- Ах да, сударыня, так я же забыл вам представить моих, м-м-м, друзей, снова заговорил Виктор. - Князь Длиннорукий. - Князь привстал и слегка поклонился. - Господин Петрович. - Соловей лишь икнул и утерся грязным рукавом. - Господин Каширский, лекарь и, так сказать, человек изрядных знаний.
      Графиня милостиво кивнула всем троим, но мимолетный взгляд, брошенный на Виктора, откровенно говорил: "Ну и дружки, однако же, у Вашего Высочества".
      - Думаю, что к обеду приедет и Анна Сергеевна, - продолжал Виктор. Тоже милейшая дама, вам будет приятно с нею познакомиться.
      - Не сомневаюсь, - вздохнула гостья и приступила к трапезе.
      Князь Длиннорукий украдкой бросал взгляды на Марфу и все не мог понять, для чего она явилась в королевский замок, да еще и под вымышленным именем. И так ничего и не придумав, решил, что незачем забивать себе голову такими пустяками - найдутся дела и поважнее. Князь с опаской следил за Петровичем, который то и дело подливал себе вина, а Виктор и Теофил, занятые гостьей, на сей раз просто забыли убрать кувшин от Грозного Атамана подальше.
      Господин же Каширский поглядывал на графиню и как доктор на потенциальную пациентку, и как мужчина на симпатичную ему особу противоположного пола. В конце концов он не выдержал и обратился к гостье:
      - Госпожа графиня, должен вас уведомить, что ваш цвет лица не свидетельствует о здоровом образе жизни. Да и вообще здешний климат вам противопоказан - болота, сырость...
      Девушка смутилась, и Виктор пришел ей на помощь:
      - Господин Каширский, когда графине понадобятся услуги лекаря, то она непременно к вам обратится.
      - Да нет, я просто хотел сказать, что нужно беречь здоровье, - пошел на попятный Каширский. - Медицинская концепция, коей я придерживаюсь, предполагает как аллопатические, так и гомеопатические методы пользования, и целый ряд симптомов...
      Но тут произошло то, чего так опасался Длиннорукий: вылакав очередную кружку, Петрович перегнулся через стол к сидевшей напротив него гостье.
      - Графиня, говорите? - брызжа слюной, завизжал Соловей. - Знаю я, что вы за графиня! - И, не обращая внимания на Длиннорукого, тянувшего его сзади за штаны, продолжал: - Вы все грабители и угнетатели трудового люда! Таких, как вы, я грабил и убивал, а потом отдавал на забаву своим лихим ребятам! - Петрович скорчил какую-то мерзкую рожу, но тут произошло нечто уж совсем непредвиденное: Марфа спокойно взяла со стола тарелку с остатками каши и аккуратно заехала ею в физиономию Петровичу.
      В трапезной воцарилось мертвое молчание, прерываемое лишь мелким скулежем сползающего под стол бывшего Грозного Атамана. Длиннорукий с нескрываемой ненавистью глядел на княжну. Каширский удивленно переводил взор то с Виктора на Марфу, то с Длиннорукого на Петровича. Теофил, как ни в чем не бывало, подал на стол другую тарелку, и княжна спокойно положила себе еще овсянки.
      Никто не решался нарушить тягостную тишину. И когда молчать дальше стало уж как-то не совсем прилично, в трапезной раздался негромкий голос Виктора:
      - Благодарю вас, графиня.
      ***
      Анна Сергеевна быстро шагала по главной осиновой аллее Белопущенского кремля - ей предстояло решительное объяснение с бароном Альбертом. И тут госпожа Глухарева к своему неудовольствию увидела идущего навстречу импозантного господина во фраке с белоснежным жабо.
      - O, гутен морген, дорогая Aннет Сергеевна! - расплылся господин в плотоядном оскале.
      - И вам того же, господин Херклафф, - буркнула Глухарева. Однако людоед, судя по всему, пребывал в наилучшем расположении духа и не прочь был побеседовать. Анне Сергеевне поневоле пришлось остановиться.
