- Просыпайтесь, Наталья Кирилловна, - сказал тот первое, что пришло ему в голову. И на всякий случай добавил: - Вас ждут великие дела.
      И тут, к общему изумлению, Наталья Кирилловна открыла глаза.
      - Что за чудеса! - пробормотал Чумичка.
      - Ах, Савва Лукич, какой мне приснился дивный сон, - томно проговорила Наталья Кирилловна. - О господи, где это я? - вскрикнула она, приподнявшись в гробу и оглядев не слишком-то радующие глаз окрестности.
      - Вы на болоте в хрустальном гробу, - объяснил Дубов. - Но нам с вами пора отсюда уходить.
      - А, понимаю, вы мне снитесь, - тут же успокоилась баронесса. - Вот что значит устраивать спиритические сеансы на ночь глядя... А куда мы идем? И вообще, кто вы?
      - Частный сыщик Дубов, - представился боярин Василий. - Колдун Чумичка. А это ваш правнук Иван Покровский.
      - Правнук? Колдун? Чего только не приснится! - вздохнула Наталья Кирилловна.
      - Вставайте, сударыня, - торопил Чумичка, - а не то заявится Херклафф, и тогда-то уж нам всем не поздоровится!
      При помощи Дубова и Покровского Наталья Кирилловна выбралась из гроба и попыталась сделать пару шагов - однако ноги плохо ее слушались.
      - Ну еще бы - полтораста лет без движения, - заметил по этому поводу боярин Василий.
      Постепенно движения баронессы становились все более уверенными. Василий подумал, что годы принудительного летаргического сна, видимо, не отразились на здоровье Натальи Кирилловны.
      Иван-царевич тем временем старательно складывал в рюкзак свои пожитки, а Чумичка пересчитывал оставшиеся камешки и потуже затягивал на них тряпочки.
      - Ну, все готовы? - спросил Чумичка, завершив свои труды.
      - Все, - ответили Дубов и Покровский чуть не хором.
      - А к чему готовы? - переспросила Наталья Кирилловна. Она стояла, живописно облокотившись на собственный хрустальный гроб. Весь облик баронессы, ее белое платье и изящные туфельки, не очень соответствовали как окружающему пейзажу, так и одеждам ее избавителей. Василий снял с себя боярский кафтан и накинул его на плечи Наталье Кирилловне.
      - А вы как же? - забеспокоилась та.
      - Ничего, я привычный, - усмехнулся Дубов.
      - Ну, в путь, - вновь поторопил Чумичка. С этими словами он взял очередной камешек и, размахнувшись, закинул в трясину.
      - А разве мы не могли бы возвратиться прежним путем? - удивился Иван-царевич.
      - Здесь тем же путем никогда не возвращаются, - загадочно проворчал колдун и, наметив невидимую линию между островком и местом падения камешка, сделал первый шаг.
      Следом на невидимые мостки вступил Иван Покровский. Василий подал руку Наталье Кирилловне:
      - Госпожа баронесса, идите точно за мной и не уклоняйтесь ни на шаг.
      - Постараюсь, - кивнула Наталья Кирилловна.
      Василий не учел двух обстоятельств: во-первых, Наталья Кирилловна, в отличие от своих новых спутников, еще не привыкла путешествовать по болоту, а во-вторых, ее туфли меньше всего были приспособлены к таким путешествиям и то и дело предательски скользили, грозясь утянуть свою обладательницу за пределы невидимой "доски". Однако боярин Василий крепко держал Наталью Кирилловну за руку и в любом случае не допустил бы никаких неожиданностей.
      - Это не сон! - вдруг вскрикнула баронесса. Иван обернулся, насколько позволял огромный рюкзак, а Чумичка и ухом не повел.
      - Ну разумеется, не сон, - подтвердил Василий.
      - Где я? - упавшим голосом спросила Наталья Кирилловна. - Кто вы такие?
      - Ну, мы же вам говорили. Я - детектив Дубов. Тот, кто идет впереди колдун Чумичка. А с мешком - ваш правнук Иван-царевич, - объяснил Василий Николаевич.
