Глава 3

Это был последний день перед его переселением в «Палас-отель». Образно говоря, это был его последний «холостяцкий день» перед началом трудной операции. Сегодня он должен был впервые познакомиться со своей женой. По договоренности это должно было произойти в Толедо, древней столице Кастилии, расположенной от Мадрида в семидесяти километрах.

Он встал рано утром, тщательно побрился, стараясь водить лезвием достаточно осторожно, чтобы не пораниться. Он вдруг поймал себя на чувствах, заметив, что несколько волнуется. Это его даже развеселило. Бернардо, несмотря на свои тридцать пять, был холост. И в последний раз он так волновался перед свиданием лет пятнадцать назад. С возрастом приходит обретение сексуального опыта и какое-то перенасыщение, если, конечно, вы не собираетесь претендовать на лавры Дон-Жуана. Бернардо помнил, как обычно философствовал его наставник Сергей Чернов, более известный под именем «Чиновника». Собственно, «бабник», любил говорить Чернов на своих, часто очень поучительных, лекциях, — это редкая, почти вымирающая категория вечно голодных мужчин, получающих удовольствие прежде всего от наслаждения самой женщины. Только мужчина, способный доставить женщине всю гамму эротических чувств и не забывающий в эти минуты о себе, считал Чернов, может называться настоящим «бабником» в самом высоком проявлении этого слова. Но у настоящих профессионалов, всегда подчеркивал Чернов, сублимация их творческой работы заменяет им сексуальные отношения, и лучшие разведчики часто были гомосексуалистами и импотентами, безапелляционно заявлял Чернов, а на роль соблазнителей можно было подбирать слащавых красавчиков. Настоящий разведчик никогда бы не смог, подобно Джеймсу Бонду, заниматься любовью двадцать четыре часа в сутки и успешно выполнять свои сложные задачи. Или одно, или другое — слишком напряженная работа отнимала порой все силы. Штирлиц в этом случае достовернее Бонда, заканчивал «Чиновник» под смех курсантов свои лекции по эротике.

В Толедо он добрался на экскурсионном автобусе. Из рекламных проспектов он знал, что в городе они будут три часа. Поэтому многие туристы, выслушав первые обзорные лекции о городе, предпочитали ходить в одиночку по узким улочкам Толедо, кажется, сплошь состоящим из сувенирных магазинчиков и маленьких кафе.

Встреча была назначена в старом готическом соборе, расположенном в центре города. Строившийся более двухсот лет в тринадцатом — пятнадцатом веках, он был одним из самых великолепных памятников Толедо, являя собой шедевр мастеров раннего Возрождения. Рядом была пристроена галерея Эль Греко. Сюда был переведен Дом-музей великого испанца, расположенный ранее на окраине Толедо. Собор был виден в городе практически с любой точки, и его легко было найти.

Он вошел в храм с группой англичан и огляделся. Великолепие средневековой архитектуры потрясало воображение. Зодчие Средневековья словно бросали вызов современным мастерам, возводя величественные архитектурные сооружения, способные поражать воображение потомков спустя многие столетия после строительства.

Обойдя центральный алтарь, он поспешил налево, где должен был находиться знаменитый музей Эль Греко. Перед одной из картин, репродукцию которой ему дал вчера Мануэль, и должна будет состояться их встреча. Он все-таки волновался и от этого злился прежде всего на самого себя.

Бернардо вошел в музей. Первые несколько больших картин, увиденных им еще в маленькой комнате, служащей переходом к музею, не произвели на него особого впечатления. Они были слишком мрачными и темными. А потом он увидел почти все шедевры Эль Греко в большом зале. Впечатление было такое, словно все разом заговорили. Буйство красок, какие-то неземные вытянутые лица, печальные глаза святых глядели на него со всех сторон. В этом зале можно было исповедаться, такие чувства вызывали картины знаменитого испанца.