      - Ну, как поживает Его Высочество Виктор? - продолжал Херклафф. - И как здоровье вкусненького херра Петровича?..
      - Почему бы вам самим его об этом не спросить? - не слишком вежливо перебила Анна Сергеевна.
      - Увы, фройляйн, - малость погрустнел Херклафф, - мне более нет ходу в королевский замок, после того как я там, как это сказать, несколько начудил. - И людоед сладостно осклабился, вспомнив свои невинные чудачества в замке Александра.
      Анна Сергеевна хотела было уже пройти вперед, но господин Херклафф заговорил вновь:
      - Надо бы уже отъехать домой, в Лифляндию, но что поделаешь - приходится сидеть здесь, в этой глупой Белая Пушша...
      - A что так? - ухмыльнулась госпожа Глухарева.
      - Да так, знайть, оставил в кенниге замке кое-какой багаж, а забрать его все никак не могу. - По алчному блеску в глазах своей собеседницы людоед понял, что сболтнул лишнее, и попытался поправиться: - Всякие мелочи, хиер унд дас.
      - Искренне желаю вам их вернуть, - проговорила Анна Сергеевна и наконец-то отправилась своею дорогой.
      - Ах, какая фройляйн, - мечтательно вздохнул Херклафф, провожая госпожу Глухареву взглядом, пока она не скрылась в недрах мрачного серого здания.
      Когда Анна Сергеевна вошла в кабинет Альберта, там уже находились не только барон и воевода, но и "главный по духовности" упырь Гробослав. При виде дорогой гостьи все они, не сговариваясь, вскочили и почтительно поклонились.
      - Ну как, решение готово? - даже не отвечая на приветствия, грозно вопросила Глухарева.
      - Какое именно, уважаемая Анна Сергеевна? - учтиво переспросил Альберт. После ночного разговора с князем Григорием барон твердо решил отказаться от посылки военной дружины в Мухоморье и теперь мялся, не решаясь об этом напрямую объявить.
      - Решение. O. Вводе. Войск. В. Новую. Ютландию! - с раздражением отчеканила Анна Сергеевна.
      - Что же ты, Альберт, забыл, о чем мы вчера договаривались? - встрял воевода. - Я тут за ночь уже и смету подготовил - сколько нужно воинов, сколько лошадей, сколько...
      - Боюсь, все сложнее, чем мы думали, - промямлил Альберт. - Поразмыслив, я решил, что пока что нет насущной необходимости в том, о чем мы вчера...
      - Так вы что, отказываетесь? - злобно прошипела Анна Сергеевна. - Как бы вам не пришлось об этом пожалеть!
      И тут помощь подоспела с той стороны, откуда Альберт меньше всего ее ожидал. Гробослав, который молча прислушивался к разговору, неспеша поднялся с места и, откашлявшись, заявил:
      - Я так думаю, что дружинники нам больше нужны будут здесь. Ну, для поддержания порядка на похоронах. - И глубокомысленно добавил: Духовность, она важнее всего!
      Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.
      - Да что вы тут, - далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, - всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!
      В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.
      Тут в кабинет заглянул охранник с какими-то листками.
      - Ну, что там? - недовольно спросил Альберт.
      - Ваше Сиятельство, тут донесеньице из Новой Ютландии, - почтительно ответил охранник, протягивая бумаги барону. И, понизив голос, добавил: От князя Длиннорукого.
      Альберт пробежал написанное и в досаде скомкал бумажки на стол.
      - Что-то случилось? - забеспокоился воевода.
      - Случилось! - рявкнул барон. - В королевском замке объявилась некая девица, выдающая себя за княжну Марфу. - И, зло глянув на Анну Сергеевну, со значением добавил: - A ее сообщник - некто господин Иван Покровский.