      - Какой еще правнук? - изумилась баронесса. - Какой царевич? Отпустите меня!
      Наталья Кирилловна попыталась вырваться, но Дубов крепко держал ее за руку.
      - Постарайтесь принять то, что вы видите, за данность, - спокойным голосом заговорил детектив, продолжая вести Наталью Кирилловну по невидимым мосткам. - Сейчас мы вас отпустить не можем, так как иначе вы тут же утонете. Как только мы выберемся из трясины, вы получите исчерпывающие объяснения и относительно того, где мы находимся, и о том, каким образом вы попали в хрустальный гроб, и еще, как там у поэта? "Какой, милые, век"...
      - "Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?" - не оборачиваясь, уточнил Иван-царевич.
      - Вот именно. А теперь, уважаемая Наталья Кирилловна, будьте так любезны, внимательно глядите под ноги и старайтесь ступать шаг в шаг за мной.
      Вряд ли слова Дубова убедили Наталью Кирилловну, скорее на нее подействовал спокойный уверенный тон. Во всяком случае, она стихла и послушно следовала за странными незнакомцами.
      ***
      Рыцарь Модест, славящийся своей зоркостью, стоял на площадке самой высокой башни королевского замка и вглядывался вдаль. Правда, в отличие от побывавших здесь накануне Виктора и Марфы, Модест отнюдь не обозревал окрестности, любуясь суровыми красотами болотистого края, а внимательно следил за дорогой, ведущей к замку. По замыслу Зигфрида, Модест должен был уведомить остальных, когда к замку приблизится Его Величество.
      И вот на дороге из-за пригорка появился белый конь, а на нем - всадник в малиновом камзоле. И конь, и человек казались игрушечными на расстилавшемся внизу желто-зеленом ковре, но все приметы совпадали - и конь, и камзол, несомненно, были теми самыми. Их одолжил Александру доблестный рыцарь Беовульф.
      Модест уже поднял было руку, чтобы дать условный знак другому рыцарю, ожидавшему во внутреннем дворе замка, но тут же опустил. Что-то было не так. Конь, гордость хозяина, всегда славился быстрыми ногами, а сейчас едва плелся. К тому же Модест заметил, что всадник был не один - у него за спиной сидел еще один человек. Дальнейшие наблюдения еще более озадачили дозорного - за конем на расстоянии нескольких шагов шло какое-то темное существо на четырех ногах. Напрягши зрение до предела, Модест разглядел, что за спиной всадника сидит женщина, ведущая на веревке бурую корову. Но человек на коне, вне всяких сомнений, был король Александр, и Модест, несмотря на охватившее его изумление, замахал алым платком.
      Этот знак тут же был замечен внизу.
      - Король едет! - закричал дежуривший внизу, и тут же внутренний двор замка наполнился невесть откуда появившимися господами доблестными рыцарями. Они встали длинным ровным рядом напротив ворот и нетерпеливо ждали, когда законный правитель въедет в свой чертог полноправным хозяином. Господина Беовульфа особо умиляло то, что наконец-то осуществится его заветная мечта - увидеть короля Александра на белом коне.
      Каково же было удивление Беовульфа и его боевых товарищей, когда через открытые ворота действительно въехал Его Величество на белом коне, а следом за ними с протяжным мычанием вошла корова.
      Однако, хоть и в столь своеобычной форме, но триумфальный въезд Александра в замок состоялся, и рыцари нестройным хором провозгласили:
      - Да здравствует король! Виват!
      И только теперь все заметили, что король не один - вместе с ним прибыла какая-то неизвестная дама. И когда приветствия смолкли, Александр ловко спрыгнул с коня, помог спуститься спутнице и обратился к рыцарям с краткой речью:
      - Господа, примите мою самую искреннюю благодарность, что встали на защиту попранной справедливости и восстановили ее. - Король вздохнул и немного помолчал. - А теперь позвольте представить вам Катерину - вашу будущую королеву. - С этими словами Александр трепетно поцеловал ручку своей даме.
