А вот о чем свидетельствуют протоколы того же VI съезда партии. Как известно, VI съезд работал нелегально, и поэтому было постановлено состав избранного ЦК не оглашать. Но выступивший на съезде Серго Орджоникидзе предложил в порядке исключения огласить имена четырех членов ЦК, получивших наибольшее количество голосов, чтобы, как сказал он, "выразить солидарность съезда с избранными вождями партии". Съезд принял предложение Орджоникидзе, и он огласил следующий список:
      "Избраны: т. Ленин, получивший 133 голоса из 134; т. Зиновьев - 132, т. Каменев - 131, т. Троцкий - 131 голос".
      Этот документ лучше каких бы то ни было доводов опровергает клеветнический вымысел Поспелова насчет "утраты влияния" и "формального" вступления в партию.
      8. Троцкий и Сталин в первые послеоктябрьские дни.
      На заседании Петроградского комитета партии 1 (11) ноября 1917 года Зиновьев и Каменев продолжали утверждать, что партия большевиков не в состоянии удержать власть без коалиции с меньшевиками и эсерами. Ленин в речи на этом заседании, высмеивая их позицию, сказал, что о таком соглашении (с меньшевиками и эсерами) он даже не может говорить серьезно. "Троцкий давно сказал, что объединение невозможно. Троцкий это понял, и с тех пор не было лучшего большевика".
      Эта речь Ленина до сих пор не опубликована, и протокол этого заседания Петроградского комитета партии не увидел света в нашей стране. В сборник протоколов Петроградского комитета, изданный под названием "Первый легальный ЦК большевиков в 1917 году", он, разумеется, не вошел - именно из-за этой речи Ленина и содержащейся в нем характеристики Троцкого.
      Копия этого протокола находилась в архиве Л.Д. Троцкого, который напечатал ее в "Бюллетене" No 7 (ноябрь-декабрь 1929 г.), отозвавшись там же о позиции Сталина в 1917 году как о позиции "центриста, боявшегося Ленина".
      9. О Брестском мире
      По этому поводу Сталиным и его придворными историками распространено особенно много легенд, имеющих хождение до сих пор. Главные из них - легенда о предательстве Троцкого и Бухарина и легенда о выдающейся якобы роли Сталина в спасении революции от угрожавшей ей катастрофы.
      Предательства, разумеется, никакого ни с чьей стороны не было. Были острейшие разногласия в руководстве партии по вопросу о том, продолжать ли войну или заключать мир, - разногласия, угрожавшие расколом партии и тем самым поражением революции. Что же касается "выдающейся" якобы роли Сталина, то он не только выдающейся, но и никакой роли тогда не играл в партии и в стране. Как всегда в острые моменты, он занимал центристскую позицию, болтаясь между двумя течениями и выжидая, какое из них победит, чтобы примкнуть к победителям.
      Попробую доказать это, основываясь на принятом в этой книге методе: сопоставляя вымыслы сталинских историков с подлинными документами.
      В "Кратком курсе" утверждается:
      "10 февраля 1918 года мирные переговоры в Брест-Литовске были прерваны. Несмотря на то, что Ленин и Сталин от имени ЦК партии настаивали на подписании мира, Троцкий, будучи председателем советской делегации в Бресте, предательски нарушил директивы партии".
      Это - ложь, и тому есть документальные доказательства - протоколы заседаний ЦК. В протоколе от 11/24 января 1918 года, т.е. за две недели до прекращения мирных переговоров, отражена состоявшаяся в ЦК дискуссия по вопросу о мире и записаны данные о результате голосования. Вот эти данные (приводим выдержку из протоколов):
      "Тов. Троцкий предлагает поставить вопрос: собираемся ли мы призывать к революционной войне? Ставится на голосование.
      За - 2, против - 11, воздержался - 1.
      Тов. Ленин предлагает поставить на голосование, что мы всячески затягиваем подписание мира. Ставится на голосование.
      За - 12, против - 1,
      Тов. Троцкий предлагает поставить на голосование следующую формулу: мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем.
      Ставится на голосование.
      За - 9, против - 7".
      ("Протоколы ЦК РСДРП(б)", М., 1958, стр. 173)
      Необоснованность обвинений Л.Д. Троцкого в самовольном прекращении переговоров приведенным выше документом доказана полностью.