      Анна Сергеевна невольно опустила глаза - ее вина во всей этой истории была очевидна. Несколько недель назад, узнав о княжне-лягушке и об Иване Покровском, который, по замыслам боярина Василия, должен был исполнить роль ее освободителя, барон Альберт поручил Анне Сергеевне и Каширскому операцию по ликвидации Покровского. Поселившись инкогнито вблизи Покровских Ворот, они поначалу решительно взялись за дело, и в один из вечеров Анна Сергеевна подстерегла Покровского на краю усадьбы и всадила в него пулю, о чем незамедлительно отрапортовала в Белую Пущу. A потом, прослышав о сокровищах баронов Покровских, Глухарева с Каширским совершенно позабыли об ответственном задании и бросились в сладостный омут кладоискательства. Причем бросились настолько рьяно, что даже узнав о том, что их жертвой пал не Иван Покровский, а совершенно посторонний человек, почти ничего не предприняли, чтобы исправить ошибку. И вот теперь эта ошибка перерастала в серьезную опасность для наследников князя Григория.
      - Кажется, я допустил серьезный промах, поручив вам ответственное задание, - зло бросил Альберт Анне Сергеевне. - За что бы вы с Каширским не брались, вы все заваливали.
      - Я готова исправить! - вскочила Анна Сергеевна. - Я сейчас же найду и убью Покровского!
      - Раньше надо было, - укоризненно покачал головой Альберт. - Теперь это уже не имеет никакого смысла. A вот ее, эту княжну Марфу, самозванку... Вот ее, именно ее вы и убьете. И чем скорее, тем лучше. Но если вы и на этот раз промахнетесь, то я вам не завидую. Вам понятно, уважаемая Анна Сергеевна?
      - Понятно, - зло процедила Глухарева, - не дура. Уж на сей раз не промажу, будьте покойны.
      - A как же с отправкой войск в Мухоморье? - некстати встрял Cелифан. Но Альберт смерил бравого воеводу таким взором, что тот предпочел эту тему более не развивать.
      - Погоди, Альберт, но если Марфа жива, то для чего тогда хоронить ее кости? - наивно спросил Гробослав.
      Барон обвел чумовым взором Гробослава, Селифана и Анну Сергеевну и, не отвечая на поставленный вопрос, тихо, но яростно прошипел:
      - Так вот, чем скорее ты, Гробослав, устроишь похороны, тем будет лучше. - И, тяжко вздохнув, Альберт добавил: - Для всех нас.
      ***
      Дверь несмело скрипнула, и в королевском древлехранилище появился князь Длиннорукий. Пирум нехотя оторвался от своих летописей и исподлобья глянул на посетителя:
      - Что привело тебя в сей уединенный уголок, о чужеземец?
      - Я тут, понимаете ли, пришел за советом, - забормотал князь. Обстановка торжественного запустения круглой башни действовала на него как-то удручающе и даже подавляюще.
      - За каким советом? - осуждающе покачал головой Пирум. - Ежели ты ждешь моего совета в делах неподобающих, то я тебе не советчик!
      - В подобающих, еще в каких подобающих! - зачастил Длиннорукий. - Тут, видите ли, моему помощнику, Петровичу, все время мерещатся какие-то белые коты, которые его то и дело цапают за задницу. Вот я и подумал обратиться к вам как к известному знатоку и мудрецу, может быть, вы посоветуете, как от этой напасти избавиться. Поверьте, я в долгу не останусь!
      - Мне от тебя ничего не нужно, нечестивец, - высокомерно бросил Пирум. И, немного смягчившись, продолжал: - A что до котов, то это самое обыденное дело. Еще приснопамятный королевич Георг, основатель Новой Ютландии, будучи одержим бесами, нашел способ достойно с ними бороться, о чем оставил руководство зело полезное.