      Рыцари стояли, пораскрыв рты - такого они от своего короля совсем не ожидали. Первым пришел в себя Беовульф:
      - Да здравствует Ее Величество королева!
      Разумеется, и это приветствие тут же было горячо подхвачено всеми рыцарями. Катерина стояла несколько смущенная - ее, прожившую долгие годы на уединенном хуторе и порой месяцами не видевшую никого, кроме Александра, такое многолюдие явно утомляло. Не говоря уж о всеобщем внимании к ее скромной особе.
      - Ну а Буренку нам пришлось привести с собой, - добавил Его Величество, ласково похлопав корову по крупу, - не оставлять же без присмотра... Александр снова вздохнул, как бы вспоминая те дни, что он провел с любимой женщиной вдали от людской суеты. Но теперь людская суета вновь окружила его, и с этим приходилось считаться. Его Величество сделал широкий пригласительный жест: - Господа, ну не стойте вы как вкопанные, сегодня же ваш день. Добро пожаловать на небольшой праздничный пир.
      Рыцари радостно потянулись в трапезную, где слуги уже вовсю накрывали на стол.
      Зигфрид и Беовульф подошли к королю. Отвесив почтительный поклон Катерине, отчего та совсем растерялась и не знала, чем ответить, Зигфрид сказал:
      - Ваше Величество, а как насчет Виктора?
      - А что такое? - с неудовольствием спросил король.
      - Ну, мы держим Его Высочество под надзором в его же покоях, - сообщил Беовульф. - До вашего распоряжения.
      - Ничего, потом разберемся, - беспечно махнул рукой Александр. - Да, а кстати, что с той девушкой, с княжной Марфой?
      - Жива и здорова, - ответил Зигфрид. - Она же, между прочим, и помешала нам отрубить Виктору голову.
      - А, ну и правильно, - вздохнул король. - Не думаю, что сегодня подходящий день для казней. - Александр медленно двинулся в сторону трапезной. И уже на ходу спросил: - А почему я не вижу госпожу Чаликову?
      - Так она ж теперь вместе с Марфой, - хмыкнул Беовульф. - Должно быть, у них там свои дамские разговорчики...
      - Да нет, не думаю, что дамские. Скорее другое... - Однако договорить Его Величество не успел, так как прямо при входе в трапезную залу на него радостно вспрыгнул неведомо откуда взявшийся Уильям. Вскарабкавшись по камзолу и привычно устроившись на плече, кот что-то замурлыкал королю на ухо.
      Так вместе с Катериной и Уильямом Его Величество вошел в залу. Уже успевшие рассесться за длинным столом рыцари поспешно вскочили.
      - Садитесь, садитесь, - махнул рукой Александр.
      Но тут дверь трапезной распахнулась, и Теофил впустил в залу еще нескольких гостей - и их появление господа рыцари также встретили не без воодушевления: то были поэты, которых сразу же после взятия замка вызвал из корчмы Флориан. Впереди шествовала собственной персоной госпожа Сафо - и хоть на ней все еще была та одежда, в которой она копала канавы, но, глядя на нее, никто бы не усомнился, что перед ним настоящая служительница муз.
      По знаку Александра рыцари пододвинулись на скамьях, дабы высвободить место для поэтов, а слуги побежали за дополнительными столовыми приборами.
      В королевский замок стремительно возвращалась прежняя жизнь и прежние порядки.
      ***
      Недолгий осенний день клонился к закату. Анна Сергеевна и Каширский по-прежнему плелись по бесконечной пустынной дороге, которая змейкой вилась между болот. После долгих споров было принято решение, единственно возможное в их незавидном положении - пробираться к Гороховому городищу, минуя Белую Пущу, а по возможности и Царь-Город. Не будучи особенно искушен в географии параллельного мира, Каширский все же составил маршрут, который оказался в три раза длиннее, чем тот путь, которым путешественники обычно добирались от Новой Ютландии до Кислоярского царства и обратно. Однако другой возможности у них сейчас не было, и приходилось действовать, исходя из реалий. Особенно трудно было смириться с этим Анне Сергеевне, и она снимала нервное напряжение громкой и нелицеприятной бранью. Доставалось всем - и Каширскому, и барону Альберту, и королю Александру, и Виктору, но более всех - Василию Дубову. Каширский со скорбным видом внимал забористым речам своей наперсницы, и лишь при особо неприличных выражениях краснел и смущенно опускал глаза, будто красна девица.
