- Ковальчук? - Людмила Ильинична заглянула в листок. - Да, четвертый слева - Кондрат Ковальчук.
      - Но его имя никак не выделено, - заметил Серапионыч.
      - И не удивительно, - кивнул Василий, - ведь сегодня он оказался в центре общественного внимания только потому, что дожил до наших дней. Остальные, должно быть, давно уж сгинули.
      - Ах, Владлен Серапионыч, уже поздно, - спохватилась Людмила Ильинична. - Должно быть, Паша уже вернулся домой и беспокоится, куда я пропала. Паша это мой сын, - пояснила она. - Можно, я от вас позвоню?
      - Что за вопрос! - удивился доктор. - Ну конечно же, звоните.
      - Ваш сын работает в вечернюю смену? - спросил Дубов.
      - Случается, что и в ночную, - вздохнула Людмила Ильинична. - Он ведь работает на радио.
      - А, ну конечно, - припомнил детектив, - я же часто слышу: "Звукооператор Павел Матвеев". Стало быть, это он и есть...
      Людмила Ильинична вышла в прихожую, где находился телефон, а Василий извлек из коробочки следующую бумагу - некий бланк, заполненный готическими буквами. В него были впечатаны несколько машинописных слов.
      - К сожалению, я не очень-то владею немецким, - заметил доктор, - но это, как я понял, благодарность, объявленная оккупационными властями группе лиц, участвовавших в очередной "операции".
      Когда Людмила Ильинична вернулась на кухню, Дубов просматривал последний документ, лежавший на самом донышке коробки. Собственно, документом в полном смысле его нельзя было назвать - просто рукопись без печати и даже без подписи, умещавшаяся на одном листке.
      Пробежав написанное, Василий медленно прочел вслух:
      - "В сентябре 1941 года в местечке Черные Камни гитлеровцы при помощи местных карателей загнали в сарай семью цыган (или даже целый табор) и сожгли. По дороге на казнь молодая женщина успела выкинуть в придорожную траву новорожденного мальчика, которого подобрали и усыновили местный фельдшер Филипп Егорович Матвеев и его жена Галина Дмитриевна..."
      x x x
      Когда, развезя по домам Людмилу Ильиничну и Владлена Серапионыча, детектив Дубов наконец-то приехал к себе домой, стояла уже почти глубокая ночь. Заметив, что в почтовом ящике что-то белеет, Василий извлек из кармана связку ключей и отыскал нужный. Письмо оказалось без адреса, марки, штемпеля и даже не заклеенным. Чуя неладное, Дубов извлек из конверта листок бумаги и при неверном свете подъездной лампочки стал читать написанное, вернее напечатанное, так как послание представляло собой принтерную распечатку компьютерного текста: "БУДЕШЬ СОВАТЬ НОС КУДА НЕ СЛЕДУЕТ В СОРТИРЕ ЗАМОЧИМ". Под посланием красовалась нарисованная шариковой ручкой свастика, но не совсем обычная, а чуть стилизованная под славянский орнамент - как раз такую использовали на своих мероприятиях члены местного отделения Русского Национального Единства, а в просторечии - баркашовцы.
      - Текст тот же, - вполголоса отметил Дубов, - и даже пунктуация. Вернее, полное отсутствие таковой. И вообще, все это дело рук нехороших баркашовцев, - горько усмехнулся детектив, - а мы, как всегда, не при чем.
      Входя в квартиру, Василий услышал настойчивые звонки. Даже не прикрыв дверей, он бросился к телефону.
      - Василий Николаевич? - раздался в трубке незнакомый голос. - Извините, что тревожу так поздно. Я - сын Людмилы Ильиничны.
      - А, так вы и есть Паша? - приветливо откликнулся Дубов, ставя на стол коробочку с документами. - То есть Павел Владимирович.
      - Зовите меня просто Пашей, - продолжал голос в трубке. - Мама все мне рассказала. Скажите, Василий Николаевич...
      - Просто Вася, - улыбнулся детектив, - мы же с вами, кажется, почти ровесники.
      - В общем, я хотел спросить вас... Не могу ли я чем-то помочь в ваших розысках?
      - Можете. Ведь вы, как я понял, на радио работаете?
