Наступила самая лучшая пора за все три месяца, что прошли после кровавой резни при Ждевке в Год, Который Никто Не Забудет, – настоящее раннее лето. Дым, поднимавшийся над выжженными лесами и городами, застилал северное небо до самой середины весны.
      Орда курганцев углубилась на юг дальше, чем когда-либо прежде. Они хлынули через границы Империи, превращая на своем пути в факелы такие гордые города, как Эренгард, и обагряя мечи кровью добрых, благочестивых граждан. Одни говорили, что варвары добрались уже до Миденхейма и что цивилизации конец. Другие клялись, что сам Карл-Франц встал во главе армий Империи и молит Сигмара дать ему шанс покончить с Архаоном.
      Архаон. Это имя породил мрак. Никто не мог сказать, откуда оно пришло. Может быть, оно выползло из человеческих уст вместе с другими словами. Вырвалось с криками жертв курганцев, когда варвары сдирали с них кожу, и поползло на юг, сея ужас вместо семян весны. Может, его услышали в песнопениях наступающих орд дикарей. Или, возможно, оно просто просочилось в мозг королей и прорицателей Старого Света в их ночных кошмарах.
      Архаоном звалось существо, которое руководило силами, враждебными всему сущему. Архаон – Властелин Конца Времен, более могущественный, чем даже Моргар или Асавар Кул. Человек? Возможно. Демон? Очень может быть. Реальное существо? Ну, как сказать…
      В те дни многие верили в то, что Архаон не одно существо, а скорее жуткое творение, созданное из различных частей вождей курганцев. Конечно, войско Севера не было единым целым, это было объединение армий племен дикарей с разными культами, и каждой армией командовал Верховный Зар. Архаон был смесью всех Верховных Вождей. Они использовали его силу, чтобы укрепить свою власть, и посвящали многие свои победы его имени.
      Но Архаон был больше чем сплав вождей варваров, больше потому, что он был реальным существом. Только несколько сот курганцев знали это наверняка, и только несколько сот воинов Империи могли убедиться в этом, столкнувшись с ним лично. Немногие выжили, чтобы поведать об этом.
      Вторжение Архаона зависело от успешных действий Верховных Вождей, которые были под ним, и вождей, которые подчинялись им.
      Войско Севера насчитывало более девятнадцати сотен тысяч воинов, ни один военачальник не может контролировать такую силу, даже в жесткой войсковой структуре Империй.
      Архаон, – имя его отражало мерзость и гнусность, – полагался на Верховных Вождей и их руками управлял несколькими армиями, которые, объединившись, составляли Великую Орду.
      Сурса Ленк был одним из Верховных Вождей.
      В одно утро тем летом Карл-Азитзин повстречался с ним лицом к лицу.
 
      За несколько недель до этого на арене зала зрелищ Брунмарла Карл достиг большего, чем мог осознать. Тогда он знал только, что, находясь во власти кровожадной ярости, убил двух выставленных против него рабов. Ничего, кроме этого очевидного факта, он не сознавал. Люди Улдина вынесли его с арены и заперли на ночь в каком-то темном и сыром помещении.
      Ему казалось, что он проспал целую вечность. Проснувшись, Карл увидел, что вокруг него, сгорбившись в три погибели и бормоча какие-то заклинания, бродит молодой шаман в шапке с оленьими рожками.
      Уже наступил день. Лучи света и капли дождя проникали сквозь щели в крыше.
      Засов на двери откинули, и в комнату вошел Улдин. Он был без шлема, по медвежьей шкуре и по короткому копью вождя стекала дождевая вода. Он кивнул шаману, тот поклонился и мгновенно исчез.
      – Скаркитах говорит, мне следует убить тебя, – заявил Улдин.
      – Так убей, – безразлично сказал Карл. Улдин не двигался с места.
      Карл сел и прислонился к сырой каменной стене.
      – Я думал, рабовладелец считает меня очень ценным рабом. Меня коснулся… – Карл умолк, он не мог заставить себя произнести мерзкое имя.
      Улдин задумался и, скрипнув зубами, сказал:
      – Это так. Это и есть причина. Он говорит – мудрый человек на моем месте убил бы тебя, пока ты не стал слишком ценным. Слишком… сильным.