      - Вы знаете способ? - чуть не подпрыгнул Длиннорукий. Вместо ответа летописец неспеша подошел к одному из стеллажей и, поднявшись по приставной лестнице, безошибочно извлек с полки пожелтевший рукописный фолиант:
      - Здесь послание Георга к сынам Иоанну и Петру и дщери Анне, где он повествует, как им обустроить Новую Ютландию и дает немало советов изрядно мудрых на разные случаи жизни. Изволь же послушать. - Вернувшись за стол, Пирум наугад раскрыл рукопись и торжественно зачитал:
      - "Порядок в стране, о дети мои, начинается с порядка в доме каждого из подданных, а пуще всего - в доме самого правителя. Ежели вы, к примеру, заходя в отхожее место, будете справлять естественную нужду мимо предназначенного к тому отверстия, то у вас в отхожем месте начнется разор и смердение, которое очень скоро распространится на весь дом. Мне также весьма по душе обычай нашего народа при всяких жизненных обстоятельствах петь хоровые песни, но ежели вы станете петь хором в ущерб прочим полезным занятиям, то у вас в доме неизбежно наступит запустение..."
      - Извините, господин летописец, - робко перебил Длиннорукий, - мне бы насчет котов...
      Летописец смерил князя испепеляющим взором, однако перевернул несколько страниц и зачитал:
      - "Если же, не приведи Господь, кто-либо окажется одержим бесами и злыми духами, принявшими облик животный, то для исцеления пользительно применить безотказный способ - надобно собрать итоги жизненной деятельности сего злого беса и тайно положить оные в хлеб насущный одержимому, и тогда бес оставит его, и он исцелится".
      - Что-что? - не понял князь. Пирум сердито захлопнул рукопись:
      - Собери дерьмо кота и подложи в еду, неужели не понятно?
      - A, понятно-понятно! - обрадовался Длиннорукий. - Зело благодарен вам, господин летописец! - И князь бочком стал пробираться к выходу. Пирум, даже не глянув в его сторону, вновь углубился в свои пыльные скрижали.
      ***
      Добраться до гордости Новой Ютландии - знаменитой башни славного рыцаря Витольда - Гренделю с боярином Василием так и не довелось. Когда они проходили по краешку очередного болота, Дубов заметил, как в лучах прохладного осеннего солнышка что-то блеснуло. Приглядевшись внимательно, он увидел, что это золотая стрела. Она медленно летела на высоте нескольких метров над уровнем болота.
      - Это она, - тронул Василий Гренделя за плечо. - Видите?
      - Прямо над нами летит, - заметил Грендель.
      Однако по мере приближения полет стрелы начал замедляться и снижаться. Еще несколько мгновений - и стрела вонзилась в землю прямо под ногами Дубова и Гренделя.
      - Неужто княжна-лягушка где-то здесь? - удивленно воскликнул Василий. Вот это совпадение... Похоже, нам здорово повезло - мы станем очевидцами расколдования!
      - Что-то тут не так, - покачал головой Грендель. Впрочем, Дубов и сам это почувствовал. Подняв стрелу, Василий увидел, что она заметно потускнела и отливает скорее не золотом, а медью. Еще толком не поняв, в чем дело, детектив крикнул:
      - Бежим! Скорее! - И спутники понеслись в ту сторону, откуда прилетела стрела. К счастью, местность оказалась не особо заболоченной, и Дубов с Гренделем могли передвигаться довольно быстро.
      - Что там? - на бегу спросил Дубов.
      - Черная трясина, - ответил Грендель. - Самое страшное место.
      Украдкой бросив взгляд на стрелу, которую все еще держал в руке, Василий увидел, что она вовсе утратила блеск и стала зловеще темно-красной.
      - Вот она, Черная трясина, - махнул рукой Грендель. Впереди простиралось бескрайнее болото, от которого веяло чем-то неуловимо мертвящим и жутким даже лягушачьего гомона не доносилось с безжизненных кочек и мутных омутов.
      - И что же дальше? - растерянно проговорил Дубов, глядя на стрелу, которая уже настолько потемнела, что казалась даже не темно-красной, а почти черной. Грендель внимательно принюхивался к лишенному всяких запахов воздуху:
      - Вон туда! Только осторожно, умоляю вас...
      Приглядевшись внимательно, Василий увидел неподалеку, на самом краю трясины, какое-то синее пятно и узнал в нем непромокаемый плащ Ивана Покровского. Неподалеку валялся и рюкзак. Не раздумывая, детектив бросился в ту сторону. Грендель поспешил следом. Подбежав ближе, они увидели, что "Иван-царевич" уже почти по плечи утонул в трясине и продолжал медленно погружаться.
