 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Пол Фредерик :: Раззаков Федор :: Толстой Лев Николаевич :: Лесков Николай Семёнович :: Лондон Джек :: Чехов Антон Павлович :: Горький Максим :: Завтра Газета Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Похитители памяти :: Ответный ход :: ВЦБИД :: Подводный город :: Я - это другое дело :: Создание героических образов защитников Родины :: Справочник по реестру Windows XP :: Они же деревянные |
Как мы изобрели фотосинтезаторModernLib.Net / Детская фантастика / Абдулаева Сахиба / Как мы изобрели фотосинтезатор - Чтение (стр. 3)
Карточная игра, видимо, была в самом разгаре. Чернобородый, подержав в левой руке сложенные веером карты, вдруг с силой швырнул их на стол и радостно выкрикнул: – Дур-рак! – Аи, молодец Арон, разделал ты нас! – похвалил Джалил-ака, подливая чернобородому в пиалу водку. Бахадыр, находившийся возле пьяных гостей, собрал со стола объедки в тарелку и пошел выносить. – Мой сын молодец! – стал стучать себя в грудь Джалил-ака. Сейчас он всех сфотографирует, а завтра снимки будут готовы, но вы все должны заранее дать ему по рублю… – Ну и Джалилбай! И здесь хочет извлечь выгоду, – сказал сидевший рядом с ним мужчина. – Да мы дадим тебе по рублю, дадим. Думаешь, пожалеем?.. – Дeлo не в рубле, Суннатбай! – Джалил-ака хлопнул говорившего по колену. – Я просто хочу заинтересовать мальчонку. Ведь это тоже работа! Через минуту Бахадыр вошел в комнату с фотоаппаратом. – Давай, Бахо, начинай! – подмигнул ему отец. – Не надо, Джалил-ака, к чему это? У нас ведь нет девушек, чтобы им фотографии дарить, – сострил сосед. – Здорово, Суннатбай! Золотые слова, – согласился хозяин дома. – А та, тонкостанная, что, уже надоела тебе? Пригожая красуля. Вот ты, Бахадыр, и начни с этого дяди. Только по грудь сними, а то живот может не уместиться в кадр… Уловил, парень? Хи-хи-хи! – Понял, – улыбнулся Бахадыр и направил объектив на Сунната-ака. Когда очередь дошла до чернобородого, он отвернулся, показывая всем своим видом, что позировать фотографу не желает. Только тогда я поняла, откуда мне известно это лицо. Я совершенно случайно увидела фотографию чернобородого на стене возле райотдела милиции, где работает мой дядя. Только там он был без бороды… Но глаза, горбатый нос и шрам на лбу, я хорошо запомнила… Да, это был он! А Бахадыр, между тем, не подозревая ни о чем, продолжал с удовольствием «щелкать» приятелей отца. Вдруг чернобородый подозвал его к себе. – Смотри, какой вымахал мальчишка, – сказал он хрипло. – Копия – отец! Неужели мы его не отблагодарим за труд?. – Арон, он еще не привык к этому… не выдержит, – запротестовал было Джалил-ака. – Надо учить! – твердо сказал чернобородый. – Ну-ка, опрокинь вот это, паренек! Давай, давай, – и он насильно влил полрюмки водки Бахадыру в рот. Джалил-ака услужливо сунул сыну соленый огурец. Бедный Бахадыр обмахивал рот ладонью, глаза его слезились. Джалил-ака, чтобы только не обидеть гостей, стал притворно ругать Бахадыра: – Тоже мне, парень! Слабак… Иди во двор! Бахадыр, оставив на тумбочке фотоаппарат, опрометью кинулся из комнаты. Во дворе его вырвало. Я не находила себе места. Эх, Бахадыр! Не можешь ты притворяться! Мог бы подлизаться к чернобородому, завоевать его доверие… Ох, этот чернобородый! Видимо, еще тот пройдоха… Тут же спрятал фотоаппарат под подушку. Хоть и пьяный, а все же оказался смекалистее других… Неужели