      - Да.
      - В таком случае я хотел бы воспользоваться вашим служебным положением.
      - Если это в моих возможностях, то постараюсь, - охотно ответил Паша. Вам, наверное, нужна запись из архива?..
      - Нет-нет, другое, - перебил Дубов, - мне нужно выступить в прямом эфире. И желательно как можно скорее.
      - Думаю, это нетрудно устроить, - ответил Павел. - Ну, утром все расписано до минуты, а вот в дневном блоке... Знаете, Вася, я договорюсь с редактором, а вы подъезжайте на радио часам к двенадцати, вас пропустят.
      - Спасибо вам, Паша, - с чувством поблагодарил детектив. - Ну, значит, до завтра.
      - До завтра. - В трубке раздались короткие гудки. А Василий вернулся в прихожую и запер дверь на все замки и даже на цепочку, чего никогда не делал, когда находился дома.
      x x x
      ГЛАВА ПЯТАЯ
      Когда наутро Василий Дубов вошел в здание Бизнес-Центра, что-то показалось ему не совсем привычным. А оглядев вестибюль, понял, что именно: на обычном месте не было Родионыча - за вахтерским столиком восседала уборщица Фрося, чья рабочая швабра стояла в углу, прислоненная к стене.
      - Родионыч захворал, - упреждая расспросы, сообщила Фрося, - вот меня и попросили покамест за него подежурить.
      - А, понятно, - кивнул Дубов. - Фрося, вы не в курсе - Маша уже пришла?
      - Как раз перед вами, - ответила Фрося. - А что, Василий Николаич, это правда, что у вас с ней... ну, в общем, роман?
      - Ага, - не желая разочаровывать Фросю, усмехнулся Дубов. И, вспомнив ее страсть к латиноамериканским сериалам, добавил: - Совсем как у Просто Марии с доном Базилио.
      Фрося открыла было рот, чтобы сказать, что роман между Просто Марией и доном Базилио невозможен ввиду того, что они из разных сериалов, но Дубов уже спешил по лестнице, привычно перескакивая через ступеньки.
      В Интернет-клубе, как всегда по утрам, никого не было, и Василий, едва переступив порог, задал хозяйке прямой вопрос:
      - Маша, ты владеешь английским?
      - Да, хоть и не в совершенстве, - ответила Маша. - Пришлось подучить, в компьютерном деле без этого никак нельзя.
      - Вот и прекрасно, - детектив извлек из кармана сложенный листок. Если тебе не трудно, переведи мне вот это послание. - И Василий зачитал: "Располагаю важными документами, изобличающими нацистских преступников, в частности, подозреваемого в преступлениях против человечества гражданина Австралии Кондрата Ковальчука. Готов безвозмездно предоставить их в распоряжение органов следствия и правосудия. Василий Дубов".
      - И кому сие послание предназначено? - совсем не удивившись, спросила Маша. Детектив на миг задумался:
      - Адресов несколько. Прокуратуры Украины, Австралии... Пожалуй, России. Но у тебя, наверное, нет их электронных адресов?
      - Ну, их-то я могу и узнать, - скромно заметила Маша. - По своим каналам. Это как, срочно?
      - Желательно поскорее, - ответил Дубов. - И еще неплохо бы в какие-нибудь неправительственные организации, занимающиеся поиском нацистских преступников.
      - Лучше всего в Центр Визенталя, - подсказала Маша.
      - Значит, и туда тоже, - детектив протянул интернетчице листок. Сколько с меня?
      - Да что за спешка, - усмехнулась Маша. - Потом заплатишь.
      - Если доживу, - совершенно серьезно ответил Василий. И это не было его обычной прибауткой - Дубов совершенно ясно осознавал, что путь, на который он вступил, может завести его туда же, куда привел Р-ского краеведа Чернявского и киевского частного сыщика Иваненко, а тридцать лет назад кислоярского доктора Матвеева. Но отступать Василий не собирался.
      x x x
      Обед в ресторанчике проходил как обычно, с тою только разницей, что на сей раз среди традиционных сотрапезников не было частного детектива Василия Дубова. Зато доктор Серапионыч озабоченно крутил колесики прихваченной с собой "Спидолы", пока наконец не настроил ее на Первую программу Кислоярского радио.
