Он нашел Рашковского у окна. Знавший его столько лет Кудлин в испуге взглянул на незнакомое серое лицо патрона. Тот даже не повернул головы.
      - Ты мне их найдешь, - убежденно сказал Валентин Давидович глухим голосом, не терпящим возражений, - ты найдешь мне их всех. Всех до единого. Никто не должен остаться в живых. Ни один из этих негодяев. А тех, кто планировал эту операцию, я убью сам. И если моя девочка не выживет... - Он замолчал, не закончив фразы. - Ты мне их найдешь, - снова повторил он.
      Кудлин коротко кивнул. Он понял, что с этой минуты в городе объявлена война.
      Глава 8
      Весть о неудачном покушении распространилась по всему городу, по всей стране. Рашковского знали не только в России, но и в странах СНГ. Все понимали, что подобное покушение могло быть спланировано и осуществлено только чрезвычайно осведомленными и хорошо подготовленными людьми. Из десяти человек Рашковского, выехавших на трех автомобилях, в живых остались только трое, из которые двое были ранены. Очевидно, что дочь, которая все еще находилась в реанимации, сама того не подозревая, спасла жизнь отцу. Нападавшие, ждавшие в засаде, были убеждены, что в "Мерседесе" находится Валентин Давидович.
      Рассказывали, что начальник личной охраны Рашковского, уже получивший многочисленные ранения, отстреливался до последнего патрона, продолжая кричать нападавшим: "Его здесь нет! Его нет в машине!" - очевидно, он хотел спасти девочку, которую неминуемо бы добили боевики. Правда, и их операция не имела особого успеха. Телохранители Рашковского, бывшие офицеры МВД и КГБ, были неплохо подготовлены. Именно поэтому нападавшие, оставив три трупа на месте стычки, ретировались.
      Тела убитых были отправлены в ФСБ, и контрразведчики пытались идентифицировать нападавших. Следователь прокуратуры, которому поручили провести расследование столь дерзкого нападения, получил твердое заверение Кудлина, что ему будет оказана любая необходимая помощь. Все силы были задействованы на поиски организаторов нападения.
      Покушение комментировали все информационные каналы, все газеты и журналы, отмечая, что столь дерзкого нападения в городе еще не было. Решиться напасть на такое количество вооруженных людей, да еще на такого крупного бизнесмена, могли очень крепкие структуры. В дело вмешался сам президент. По его поручению было начато расследование.
      Свое собственное расследование начал и генерал Фомичев, задействовав все свои связи. Уголовные авторитеты по всему городу получили категорическое указание сообщать любую информацию о покушении. Для расследования нападения Фомичев привлек бывших следователей по особо важным делам прокуратуры, создал специальную "следственную" группу, в которую включили и несколько отставных офицеров КГБ. Все данные стекались в штаб, которым руководил лично генерал.
      Чернышева узнала о покушении из сообщений информационной программы. Встревожившись, она сразу набрала номер для связи, попросив о встрече. Через несколько часов она подъехала к одному из высотных домов в центре города. На одиннадцатом этаже находилась ее явочная квартира. Пока связного не было, она трижды встречалась на этой квартире с Игорем Николаевичем, который мог появляться здесь не чаще одного раза в две-три недели. И то лишь в исключительных случаях. Сегодня был такой именно случай, и дверь открыл сам генерал, хмуро кивнувший ей в знак приветствия.
      - Вы слышали, что случилось? - спросила она, проходя в комнату.
      - Наши эксперты уже работают над раскрытием этого покушения, - сообщил генерал, усаживаясь за стол напротив Чернышевой. - Все получилось слишком неожиданно. Но, с другой стороны, эта акция только подтверждает наши наблюдения о причастности Рашковского к верхушке криминального мира. Такое нападение могли позволить себе только очень влиятельные люди. Очевидно, Рашковский кого-то раздражает. Или появился новый претендент на его место.
      - Я уже два месяца жду возможности выйти на него, - напомнила Чернышева, - два месяца хожу на работу в научно-исследовательский институт, живу в чужой квартире, стараясь соблюдать все детали вашей легенды. И теперь выясняется, что все могло кончиться в одно мгновение. Достаточно одной пули опытного снайпера...