      - Посмотрите туда, - прервал Каширский очередную руладу Анны Сергеевны, посвященную Херклаффу и его "липовым" сокровищам.
      - Куда? - резко обернулась Глухарева.
      - Туда, туда, - Каширский указал вверх. По небу летела крупная темная птица. Но летела она как-то не очень уверенно - ее то и дело заносило в сторону.
      - Ну и что такое? - скривила губки Анна Сергеевна. - Можно подумать, я орлов не видела!
      - Это, кажется, коршун, - определил Каширский и для пущей важности даже произнес непонятное латинское слово. - И такое впечатление, что раненый...
      - А мне что за дело, - злобно процедила Анна Сергеевна, - пускай хоть коршун раненый, хоть петух недорезанный!
      В этот миг коршун камнем упал на землю прямо под ноги Анне Сергеевне и Каширскому - видимо, силы совсем его оставили.
      - А давайте съедим его на ужин, - предложила Глухарева, глядя на недвижно лежащую птицу.
      - С точки зрения диетологии, - начал было Каширский, но тут коршун чуть приподнялся, вскинул клюв и в мгновение ока превратился в высокого худощавого господина, одетого в темный фрак.
      - Херклафф! - удивленно вскричал Каширский.
      - Вот уж не ждали, - пробурчала Анна Сергеевна.
      Надо сказать, что знаменитый людоед пребывал не в лучшей форме - фрак сильно помят и кое-где порван, всегда безупречно уложенные волосы растрепаны, и даже монокль с треснувшим стеклышком бесполезно болтался на цепочке. Словом, все говорило, что господин Херклафф только что побывал в весьма серьезной переделке.
      - Где это вы так пообтрепались, уважаемый Эдуард Фридрихович? - не без ехидства поинтересовалась госпожа Глухарева.
      - О, ничего страшного, маленькие префратности профессии, - лучезарно ощерился Херклафф. Похоже, все приключения ничуть не повлияли на его обычное настроение. - Теперь я следовать домой, в Рига... - Людоед оглядел Анну Сергеевну и Каширского. - И хотель бы предлагать вам ехать со мной.
      - С вами в Ригу? - несколько удивился Каширский. - Ну конечно же... Ай! - вскрикнул он, когда Анна Сергеевна незаметно ущипнула его сзади.
      - Мы должны подумать, - заявила Глухарева, не дав своему спутнику опомниться.
      - Да чего тут думать, - взвился Каширский, но тут же осекся под взглядом Анны Сергеевны. Поняв, что та решила "набивать цену", он замолк и даже отошел чуть в сторону, предоставив Глухаревой вести переговоры.
      - Насколько я понимаю, Эдуард Фридрихович, предлагая нам отправиться вместе с вами, вы это делаете с какими-то особыми целями? - спросила Анна Сергеевна.
      - Ну что вы, либе Аннет Сергеефна, - расплылся Херклафф в плотоядной ухмылочке. - Просто дорога не есть близкая, а мне нужны эти, как их, приятные попутчики. Но если вас это нихт устраивать, то ауфидерзеен!
      - Как это ауфидерзеен! - не выдержал Каширский. - Конечно же, мы согласны.
      Анна Сергеевна смерила компаньона презрительным взором, но промолчала.
      - Ну, тогда - форвертс! - с энтузиазмом воскликнул Херклафф. - Ах да, транспорт. - Колдун извлек из-под фрака часы-луковицу на длинной цепочке, а из верхнего кармана - авторучку "Паркер" с золотым пером.
      Положив часы прямо на дорогу, Херклафф дотронулся до них авторучкой, и на месте часов появилась крупная тыква.
      - Хорошие были часики, - вздохнул Каширский.