      - Владлен Серапионыч, неужели с радио вам интереснее беседовать, чем с нами? - не без некоторой обиды спросила госпожа Хелена. Чувствуя, что без Василия разговор за столом не очень-то клеится, она уже нацелилась прочесть очередную историческую лекцию.
      - А может быть, наш доктор ждет важного сообщения от Юстаса, - пошутил бизнесмен Ерофеев и сам же громко захохотал. В последнее время господин Ерофеев был, по его словам, по уши завален делами, и пообедать в ресторанчик выбирался весьма редко. И хотя Георгий Иваныч старательно изображал из себя "нового кислоярского", его знакомые прекрасно знали, что под красным пиджаком и прочими "прикидами" скрывается обычный и в общем-то неплохой человек, со своими достоинствами и недостатками.
      Четвертый за столом, инспектор Егор Трофимович Столбовой, лишь устало вздыхал и рассеянно поглядывал по сторонам в ожидании заказа.
      Серапионыч ничего не успел ответить на плосковатую шуточку господина Ерофеева, так как из динамика заслышались привычные позывные, и доктор сделал звук погромче.
      - В эфире программа "Полдень", - раздался голос радиоведущей. - И, не теряя времени, хочу представить вам нашего первого гостя - человека довольно редкой и новой в нашем обществе профессии. Это частный детектив Василий Дубов. К сожалению, специфика передачи не дает возможности поподробнее расспросить нашего гостя о его нелегкой и опасной работе. Поэтому, Василий Николаевич, традиционный вопрос - были ли в вашей практике какие-то необычные, особые случаи?
      - Добрый день, - послышался из "Спидолы" знакомый голос Василия Дубова. - Спасибо, что пригласили на передачу. Что касается моей практики, то все расследования, которые мне довелось вести, были и необычными, и особыми. Конечно, каждое по-своему.
      - Но, может быть, вы расскажете о каком-нибудь интересном деле? Разумеется, не раскрывая тайн следствия.
      - Я расскажу о деле, которое сейчас как раз веду. Вернее, волею случая оказался в него вовлеченным и продолжаю заниматься, хотя оно, наверное, не совсем моего профиля. Речь идет о разоблачении нацистского преступника, зверствовавшего в Украине и на прилегающих территориях в годы второй мировой войны. На протяжении более полувека он уходил от ответственности из-за недостатка доказательств. Но теперь удалось найти новые материалы, которые, как я надеюсь, помогут усадить преступника на скамью подсудимых. Однако самое прискорбное, что у нациста, обвиняемого в преступлениях против человечности, нашлись высокопоставленные защитники в стране, победившей фашизм...
      - Вы имеете в виду украинских и русских неонацистов? - перебила ведущая.
      - Не только, - ответил Дубов. - Вернее даже, не столько. Еще начиная с шестидесятых-семидесятых годов со стороны отдельных частных лиц предпринимались попытки разоблачить этого негодяя, но они пресекались самым брутальным образом - вплоть до физического устранения. Извините, это пока все, что я могу теперь сообщить, но если вы меня пригласите меня эдак через недельку-другую, то я охотно поделюсь всей имеющейся у меня информацией.
      - Ну что ж, благодарю вас, уважаемый Василий Николаич, - несколько разочарованным голосом сказала ведущая. - Конечно, хотелось бы о многом еще расспросить вас, но неумолимые законы прямого эфира заставляют меня завершить нашу увлекательную беседу. Надеюсь, Василий Николаич, вы станете частым гостем нашей программы.
      - Я тоже надеюсь, - произнес Василий, и из всех слушателей Первой программы лишь Серапионыч уловил в словах и в интонации Дубова особый смысл.
      - А теперь небольшая музыкальная пауза, после который мы продолжим передачу, - проговорила ведущая, и из "Спидолы" полились знойные звуки аргентинского танго.
      Доктор выключил радио и обвел глазами сотрапезников. Первым свое мнение решил высказать бизнесмен Ерофеев:
      - А что, молодец наш Василий Николаевич - умелую рекламку сбацал, да еще и на халяву. Создал себе имидж благородного сыщика. Теперь ему заказы валом посыпятся, большие бабки забашляет!