      - Осторожно!!! - крикнул Грендель. Дубов и сам чувствовал, что ступи он в Черную трясину, и его ждет столь же печальная участь. Боярин Василий в растерянности стоял на том месте, где лежали рюкзак, шест и соломенная шляпа.
      - Держите меня крепче! - велел Грендель. Он взял шест и, вытянув его перед собой, распластался на поверхности болота. Дубов крепко держал его за ноги. Второй конец шеста оказался около Ивана Покровского. Он с трудом высвободил руки из вязкой пучины и схватился за шест. Василий тянул изо всех сил, и вскоре все трое уже сидели на краю трясины, стуча зубами и от озноба, и от осознания пережитого. Однако стрела вновь сверкала золотом на полуденном осеннем солнышке.
      Первым пришел в себя Покровский:
      - Господа, а неплохо бы согреться. Костерок развести, чайку сообразить...
      - Тут поблизости есть неплохой уголок, - заметил Грендель, - как раз между пригорком и рощей. Там почти не бывает ветра и можно славно устроиться. - И, мечтательно вздохнув, добавил: - Приют изгнания, трудов и вдохновенья...
      - O, господин Грендель, так вы поэт! - обрадовался Иван.
      Василий не на шутку испугался, что беседа рискует сползти на поэзию, и потому решил, пока не поздно, перевести ее в более близкое себе русло:
      - Скажите, господин Покровский, как вас занесло в эту чертову трясину?
      Иван поднялся с травы и привычно взвалил на плечи рюкзак:
      - Я узнал, что где-то в этих краях заточена моя прабабушка Наталья Кирилловна.
      - Как, неужели та женщина в хрустальном гробу?.. - изумился Грендель. Теперь туда, - указал он на темный перелесок вдали.
      - Да, и я в этом совершенно уверен, - ответил Покровский, ступая следом за Гренделем по узкой тропинке. - Вообще-то я не собирался туда идти, просто хотел убедиться, насколько опасна эта Черная трясина. И не успел сделать и пары шагов, как стал тонуть. И тогда пустил стрелу - вдруг кто да увидит. Все равно стрелы мне больше уже не нужны.
      - Не нужны? A как же Марфа? - удивился замыкавший шествие боярин Василий.
      - A, ну так Марфа-то уже расколдовалась, - небрежно, как о чем-то само собою разумеющемся, ответил Иван. - И знаете, Василий Николаич, она оказалась вовсе не падшей девицей, а самой настоящей княжной!
      - И где она теперь? - пропустив шпильку мимо ушей, спросил Дубов.
      - Отправилась в королевский замок. Но мне туда идти не велела. Вроде я буду ей только мешать, поскольку ничего не смыслю в придворных нравах.
      - Это вы-то, Иван-царевич? - удивился Грендель.
      - Ясно одно - Марфа в опасности, - подытожил Василий. - Судя по тому, какая публика собралась в замке, житья там княжне не дадут. Причем в самом прямом смысле.
      - Как же ее выручить? - забеспокоился Покровский. - Знал бы, что в замке опасно, ни за что бы не отпустил!
      - Нет, для любого из нас соваться в замок было бы сущим безумием, размышлял Василий. - Так что единственный способ помочь Марфе - ускорить штурм замка. Стало быть, попросим господина Беовульфа и его славных рыцарей малость подсуетиться...
      За разговорами они дошли до перелеска - это и впрямь оказалось очень тихое и безветренное место, и даже поздне-осеннее солнце грело здесь почти по-летнему.
      - Немного передохнем, согреемся, а к вечеру доберемся до дома, - сказал Грендель, оглядываясь по сторонам, нет ли где поблизости хвороста. Покровский сбросил с плеч рюкзак и шарил внутри, ища все необходимое для кратковременного привала. Боярин Василий прислонился к стволу невысокой сосны и задумчиво глядел куда-то в небо. Можно было бы подумать, что он отдыхает после нелегкого пути, но на самом деле в такие минуты его ум детектива-аналитика работал напряженно, как никогда.