Он стоял, ошеломленный внезапно потрясшей его красотой. Так длилось лишь несколько минут. Наконец, вспомнив, зачем он сюда пришел, Бернардо прошел в конец зала, где должна была находиться его репродукция. У картины стояла какая-то женщина. Не обращая на нее внимания, он встал перед картиной и только тогда услышал негромкий голос женщины.

— Вы Гильермо Урбьета?

Она даже не спрашивала, она утверждала, очевидно, ей давали его фотографии.

Он удивился. Эта женщина в черном совсем была не похожа на ту уверенную красавицу, которую он видел вчера. Женщина чуть повернула голову, и он узнал под черным платком четкий профиль лица.

— Да, — сказал он, — это я. Я вас сразу узнал, сеньора Инес.

— Мы с вами женаты уже месяц, — улыбнулась женщина, — не нужно говорить мне сеньора. Сразу называйте меня Инес, так будет правильнее. Быстрее привыкнете.

— Хорошо, я вас не узнал, сеньора… простите, Инес.

— Вы видели мои фотографии. Я обычно получаюсь на фотокарточках.

— Нет, я видел вас вчера на корриде.

— Да? — немного удивилась женщина. — А мне не сказали, что вы там будете. Теперь понятно, почему мне так советовали пойти на эту корриду. Видимо, Мануэль решил показать меня вам живьем. Ведь на встречу с вами пришел наверняка он сам, признайтесь.

— Верно, — пожал плечами Бернардо. — Пришел Мануэль. Старик лет шестидесяти пяти. С землистым цветом лица и очень цепкими глазами. Вы, видимо, работаете с ним не первый год.

Инес улыбнулась.

— Не первый. — Она больше ничего не сказала, а сам Бернардо решил не расспрашивать. Они вышли из зала.

— Вам дали билет из Гватемалы? — спросила Инес.

— Дали, конечно. И даже наше брачное свидетельство. Мне уже рассказали историю нашего знакомства и нашей свадьбы.

— Хорошо, — сказала женщина, — значит, вы все знаете. Завтра утром я приеду за вами в аэропорт. Мы немного опоздаем, и вы должны ждать нас у информационного бюро, там, где заказывают обычно отели для приезжающих иностранцев. Вам нужно позвонить и узнать, как вам лучше проехать к «Палас-отелю». Ехать конечно, никуда не нужно. Мы опоздаем минут на пять, не больше. Учтите, я буду не одна и все нужно разыграть очень четко. Начальник моей личной охраны очень внимательный человек.

— Я его видел.

— Да? — удивилась Инес. — Когда вы его могли видеть? Ах да, конечно. Вчера, на корриде. Мануэль все продумал отлично. Тогда тем более вы должны вести себя очень естественно.

— Для вас это так важно? — В его голосе прозвучал плохо скрытый сарказм.

— Для нас обоих это важно, — холодно отрезала Инес, и между ними незаметно возникла тонкая ледяная стена отчуждения. Бернардо решил сразу убрать все возникающие перегородки.

— Простите меня, — сказал он, — я несколько в необычной ситуации. Я до сих пор не женат и плохо представляю себя в роли семейного мужчины.

Она откинула платок на плечи, тряхнула головой, улыбнулась.

— Тогда вам не очень повезло. Я не самая лучшая супруга на свете.

— Будем считать, что я обрету необходимый опыт, — пробормотал Бернардо, — вы будете моей учительницей.

— Не надейтесь, — сразу ответила Инес, — у нас будут чисто деловые отношения.

— Я имел в виду не это.

— Неважно, мне казалось правильным сразу расставить все акценты. Думаю, вы со мной согласны?

— Я буду делать все, что вы мне скажете, — пожал плечами Бернардо, — я никогда не был ни в Мексике, ни на Кубе.

— Правда? — удивилась женщина, снова взглянув на него. — А вы довольно хорошо знаете испанский, я думала, вы мексиканец или кубинец.

— Нет. — Ему было даже смешно. Уже во второй раз ему говорят, что он слишком хорошо знает свой родной язык. Они вышли на площадь. Инес огляделась.

— Моя машина будет ждать меня внизу, на дороге. Там, где находятся ваши автобусы. Проводите меня, мистер Урбьета. Это ведь ваше ненастоящее имя, верно?