      В течение длительного времени усиленно муссировалась легенда, приписывавшая то Троцкому, то Бухарину в период дискуссий о Брестском мире намерение отстранить, арестовать и даже убить Владимира Ильича. В период "пика" сталинских репрессий последняя версия вошла даже в популярный фильм "Ленин в 1918 году". На процессе 1938 года Н.И. Бухарину прямо было предъявлено обвинение в том, что в 1918 году он намеревался отстранить и убить Ленина, а председателем Совнаркома сделать "левого коммуниста" Р. Пятакова.
      Легенда эта родилась не в тридцатые годы, тогда она была лишь соответствующим образок "подана" так, чтобы изобразить подсудимых и всех вообще преследуемых большевиков диверсантами, террористами, "врагами народа". Распространять же ее начали в 1923-1924 гг., во время внутрипартийной дискуссии, чтобы создать у массы членов партии возмущение тем, до чего может довести путь оппозиции. Характерно при этом, что в разные периоды по-разному трактовалась роль различных участников группы "левых коммунистов", а об одном из самых резких противников подписания мира, особенно рьяно выступавшем против Ленина Ф.Э.Дзержинском, почти ничего не говорилось ни в 20-х, ни в 30-х годах. О поддержке же позиции Троцкого, скажем, Куйбышевым и Фрунзе официальная история вообще молчит.
      Известно, что в период наиболее острой дискуссии В.И. Ленин по вопросу о мире оказался в меньшинстве. Против его позиции выступали: Троцкий, Бухарин, Дзержинский, Фрунзе, Куйбышев, Бубнов, С. Коссиор, Ломов, М. Покровский, Иоффе, Крестинский, Урицкий, В.Смирнов, Ольминский, Осинский, Пятаков, Преображенский и другие. Однако ни о каком отстранении, а тем более аресте, и речи, конечно, не было. Даже со стороны Дзержинского, который, как видно из протоколов ЦК, утверждал, что "подписание мира есть капитуляция всей нашей программы", что "тов. Ленин в скрытом виде делает то, что в Октябре делали Зиновьев и Каменев" и что решение можно было бы принять в том случае, "если бы партия была достаточно сильна, чтобы вынести раскол и отставку Ленина". ("Протоколы ЦК РСДРП(б)", стр. 172 и 212).
      Откуда же пошла легенда о намерении противников Ленина в партии отстранить и арестовать его?
      Ответ на этот вопрос можно найти в No "Правды" от 3 января 1924 года. В этом номере напечатано письмо в редакцию девяти бывших "левых коммунистов" Г. Пятакова, Ин.Стукова, К.Радека, В.Яковлевой, В.Смирнова, М.Покровского, Е.Преображенского, Шевардина, В.Максимовского. Большинство подписавших письмо принадлежали в то время к сторонникам левой оппозиции, но были среди них и сторонники большинства ЦК, например М.Покровский.
      Привожу выдержки из этого письма.
      "Уважаемые товарищи! С легкой руки тов. Бухарина в партии распространяется легенда о переговорах левых коммунистов с левыми эсерами в 1918 году относительно свержения и ареста тов. Ленина и избрании нового Совета народных комиссаров.
      В виду того, что дело изображается совсем не так, как оно было на самом деле, в интересах восстановления исторической истины и в целях противодействия извращению истории нашей партии, мы, бывшие участники фракции левых коммунистов, считаем себя обязанными изложить те два совершенно незначительных инцидента, которые могли подать тов. Бухарину, а за ним и тт. Зиновьеву и Сталину мысль о якобы имевших место переговорах о свержении Совнаркома и об аресте Ленина".
      ...Во время заседания ЦИК... к Пятакову и Бухарину во время речи Ленина подошел левый эсер Камков. Во время разговора, который не только не имел характера каких-либо официальных переговоров, но не имел даже характера предварительного, делового, взаимно прощупывающего разговора, Камков между прочим полушутя сказал:
      - Ну, что же вы будете делать, если получите в партии большинство? Ведь Ленин уйдет, и тогда нам с вами придется составлять новый Совнарком. Я думаю, что председателем Совнаркома мы выберем тогда тов. Пятакова".
      ..."Предложение" левых эсеров не только не было с негодованием отвергнуто, но оно вообще не отвергалось, так как не обсуждалось, ибо никакого предложения левых эсеров левым коммунистам не было". (Подчерк. мной. - Авт.)
      "...Позже, уже после заключения Брестского мира... имел место второй случай, точно так же не имевший абсолютно никакого значения. Тов. Радек зашел к тогдашнему Наркомпочтелю - левому эсеру Прошьяну. Прошьян, смеясь, сказал Радеку:
      - Вы все резолюции пишете. Не проще ли было бы арестовать на сутки Ленина, объявить войну немцам и после этого снова единодушно избрать Ленина председателем Совнаркома?