      - Да как вы можете! - возмутилась госпожа Хелена. - Знаете, Георгий Иваныч, что я вам скажу - не надо о других по себе судить.
      Тогда заговорил Серапионыч:
      - Вообще-то я отчасти в курсе того расследования, о котором только что говорил Дубов, даже сам в нем отчасти замешан. И мог бы рассказать вам кое-что из того, о чем Василий не захотел или не успел сообщить по радио.
      - Пожалуйста, расскажите, - стали его упрашивать сотрапезники.
      - Пока что я могу уверить вас в одном, - продолжал доктор, - что никаких "бабок", как вы выражаетесь, это дело Василию Николаичу не принесет. Скорее наоборот - угрозу жизни.
      - Вот как? - резко обернулся к доктору инспектор Столбовой.
      - Вне всяких сомнений, - кивнул Серапионыч. - Не далее как вчера Василий Николаевич уже получил недвусмысленную угрозу, что если он не прекратит своих изысканий, то будет убит. И это не пустые слова - не менее трех человек уже погибли, пытаясь доискаться до истины. - Доктор искоса глянул на Ерофеева. - Причем двое из них - за последние несколько дней.
      - Да нет, я же ничего дурного не хотел сказать, - пошел бизнесмен на попятный, - просто не пойму, для чего Василию все это нужно. Ну, посадят преступника, так ведь погибших-то все равно уже не вернешь.
      - А как же торжество справедливости? - вновь возмутилась госпожа Хелена. - Это нужно не погибшим, а нам, живым!
      - Да слова все это, - махнул рукой Ерофеев. - Не было в мире справедливости и никогда не будет.
      - Конечно, не будет, если все станут рассуждать, как вы, - не осталась в долгу историк. - И потом, любой, кто собирается делать гадкое дело, должен знать, что возмездие неотвратимо, что оно непременно его настигнет, может быть и не сразу, но неизбежно.
      - Слова, слова, - пробормотал бизнесмен, но Хелена его уже не слушала:
      - Если какой-нибудь "красный", или "белый", или хоть синий в крапинку партизан будет знать, что когда-нибудь в старости его потащат в тюрьму, то он еще сто раз подумает, прежде чем под видом борьбы с врагом расстреливать беременных женщин. Если какой-нибудь "черный полковник" будет знать, что ему испортят мирную старость, то он, может быть, поостережется совершать переворот с неизбежными человеческими жертвами, сколь бы благородными не казались ему цели!..
      В пылу спора ни историк, ни бизнесмен не обратили внимания, как Серапионыч, перегнувшись через стол, что-то тихо проговорил инспектору Столбовому, а Егор Трофимович утвердительно кивнул.
      x x x
      Во все стороны, до самого края земли, а может и дальше, простиралась черная равнина - без деревца, даже без травинки. Огромные черные камни покрывали ее. Изнемогая от боли и усталости, одинокий человек брел по равнине. Его ноги то и дело соскальзывали в жижу, темневшую повсюду между камней.
      Обессилев, человек присел на округлую поверхность камня и устремил бездумный взгляд в лужицу, отделявшую его камень от соседнего, столь же черного и зловещего. И увидел, что там не вода и не болотная грязь, а самая настоящая кровь.
      Вдруг по поверхности разошлись круги, и прямо из крови показалась маленькая точеная головка с длинным, раздваивающимся на конце язычком. Человек вскочил на камень и огляделся вокруг - повсюду между камнями, извиваясь, ползли змеи...
      x x x
      Василий очнулся у себя в комнате на кушетке. Возле него хлопотал Серапионыч, а в дверях инспектор Столбовой и звукооператор Паша Матвеев крепко держали за руки молодого парня в рабочей спецовке. У его ног стоял небольшой газовый баллон с длинным резиновым шлангом.
      - Ну и напугали же вы нас, - говорил доктор, поправляя подушку под головой Василия, - но ничего, теперь все уже позади.
      - Что со мной было? - с трудом прошептал Дубов.