— Да, а вас действительно зовут Инес Контрерас?

Она снова улыбнулась. Но на этот раз не взглянула на него. Просто, глядя вперед на дорогу, тихо спросила:

— Вам разве не рассказывали обо мне?

— Совсем немного, — честно признался Бернардо, — и не так подробно, чтобы я не совершал ошибок. Я ведь никогда не был в подобных ситуациях, у меня всегда был несколько другой профиль.

— Понимаю. — Женщина показала на здание. — Вы знаете, что здесь находится одна из самых известных синагог в Европе?

— Нет, я впервые в Толедо.

— У меня складывается такое ощущение, что вы вообще впервые выехали за рубеж, — засмеялась женщина, — вы нигде до этого не были?

— В Испании не был, — ответил Бернардо, — а в других странах Европы был достаточно много.

Один из проходивших мимо туристов обратился на английском к Бернардо.

— Вы не подскажете, как пройти к католическому храму?

Он должен быть где-то здесь рядом.

— Очень сожалею, — извинился Бернардо, — но я сам иностранец и не знаю дороги.

— Вам нужно пройти вниз и налево. Он будет сразу с левой стороны, — подсказала на хорошем английском Инес, и, когда любознательный австралиец отошел от них, она снова, уже в третий раз, внимательно посмотрела на Бернардо.

— Вы довольно хорошо знаете и английский, — сказала она, — кажется, мне повезло, у меня будет достаточно образованный супруг. Сколько языков всего вы знаете?

— Пять, — чуть поколебавшись, ответил Бернардо.

— Я знаю всего четыре, — улыбнулась женщина, — по-моему, вам удалось обойти меня на этом этапе, мистер Урбьета.

— Меня специально готовили, — напомнил Бернардо.

— Да, я помню, — кивнула Инес, — значит, завтра вы будете ждать меня там, где мы договорились. Вы помните всех моих родственников и знакомых, о которых я должна была вам рассказывать?

— Помню. Я внимательно читал все инструкции Мануэля.

— Мне он писал такие же, надеюсь, они идентичны. Правда, он не написал мне о вашем характере и ваших привычках. Очевидно, они считают, что мы сможем выяснить это в процессе общения.

— Возможно и так, но мне он написал, что вы любите верховую езду. У вас в поместье должна быть целая конюшня.

— Так и есть, — кивнула Инес, — что еще он обо мне написал?

— Разное. Вы, например, не любите купаться, даже в бассейнах. И терпеть не можете моря.

— Интересно, — внезапно покраснела женщина. — Он написал почему?

— Нет, он написал, что вы просто не любите, и все. — Бернардо почувствовал, что совершил какую-то ошибку, и решил тут же исправиться. — Там было очень много хорошего-. И о вашей любви к животным, особенно собакам и кошкам. И о ваших увлечениях живописью.

— Надеюсь, — пробормотала Инес, — он же не мог писать обо мне только гадости. Впрочем, это не относится к делу. Нам нужно идти туда, вниз. Там обычно стоят все автобусы. На мосту мы с вами расстанемся.

— Хорошо. — согласился Бернардо, Следующие сто метров они прошли молча. Каждый думал о чем-то своем. Женщина оценила его тактичность.

— До свидания, сеньор Гильермо Урбьета! — протянула она свою изящную, чуть вытянутую кисть руки Бернардо.

— До завтра, — пробормотал он, пожимая руку.

— Вы это делаете в последний раз, — вдруг отметила Инес, — в нашем обществе еще не столь строгие нравы эмансипации. В аристократических кругах Мексики до сих пор целуют женщинам руки на прощание, даже своим супругам.

— Простите, кажется, я опять ошибся.

— Ничего, — улыбнулась она на прощание, — это уже не так страшно. Я обратила внимание, как вы смотрели на картины Эль Греко. По-моему, мы с вами подружимся, мистер Урбьета.

Она кивнула ему и поспешила вниз, туда, куда уходила старая дорога из крепости.