      Слова вождя заставили Карла улыбнуться. Вот он – избитый, безоружный, полуголый, запертый в грязной камере, и предводитель курганцев с копьем в руках, говорит ему, что он достаточно силен, чтобы его опасаться.
      – Ну, и насколько ты мудр? – усмехнулся Карл.
      – Достаточно мудр, чтобы оценить тебя.
      – Потому что я победил в боях? Спас твою честь и честь твоего отряда? Кажется, моими стараниями ты и нового шамана заполучил.
      Улдин кивнул:
      – Когда все увидели, как раб с синими глазами дерется на арене, многие шаманы захотели занять место Саботая в моем отряде. Я выбрал Чегрума. Он – могущественный шаман, и он увидел в тебе особую силу.
      – Тут все просто, никакой магии, – отвечал Карл. – Он знает, что я умею читать.
      – Слова – это власть, – сказал Улдин.
      – Нет, курганец. Знание – это власть. Слова – только путь к ней.
      Улдин сделал несколько шагов вперед и присел на корточки напротив Карла. Он опустил копье и приставил острие к груди пленника:
      – Мы ставим метки на тех воинах, которые удивили нас своей силой. Такие пленники нужны нам для вызовов и посвящений.
      – Лучше принести в жертву или потерять на арене никчемного раба, чем одного из своих воинов, да? Я понимаю, как это делается. Ты отбираешь лучших и самых здоровых из пленников и используешь их в своих ритуалах, потому…
      Улдин перебил его, он даже не слушал Карла:
      – Ты столкнулся со мной за залом Ждевки. Ты наградил меня этим. – Зар прикоснулся к шраму на плече, в том месте, куда Карл нанес колющий удар саблей. – Первая рана, которую я получил от врага за последние восемь лет.
      – Меня это радует. – Наконечник копья сильнее уперся в грудь.
      – Потом я настиг тебя, – сказал Улдин.
      – Возле дверей. Я помню.
      – Я мог бы тебя убить.
      – Я думал, ты и убил. Жаль, что не убил.
      – Чар остановил мою руку. Заставил ударить тупой стороной. Тот, кто ранил зара, достоин того, чтобы быть помеченным рабом. С того дня твоя жизнь навсегда принадлежит мне. Я мог прикончить тебя тогда, но рещил оставить в живых. Я мог бы покончить с тобой сейчас… – Улдин легко ткнул копьем в грудь Карла и отвел его в сторону. – Но я решил не делать этого. Пока ты помнишь, что я – твой хозяин, ты не можешь причинить мне вреда. Ты для меня не опасен.
      Улдин снял с руки трофейное кольцо и бросил его на колени Карлу. Кольцо было еще теплым. Оно было выковано из меча одного из рабов, убитых на арене прошлой ночью.
      – Прими, и я не изменю своего решения.
      Улдин встал и вышел из комнаты. Дверь он оставил открытой настежь.
      Через некоторое время Карл надел теплое металлическое кольцо на правую руку и вышел вслед за заром на улицу.
 
      Зары один за другим уводили свои отряды из Брунмарла. Они направлялись на запад, чтобы присоединиться к большому войску, сконцентрировавшемуся у стен Бердуна. Множество знамен вождей окружало боевой штандарт самого Верховного Зара Сурсы Ленка.
      Это соединение курганцев было не меньше, чем их армии, взявшие Ждевку, но оно было лишь частью орд, хлынувших в Империю с наступлением лета. Орда Сурсы Ленка поглотила три города в Остермарке, затем форсировала Талабек и направилась в Остланд, где разграбила еще несколько поселений.
      Отряд Улдина почти не принимал участия в сражениях. Войско северян было настолько велико, что зачастую его многочисленные соединения еще только подходили к городу, который к этому времени уже был взят идущими впереди. Улдин жаждал славы победителя. Он мечтал о битве, в которой его отряд добудет достаточно голов противника, чтобы возвести пирамиду из черепов и заслужить еще один шрам на щеке.
      К тому времени, когда они дошли до Аахдена, который находился всего в восьми днях пути от Вольфенбурга, Карл выиграл еще два трофейных кольца.