      Прошьян тогда говорил, что, разумеется, Ленин, как революционер, будучи поставлен в необходимость защищаться от наступающих немцев, всячески ругая нас и вас, тем не менее, лучше кого бы то ни было поведет оборонительную войну.
      Опять-таки, это "предложение" не только не было левыми коммунистами отвергнуто, но оно также не обсуждалось - как совершенно анекдотическая и смехотворная фантазия Прошьяна. Любопытно отметить, что еще в 1918 году, еще до восстания левых эсеров, когда после смерти Прошьяна Ленин писал о последнем некролог, тов. Радек рассказал об этом случае тов. Ленину, и последний хохотал по поводу такого плана".
      Да, история шутит невеселые шутки! В 1923 году Н.И. Бухарин счел уместным вспомнить шутливые разговоры левых эсеров Камкова и Прошьяна с Пятаковым и Радеком для того, чтобы набросить некоторую тень на своих бывших соратников по фракции левых коммунистов, оказавшихся в 1923 году в оппозиции к Сталину, которого Бухарин тогда поддерживал. Мог ли он думать, что не пройдет и пятнадцати лет - и Сталин включит эти шутливые разговоры в обвинительное заключение против Бухарина, которому всерьез будет приписано намерение убить Ленина.
      В шеститомной истории КПСС совершенно неверно трактуется суть, смысл разногласий между Лениным и его оппонентами по вопросу о мире. Так, не соответствует действительности следующее утверждение: "Борьба за заключение мира в начале 1918 года представляла, в сущности, борьбу за сохранение диктатуры пролетариата". ("История КПСС", т.III, кн.1-я, стр. 521).
      Нет, не вокруг этого шла борьба. Никакого противостояния по этому вопросу между фракциями не было. И Ленин, и Троцкий, и Бухарин считали главным не сохранение диктатуры пролетариата в России, а обеспечение победы мировой революции, во имя чего следует, если потребуется, пойти даже на утрату пролетарской власти в России. Противоположные тенденции, правда, уже тогда замечались у Сталина. Так, выступая против Бухарина и Троцкого на заседании ЦК 24.1.1918 г. Сталин говорил: "Революционного движения на Западе нет, а есть только потенция, а с потенцией мы не можем считаться".
      Но это говорил Сталин. Ленин тут же резко возразил ему: "...Я не согласен... со своими единомышленниками. С одной стороны, конечно, на Западе есть массовое движение, но революция там еще не началась. Однако если бы в силу этого мы изменили бы свою тактику, то мы явились бы изменниками международному социализму". Здесь же Ленин возражает Зиновьеву, который допускает, что "миром мы усилим шовинизм в Германии и на некоторое время ослабим движение на Западе". "Если, - говорил Ленин, - мы верим в то, что германское движение может развиться немедленно в случае перерыва мирных переговоров, то мы должны пожертвовать собой, ибо германская революция по силе будет гораздо выше нашей". ("Протоколы ЦК РСДРП(б), No 37, стр. 171-172).
      Из приведенных выше цитат явствует, что Ленин, в отличие от Сталина и его последователей, вовсе не считал главной целью упрочение власти Советов и сохранение диктатуры пролетариата в России, как утверждают авторы шеститомной истории КПСС. Главной для него была победа мировой революции. Как, впрочем, и для его оппонентов. Разногласия Ленина с Троцким, Бухариным, Дзержинским и другими заключались в том, что последние считали неподписание мира и обращение за помощью к мировому пролетариату наиболее верным путем развязывания мировой революции. Ленин же считал, что поскольку ни в одной из крупных европейских стран нет непосредственной революционной ситуации, позволяющей надеяться на быструю поддержку, было бы ошибкой утратить власть в России. Организовать же оборону в условиях развала армии в то время было невозможно. Ленин говорил:
      "Нам важно задержаться до появления общей социалистической революции, а этого мы можем достигнуть только заключив мир".
      Как видим, во всех официальных историях КПСС нарочито искажена главная мысль Ленина, лежавшая в основе его борьбы за заключение мира.