Он посмотрел на часы. У него в запасе было еще полчаса времени, и он, вернувшись назад, сел за столик у небольшого кафе, попросив принести ему стакан вина. Судя по всему, предстоящий месяц будет совсем не медовым, это он уже отчетливо понимал. Инес была наблюдательной, опытной, зрелой, уверенной в себе женщиной со своими привычками и своим сложным характером. Мимо проходили туристы, спешила увешанная фотоаппаратами и видеокамерами японская группа. Кто-то даже щелкнул это кафе. Бернардо продолжал спокойно сидеть за столиком. До отъезда автобуса было еще пятнадцать минут.

Оказавшийся среди японской группы сотрудник пятого отдела Службы внешней разведки, занимающийся Испанией, сумел сделать достаточно четкий снимок Бернардо Рохаса за столиком. Через три часа он проявил снимок, на следующее утро снимки «Маркиза» с подробным описанием его встречи с Инес Контрерас легли на стол заместителя директора СВР, курирующего данное направление. Сотрудник пятого отдела был киргизом по национальности, и для него появление японской группы оказалось как нельзя кстати.

В его задачу входил контроль за действиями Гильермо Урбьеты на территории Испании. Инструкции, полученные из Москвы, строго предписывали не предпринимать никаких активных действий, фиксируя возможные перемещения «объекта». Для контроля за действиями «Маркиза» в Испании была задействована вся имевшаяся в распоряжении резидента СВР группа. Разумеется, их не посвящали в детали операции.

Бернардо, допив свой стакан вина, неторопливо заплатил деньги и пошел к автобусу. Ему не понравилось, что один из японских туристов так быстро и воровато щелкнул фотоаппаратом. Обычные туристы делали это неторопливо, выбирая объект, стараясь запечатлеть как можно более красивые места. Но этот незнакомец явно спешил. Бернардо спустился вниз по живописной дороге к мосту, проходившему над глубоким рвом, и оказался на улице перед своим автобусом. Еще не поднимаясь наверх, он сумел заметить, что щелкнувший его «японский турист» не стал подниматься в автобус со своей группой, а, быстро отойдя от нее, подошел к другому автобусу. Бернардо удовлетворенно кивнул головой. Он успел заметить все, что хотел. И поднялся в автобус. В эту ночь местная резидентура СВР потеряла наблюдаемый «объект». Он просто ушел из отеля неизвестно каким образом и растворился. Напрасно двое агентов обыскали не только его отель «Калифорния», но и расположенный в этом здании другой отель — «Атлантика». Гильермо Урбьета сумел уйти от наблюдения.

На следующий день незадачливый «японский турист» был отозван в Москву, а местный резидент получил выговор за свою нерасторопность.

Глава 4

Он с нетерпением огляделся вокруг. Парковка машин в центре города была обычной проблемой для всех работающих в этой части Вашингтона. Найдя наконец место дальше обычного, он припарковал свой «Фиат» и, выйдя из машины, раздраженно опустил деньги в автомат, отсчитывающий время нахождения его автомобиля на этом месте. Зачем все эти автомобили, с неожиданной злостью подумал он, если мы теряем столько часов в автомобильных пробках, а потом не находим места для парковки.

В таком взвинченном состоянии он вошел в здание, показал свой пропуск и, пройдя к лифту, нетерпеливо огляделся. Все было как обычно спокойно. Скрытые камеры наблюдения внимательно фиксировали его повышенную нервозность, и дополнительным усилием воли он взял себя в руки, шагнув в лифт.

Роджеру Робинсону шел сорок второй год. Это был один из лучших специалистов ЦРУ по странам Латинской Америки. Проведя полтора десятка лет в Аргентине, Чили и Колумбии, он справедливо считался незаменимым экспертом по любым вопросам, связанным с южными соседями Соединенных Штатов. В последние несколько лет он курировал Мексику, разрываясь между Мехико, Вашингтоном, Лэнгли ?И Сиэтлом, где жила его семья. Он даже привык спать в самолетах, чего раньше ему никак не удавалось.