 
      В последний раз, когда Карл видел своих собратьев-пленников, которые так и брели связанные ремнями позади обоза, они его не узнали. Хотя вряд ли они поприветствовали бы его, даже если бы и узнали.
      Карлу позволили оставить себе одежду и металлические щитки, которыми его снабдили в Брунмарле. Ему дали крепкое копье, украшенное черным конским хвостом, и старую гнедую кобылку без седла и без имени. Он ехал с отрядом под присмотром Эфгула и горниста Хзаера, ехал, чтобы принять участие в сражении на стороне курганцев.
 
      Армия Империи собралась под Аахденом, чтобы остановить орду Сурсы Ленка. Она заняла позицию на полях и пастбищах к северо-востоку от города. С севера фланг армии прикрывал лиственный лес, а с юга река Аах. Армия переливалась и сверкала, как морская гладь в лучах летнего солнца, ее поверхность украшали синие и золотые, красные и белые знамена. Несметное число солдат-профессионалов и значительное подкрепление из рекрутов. Занятая ими позиция лишала противника возможности маневра и не позволяла ему пройти к Вольфенбургу.
      Ландшафт не позволял обойти армию Империи; впрочем, курганцы никогда не использовали обходных маневров, они всегда атаковали в лоб.
 
      Улдин рвался в победители и вел свой отряд на передний край войска курганцев. Прослышав о том, что армия Империи собралась под стенами Аахдена, чтобы сразиться с ордой, Алдан ночь напролет гнал свой отряд, чтобы успеть занять выгодную позицию. Карл не был уверен, что его старая низкорослая кобылка не отстанет от массивных вороных лошадей курганцев, но она оказалась на редкость упорной и выносливой.
      Шаман Чегрум скакал вместе со всеми на своем уродливом тарпане с дурным нравом. Шкура тарпана была коричневой, нечесаная грива и хвост – черные, а норов такой буйный, что шаман с оленьими рожками вынужден был привязать себя к спине этого животного. Он как сумасшедший скакал зигзагом и повторял заклятия, призывая силу и взывая к защите от металла.
      Чегрум заинтересовал Карла. Конечно, все шаманы были необычными, согласно их положению. Но Чегрум был молодым и бойким, он скорее походил на воина, чем на шамана. Его молодость озадачивала Карла. Карл считал, что шаману, чтобы постичь колдовскую премудрость и достичь своего положения, требуются годы. Саботай был зрелым мужчиной, да и Онс Олкер не был юношей. Все шаманы, с которыми приходилось сталкиваться Карлу, были среднего возраста или старше.
      Но Чегрум был почти мальчишкой. Чтобы стать шаманом, ему надо было родиться с необходимыми для этого тайными знаниями. А возможно, для того, чтобы постичь мудрость шаманов в столь юном возрасте, ему пришлось чем-то пожертвовать, средними пальцами на руках, например.
      День стоял ясный и теплый. Небо было синее. Казалось, небеса совсем не волнует надвигающаяся на эти места смерть.
      Отряд Улдина пробивался через сборища варваров на передовые позиции, вслед им неслись вызывающие крики знаменосцев, заров и шаманов их соперников. Улдин не обращал на них внимания и наконец, выбрал для себя место на лугу у реки, где собрались отряды пеших варваров. Никто не собирался связываться с сотней всадников.
      Сверкающая армия Империи была от них всего в одной лиге. У имперцев было преимущество – они заняли позицию на полях, расположенных чуть выше на обманчиво покатом склоне.
      Варвары запыхались от безостановочной скачки, потные лошади шумно раздували бока. Курганцы сняли шлемы и жадно пили из фляг или разукрашивали краской лица и тела. Чегмур с улюлюканьем скакал туда-сюда между рядами всадников. У Карла было такое чувство, что неуемная активность шамана к колдовству не имеет никакого отношения, а происходит скорее оттого, что его тарпан просто не может стоять на одном месте.
      Карл сидел верхом на своей кобыле, положив копье на защищенные железом бедра, и смотрел на стоящую перед ними армию. Противник был так близко, что он мог разглядеть цвета их знамен и детали штандартов. Карл пытался разобраться, каким отрядам они принадлежат и кому подчиняются, а еще он старался отыскать знакомые штандарты.