      - Думаю, все не так просто, - возразил Игорь Николаевич, - он теперь будет вдвойне осторожен. Он и так не очень любил появляться на публике, а сейчас вообще прекратит всякие контакты. Я думаю, что вариант со знакомством при открытии отделения его банка полностью отпадает. Он туда просто не придет. Нужно продумать что-то другое. Наши эксперты уже работают над этим. Завтра у вас будет очень важная встреча, - сообщил генерал, - может быть, самая важная перед встречей с Рашковским.
      - Я вас не поняла, - сказала Марина, - о какой встрече вы говорите?
      - Вы его знаете, - сказал генерал, - он иностранец, но вы его должны помнить. Наши психологи рекомендовали, чтобы с вами постоянно работал один человек, который может давать конкретные психологические установки. Дело в том, что нам важно не просто устроить ваше знакомство с Рашковским, нам нужна ваша психологическая совместимость. Психологи считают, что иначе он не будет вам доверять.
      - Кто этот человек? - спросила Марина. - Вы доверяете подобные секреты иностранцам?
      - Он уже много лет живет в России. Переехал сюда после восемьдесят девятого года. Вы все поймете, - сказал генерал, - увидите его завтра и все поймете. Он работает на ваше ведомство. Мы посчитали, что так будет лучше. А мое появление здесь слишком часто может вызвать ненужные вопросы.
      На следующий день вечером она приехала еще раз. Машину приходилось оставлять довольно далеко от здания, и это было не совсем удобно. Поднявшись наверх, она позвонила в дверь. Ей было любопытно, что за иностранец встретит ее и почему генерал сказал, что это самая важная встреча в ее подготовке к работе.
      Дверь открылась. На пороге стоял невысокий пожилой мужчина с абсолютно голым черепом. Глубоко посаженные цепкие глаза внимательно взглянули на Чернышеву. Где она могла видеть эти глаза?
      - Добрый вечер, - немного растерянно сказала она. В условия ее подготовки входила абсолютная конспирация. А этот незнакомец находился в засекреченной квартире. Или это ее будущий связной?
      - Добрый вечер, Марина, - сказал, четко выговаривая слова, незнакомец с чуть заметным акцентом - так обычно говорят прибалты, - вы не узнали меня?
      Она нерешительно вошла в квартиру. С этим человеком она, кажется, встречалась. Встречалась...
      - Альфред Циннер, - изумленно протянула она, - вы были главным психологом немецкий "Штази". Мы встречались с вами в девяностом году. Операция - "Наступление на секретарш".
      - Узнали, - усмехнулся Циннер, закрывая дверь, - я уж боялся, что очень сильно изменился за эти годы.
      В девяностом она была послана в Германию проверить агентов, специально подобранных восточногерманской разведкой для внедрения в структуры ФРГ. Тогда уже было ясно, что объединение двух Германий остановить невозможно. Нужно было уточнить, кто из оставшихся агентов "Штази" может начать работать уже на Россию. Сама операция - "Наступление на секретарш" - планировалась еще легендарным Маркусом Вольфом в конце семидесятых годов. Подбирали молодых мужчин, готовых ухаживать за стареющими одинокими дамами бальзаковского возраста, работающими в федеральных органах, через которые можно было бы выуживать оборонные секреты Западной Германии.
      Циннер был одним из разработчиков плана. Он отличался глубоким знанием психологии, что, увы, компенсировалось его крайним цинизмом. Марина помнила, как они встречались девять лет назад. И вот теперь, спустя столько лет, состоялась их новая встреча.
      - Вы по-прежнему в Москве? - спросила она, проходя в гостиную, выходившую окнами на площадь.
      - Я уже давно в Москве, - признался Циннер, - я никуда не уезжал отсюда - никогда. Маркус Вольф вернулся в Германию, где его сначала посадили в тюрьму, потом отдали под суд. Но нужно было знать этого человека. Он никому и ничего не рассказал. Его вынуждены были отпустить. А я оказался не столь смелым. В сентябре начались разные потрясения в КГБ, но меня оставили в Службе внешней разведки. И с тех пор я работаю в вашем ведомстве.
      - Столько лет, - удивилась она, - я даже не думала, что вы остались в Москве, тем более в нашем ведомстве.
      - Уже пять лет, как я российский гражданин, - сообщил Циннер, - работаю с вашими психологами, возглавляю группу сотрудников, которые занимаются проблемами устойчивости психологии ваших агентов. В основном нелегалов. Но, учитывая мой опыт, меня попросили поработать с вами. У нас уже были деловые контакты, вот меня и рекомендовали стать вашим личным психологом.