      Расстановка сил при решающем голосовании известна: за подписание мира на условиях Германии голосовало 7 членов ЦК (Ленин, Стасова, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Сокольников, Смилга), против - 4 (Бухарин, Бубнов, Ломов, Урицкий); воздержались тоже четверо (Троцкий, Дзержинский, Крестинский, Иоффе). Предложение Ленина было принято, мир подписан, и раскол партии удалось предотвратить.
      Это удалось сделать только потому, что четверо воздержавшихся, хотя и придерживались ошибочной точки зрения, не стали голосовать против именно потому, что опасались раскола партии. Это относится в одинаковой мере ко всем четверым. Однако сталинские фальсификаторы не жалели сил, чтобы сосредоточить огонь именно на Троцком. Вот что говорится об этом решающем голосовании в шеститомной истории КПСС:
      "Дзержинский, Иоффе, Крестинский, хотя и не отказались целиком от своей "левой" точки зрения, однако, почувствовав угрозу раскола для партии, при голосовании воздержались. Троцкий продолжал упорствовать, утверждая, что возможности революционной войны не исчерпаны, но "так как единодушия нет, я не возьму на себя ответственность голосовать за войну".
      Авторы этой интерпретации явно намекают на то, что Троцкий пошел на уступки и воздержался только потому, что в его фракции не было единодушия, и он остался в одиночестве. Но это - безусловная передержка: Троцкий, конечно, имел в виду отсутствие единодушия в партии. Он так и мотивировал свое воздержание:
      "Вести революционную войну при расколе партии мы не можем. Приходится считаться не только с международными отношениями, но при создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной, тем более что часть сторонников войны не хочет материальных средств для ведения войны.
      ...С точки зрения внутренней политики нет той дилеммы, которую изображает Ленин, но с точки зрения международной можно было бы многое выиграть. Но нужно было бы максимальное единодушие. Раз его нет, я на себя не возьму ответственности голосовать за войну". ("Протоколы...", No 45, стр.211-212).
      Как видим, тональность выступления Л.Д. Троцкого совершенно не та, которую пытаются изобразить сталинские фальсификаторы. Не так все было в действительности, как трактуют они: никто из единомышленников Троцкого не шел на раскол с ним, и наиболее резкую позицию против ленинской точки зрения занимал во фракции Троцкого не Троцкий, а Дзержинский, который как раз и заговорил о гипотетической возможности отставки Ленина.
      "Передышки не будет, - говорил Дзержинский (см. тот же протокол No 45 от 25.II. 1918 г., стр. 212), - наше подписание, наоборот, будет усилением германского империализма. Подписав условия, мы не гарантируем себя от новых ультиматумов. Подписывая этот мир, мы ничего не спасем. Но согласен с Троцким, что если бы партия была достаточно сильна, чтобы вынести развал и отставку Ленина, тогда можно было бы принять решение, теперь - нет".
      Сам Л.Д. Троцкий через несколько месяцев после подписания мира, выступая 3-го октября 1918 года на экстренном соединенном заседании высших органов советской власти, говорил:
      "Я считаю в этом авторитетном собрании долгом заявить, что в тот час, когда многие из нас, и я в том числе, сомневались, нужно ли, допустимо ли подписывать Брест-Литовский мир, только тов. Ленин с упорством и несравненной прозорливостью утверждал против многих из нас, что нам нужно через это пройти, чтобы дотянуть до революции мирового пролетариата. И теперь мы должны признать, что правы были не мы". Стенограмма отмечает в этом месте "продолжительные овации".
      В своих воспоминаниях, изданных в 1930 году в Берлине издательством "Гронин", том II, стр. 120, Л.Д. Троцкий, рассказывая об этом, писал:
      "Партия хотела этим показать, что понимает и ценит мое отношение к Ленину, чуждое какой бы то ни было мелочности или ревности. Я слишком ясно сознавал, что значил Ленин для революции, для истории и - для меня лично. Он был моим учителем. Это не значит, что я повторял с запозданием его слова и жесты. Но я учился у него приходить самостоятельно к тем решениям, к каким приходил он".
      Какую же позицию по вопросу о Брестском мире занимал Сталин?
      Как всегда - центристскую.
      19 января 1918 г. он говорил, что "выход из нашего положения дает нам средняя точка зрения - позиция Троцкого". Но здесь же он предлагал созвать совещание представителей разных точек зрения и на нем добиться "ясности". Добился ли он "ясности" - хотя бы для себя в вопросе о том, подписывать или не подписывать мир, к заседанию ЦК 23 февраля 1918 года? Трудно сказать, ибо на этом заседании Сталин выступил дважды. В первом своем выступлении он сказал, что "мира можно не подписывать, но начать мирные переговоры", во втором - что "мы немедленно должны подписать эти условия" (то есть мир). На одном заседании - два противоположных предложения!