      Главный войсковой штандарт. Белый череп с гирляндой вокруг на белом поле. Это…
      Слева – скелет с копьем и черным щитом с белым крестом верхом на леопарде перепрыгивает через огонь. На бирюзовом поле. Под штандартом звезда с двумя разлетающимися огненными хвостами. Он знал этот штандарт, точно – знал. Это был… это…
      По телу Карла, несмотря на тихое жаркое утро, пробежали мурашки. Он не узнавал штандарты и знамена. Не мог вспомнить ни одного силуэта или герба. Как он мог их забыть?
      – В чем дело, Карл-Азитзин? – спросил Эфгул.
      Карл заморгал и огляделся вокруг, словно очнувшись ото сна. Дюжий косматый курганец протягивал ему флягу с вином. Карл взял флягу и жадно выпил несколько глотков.
      – Боишься имперцев? – добавил Эфгул.
      Карл тряхнул головой.
      – За эти дни я уже не раз дрался с ними, – сказал он и постучал по новым трофейным кольцам на руке.
      – Но не с такой армией, как эта, – фыркнул Хзаер с другого бока от Карла. – Не робей. Ты уже не один из них.
      – Если ты отступишь, – сказал Эфгул, – зар приказал нам тебя убить.
      – Я не отступлю. – Карл передал флягу Хзаеру, и горнист развернул свой рог на плечо, чтобы он не соскользнул, пока он пьет.
      – Да, думаю, не отступишь, – пробормотал Эфгул, разглядывая Карла.
      – Я прошел долгий путь, – сказал Карл курганцам и одновременно никому. – Длинный, дьявольски кровавый путь, и теперь мне остается только идти вперед, потому что возвращаться слишком тяжело.
      Эфгул кивнул и надвинул свое собачье забрало.
      – Я больше не узнаю гербы, – вдруг признался Карл. – Ни одного не узнал. Штандарты моей… штандарты Империи. Я думал, что знаю их, но я ни одного не могу узнать.
      Хзаер улыбнулся. Сломанные зубы делали его улыбку похожей на собачий оскал.
      – Это Чар сделал, Азитзин, – сказал он.
      – Что?
      – Он благоволит тебе. Великий Чар изменил твой мозг, чтобы ты легко забывал. Благодари его за это.
      Карл был готов благодарить. Память о прежней жизни сделала бы его настоящую жизнь невыносимой.
      Загрохотали копыта. Это был Улдин на своем огромном вороном коне. В руке палаш, шлем с волчьим забралом начищен до блеска.
      – Передан приказ! – крикнул он горнисту. – Верховный Зар приказал ждать, когда враг пойдет в атаку.
      – В атаку? – Карл рассмеялся. – На их стороне высота. Они заняли позицию и ждут, когда мы пойдем на них.
      Улдин уставился на Карла:
      – Они не пойдут?
      Карл фыркнул, а потом, заметив неодобрительные взгляды курганцев, приложил ладонь к сердцу и заговорил более почтительно:
      – Они не пойдут на нас. Они и пальцем не шевельнут, пока мы здесь сидим. Их цель – блокировать наше продвижение и наблюдать! Думаю, именно этим они сейчас и занимаются.
      Алдан задумался, его конь развернулся вокруг оси.
      Наконец он указал на Карла:
      – За мной!
 
      Вот так это и случилось. Тем ранним летним утром Карл-Азитзин повстречался лицом к лицу с Сурсой Ленком.
      Шатер Верховного Зара стоял по центру за выстроившимися рядами отрядами курганцев. Полотнища шатра были сшиты из дубленой человеческой кожи, удерживающие шатер шесты составлены из позвонков, а канаты сплетены из сухожилий. От шатра исходил запах разложения и благовоний.
      Зар Улдин спешился, стянул Карла с его кобылки на землю и потащил его к шатру.
      Вход в шатер преградили два здоровенных рогатых варвара с топорами в руках. Улдину потребовалось немало времени, чтобы убедить стражников пропустить его внутрь. И только когда зар потащил Карла в шатер, Карл понял, что на головах стражников нет шлемов. Изогнутые рога росли прямо из их огромных черепов.