      ***
      Едва карета Анны Сергеевны въехала в королевский замок, к ней подскочил господин Каширский, который без дела прогуливался по двору и явно поджидал свою сообщницу.
      - Ну, что нового? - спросил он, даже не поздоровавшись.
      - Много чего, - буркнула Глухарева, вылезая из кареты. - Нам с вами предстоят серьезные дела.
      - Это хорошо, - обрадовался Каширский, - а то уж надоело дурака валять. Настойчиво внушаю поэтам, дабы бросили стишки кропать и канавы рыли, а все без толку...
      - И немудрено, - презрительно проговорила Глухарева, когда они поднимались по крыльцу. - Нет, у меня задание поважнее...
      Возница легонько стегнул лошадок, и они потащили пустую карету в особое место под навесом, отведенное для карет и повозок. Там из экипажа незаметно выпрыгнул Кузька.
      - Ну, слава богу, жив, - привычно ворчал домовой, ковыляя между телег. Никогда больше в ихний вурдалачник не сунусь. Эх-ма, когда ж все это закончится?..
      A Анна Сергеевна и Каширский, неспеша двигаясь по длинному коридору, обменивались новостями.
      - В замке объявилась некая девица, выдающая себя за какую-то княжну Марфу, - сообщила Анна Сергеевна. - И мы должны ее убрать.
      - В каком смысле? - осторожно переспросил Каширский.
      - Не прикидывайтесь дураком, - повысила голос Глухарева. И, спохватившись, заговорила почти конспиративно: - Точно так же как Дубова. Так же как Покровского. Но только если мы и на этот раз облажаемся...
      - Странно, я никакой Марфы не заметил, - пожал плечами Каширский. Правда, тут действительно появилась некая молодая особа, но Его Высочество представил ее не княжной Марфой, а графинею Загорской.
      - A, ну и прекрасно, - почти обрадовалась Глухарева. - Если официально Марфы нет, то и с ликвидацией торопиться некуда. У меня есть новость и поважнее. - Анна Сергеевна оглянулась, не подслушивает ли кто. - Ваш приятель Херклафф проговорился, что оставил тут в замке что-то очень дорогое. Потом он, правда, спохватился и попытался преуменьшить ценность, но я-то сразу поняла, что к чему!
      - Пустяки! - пренебрежительно махнул рукой Каширский, хотя глазки его загорелись. - Зато вот у меня есть одно соображеньице - дело верное! Это вам не сказочные сокровища Херклаффа...
      За разговорами они дошли до конца коридора, поднялись по лестнице и зашагали по проходам второго этажа. Беседа столь захватила обоих авантюристов, что они даже не замечали, куда идут. Да и в коридоре было меньше вероятности, что их подслушают.
      - Я тут на досуге пораскинул серым веществом, - продолжал Каширский, - и пришел к выводу, что где-то в замке находится королевская казна. - И, не давая Анне Сергеевне возразить, поспешно продолжал: - Король успел спрятать ее в надежное место, иначе Виктору не пришлось бы биться в безденежье и он спокойно провел бы в жизнь свои бредовые экономические прожекты.
      - Что же, в логике вам не откажешь, - вынуждена была признать Анна Сергеевна.
      - Ну, не одному же Дубову блистать умом, - скромно заметил Каширский.
      - И где же, по-вашему, находится эта пресловутая казна? поинтересовалась Анна Сергеевна.
      Каширский понизил голос до почти конспиративного шепота:
      - В подвале, где же еще.
      - По-моему, это несерьезно, - хмыкнула Анна Сергеевна. - Если даже казна и находится в подвале, то ясно, что спрятана она там надежно, с наскока ее не отыщешь. A сокровища Херклаффа - дело верное! Он ведь был вынужден отсюда в спешке бежать и ничего запрятать не успел.
      - Да, пожалуй, - пришлось согласиться Каширскому. - Только и тут ведь палка о двух концах - если Херклафф ничего не успел спрятать, то и найти его сокровища давно мог кто-нибудь другой.