      Между тем Херклафф дотронулся "Паркером" теперь уже до тыквы, и она тут же выросла до размеров кареты. Анна Сергеевна алчно поглядывала на позолоченные колеса и двери и уже прикидывала, за сколько можно будет все это "загнать", если удастся похитить карету у законного владельца.
      - Должно быть, она самодвижущаяся? - предположил Каширский.
      - Увы, нет, - вздохнул Херклафф. - Нужны лошади. Вообще-то согласно правилам в лошадей нужно превращать мышек, или лучше даже этих, как их, крысов, но где их тут взять? - Колдун на минутку задумался. - О, дас ист гроссе идея!
      Не дав своим новым попутчикам и опомниться, Херклафф дотронулся авторучкой сперва до Анны Сергеевны, а потом до Каширского. И те мгновенно превратились в крыс: белую и серую. Белая крыса, только что бывшая Анной Сергеевной, злобно зашипела, но колдун двумя небрежными касаниями обернул крыс в лошадей: Глухареву - в норовистую белую кобылку, а Каширского - в пегого жеребца.
      - Что это такое?! - возмущенно заржала кобылка голосом Анны Сергеевны. Что вы себе позволяете! А ну немедленно верните меня в прежний вид!
      - Это противоречит естественному биологическому состоянию организма, авторитетно добавил жеребец-Каширский.
      - Да ну что вы, - добродушно откликнулся Херклафф. - Все будет зер гут. Я вас обязуюсь прилично кормить, давать овес и сено.
      С этими словами, не обращая внимания на нецензурное ржание Анны Сергеевны, Херклафф ловко запряг лошадей. Каширский лишь обреченно вздыхал - он понимал, что это еще не самый худший исход их похождений в Новой Ютландии. Видимо, к этим же выводам пришла и Глухарева - во всяком случае, продолжая по привычке браниться, она не предпринимала никаких попыток хотя бы лягнуть своего нового хозяина.
      Херклафф ласково потрепал Каширского за густую гриву, похлопал Анну Сергеевну по крепкому крупу и влез в карету. Лошади сначала медленно, а потом все увереннее понесли карету по дороге. И долго еще окрестные болота оглашало резвое ржание, в котором то и дело проскальзывали словечки, которые в книгах и газетах "нашего" мира обычно заменяют многоточиями, а в телепередачах - разными заглушающими звуками.
      ***
      После того как корчму покинули сначала рыцари, а потом и поэты, там вновь стало по-всегдашнему тихо и сумрачно. Леший за стойкой привычно-ненужно протирал посуду, а водяной молча потягивал из кувшина болотную водицу.
      - Ну вот, еще кружку выпью и пойду, - нарушил он гнетущую тишину. Леший в ответ лишь буркнул нечто невразумительное.
      Рука водяного привычно потянулась к кувшину, но замерла на полпути: со стороны двери донесся чуть слышный стук.
      - Сильнее стучите! - крикнул леший. Кончилось все это тем же, что и обычно: дверь просто ввалилась внутрь корчмы, а следом за нею - уже знакомые хозяину и завсегдатаю боярин Василий, Иван Покровский и Чумичка. Но следом за ними вплыла совершенно не по-здешнему (и определенно не по погоде) одетая дама, при виде которой леший с водяным непроизвольно привстали, а чтобы получше разглядеть незнакомку, корчмарь даже зажег еще одну свечку, так как прежняя почти догорела и больше чадила, чем светила.
      - Ну, хозяин, принимайте дорогих гостей, - сказал Василий, заметив некоторое замешательство.
      - Горницы готовы, - привычно откликнулся леший. - Что будете ужинать?
      - Все равно что, лишь бы побольше, - распорядился Дубов. - И попить чего-нибудь горячего.
      - Только не горячительного, - уточнил Иван-царевич.
      - Ну, ради такого случая можно и винца испить, - с улыбкой возразил боярин Василий. - Правда, в меру...
      Так за разговорами гости уселись за столик, соседний тому, где сумерничал водяной. Похоже, что при появлении припозднившихся постояльцев он решил с уходом повременить, и теперь внимательно прислушивался к их беседе, хотя мало что мог понять.