      Карл почувствовал тошноту.
      Но совсем дурно ему стало, когда они оказались внутри. В шатре было темно. Подвешенные к потолку лампады источали едкий, густой фимиам.
      Нечто похожее на перья слегка касалось Карла и исчезало в полумраке.
      Пол, казалось, был укрыт ковром из змей. Гладкие кольца извивались вокруг ног.
      – Входи, Улдин, – тихо-тихо произнес кто-то.
      – Мой повелитель, – склонившись, сказал Улдин.
      – Это тот изменившийся, о котором ты говорил?
      – Да, повелитель, сех.
      Карл глянул по сторонам. Его окружали тени, но ни одна из них не была чем-то материальным. Карл понял, что должен стоять низко склонив голову.
      – Я чувствую запах перемены. Мне это нравится. Как ты его назвал?
      – Азитзин, – сказал Улдин.
      – Карл-Азитзин, – поправил вождя Карл.
      – О! Смелый! – Тоненький голос звучал уже ближе. – А зачем ты привел его сюда, Улдин?
      – Он говорит, что враг не двинется с места, повелитель, сех.
      Теперь уже над Карлом возвышалась огромная фигура, облаченная в стальные темно-красные латы. Этот варвар был даже выше, чем Хинн.
      – Посмотри на меня, Азитзин, – сказал Сурса Ленк.
      Карл медленно поднял голову. К закованной в латы груди гиганта было пристегнуто ремнями скукоженное существо не больше грудного ребенка. Казалось, у этого существа нет туловища, а только раздутое лицо и недоразвитые конечности. Это и был Ленк – омерзительное, обрюзгшее лицо все в бородавках и гнойных волдырях. Один его глаз был карим и вполне человеческим, второй, бледно-голубой и остекленевший, располагался ниже на другой щеке. На шлеме рогатого гиганта не было прорезей для глаз.
      Карл еле сдержал позыв к рвоте.
      Сурса Ленк рассмеялся. Маленькая розовая щель на его лице задвигалась, из нее послышалось детское хихиканье.
      – Смельчаки всегда сникают, увидев меня. Чар щедро одарил меня за мою службу. Разве я не прекрасен?
      Карл кивнул.
      – Ничто так не радует Глаз Тзина, как совершенно изменившийся человек. Итак… почему враг не двинется с места?
      – П-потому что за ними высота. Они не оставят выгодную позицию и не спустятся вниз, чтобы сразиться с нами. Военная тактика Империй основывается на блоках из пик. Это эффективная оборонительная тактика. Они… они не нападут на нас. Пока мы ждем, они будут стоять на месте. И, не пролив ни капли крови, они одержат победу, потому что достигнут своей цели.
      Карл умолк. Не наговорил ли он лишнего? Или, наоборот, сказал мало? Сурса придвинулся к нему еще на шаг, и Карл почувствовал на лице его детское дыхание. Рогатый гигант протянул руку вперед и коснулся пальцами щеки Карла. Его неестественно большая рука была человеческой по форме, но двигалась она так, будто была без костей. Ладонь и пальцы изгибались, как слизняки.
      Карл понимал – это Верховный Зар касается его лица. Фигура перед ним – гигант и пристегнутое к нему скукожившееся существо и есть Сурса Ленк.
      – Я тоже об этом подумал, – прошептал Сурса Ленк. – Мне уже приходилось воевать с армиями Старого Света, и я кое-что знаю об их тактике. Мои шаманы говорят, что, если мы будем медлить, мы спровоцируем врага и он бросится на нас.
      Гигант отвел вялую, лишенную костей руку от лица Карла.
      – Но твоими устами говорит Чар. Я рад слышать то, что он говорит. Я устал ждать, меня раздражает бездействие. Передашь всем мой приказ. Мы выступаем.
      На этом аудиенция закончилась. Улдин заметно расслабился и поволок Карла из шатра на солнечный свет.
      Карл оглянулся назад. Он дал себе зарок никогда по доброй воле не входить в этот шатер. Он не раз представлял себе Верховного Зара как уникального человека, командующего несметными силами варваров, способного изменить устройство мира и повлиять на ход истории. Но он ошибался. Верховный Зар не был просто человеком.