      - Но попытаться-то можно! - воскликнула Глухарева, деловито засучивая рукава. - Вы не в курсе, где тут жил Херклафф?
      - Кажется, в комнате для гостей, - не очень уверенно ответил Каширский. - Постойте... Ну да, в этом же самом коридоре, чуть дальше. Сейчас там, кстати сказать, обитает Петрович. Ха, жаль, вы не видели, как за завтраком эта девица ему тарелкой по роже заехала!
      - Какая девица?
      - Ну, я вам говорил - гостья, графиня...
      - Должно быть, она-то и есть княжна Марфа, - догадалась Анна Сергеевна. - Впрочем, сейчас это неважно... Вы не в курсе, где теперь Петрович - у себя?
      - Да нет, кажется, они с князем Длинноруким куда-то ушли. По своим путчистским делам. Постойте, Анна Сергеевна, вы что же, хотите прямо сейчас?
      - A чего медлить? - с азартом заявила Глухарева. - Возьмем сокровища Херклаффа, а ночью полезем в подвал за казной! - И Анна Сергеевна, подойдя к искомой двери, решительно нажала ручку.
      Комната оказалась не запертой. Уже на первый взгляд можно было констатировать, что личность нового постояльца оказала неизгладимое влияние на обстановку - в комнате стояла вонь, как на конюшне, повсюду были разбросаны всяческие нужные и ненужные вещи.
      - Ну и где же ваши сокровища? - невольно зажав нос, спросил Каширский.
      - Под кроватью, где ж еще! - презрительно бросила Анна Сергеевна и нырнула под небрежно застланную койку.
      - Погодите, Анна Сергеевна, - проговорил Каширский, - что это вы там говорили насчет княжны? Для чего ее нужно, э-э-э, убрать?
      - A ну ее к бесу, - донесся из-под кровати приглушенный голос Анны Сергеевны. - Успеется!
      В этом ответе сказалась одна из черт характера госпожи Глухаревой, о которой не знал барон Альберт, но благодаря коей Анна Сергеевна в последнее время проваливала чуть ли не все "мокрые" и прочие дела. Для того чтобы кого-то убить со стопроцентной гарантией, ей нужно было ненавидеть этого человека всеми фибрами своей мятежной души. К примеру, если бы ей теперь под руку попался Дубов, то она готова была бы его сначала отравить, потом повесить, потом сжечь, а вдобавок на пепелище станцевать ламбаду. Когда же Анне Сергеевна "заказывали" людей лично ей малознакомых или к которым она не испытывала персональной вражды, то такое задание она зачастую выполняла спустя рукава, как бы нехотя. Особенно если попутно подворачивалось какое-нибудь интересное дельце вроде поиска сокровищ. Так произошло в случае с убийством владельца Покровских Ворот, к чему-то подобному, похоже, дело шло и теперь. Блеск сокровищ Херклаффа и королевской казны совершенно затмили в сознании Анны Сергеевны какую-то неведомую ей княжну Марфу.
      Вскоре Анна Сергеевна, вся перепачканная в пыли, вынырнула из-под кровати с дурно пахнущим узелком, внутри которого что-то соблазнительно позвякивало.
      - Давайте сюда, я понесу, - предложил Каширский.
      - Еще чего! - с подозрением хмыкнула Анна Сергеевна. - Знаю я ваши фокусы. - И она отважно сунула узелок под юбку.
      Несколько минут спустя, запершись в комнате Каширского, искатели чужих сокровищ развязали узелок, но обнаружили в нем лишь два ржавых кухонных ножа - память Петровича о прошлой жизни, когда он был лихим Соловьем-разбойником, грозой густых лесов и больших дорог.
      - Все ясно, - угрожающе двинулся Каширский в сторону Анны Сергеевны. Подменили!
      - Чего подменили?! - взвилась госпожа Глухарева, на всякий случай схватив один из трофейных ножей. - Отойдите от меня, иначе я за себя не отвечаю!
      - Под юбкой подменили, - не унимался Каширский.
