Выходя из зала, Алибала увидел, что на столике перед дверью лежит толстая тетрадь и некоторые из посетителей пишут в ней отзывы. Он тоже написал бы, написал бы о фырфыре, но подумал: какой смысл? Кто обратит внимание на его мнение? Газеты пишут о более важных вещах, и что же, какой толк?
      По улице Караева он пошел к метро "Баксовет", чтобы ехать в Шувеляны. На углу Дворца счастья его догнала машина. Алибала вздрогнул от довольно резкого сигнала и сердито обернулся, чтобы отругать водителя серых "Жигулей", высунувшегося из окна, но тут же и осекся.
      - Здравствуйте, Алибала-ами,- сказал водитель. Это был Явуз. Алибала не видел его с тех пор, как тот приезжал за чемоданом.
      - Ого, Явуз, ты ли? Салам!
      - Здравствуйте. Куда идете? Садитесь, подвезу.
      - Мне недалеко, на метро.
      Чувствовалось, что Явуз рад встрече, хочет поговорить. Он вышел из машины, пожал руку Алибале.
      - Ну, как живешь? Сыграл свадьбу? Явуз стеснительно кивнул головой:
      - Да, Алибала-ами.
      - Поздравляю, поздравляю! Дай бог вместе с женой состариться. Ну, а сын или дочь уже есть?
      - Нет пока, ожидаем.
      - Дай вам бог счастья! И чтоб изведать его сполна!
      - Спасибо, Алибала-ами.
      - Ну, что в Кубе? Как Дадаш?
      Искры радости стали гаснуть в глазах Явуза.
      - Ну, дядя...
      - Все ездит по городам?
      - Уже не ездит, Алибала-ами, с этими поездками покончено.
      Этот ответ утешил Алибалу.
      - Наконец-то прислушался к моему совету! Не к лицу ему заниматься такими делами. Я этому рад, Явуз, спасибо за приятную новость. Что скрывать от тебя, я болел душой за Дадаша, беспокоился за него и сердился, теперь хоть немного успокоюсь.
      Он действительно от души обрадовался, что его фронтовой друг хотя и поздно, но одумался. Ведь, вспоминая Дадаша, он всегда сожалел, что невольно помог ему в плохом деле, и попрекал себя за это.
      Но Явуз погасил его радость:
      - Дело обстоит несколько иначе, Алибала-ами: дядя сидит. На этот раз он так влип, что, боюсь, не сможет выкрутиться. Групповое дело, один конец в Москву тянется. Следователи взялись за него всерьез, копаются и каждый день обнаруживают что-либо новое... Посмотрим, чем кончится.
      - Вот оно что!.. Жаль его жену и детей. Но, с другой стороны, только этим и могло кончиться то, чем занимался Дадаш.
      - Уж если не везет, так не везет. На это, видимо, тоже воля аллаха.
      - При чем тут аллах, сынок? Что человек посеет, то и пожнет. Это уж закон. Везение тут ни при чем...
      - Это, в общем, так, Алибала-ами, но, вы знаете, этой семье действительно не везет. Муж моей двоюродной сестры - вы ее видели, мать тех двух ребятишек, с которыми вы говорили,- бросил ее, теперь все трое сидят на шее стариков...
      - Если приглядеться, то у каждого, свое горе. Разница лишь в том, что есть горе, которое приходит со стороны, и есть горе, которое человек сам на себя накликает. У Дадаша как раз такое, и все близкие будут страдать из-за него.
      * * *
      Простившись с Явузом, Алибала всю дорогу до Шувелян - в метро, в автобусе, по пути на дачу - думал о судьбе Дадаша. В последний раз, когда они встретились в Кубе, обстоятельства сложились так, что Алибала не мог спросить у него, где и в какой должности он работал до выхода на пенсию. Но по внешнему виду Дадаша, по его одежде он заключил, что Дадаш жил обеспеченно. На нем был модный кожаный пиджак, модные брюки и рубаха. Он курил дорогие американские сигареты - ну прямо зарубежный турист! "По виду никак не скажешь, что он простой человек... А он спекулянт, перекупщик".
      Шак... шак... шак...- постукивали янтарные четки. Перебирая их, Алибала словно беседовал с ними. С тех пор как он потерял Хырдаханум, он вот так, один на один, разговаривал с ними. И разговор получался. Четки не перебивали его, не возражали ему... Слушали и поддакивали: шак... шак... шак... "Эх, мир! Все у тебя есть: есть свадьбы и тризны, есть Агадаи и Эюб, Дадаш и Мовсун Велизаде. И Хырдаханум была. Была!.. Придет время, и обо мне скажут: был на свете Алибала. Проводник Алибала..."
      Услышав встревоженное кудахтанье кур, он поднял голову и увидел, что на старом тутовом дереве сидит ястреб - изготовился ринуться в курятник. Алибала закричал, замахал руками:
      - Хушт, хушт! Ах ты, вредитель, я тебе задам!
      Забыв все на свете, Алибала вскочил, огляделся, ища, чем бы бросить в хищника, но -не найдя ничего подходящего, свернул четки и бросил ими в ястреба. Не попал - четки повисли на ветке дерева и сорвались, упали куда-то. Однако ястреб снялся с места и улетел.
      Как он все-таки вовремя заметил его, а то опять лишился бы цыпленка. Ишь, понравилась ему курятина - привыкнет, не отвадишь.
      На ровной площадке возле инжирового дерева был огорожен металлической сеткой участок для кур - там они и копошились с утра, не рылись в грядках. Белые цыплята резко выделялись на зеленом фоне сада - это и привлекло сюда ястреба.
      И все в этом мире так: стоит только зазеваться - ахнуть не успеешь, как голову оттяпают. Мир просторен, места и дела в нем хватит всем, но есть в нем ястребы и цыплята. Если их поставить рядом, ястреба и куренка, окажется, что ястреб ничуть не больше, а, поди ж ты, покушается на ближнего и за его счет живет...
      Алибала спустился с тротуарчика и пошел искать четки. Цыплята, несколько успокоившись после недавней угрозы, рассыпались по курятнику и деловито клевали просо.