все наши планы вот так просто рухнут?.. Я страшно негодовала. Бахадыр, умывшись холодной водой, тихо подошел ко мне. – Говорил ведь, боюсь, – сказал он виновато. – Сегодняшние гости какие-то другие… Когда меня этот, чернобородый, хотел напоить водкой, глаза у него были такие ледяные… – Только у убийцы и могут быть такие глаза, – прошептала я. – А почему ты, Угилой, считаешь, что он убийца? – удивился Бахадыр. И я рассказала ему о снимке чернобородого, который видела в районном отделении милиции, а также о том, что фотоаппарат наш он спрятал. – Ах, вот, оказывается, что!.. – вздохнул Бахадыр, побледнев. В это время в доме открылась дверь и по ступенькам стали выходить гости. Двор сразу наполнился ядовитым запахом водки. Мы тут же спрятались в кустах райхона. – Бахадыр, у тебя есть дома другая пленка? – спросила я шепотом. – Кажется, да… А зачем? – Чернобородый не заметил нас. Он, наверное, думает, что ты опьянел, лежишь где-нибудь… Возьми новую пленку и быстро замени ею ту, которая в фотоаппарате. Только не забудь выключить свет. И пусть фотоаппарат останется на месте… Бахадыр пулей кинулся в дом. Снял с вешалки чапан[10] отца и в укромном уголке принялся за дело. Я очень боялась, что бы гулявшие во дворе чегонибудь не заметили тьфу-тьфу! – как бы сделала тетушка Зебо, но все шло нормально… Джалил-ака шептался о чем-то с двумя мужчинами. А мне все казалось, что сейчас он или чернобородый, схватят Бахадыра и начнут его трясти и пытать, требуя: "Кто тебя подучил следить за нами? Покажи своих друзей! Мы с ними поговорим…" А если заметят меня, будет и того хуже. И дрожь пробирала все мое тело. Первый раз в жизни я так сильно боялась. Наконец, Бахадыр вынес отснятую пленку. Вот молодчина! Неужели мой друг, который всегда ходил с самым унылым видом, способен на такое?! Как-то не верилось… – Ты о чем это так задумалась? – спросил Бахадыр, передавая мне пленку. Он, видимо, почувствовал во мне какую-то тревогу… – Удастся ли мне выбраться отсюда подобру-поздорову? – прошептала я. – Ты спрячься пока за машиной, – стал учить Бахадыр. – Как только папа проводит гостей и зайдет домой, ты шмыг! – и на улицу… Наконец, проводив гостей, Джалил-ака вернулся домой. Он постоял немного посреди двора и вдруг спросил Бахадыра: – Этот чернобородый дядя не выходил? – Не-ет, – ответил сын. – Что за черт, заснул он там, что ли? – Джалилака задвинул калитку на засов, запер на замок ворота. "Вот тебе и на, теперь придется мне, наверно, остаться тут до утра… – встревожилась я. – Будут они, в конце концов, спать или нет?" – Бахадыр, а где бабушка? – донесся из темноты голос Джалила-ака. – Легла спать. – Иди разбуди! Пусть быстро приберется и постелит гостю! – Постель уже готова, – ответил Бахадыр. – Пока вы разговаривали во дворе, я и постелил. Не надо будить бабушку. Он думал, что бабушка спит… Но тут со стороны сарая послышался голос тетушки Зебо: – Ой, стыд-то какой… Эй, вставай, вставай! Здесь же овчарня… – Арон, лежа на грязной соломе, пробурчал что-то во сне. – Эй, Джалилбай, Бахадыр, посмотрите-ка на этого "гостя"! – позвала тетушка Зебо. – Разлегся, как у родной тетушки на перинах… А тут баран, бедное животное, беспокоится, не находит себе места. Джалил-ака направился в сторону сарая. Я осторожно выглянула из-за машины. Самое время бежать… Нет, все-таки нельзя: могут заметить. Тетушка Зебо продолжала огорченно ворчать: – Уф-ф, все кругом