      - Подумать только, Эдуард Фридрихович, такой приличный господин, - все никак не могла успокоиться баронесса, успевшая по дороге узнать от своих попутчиков, где и каким образом она очутилась. - Как мог господин Херклафф так поступить? Уж от кого бы я могла ожидать такого коварства, но только не от него...
      - Скажите, Наталья Кирилловна, при каких обстоятельствах вы познакомились с господином Херклаффом? - задал Дубов профессиональный вопрос.
      - О, это случилось в прошлом году в Москве, - охотно предалась воспоминаниям Наталья Кирилловна. - А потом Савва Лукич пригласил его погостить в Покровских Воротах.
      - Но ведь Эдуард Фридрихович будто бы был знаком с самим Гете? - спросил Иван.
      - Да-да, разумеется! - вновь оживилась Наталья Кирилловна. - И более того, когда приезжал в Россию, то знакомил с его новыми произведениями нашу читающую публику. Он же, собственно, и Василия Андреича побудил к переводу баллад Гете и Шиллера...
      - Как, вы и с Жуковским были знакомы? - удивился Дубов.
      - Ну как же! Такой скромный, простой человек, и не подумаешь, что приближен к семье Его Императорского Величества. Помню, совсем недавно на литературном вечере у Зизи Волконской подходят ко мне Жуковский с Пушкиным, и Александр Сергеич говорит: "Наталья Кирилловна, рассудите наш спор..." Баронесса вздохнула. - В тот вечер я в последний раз видела Дмитрия Веневитинова. Говорят, он был до безумия влюблен в хозяйку и отравился, так и не дождавшись взаимности...
      Похоже, Наталья Кирилловна всерьез увлеклась рассказами о литераторах двадцатых годов девятнадцатого столетия, которые были для нее куда реальнее и живее, чем для Дубова - Белая Пуща, Новая Ютландия и все их обитатели. Василий и Иван слушали ее со все возраставшим изумлением, даже Чумичка и водяной жадно внимали баронессе, хотя им-то уж имена Веневитинова и Зинаиды Волконской ни о чем не говорили. Просто история была уж очень трогательная.
      Заслушавшись, гости корчмы даже не сразу и заметили, как дверь вновь опрокинулась и внутрь вошел еще один посетитель - ни кто иной как собственной персоной господин Грендель. Уже по одному взгляду можно было определить, что он слегка не в себе - бывший оборотень двигался как в полусне и что-то вдохновенно бормотал себе под нос.
      - Господин Грендель! - радостно окликнул его боярин Василий. - Какими судьбами?
      - А? Что? - заозирался Грендель. - О господи, где это я?
      - В корчме, вестимо, - сообщил водяной.
      - Зачем я здесь? - задался Грендель новым вопросом. - Ведь я шел... Куда ж я шел? Куда я путь держал?.. А, вспомнил! Я шел в чертоги господина Беовульфа, дабы своею новой поэмой, кою сочинял весь нынешний день, поднять боевой дух наших доблестных рыцарей перед походом на королевский замок!
      - Эка хватил, батюшка! - проскрипел корчмарь, только что незаметно появившийся в обеденной зале с кипящим самоваром и скромной закуской. Замок-то королевский уж взят.
      - Ну вот, опять я опоздал, - пригорюнился поэт, присев за стол.
      - Это бывает, - ласково заметила Наталья Кирилловна. - Помните, как у Александра Сергеича Грибоедова - "Шел в комнату, попал в другую".
      - Вы и Грибоедова знавали? - живо заинтересовался Иван Покровский.
      - Неоднократно видела его прямо как вас теперь, - радостно закивала баронесса. - Он даже играл на фортепьянах свой вальс и спрашивал моего мнения. Погодите, да вот этот. - Наталья Кирилловна довольно приятным голосом напела знаменитый вальс Грибоедова. - Знаете, ведь цензура не пропустила его комедию к постановке на театре, и мы собирались устроить любительский спектакль. Представьте, я должна была играть Хлестову: "Не мастерица я полки-то различать..." Государь отправил Александра Сергеича с дипломатической миссией в Персию, и вот, будучи проездом в Тифлисе, он безумно влюбился в тамошнюю первую красавицу Нину Чавчавадзе и сделал ей предложение! Такая романтическая история... Я так хотела бы, чтобы они жили долго и счастливо и чтобы Александр Сергеич порадовал нас новыми, не менее гениальными произведениями.