В этот день он приехал по вызову Уильяма Брауна, руководителя специальной группы ЦРУ, занимавшегося вопросами координации действий с ДЕА, управлением США по борьбе с наркотиками. Роджера не удивила просьба о встрече, он слишком хорошо знал, как часто через южное направление в США переправляются наркотические вещества. И если Колумбия просто превратилась в центр мировой наркоимперии, то Мексика вполне могла считаться одним из регионов этой империи. Пользуясь несовершенной пограничной системой самой Мексики и подписанным совместно с Канадой и США соглашением о свободной торговле, колумбийские наркобароны перебрасывали свои грузы сначала В Мексику, а затем, под видом коммерческих товаров, на север. В подобных условиях очень большое значение имела Предварительная работа в самой Мексике по обнаружению смертоносного зелья.

Робинсон был мужчиной среднего роста, довольно плотного телосложения. В его резких чертах отчетливо проявлялась кровь его матери — внучки испанских переселенцев. Выросший в Калифорнии, он с детских лет научился одинаково хорошо владеть английским и испанским языками. Сейчас, направляясь в кабинет мистера Брауна, он обильно потел, несмотря на исправно работающие кондиционеры.

Роджер не любил носить строгие темные костюмы и галстуки, они его сильно стесняли. В рубашке и джинсах он чувствовал себя куда увереннее, даже среди контрабандистов.

Найдя нужный ему кабинет, он открыл дверь. Сухая строгая секретарша, лет пятидесяти, даже не улыбнувшись ему, молча показала на двери следующего кабинета. И лишь когда он сделал несколько шагов по направлению к этой двери, только уточнила:

— Мистер Браун вас ждет, мистер Робинсон.

— Спасибо. — Он вошел в кабинет.

На диване, справа от окна, сидели двое мужчин. Одного из них, низенького лысого толстячка, Робинсон знал давно.

Это был сам хозяин кабинета мистер Браун. Второй, высокий широкоплечий незнакомец, внимательно посмотрел на него, блеснув стеклами своих изящных очков.

— Знакомьтесь, — вскочил Уильям Браун. — Это мистер Робинсон из Мексики, а это — мистер Марио Трентини из ФБР.

— Рад познакомиться, — протянул руку Роджер, чуть покривив душой: он не любил заносчивых и важных агентов ФБР.

Трентини только кивнул головой, крепко пожимая руку. Все трое расселись на двух больших диванах Брауна, стоявших полукругом.

— Мистер Робинсон только что прилетел из Мексики по нашей просьбе, — начал Уильям, — как я вам и говорил, он в курсе всего происходящего в этой стране. Иногда мне кажется, что Роджер может даже выдвигать свою кандидатуру на пост Президента Мексики, так хорошо и многосторонне он знает мексиканский народ и его привычки.

— Вы преувеличиваете, Уильям, — равнодушно ответил Робинсон, — знать всю Мексику невозможно. Это постоянно меняющийся вулкан. Наша страна более стабильна и предсказуема.

— Я бы не был столь категоричен, — сразу заметил Трентини.

Где только их выращивают, таких самодовольных, с неприязнью подумал Роджер.

— Мы вызвали вас из Мехико для консультации, — решил сразу начать Браун, — по нашим сведениям, из Колумбии скоро пойдет очень большой груз наркотиков.

— Опять? — удивился Роджер. — Ведь мы только недавно задержали отправку самолета в самой Колумбии.

— На этот раз груз не придет в Мексику. Он прямо из Коста-Рики пойдет на Кубу и уж затем через Мексику — к нам в страну.

— Насчет Кубы сомневаюсь, — сказал Роджер, — после расстрела де ла Гуардиа[5] Фидель вряд ли позволит вторично использовать свой остров для переправки наркотиков. Да и международный скандал будет очень большой. Нет, в такую возможность я не верю.

— Придется поверить, — мягко произнес Уильям, — информация достаточно надежная. В этот раз груз пойдет снова с заходом в кубинский порт. Мы, правда, пока еще не знаем в какой.