осквернили! И все это ваша водка, сынок… Совсем не соблюдает святой пост. – Хватит, мама, ворчать, лучше занимайтесь своими делами! – сказал Джалил-ака, с трудом поднимая гостя. Пришедший в себя чернобородый кое-как встал. Сделал несколько шагов к тетушке Зебо: – Что, матушка? Я все понимаю… Вот, устал маленько. Прости, ради бога, – и попытался было взять старушку за локоть. Потом стал плакать. – Мать и отец мои погибли в войну, понимаешь? Теперь их нет… – Вай, вай, вай! – расчувствовалась тетушка Зебо и тут же спохватилась. – Джалил! Да забери ты его… Сколько живу на свете, еще ни один посторонний мужчина не касался моих рук. Грех, ох, какой грех! Столько дней соблюдала пост… И теперь – все осквернено! – Что вы так расшумелись, мама! – вступился за чернобородого Джалил-ака. – Он увидел вас и вспомнил свою мать… Вот и расчувствовался, ведь вырос сиротой. – Война! Уши б мои не слышали этого слова! Шайтан бы побрал его чувство, – продолжала ворчать тетушка Зебо. – Как я перепугалась, наступив ему на ногу в овчарне. Вот еще обуза мне! Джалил-ака повел чернобородого в дом. Я тут же перебежала под окно. Тетушка Зебо, видно, приняла меня в темноте за кошку и громко сказала: "Брысь!" Как только она скрылась в своей комнате, я уже не боясь подняла голову и стала наблюдать за тем, что происходило в доме. Чернобородый, которого звали Ароном, с трудом разделся и улегся в постель. Но он не заснул. Пьяный-пьяный, а не забыл про фотоаппарат. Взял его на ощупь, открыл и вынул пленку. Снова встал. Достал из кармана зажигалку и направился к двери. Придерживая пленку за один конец, Арон поднес пламя зажигалки ко второму, скрученному концу и выкинул загоревшуюся ленту на улицу. Сразу же неприятно запахло гарью. Наблюдавший за ним Джалил-ака в сердцах сплюнул: "Вот шельма! Надо же так напугаться фотоаппарата…". Наконец они уснули. В окнах погас свет. И весь дом погрузился во мрак. Выйдя прямо босиком, Бахадыр тихонько открыл мне ворота. Я выбралась на улицу… ПЛАНЫ АРОНА Мы, как никогда, возбуждены. Халил-ака выводит на экран ФС пленку, отснятую вчера Бахадыром. Сейчас мы все узнаем об этих сомнительных гостях. Не скрою, я восхищена смекалкой Бахадыра. Он все-таки сумел выбрать момент и сфотографировал очень осторожного и хитрого чернобородого. Да и других участников пирушки. Вот на экране высветилась ужасная физиономия Арона. Акбар ревниво подтолкнул меня локтем. – Угилой!! Я сразу поняла его обиду. – Акбар, – заступился за меня Бахадыр. – Извини. Я не мог тебя вчера позвать. Сам понимаешь, папа сразу мог что-нибудь заподозрить. А Угилой как-никак девчонка… Она часто бывает у нас, помогает бабушке. И все равно она вчера старалась никому не показываться на глаза… – Ну, ладно, ладно, хватит! – успокоил нас Халил-ака. – Сейчас не время обижаться друг на друга. Впереди еще столько дел… В это время ФС зашипел, и на экране стали выплывать буквы: "… Прекрасно, что я познакомился с этим пройдохой Джалилом. Приятели его, кажется, основательные ребята. Мне бы только толкнуть им свои драгоценности… А тот, которого называют Холодный Султан, тоже ничего. Говорят, он из благородного рода. Принц! Да и по нему это видно. Имеет дело с золотыми монетами. Ишь, как зажегся достать мне валюту!.. Эх, надоело жить кротом. Прятаться ото всех. Вот махну куданибудь за границу. Там-то уж поживу в свое удовольствие!.. Не пойму все же этого Джалила. Добытое тащит и тащит в