      Заметив, что Дубов что-то хочет сказать, и догадавшись, что именно, Иван поспешно заговорил сам:
      - Не будем о печальном. Господин Грендель, может быть, вы познакомите нас со своею новой поэмой? Полагаю, что мы сможем оценить ее по достоинству.
      Грендель встал и, устремив взор куда-то в бесконечность, далеко за ветхие стены придорожной корчмы, начал чтение:
      - За дело верное, святое,
      За нашу попранную власть
      На иго вражеское злое
      Направим праведную страсть...
      Иван-царевич слушал внимательно, профессионально отмечая поэтические достоинства и недостатки сего произведения искусства. Наталья Кирилловна понимающе глядела на вдохновенного чтеца - должно быть, он напоминал баронессе тех стихотворцев, в обществе коих она вращалась долгие годы. А Василий, мало вникая в выспренные слова поэмы, думал о том, что свою миссию в Новой Ютландии они с Надей и Иваном Покровским выполнили и пора возвращаться домой, в свою действительность, в родной Кислоярск.
      "В замке теперь, должно быть, пир горой, - размышлял Василий. - И Наденька там. Что же, пускай празднует на здоровье - это ведь ее день. Или даже звездный час, каких не много случается в жизни. А завтра - в обратный путь..."
      - У меня ковер-самолет в заначке, - как бы подслушав мысли боярина Василия, вполголоса сказал Чумичка.
      Василий кивнул. И тут же поймал себя на мысли, что охотно остался бы еще погостить в этом странном мире, где даже самые отъявленные злодеи казались почти что приличными и благородными людьми на фоне того отребья, с которым ему порой приходилось иметь дело дома. И которое, увы, сумело пролезть и сюда, в страну печальных королей, Прекрасных Дам и сентиментально-благородных рыцарей.
      ***
      Праздничный вечер в королевском замке был в полном разгаре. Однако никто не выходил за рамки благопристойности - и хотя вина на столе было хоть отбавляй, но рыцари употребляли его в меру. К тому же ради такого случая королевские повара приготовили замечательные закуски, которые смягчали возможное воздействие вина. Ну и, разумеется, рыцарей сдерживало присутствие двух Прекрасных Дам: Надежды Чаликовой и будущей Ново-Ютландской королевы Катерины, которая сидела во главе стола рядом с Александром, понемногу осваиваясь в непривычной обстановке. Третья Дама княжна Марфа - отсутствовала. По вполне понятной причине ей было не до пирований и уж тем более не до стихотворных опусов, коими мадам Сафо, синьор Данте, господин Ал-Каши и остальные поэты потчевали почтеннейшую публику в перерывах между закусками.
      - О, не прельщай меня, любовник молодой;
      Да, счастья я ищу, но счастья не с тобой...
      так вычурно вещала, разумеется, мадам Сафо. И никто из рыцарей, разомлевших от высокой поэзии и закусок, не заметил, как к Александру подошел Теофил и что-то шепнул ему на ухо. Поманив за собой госпожу Чаликову, Его Величество спешно покинул залу. А спустя недолгое время столь же тихо возвратился в сопровождении троих незнакомцев - двух господ и одной дамы. Не желая прерывать чтения очередного стихотворца, на сей раз синьора Данте, Александр и новые гости незаметно остановились в дверях. А когда отгремели рукоплескания, король выступил вперед:
      - Господа, прошу внимания. Наш замок почтили своим посещением княжна Белой Пущи Ольга Ивановна и ее сопровождающие - воевода Полкан и боярин Перемет.
      Дама величественно кивнула, а ее сопровождающие слегка поклонились сперва Александру, а затем всему честному собранию.
      Собрание изумленно молчало. Первым обрел дар речи господин Беовульф:
      - Извините, Ваше Величество, но кто вам сказал, что они - это они?