      - Вот этот гражданин пытался вас отравить каким-то ядовитым газом, пока вы находились в туалете, - указал Столбовой на парня. Тот стоял совершенно спокойно, даже не пытаясь вырваться. В его глазах Василий не прочел ни злобы, ни ненависти - скорее, скуку и безразличие.
      - Кажется, я его где-то видел, - не очень уверенно проговорил Паша Матвеев. - Только не помню где.
      - Конечно, видели, да в другом "прикиде", - зло бросил инспектор. - В черной куртке со свастикой на митинге баркашовцев. Михаил Осипов, не так ли? - Столбовой тронул задержанного за плечо. - Ну, пошли!
      Василий с трудом пошевелил рукой:
      - Егор Трофимович, не могли бы вы оставить нас ненадолго наедине? Я должен задать ему один вопрос.
      - Вообще-то не положено, - пробурчал Столбовой, - ну да ладно. Только недолго. C этими словами он ловко надел на Осипова наручники. Тот даже не сопротивлялся.
      Когда остальные вышли в прихожую, Дубов поманил задержанного к себе.
      - Я знаю, что ты действовал не от себя, - с трудом шевеля губами, проговорил детектив. - Скажи мне, кто тебя послал?
      Осипов молчал.
      - Я похлопочу, чтобы тебя как исполнителя судили не слишком строго. Только ответь мне - кто?
      - Я не знаю, как его звать, - после долгого молчания промолвил задержанный. - Знаю только, где он живет.
      - И где же?
      - Московская девять, квартира двадцать пять, - после некоторых колебаний ответил Осипов.
      - Спасибо, - чуть слышно прошептал Василий.
      Когда входная дверь захлопнулась, в комнату вошли доктор и Паша Матвеев.
      - Ну как, Вася, уже лучше? - спросил Павел.
      - Спасибо, Паша, немножко лучше, - Василий попытался улыбнуться. Владлен Серапионыч, я смогу встать?
      - Вообще-то вам, голубчик, надо бы нынче полежать в постельке, вздохнул доктор. - Да разве вас удержишь?
      - Доктор, мне нужно подняться как можно скорее, - твердо заявил Дубов. - Сделайте что-нибудь, умоляю вас! Вы и не представляете, как это важно...
      Серапионыч неодобрительно покачал головой:
      - Вот неугомонный! Ну ладно, сделаю вам укольчик, часок полежите и тогда уж можете вставать. Такой вариант вас устроит?
      - A можно через полчаса? - попытался поторговаться Василий.
      - Через час, и ни минутой раньше! - сурово ответил Серапионыч и полез в свой докторский чемоданчик.
      x x x
      Дубов, Серапионыч и Паша Матвеев в нерешительности топтались перед дверью.
      - А это точно здесь? - на всякий случай переспросил доктор. Василий вытащил из кармана бумажку:
      - Тот самый адрес, что мне сказал Осипов. Московская девять, квартира двадцать пять.
      - А если он просто ввел нас в заблуждение? - предположил Паша. Например, сказал первый попавшийся адрес. Или такой, где заведомо никого нет дома.
      - Для чего? - удивился детектив.
      - Ну, мало ли, - пожал плечами Паша. - Например, чтобы протянуть время. Пока мы будем искать неизвестно что, настоящие сообщники успеют что-то предпринять.
      - Возможно, и так, - не стал спорить Дубов. - Но раз уж мы здесь, так не убираться же восвояси? - И он решительно нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги.
      Попросив своих спутников отойти чуть в сторонку, Василий встал прямо перед дверью. Точнее, перед самым дверным глазком.
      Дверь приоткрылась, и Дубов, к немалому удивлению, увидал бизнес-центровского вахтера Родионыча. Хозяин же появлению Дубова ничуть не удивился:
      - Василий Николаич! Вот уж спасибо, что навестили хворого. Да вы заходите, заходите!
      - А я и доктора с собой привел, - подхватил сыщик, вслед за радушным хозяином проходя в квартиру.
      - Что еще за доктор? - удивился Родионыч.
      - Некто Владлен Серапионыч, - ответил Дубов. - Очень хороший доктор, заведует моргом, но вообще-то специалист широкого профиля...