дом. Детям, говорит… Если детям, зачем же собираться покупать жене бриллиантовые сережки за десять тысяч?.. Дались ему эти серьги! Недоумок, а домище вон какой отгрохал! Разве можно в наше время так бездумно демонстрировать дармовые доходы? Попадется ведь, лопух!.. Да, денег горы, а ума не нажил. А вот дворик у него ничего… Здесь можно, можно кое-что припрятать. Дворик старый, неприметный, взять хотя бы овчарню, где я случайно днем очутился! Отличное место. Никому и в голову не придет, что там можно кое-что припрятать…". Тут изображение на экране стало расплываться. Не знаю, как в эти минуты чувствовал себя Халилака, но за Акбара, Бахадыра и себя смогу поручиться: мы были возбуждены, словно сделали величайшее открытие! – Ну а теперь что будем делать? – спокойно спросил Халил-ака. – Как это что?! – сказал взволнованно Акбар. – Сейчас пойдем к дяде Угилой и расскажем все как есть… – Теперь, наверно, папу посадят, – печально вздохнул Бахадыр. От этих слов мы застыли в молчании. Да и что можно было ответить нашему бедному другу… – А ты что скажешь? – спросил Халил-ака, глядя мне в глаза. – По-моему, нам лучше не спешить, – сказала я. – У нас еще нет достаточных улик. Тут Бахадыр что-то вспомнил и торопливо проговорил: – Утром я слышал, как папа говорил чернобородому: мол, достану через знакомого билет, и через дватри дня ты спокойно улетишь. – Вот, а я что говорю? – снова засуетился Акбар. – Значит, так, – подвел черту нашего спора Халил-ака, – Угилой сегодня познакомит меня с дядей, который работает в милиции. Если мы будем дальше действовать, не посоветовавшись с ним, то можем наломать дров. Ведь и в милиции работают разные люди. Найдутся еще и такие, что не поверят в ФС и начнут футболить нас по инстанциям. Будет лучше, если мы все как следует объясним твоему дяде, Угилой. А ты, Акбар, не оставляй пока Бахадыра одного. Пусть фотоаппарат всегда будет у вас под рукой: может, придется еще снимать. Только будьте осторожны, чтобы никто не заподозрил. А теперь расходимся все по своим делам… СЕКРЕТНАЯ ЯМА Вчера мы с Халилом-ака ходили в районное отделение милиции. Дядя внимательно нас выслушал, как-то недоверчиво глянул на наш ФС. Халил-ака сказал, что если найдется темная комната, то мы с удовольствием покажем, как работает аппарат. Такая комната нашлась. Мы продемонстрировали работу ФС. И дядя, и два его сослуживца застыли в удивлении. Поздравили нас, а потом, отпустив меня, они куда-то ушли вместе с Халилом-ака. Я быстро вернулась домой. Не зная, чем заняться, решила заглянуть к Акбару. А он, оказывается, все еще дома! – Ты почему не у Бахадыра? – удивилась я. – Забыл, что тебе поручил Халил-ака?.. Акбар задумчиво почесал затылок: – Никак не могу придумать повод. Ведь у них все время ворота на запоре. Как пройти? Сейчас каникулы, и уроки не надо готовить… – А что если отнести арбузные корки? – предложила я. – Молодец, Угилой! – хлопнул меня, как мальчишку, по плечу Акбар. – До этого я не додумался. Вскоре мы стучались к Бахадыру в ворота. – Кто? – послышался ворчливый голос. – Откройте, тетушка Зебо, мы для вашего барана корки арбузные принесли, – сказала я. – Ой, да сопутствует вам всегда удача! – сразу подобрела старушка. Уже он мне все нервы вымотал своим блеянием. Чтоб ему помереть! – она открыла калитку в воротах и пропустила нас вперед. – Вот, Угилой, сама посмотри. Научился в дверцу ногой бить, – и тетушка Зебо повела