      - Они, - слегка удивленно ответил король.
      - Замечательно, - вздохнул тот, кого Александр представил как боярина Перемета. - В облике Змея Горыныча никто не сомневался, что мы - это мы, а стоило только вернуться в истинное обличье...
      - А вот щас как дыхну! - добродушно прогудел воевода.
      - Полкан! - радостно взревел Беовульф, прямо из-за стола бросившись в объятия к воеводе. - Простите, что сразу не признал! Ваша Светлость, да что же вы стоите тут в дверях, как бедная родственница. - Беовульф подхватил Ольгу под руку и чуть не силой потащил к столу. - Господа рыцари, освободите место для почетных гостей! Это ж надо - в драконском облике...
      Король что-то шепнул Чаликовой, и та незаметно исчезла.
      - Нет-нет, благодарю, мы пировать не будем, - церемонно сказала Ольга и неожиданно сладко зевнула. - Хотелось бы немного отдохнуть.
      - Вот ты и отдыхай, - проворчал Полкан, - а я еще малость попирую.
      - Просто княжна до сих пор все никак не привыкнет, что мы больше не одно существо, - вполголоса заметил Перемет.
      - Теофил, приготовь для Ее Светлости горницу, и желательно подальше от этой залы, - распорядился Александр.
      - Благодарю, - кивнула Ольга. Но едва она повернулась, чтобы следовать за Теофилом, как неожиданно вскрикнула и покачнулась. Беовульфу даже пришлось ее поддержать, чтоб не упала.
      В дверях стояла княжна Марфа, а чуть позади нее - Надежда Чаликова с домовым Кузькой на плече.
      - Марфа... Это ты... - прошептала Ольга, с неподдельным изумлением глядя на свою двоюродную сестру, которую не видела долгих двести лет.
      Вместо ответа Марфа подошла к Ольге и крепко обняла ее. Нечего и говорить, что доблестные рыцари при этой душещипательной сцене откровенно рыдали, нисколько не пытаясь скрыть слез радости и умиления. Даже Чаликова украдкой смахивала скупую журналистскую слезу, хотя умом понимала, что эта сцена сильно отдает латиноамериканским телекинематографом.
      Первой к деловому тону возвратилась княжна Марфа:
      - Ну что же, предаться чувствам мы еще успеем. А теперь давайте обговорим главное. После того как Иван-царевич освободил меня из лягушечьей шкуры...
      - Иван-царевич? - удивленно перебил боярин Перемет. - А ведь нас тоже Иван-царевич!..
      - Вот оно как,- усмехнулась Марфа. - Ну что ж, тем лучше. Из слов Ивана-царевича я поняла, что он, сам того не подозревая, выполнял чью-то волю. Еще не знаю чью, но мне сдается, что кто-то из стоящих за Иваном-царевичем находится теперь здесь. - Марфа как бы мельком глянула на Надежду Чаликову. Та смутилась, но виду не подала.
      - Что-то я не совсем тебя понимаю, милая сестрица, - пробурчала Ольга.
      - Сейчас объясню. После гибели твоего супруга князя Григория престол в Белой Пуще остался пустой, и теперь там правит Семиупырщина. Поскольку князя Григория больше нет, то появилась возможность изгнать упырей и вернуть законную власть.
      - Так за чем же дело стало? - прогудел Полкан.
      - А уж мы подсобим! - грозно захохотал Беовульф. - Правда, доблестные рыцари?
      - Тише, тише! - испуганно замахал руками король Александр. - Неровен час, в Белой Пуще узнают...
      - А борьбу с упырями должен возглавить кто-то из князей Шушков, продолжала Марфа. - Для того-то и расколдовали сначала меня, а затем вас. До сего дня я являлась единственной законной наследницей, но теперь ею стала ты, Ольга!
      - Я? - удивилась Ольга.
      - Ну конечно, - подтвердил Перемет. - Ведь ты же дочка и наследница князя Ивана Шушка.
      - Али забыла за двести-то годков? - подпустил воевода.