      - Что это значит?.. - упавшим голосом произнес хозяин, но гость уже крикнул в приоткрытую входную дверь:
      - Заходите, господа, не стесняйтесь!
      - Кто они такие? - резко спросил Родионыч, когда доктор и Паша появились в прихожей.
      - Мои друзья, - ответил Василий. - Им я обязан своим счастливым спасением. - Детектив замолк, как бы ожидая расспросов хозяина о счастливом спасении, но не дождавшись, продолжал: - Может быть, уважаемый Родионыч, вы все же пригласите нас в комнату? Не стоять же в прихожей.
      - Да, проходите, пожалуйста, - справившись с минутным волнением, произнес Родионыч, и Дубов со спутниками оказались в скромно, но аккуратно обставленной комнате, где жил ничем не примечательный вахтер из Бизнес-Центра.
      - Присаживайтесь, господа, - пригласил хозяин, и гости расселись кто куда. Сам же Родионыч остался стоять, зыркая на пришельцев маленькими злыми глазками. Так как гости хранили молчание, иначе говоря, "держали паузу", то первым заговорил хозяин:
      - Благодарю, что навестили. Но откуда у вас мой адрес?
      Василий обаятельно улыбнулся:
      - А, пустяки. Я же все-таки сыщик, хоть и частный. Ну а вообще-то мне его дал некто Михаил Осипов.
      - Не знаю такого, - отрезал Родионыч.
      - Очень любезный молодой человек, - благодушно продолжал Дубов. Правда, он пытался отравить меня газом в моем же собственном туалете... - И вдруг детектив картинно ударил себя ладонью по лбу: - Ах, ну какой же я болван!
      - Не вы один, - утешил его Владлен Серапионыч. - А в чем, собственно, дело?
      - Помните, любезнейший Родионыч, когда несколько дней тому назад у нас в Бизнес-Центре случилась авария, - продолжал Василий, небрежно закинув ногу на ногу, - и вы высказались в том смысле, что "весь сортир замочило"? Я уже тогда должен был бы обратить внимание на такой милый оборот речи, но, конечно же, прошляпил.
      - Он? - резко обернувшись к Василию, вполголоса спросил Паша. Дубов кивнул.
      - Да, за тридцать лет наука ушла далеко вперед, - заметил детектив. Письма с угрозами теперь пишут не от руки, а на компьютере, а людей убивают не ножом, а удушающим газом. Так сказать, маленький Освенцим с доставкой на дом. Кстати, Родионыч, я вам, кажется, забыл представить этого молодого человека - Павел Владимирович Матвеев, сын покойного доктора Матвеева. Хотя вы, конечно, скажете, что впервые о таком слышите.
      - Гаденыш! - не выдержал Родионыч. - Надо было всю вашу жидовскую семейку замочить, чтобы и следа не осталось.
      - Стоять! - гаркнул Дубов, заметив, что хозяин медленно, бочком, пробирается к двери. - Учтите, отсюда у вас только два пути. Либо вы едете с нами в милицию, где подробно, без утайки расскажете обо всех ваших славных делах за последние три десятка лет, либо... - Василий подошел к полке и стал внимательно разглядывать корешки книг.
      - Либо что? - не выдержал Родионыч.
      - Либо вы прямиком отправитесь в заведение Владлена Серапионыча. Надеюсь, доктор обслужит вас по высшему разряду.
      - С превеликим удовольствием, - кивнул доктор.
      Родионыч молча стоял посреди комнаты, как бы прикидывая, какой из вариантов ему более приемлем. И наконец решительно произнес:
      - Едем!
      - Ну что ж, Родионыч, я считал вас разумно мыслящим человеком, удовлетворенно кивнул Дубов, - и сохраняю это мнение даже теперь. Десять минут на сборы вам хватит?
      - Позвольте мне перед уходом сходить в туалет, - неожиданно попросил Родионыч.
      - Идите, - разрешил Василий. - Но с одним условием - дверь изнутри не запирать. Не беспокойтесь, - усмехнулся детектив, - "мочить в сортире" мы вас не будем. Не так воспитаны.
      Бросив на всех троих быстрый взгляд, Родионыч медленно, шаркающей походкой, отправился в туалет.