нас к овчарне. – Хай, хай, хай! – ворчала она. – Испакойна, испакойна, а то сейчас получишь… – Тетушка Зебо, с тех пор как к вам стал наведываться новый гость, вы и по-русски говорить научились, – польстила я. – А кстати, он никуда не уехал? – Э, где там! – сказала старушка. – Слышала, вроде он должен улететь сегодня вечером на самолете. Неужели перед отлетом еще раз в гости придет? Хоть и нехорошо это, а все равно надоело в дни поста готовить по три-четыре раза за день. – Тетушка Зебо, а где Бахадыр? – спросил Акбар. – Несчастный мой Бахадыр! Он, бедный, потащил сдавать в магазин две полные сумки бутылок. И вот до сих пор нет. – Ой, совсем заболталась тут с вами, чуть полуденную молиТву не пропустила, – заохала притворно тетушка Зебо. – Угилой, помоги мне, деточка… Опять баран расшумелся – прямо как дитя плачет, и я не могу ничего делать: все из рук валится. Зайди на кухню, там в углу стоит мешок. Возьми в чашку отрубей, перемешай с корками и дай барану, пусть замолчит. – Хорошо, – сказала я обрадованно. Потом глянула на Акбара, как бы говоря ему: "Беги", – и он сразу понял меня. Ведь если мы не предупредим сейчас Халила-ака, что чернобородый сегодня улетает, то можем его упустить. Тетушка Зебо крикнула Акбару вдогонку: – Не выбрасывай зря корки, а лучше приноси, сынок, нам, да маму предупреди, чтобы не смешивала с корками кости или что другое!.. Только Акбар скрылся, к воротам на своей машине подкатил Джалил-ака. Тут же ее загнал во двор. Я кинулась на кухню. – Матушка, вы дома? – раздался голос Джалила-ака. – Дома, дома, – ответила тетушка Зебо из комнаты. – А Бахадыр? Она выглянула из окна и проворчала: – Известно где… Бутылки пошел сдавать. Если тебе что надо, я сейчас… Вот только закончу молитву. – Нет, нет, молитесь спокойно! – сказал Джалил-ака. Последние слова он произнес очень ласково. Потом, пройдя к воротам, запер калитку на засов. Вытащил какой-то ящичек из машины, направился к овчарне. Я стала наблюдать за ним через маленькое окошечко на кухне. Животное, которое только что доставляло нам столько беспокойства, увидев Джалила-ака, сразу притихло и забилось в угол. Джалил-ака, воровато озираясь по сторонам, завернул, ящичек, который оказался дипломатом, в целлофан и прислонил его к деревянной загородке овчарни. Потом начал скрести кетменем слежавшийся навоз. Подняв какую-то крышку, осторожно опустил дипломат. Снова закрыл крышку. Набросав сверху навоз, разровнял его. И тут вдруг я встревожилась. А если он почувствует, что за ним следят, и зайдет на кухню?.. Что мне тогда делать? У меня громко застучало сердце. Вон Джалил-ака уже выходит из овчарни… Взгляд мой остановился на яме для хранения картошки. Я подползла к ней, открыла крышку и спустилась вниз. Яма оказалась просторная… Нельзя, конечно, сказать, что дворец, но там я разместилась удобно. Вот приближаются шаги Джалилаака. Мелкие, осторожные… Недаром же говорят, что по походке можно узнать, какой человек. Кажется, Джалил-ака вошел на кухню. Оказывается, от страха голова начинает работать лучше. Чего только я не успела передумать за эти мгновения! А что я буду делать, если он захочет что-нибудь в яму спрятать и поднимет крышку? Мне показалось, будто мое сердце так колотится, что вот-вот выскочит наружу… В таком состоянии я тихо сидела, согнувшись калачиком и положив левую руку на сердце, будто придерживая его. Вдруг что-то поползло по моей пятке. Наверное, жук. В