      - Можете проверить! - высокомерно бросила Анна Сергеевна и задрала подол черного платья, под которым красовалось черное же белье. Сказочных сокровищ Херклаффа, увы, не было. - A может, и под бельишко глянете? - насмешливо процедила Анна Сергеевна.
      - Нет уж, спасибо, - пробурчал Каширский. - И, встряхнув головой, будто вытряхивая из себя всю отрицательную энергию, заговорил уже совсем по-деловому: - Ну ладно, вечером отправимся в подвал. A эти ножики надо бы вернуть в комнату хозяина. Нам-то они ни к чему.
      - Вам ни к чему, - уточнила Анна Сергеевна, - а мне еще пригодятся. - И Глухарева, завернув ножи в смрадную тряпицу, небрежно сунула их обратно под платье.
      ***
      Обширный, хотя и изрядно запущенный двор перед Беовульфовым замком стремительно наполнялся каретами, телегами и просто верховыми лошадьми это съезжались славные рыцари Ново-Ютландского королевства. Правда, многих из них трудно было бы принять за рыцарей - столь скромно и даже нище были они одеты. Но тем не менее все они являлись самыми настоящими рыцарями, и горе тому, кто усомнился бы в их знатности и доблести!
      Сам хозяин замка, в парадном камзоле, ради такого случая извлеченном из пыльного сундука, монументально высился на полуразвалившемся каменном крыльце и приветствовал гостей:
      -O, это вы, славный Арчибальд! Как здоровье вашей дражайшей матушки? A что супруга? Да-да, милости прошу в главную залу... O, рад вас видеть, почтеннейший Фома! Как ваша милейшая дочка, еще не замужем?.. Как же, столько женихов кругом. A, да вот вам и жених - граф Сигизмунд. Особо вам рад, почтеннейший Сигизмунд! ет-нет, о делах после, когда соберутся все, а пока - прошу в залу. Винца испейте, у меня настоящее, а не всякое заморское пойло! O, дорогой мой дон Альфонсо, тысячу лет вас не видел!..
      Нужно заметить, что со многими из гостей, в том числе и с доном Альфонсо, отношения у Беовульфа были, мягко говоря, натянутыми. Однако хозяин, выполняя возложенную им на себя миссию, сдерживал эмоции и одинаково приветливо встречал всех доблестных рыцарей, что продолжали прибывать к нему в замок. Так же и гости - хоть многие из них терпеть не могли друг друга, но, находясь в замке Беовульфа, они вынуждены были отложить взаимную неприязнь в сторону, ведь хозяин почитался всеми ими если не знатнейшим и доблестнейшим, то, во всяком случае, влиятельнейшим из всех Мухоморских сюзеренов.
      Подъехала некогда роскошная карета со стершейся позолотой, и из нее вылез еще один гость - славный рыцарь Флориан, главный соперник Беовульфа. Хозяин слегка поморщился, но законы гостеприимства брали свое:
      - O дорогой мой Флориан! Вот уж не ожидал, что и вы откликнетесь на мое приглашение...
      - Зачем же тогда приглашали? - сухо промолвил Флориан, не спеша поднимаясь на крыльцо.
      - Дело касается всех нас, - понизил голос Грендель. - И не только нас, но и всего государства. Наберитесь терпения, скоро все узнаете.
      - Надеюсь, до вечера я домой успею? - глядя куда-то мимо Беовульфа, спросил гость. - У меня совершенно нет желания ночевать тут под вашим кровом.
      - Боюсь, дружище, что домой вам нынче возвращаться не придется, радостно прогудел Беовульф. - Н если вам не по душе мой замок, то у нас тут поблизости корчма - там вас устроят по лучшему разряду!
      - Ну и прекрасно, - проворчал Флориан и прошел в замок.
      - Кажется, можно начинать, - увидев, что поток гостей стал иссякать, решил хозяин и тоже прошел вовнутрь, оставив вместо себя встречать припозднившихся рыцарей своего дворецкого, который до того лишь с почтительным поклоном стоял в дверях.