      - Василий Николаич, а вы уверены, что из милиции его тут же не отпустят домой? - вполголоса спросил Паша.
      - Как бы ни было, я этого дела не оставлю, - уверенно заявил Дубов. Не сомневаюсь, что живы многие, кто все эти годы в том или ином качестве с ним соприкасался. Я найду способ усадить этого подонка на скамью подсудимых. И, возможно, не его одного.
      - Так сказать, маленький Кислоярский нюрнберг, - усмехнулся доктор.
      - Жаль только, что на свободе останутся те, кто подпустил "красного петушка" под жилище краеведа Чернявского, - погрустнел Василий, - и те, кто убил Иваненко. И еще многие, многие другие... - Детектив посмотрел на часы. - Что-то наш Родионыч задерживается.
      - Запор, вызванный нервным стрессом, - выдал диагноз доктор Серапионыч. - А может, понос.
      - Эй, Родионыч, вы там живы? - крикнул Дубов. Не получив ответа, Василий подошел к дверям уборной и вежливо постучал - с тем же успехом.
      Выждав еще минутку, Дубов распахнул дверь. Родионыч медленно раскачивался на крюке лампы на собственных подтяжках, а на полу, между ванной и унитазом, желтела небольшая лужа.
      - Что ж, это был, наверное, лучший выход, - прервал Дубов тягостное молчание. И, подумав, добавил: - Лучший выход для него. Но не для истины.
      - Надо бы его снять, - стараясь не глядеть на мертвеца, пробормотал Паша Матвеев.
      - Не надо, - решительно возразил Серапионыч. - Вызовем милицию, и пускай все идет своим ходом.
      И доктор пошел в комнату, где на тумбочке чернел телефон.
      x x x
      ЭПИЛОГ
      Василий Дубов сидел у себя в сыскной конторе и от нечего делать наводил относительный порядок в сейфе. В дверь постучали, и детектив, поспешно захлопнув сейф, крикнул:
      - Заходите!
      Вошел доктор Серапионыч:
      - Добрый денек, Василий Николаич. Не помешал?
      - Ну что вы, доктор. Присаживайтесь, хотите чаю?
      - Чай потом, - ответил Серапионыч и извлек из кармана сложенные вчетверо "Московские новости".
      - Еще одна таинственная находка? - с опаской спросил детектив.
      - Скорее наоборот, - доктор расправил газету и отыскал нужную страницу. - Я тут забрел в читальню, увидел свежий номер и совершенно случайно наткнулся на одну любопытную заметочку, которую хотел бы вам показать. Насилу уговорил библиотекаршу дать ее мне на пару часов на вынос. Ну ничего, на обратном пути зайду в центр ксерокопирования...
      - Копию можно сделать и у нас в Бизнес-центре, - перебил Дубов. - А что за заметочка?
      Серапионыч поправил на носу пенсне и торжественно зачитал:
      - "Несколько месяцев назад наша газета уже писала о деле гражданина Австралии Кондрата Ковальчука, обвиняемого в геноциде времен Второй мировой войны. Теперь, благодаря вновь найденным доказательствам его вины, дело сдвинулось с мертвой точки и правоохранительные органы Австралии приняли решение об аресте Ковальчука и выдачи его для суда в Украине. Однако накануне дня, назначенного для этапирования Ковальчука в Киев, обвиняемый скоропостижно скончался в тюрьме города Сиднея. По сообщениям Австралийских информационных агентств, вскрытие показало наличие в организме смертельной дозы сильнодействующего яда. Пока не установлено, имело ли место самоубийство, или Ковальчук был отравлен". - Доктор отложил газету и внимательно посмотрел на Дубова: - Ну, что скажете, Василий Николаич?
      - А что тут можно сказать? - вздохнул Дубов. - Произошло то, что и должно было произойти. Слишком уж многие были заинтересованы в том, чтобы суд над "батькой Кондратом" не состоялся.
      - Знаете, я всю жизнь был неисправимым материалистом, - после долгого молчания медленно заговорил Серапионыч, - но теперь мне хочется верить, что Бог существует. И что он воздаст по справедливости.
      - Да, - кивнул Дубов. - Вся надежда только на это.