другое время я бы завизжала… А тут притихла, словно мышка. Щелкнула дверца холодильника. Джалил-ака чтото с бульканьем лил. Потом стал пить… Боже, даже глотки слышны! Снова щелкнула дверца холодильника. Послышалось звяканье бутылок. Странно, ведь человек за рулем вроде бы не должен пить. Или он сейчас останется дома и никуда не поедет? Вот несчастье-то… Так, что теперь мне придется просидеть в этой яме до вечера?.. Ой, звук шагов удаляется. А это что – звук мотора? Да и ворота вроде бы заскрипели… Мотор натужно взревел и, удаляясь, стал стихать. Открыв крышку, я, наконец, выбралась из ямы. Уж, и натерпелась страху! Только я собралась было резать корки, как сзади послышался голос тетушки Зебо: – Ой-ой, ты до сих пор возишься здесь с корками? Жаль, Джалил-ака уехал, а я-то хотела ему кое-что сказать. Ну, да хранит его Всевышний!.. – Угилой, – продолжала квохтать тетушка Зебо спустя полчаса, – что-то Бахадыра долго нет, а? Почему-то ничего не могу делать. Все валится из рук, да и сердце что-то жмет. – А вы думаете, легко сдать бутылки? По меньшей мере, часа два надо в очереди выстоять. Не беспокойтесь, придет, – успокоила я. Еще через полчаса, а может, и раньше, неожиданно распахнулась калитка и вошел дяда Абдувахид – пенсионер из соседней махалли. Он бережно поддерживал под локоть плачущего Бахадыра. Вид у него был расстроенный, голос хриплый, а глаза – опухли – видимо, от слез. – Бабушка, бабушка! Папа… – и он заплакал. – Ох, горе мне! – всплеснула руками тетушка Зебо. – Говори скорее, что с твоим отцом? – Крепитесь, тетушка! – ответил дядя Абдувахид за Бахадыра. Он прокашлялся в кулак и почему-то виновато сказал: – На соседней улице случилась авария. Джалил-ака на машине врезался в автобус. – Я-я с-стоял в оч-череди, вдруг с-стукнулись д-две м-машины, всхлипнул Бахадыр. – С-смотрю, а-а это н-наша м-машина, вся вдребезги. А п-папа весь в крови… – А…. сын мой жив? – тетушка Зебо вся сникла, на глазах ее выступили слезы. – Жив, жив. Успокойтесь, – заверил дядя Абдувахид. – Его увезли в больницу. Если все заживет, будет долго жить! Есть такая примета. – Да сбудутся твой пожелания, сынок! Пусть он живет долго. О создатель, добавь остаток моей жизни к жизни сына. Не оставь сиротой этого мальчика, – и, прижав Бахадыра к груди, тетушка Зебо разрыдалась… Вот такая история… Матерого преступника Арона и его сообщников в тот же день арестовали. На наш СФ вскоре должны выдать авторское свидетельство. А Джалила-ака наказала сама жизнь. Бедняга после аварии остался калекой… Через три года мы закончим школу. И уже точно известно, что Акбар будет врачом, а Бахадыр – поэтом. Вы можете спросить: а сама-то ты кем будешь? Не скажу, пока секрет… Ой, чуть не забыла! Тут ведь свадьба должна состояться… Чья? Попробуйте угадать! Что, не угадали?! Так вот Халил будет нашим зятем. Помните мою сестру Василу?.. Я многое еще могла бы рассказать, да только не хочу отнимать у вас времени… Ладно уж, может, еще встретимся! Примечания 1 Ака – почтительное обращение к старшему. 2 Угилой – женское княфт «угил» – «мальчик». 3 Умиджан – ласкательное от «Умид». 4 Турсунходжа – полное имя от "Ходжа". 5 Хасып – бараньи кишки, фаршированные рисом и мясом. 6 Учак – глиняная печь. 7 Хантахта – низкий столик. 8 Курпача узкое ватное одеяло. 9 Дилбузар – телевизор, здесь игра слов: дилбузар – возмутитель умов. 10 Чапан – стеганый ватный халат. 1, 2, 3 |
|||||||