      Она была не в восторге от его предложения. Марина помнила его абсолютный цинизм и довольно жесткие рекомендации по работе в Германии. С другой стороны, за столько лет он мог измениться... Хотя странно, что он не особенно постарел, подумала она. За столько лет он почти не изменился, лишь немного высох.
      - Я в курсе ваших проблем, - продолжал Циннер, - уже две недели я знакомился с личным досье Рашковского. Нужно сказать, исключительно интересный тип. Абсолютный цинизм в сочетании с умом - опасные ингредиенты. Плюс неограниченные возможности. Деньги, власть, личное обаяние. Судя по всему, у него должны были сформироваться садомазохистские комплексы. Но это я могу сказать, лишь когда вы познакомитесь с ним поближе.
      - И вы знаете, как мне можно с ним познакомиться?
      - Мы уже продумали эту проблему, - сообщил Циннер.
      Он наконец сел напротив нее. Циннер не любил галстуков - и под костюмы носил сорочки, застегивая все пуговицы, до самой верхней.
      - Вы слышали, что на него было организовано покушение? - спросил Циннер.
      - Конечно, слышала. Именно поэтому я думаю, что он приедет на открытие филиала своего банка.
      - Обязательно приедет, - пробормотал Циннер, - нужно знать его характер. Он любит бросать вызов и никогда не отступает. Поэтому приедет и откроет. Но там вы с ним не сумеете познакомиться. Он будет на церемонии только несколько минут. Лучше первую встречу устроить в больнице.
      - В какой больнице? - не поняла Чернышева.
      - Где лежит его дочь, - цинично ответил Циннер. - Нужно учитывать его психофизическое состояние. Он сейчас подавлен, расстроен, взбешен. Мы наметили провести вашу встречу именно в больнице.
      - В каком качестве я могу появиться в больнице? - спросила она. - Самой попасть в больничную палату? Вы же знаете, что девочка наверняка лежит в отдельной палате. И к ней никого из посторонних не пустят.
      - Знаю, - кивнул Циннер, - мы сделаем по-другому. Психологи уже работают над этой проблемой.
      - Я не поеду в больницу, - нервно сказала Марина. - Это не имеет названия. Использовать ранение дочери... - Она помолчала, а Циннер терпеливо смотрел на нее. - Как я могу туда пойти? - спросила она наконец, когда молчание слишком затянулось.
      - Мы все предусмотрели, - сообщил Циннер, - вы придете в реанимацию навестить своего старого знакомого. Мы уже все подготовили. В больнице две реанимационные палаты, находятся друг против друга. Между ними сидят медсестра, обычно дежурящая ночью, и врач, появляющийся днем. Во второй палате сейчас лежит адмирал с Дальнего Востока. У него обширный инфаркт. Если мы его куда-нибудь уберем, это может вызвать подозрение. Поэтому мы сейчас работаем с адмиралом, чтобы он согласился нам немного подыграть.
      - Каким образом? Рассказываете ему о нашей операции?
      - Нет, конечно. Но мы попытаемся его убедить, чтобы он согласился на ваш визит. Адмирал человек военный, раньше командовал атомной подводной лодкой, потом был заместителем командующего - в общем, знает, как хранить секреты. Мы представим его как старого друга вашего отца-дипломата. Отец у вас действительно был дипломатом, а адмирал мог познакомиться с ним, когда служил на вашем Балтийском флоте. Сейчас наши эксперты продумывают детали легенды. В общем, завтра все будет обговорено, и вы сможете навестить адмирала.
      Она умела просчитывать варианты. Именно поэтому план с адмиралом показался ей приемлемым.
      - Он давно там лежит?
      - Уже два месяца, - ответил Циннер, - он попал туда задолго до девочки. Это самое главное и снимает всякие подозрения. Мы же не могли заранее положить человека в больницу с обширным инфарктом, зная наверняка, что в реанимационную палату напротив попадет дочь Рашковского. Он не знает, что ваша цель именно Рашковский. Мы сообщили ему, что следим за одним из врачей, которого подозреваем в продаже морфия. Короче, я думаю, что нам повезло. Вместо адмирала мог оказаться какой-нибудь бизнесмен, с которым было бы невозможно договориться.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.