 
      Орда зашевелилась. Варвары скрестили копья и стукнулись щитами. Грохот волной прошел по черным рядам. Где-то на левом фланге резко загремели литавры и тут же смолкли. Потом они загремели вновь и уже не умолкали.
      Карл и зар вернулись в отряд. Улдин не проронил ни слова.
      Карл встал в строй и вдруг ощутил холод. Яркий солнечный свет внезапно исчез. Небо над Аахденом и вражеской армией оставалось чистым и синим, но, когда Карл оглянулся назад, он увидел наползающие с востока темные клубящиеся облака. Тучи летели по небу, словно стремились быстрее укрыть землю черным покрывалом. Над лесом на востоке блеснули молнии. За считанные минуты долину поглотил сумрак. Первые капли дождя застучали по железным доспехам и деревянным щитам. Некий пар, не имеющий ничего общего с туманом, распространился над землей, резко ухудшив видимость.
      Теперь Карл лишь смутно различал стоявшую на холме армию Империи. Грозовые облака затянули все небо. Казалось, нервная дрожь пробежала по серебряным рядам воинов Рейка. Карл услышал далекую барабанную дробь и звон цимбал. В сыром воздухе запахло порохом и смолой.
      Прогремел гром, и хлынул ливень. Карл глянул на передний край и понял, что орда пришла в движение. Она двигалась медленно, как разлитое на пол масло.
      Улдин отдал приказ, и отряд тронулся с места. Барлас и другие лучники вытащили луки из чехлов и зажали между пальцами стрелы.
      Бешеная барабанная дробь становилась все громче и вибрировала в каждом воине. А потом спустили боевых псов.
      Карл видел, как псы оторвались от переднего края варваров и рванулись вверх по склону. Черные псы, сотни черных зверюг, с леденящим кровь воем скачками неслись вперед.
      Продвижение вперед ускорилось, курганцы старались не отставать от своих псов. По всему войску северян пронесся вой, Хзаер задул в свой рог. Курганцы перешли на легкий галоп. Между рядами всадников, сотрясая землю, бежали копьеносцы, они выли, как псы.
      Навстречу курганцам поднялась стена копий на три ряда солдат в глубину. Даже специально обученному солдату нелегко управляться с таким оружием. Слишком длинные копья раскачивались на марше, передвигаться с ними по городским улицам или по лесу было крайне неудобно. Иногда даже на привале было непросто найти для них место.
      Но все эти неудобства с лихвой окупались в бою. Опытные солдаты превращались в смертельную преграду даже для тяжелой кавалерии противника. Символом Империи был боевой молот, но копье было оружием, на которое опиралась ее репутация.
      Курганцы перешли на галоп, и Карл начал просчитывать их шансы. Воины Улдина были свирепыми и неустрашимыми, но у кавалерии нет ни единого шанса против стены из копий, Эти копьеносцы и алебардщики, в отличие от их несчастных собратьев в Ждевке, стоят плотно и не дрогнут. Прольется немало крови курганцев.
      И она пролилась. Над полем пронеслось несколько громких раскатов, но это не были раскаты грома. Это заговорили имперские пушки на флангах южан. В рядах атакующих варваров взметнулись фонтаны огня и грязи. В воздух взлетели тела людей и туши лошадей. Затрещали дерево, металл и кости. Залп из мортир обрушился на орду как каменный дождь. Пушки и ружья били горизонтально и разрывали первые ряды северян.
      Затем из-за стены копий взлетела волна длинных стрел с белым оперением. Стрелы пробивали шлемы и доспехи атакующих, варвары валились с лошадей и падали на землю. Один удар сердца – и вторая волна стрел с шипением рассекла воздух, а вслед за ней дали залп вынырнувшие между копьеносцами аркебузеры и арбалетчики. Карл ощутил жар пролетевшей мимо уха пули, стрела самострела разлетелась в щепы, отскочив от железного обода его щита. Слева от Карла вместе с кобылой рухнул на землю курганец.
      На какой-то момент Карл почувствовал прилив гордости за взрастившую его культуру. Величайшая армия в мире. Он с радостью примет смерть от рук ее воинов. Бросит свою безымянную кобылку на копья и погибнет.