— Это еще ничего не доказывает, — возразил Роджер, — нас вполне могут направить по ложному следу. Кастро пытается сегодня любым способом прорвать международную изоляцию и нашу экономическую блокаду. Недавно он даже был в Испании. В такой ситуации ему крайне невыгодно иметь неприятности с подобного рода грузами.

— В Гаване только что арестован Роберт Ли Веско, — мрачно сообщил Трентини, — это известный международный аферист и контрабандист. Мы разыскиваем его уже четверть века. Вот его фотографии. — Трентини положил на стол несколько фотокарточек.

— Прекрасно, — удивился Роджер, — вы только подтверждаете мои слова. Фидель очень жестко борется с контрабандистами. Не всегда нужно верить даже собственной пропаганде.

— Я не верю вообще ничему, — ответил Трентини, — я верю только фактам. — Он достал еще несколько документов из папки, лежавшей перед ним. — Роберт Ли Веско разыскивался ФБР с 1971 года за мошенничество, совершенное им в штате Нью-Джерси. Тогда ему удалось бежать через Багамы в Коста-Рику. Вот его фотографии с Президентом этой страны Хосе Фигерсом. Вскоре Ли Веско умудрился Присвоить более двухсот миллионов долларов, обманув международный финансовый фонд «Инвестмент Оуверсиз Сервис». В Коста-Рике мы его взять не могли, но в 1982 году он переехал на Кубу. Тогда мы узнали, что он вместе с Карлом Ледером, бывшим главой Медельинского картеля, осуществлял поставку наркотиков из Колумбии через Коста-Рику в Мексику и США. Специальная группа ФБР готовилась вылететь за ним в Коста-Рику, но нас опередили. На Кубе мы его достать уже никак не могли.

— Ледер, по-моему, арестован и сидит в нашей тюрьме, — вспомнил Роджер.

— Да, и по-прежнему отказывается что-либо рассказывать Но нам и без его показаний удалось выйти на след Ли Веско.

— Он слишком крупная фигура, чтобы просто спрятаться и залечь на дно, — добавил Браун.

— Ли Веско сумел договориться с кубинскими властями об обслуживании некоторых катеров и самолетов. По нашим сведениям, его наиболее близким человеком был расстрелянный полковник Антонио де ла Гуардиа. Но тогда Ли Веско не тронули. Видимо, он был кому-то нужен. А теперь вдруг его арестовывают. И обвиняют не в торговле наркотиками, а в том, что он «иностранный шпион», агент чужой разведки. Вы что-нибудь понимаете?

— Пока ничего, — не понял Роджер, — какой шпион, какой разведки? При чем тут это?

— Вот и мы хотим выяснить некоторые детали, — кивнул Трентини, — почему Ли Веско арестован именно сейчас? Почему нам его не выдают? Что за груз пройдет через Кубу? Для кого и почему он идет на Кубу? Куда он пойдет дальше? Эти вопросы нас очень волнуют.

— Понимаю, — задумчиво сказал Роджер, — теперь постарайтесь объяснить мне, почему вы вызвали именно меня Что-нибудь замыкается на Мексике?

— Очень многое, — кивнул Трентини, — но об этом вам лучше расскажет Уильям.

— Перед своим арестом Ли Веско встречался с приехавшим из Мексики Луисом Эррерой. Тот отправился затем в Панаму и Колумбию. Потом мы его след потеряли. Но точно известно, что Эррера готовит катер на Кубу. А что еще можно провести на остров, кроме наркотиков? Причем сделать это тайно. Если ему нужно что-то привезти, он может просто взять билет в Гавану. А он договаривается о заходе катера в один из портов Кубы. Мы не знаем, какой груз и какой порт, но уже знаем точно, что ему нужен катер, который выйдет из Коста-Рики и возьмет курс на Кубу.

— Да, Эррера — это серьезно, — согласился Роджер, — у меня на него целое досье. Этот сукин сын не брезгует ничем, занимаясь поставками оружия и контрабандой наркотиков.