      В "Кратком курсе" платформы и поведение Троцкого и Бухарина в период Брестской дискуссии названы "предательскими". "Они, - сказано там, состояли тогда в тайном заговоре против советского правительства... ставили себе цель сорвать Брестский мирный договор, арестовать В.И. Ленина, И.В. Сталина, Я.М. Свердлова, убить их и сформировать новое правительство". Приведенные выше документы неопровержимо доказывают вздорность этой клеветы, которую и посейчас продолжают распространять сталинские фальсификаторы, приклеивая ошибочной позиции Троцкого и Бухарина ярлык "предательская".
      10. Военная оппозиция
      Документы, освещающие деятельность "военной оппозиции", открыто выступившей на VIII съезде партии, а до того порядком лихорадившей Красную Армию, до сих пор не опубликованы. Прошло более шестидесяти лет с того закрытого заседания VIII съезда, на котором обсуждались военные вопросы, и если тогда, в условиях жестокой войны с врагом, эта закрытость была вполне оправданна, то сейчас ей нет иного объяснения, как нежелание сталинских фальсификаторов открыто признать, что они в угоду Сталину шли на ложь и подлоги.
      Суть разногласий заключалась в том, что ряд руководящих военных партийцев выступали против линии партии на использование в строительстве Красной Армии старых военных специалистов. Оппозиция эта сформировалась на царицынском фронте, под руководством Сталина и Ворошилова, причем Сталин действовал по своему обычаю закулисно: в Царицыне он проводил "антиспецовскую" линию и ориентировал на нее кадры, но на VIII съезде партии за предложения оппозиции не голосовал. На этом основании официальные историки отрицали и продолжают отрицать тот факт, что Сталин был активным участником военной оппозиции.
      Понадобилось это для того, чтобы трактовать военную оппозицию как продукт деятельности Троцкого, то есть вывернуть все наизнанку. Поэтому и скрываются документы, свидетельствующие о том, что Троцкий вместе с Лениным отстаивал линию партии на привлечение военных специалистов, а Сталин действовал против этой линии.
      По сути дела это подтверждается позднейшими свидетельствами самого Ворошилова, а косвенно - и Сталина, разрешившего эти свидетельства публиковать. Так, Ворошилов в своей статье "Сталин и Красная Армия", опубликованной в "Правде" 21 декабря 1949 г., в день 70-летия Сталина, приводит следующие слова:
      "Если бы наши военные "специалисты" (сапожники!) не спали и не бездельничали, линия не была бы прервана, а если линия будет восстановлена, то не благодаря военным специалистам, а вопреки им".
      Эта цитата хорошо иллюстрирует мнение, высказанное Троцким в его автобиографии: "одной из основ военной оппозиции была мужицкая ненависть к "спецам".
      Характеризуя Ворошилова и подобных ему, Троцкий там же писал: "Это худший тип командира. Они всегда невежественны, но не хотят учиться. Своим неудачам - а откуда быть у них удачам - они всегда ищут объяснения в чужой измене... Цепко держась за свои посты, они с ненавистью относятся к самому упоминанию о военной науке. Для них она отождествляется с изменой и предательством".
      В той же юбилейной статье Ворошилова приводится документ, подтверждающий, что Сталин, вопреки Троцкому, настаивавшему на том, чтобы создать военным специалистам условия для плодотворной работы, проводил линию военной оппозиции, игнорируя "спецов" и преследуя их. Чтобы доказать, какой Сталин уже тогда был "антитроцкист", Ворошилов приводит следующую выдержку из записей белогвардейца-перебежчика Носовича:
      "Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из Центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначительную надпись на телеграмме: "Не принимать во внимание". Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и штабное управление продолжает сидеть на барже в Царицыне".
      Только после XX съезда КПСС, и то не полностью, стала прорываться правда о военной оппозиции и поведении Сталина. Но и до сих пор нигде не опубликовано то, что говорили старые большевики и военные деятели об этом в ИМЛ на обсуждении макета III тома "Истории КПСС" и на обсуждении книги А. Некрича. "Июнь 1941 года". Так, старый большевик Снегов говорил:
      "Авторы III тома пишут, что военная оппозиция - это продукт деятельности Троцкого. Это объективное оправдание оппозиции. Военная оппозиция - это продукт сталинской деятельности".