— И это еще не все, — сказал Уильям, — по нашим сведениям, Эррера встречался в Панаме с твоим хорошим знакомым, Мануэлем Вальесом. А это уже очень серьезно.

— Он еще жив? — удивился Роджер. — Вот старый негодяй. Я думал, он давно умер. Он ведь старый агент кубинской разведки. Да его знает каждая собака в лицо, он никогда не посмеет появиться в Мексике, его тут же арестуют. Он ведь работал и на русских. Еще пятнадцать лет назад.

— Он продолжает на них работать, — сообщил Трентини, собирая фотографии, — у меня есть информация нашего отдела, занимающегося проблемами подобного рода. После ареста Эймса мы начали проверку всех наших дел, связанных с Латинской Америкой. Трижды всплывало имя Мануэля Вальеса. Недавно его видели в Испании. Он причиняет нам всем очень большие неудобства. Впрочем, это скорее проблема ЦРУ, чем ФБР. В нашей стране Мануэль Вальес, думаю, вряд ли захочет появиться.

— Понимаете, Роджер, — очень мрачно произнес Уильям, — мне не нравится весь этот клубок проблем. Если это обычная поставка наркотиков, то при чем тут кубинская и российская разведки? Если это их совместная операция, тогда куда и зачем пойдет этот груз? Мне не нравятся задачи, где я не могу понять логику противной стороны. Выглядишь полным идиотом, а это, согласитесь, не очень приятно.

Роджер молчал. Он вспоминал легендарную биографию Мануэля Вальеса. Тот, еще совсем мальчишкой, принял участие в походе Че Гевары в Боливию, но по случайному стечению обстоятельств сильно заболел лихорадкой и, оставшись в одной из деревень, не разделил участи отряда легендарного «команданте». Потом он вернулся на Кубу и несколько лет учился, постигая науку шпионажа. По непроверенным сведениям, он даже закончил высшую школу КГБ в Москве. Вернувшись на родину, он возглавил латиноамериканский отдел в кубинской разведке и добился выдающихся успехов в своем деле. Два небольших отдела кубинской разведки — латиноамериканский и североамериканский (работавший исключительно против США) — сумели почти полностью переиграть даже такую мощную разведку, как ЦРУ США. Среди сотен и тысяч эмигрантов, бегущих с острова Свободы, оказались десятки и сотни агентов кубинской революции, фанатично верящих в ее идеалы и преданных Фиделю Кастро. Почти о каждом действии ЦРУ против кубинской революции кубинская служба безопасности была заранее проинформирована. Здесь срабатывал принцип массовости. Такого количества завербованных агентов не могла позволить себе ни одна разведка мира. Люди работали исключительно бескорыстно, на одних идеалах.

В конце восьмидесятых — начале девяностых, когда в Европе началось крушение системы социалистического мира, а в самом Советском Союзе рухнули идеология, экономика, политика, партия, Фидель взял курс на собственные силы. Из разведки были удалены несколько специалистов, слишком тесно связанных с бывшей советской разведкой. Тогда казалось, что Мануэль Вальес ушел навсегда. И вот теперь он снова начал активную деятельность. Почему кубинцы решили вспомнить своего старого специалиста? Или это вместо них решила сделать другая разведка?

— Где сейчас находится Мануэль Вальес, известно? — спросил Роджер.

— Нет, — хмуро ответил Трентини, — в ФБР ничего не известно.

— Мы тоже не имеем никаких данных, — добавил Уильям, — но все наши посольства предупреждены. Всем резидентам ЦРУ в соседних странах разосланы предупреждения о возможном появлении в их стране Мануэля Вальеса.

— Это ничего не даст, — возразил Робинсон, — он может появиться и под чужим именем. Этот человек причинил нам больше неприятностей в Латинской Америке, чем Сальвадор Альенде, Фидель Кастро и генерал Норьега, вместе взятые. С ним нужно работать очень аккуратно, избегая ненужных шагов, просчитывая все варианты. Только терпение и выдержка — вот основные компоненты борьбы против такого профессионала, как Мануэль Вальес.