- Не пойдут, говоришь? - хмыкнул князь. - A мы их спрашивать и не будем. У нас ведь кажется, имеется свой лиходей и душегуб, вот его и запряги на это дело.
      - Слушаюсь! - радостно приосанился барон.
      - Ну ладно, все у тебя?
      - Все, Ваша Светлость.
      - Тогда свободен. И не забудь усилить охрану всех амбаров и оружейных хранилищ. A двадцать первого амбара - особливо!
      ***
      Грендель брел по болотной тропинке и пытался вспомнить вдохновенные строчки, которые только что записал пером выпи на клочке пергамента, да позабыл на столе у себя в хижине. В отличие от своего вечного соперника Беовульфа, бедный поэт не имел возможности поднести к ногам возлюбленной золотых перстней и породистых щенков. Единственное, чем он мог завоевать сердце Прекрасной Дамы - это вдохновенные стихи, льющиеся бурным потоком из любящей души.
      Место, в котором обычно назначал свидание Грендель, было вполне в его вкусе: зеленая полянка, находящаяся на пригорке, и потому менее заболоченная, чем вся окружающая местность, и посреди ее - могучий, в три обхвата дуб, в тени которого вольготно росли огромные яркие мухоморы. Когда-то Грендель, вдохновленный суровой красотой этого уединенного уголка, даже посвятил ему стихи: "У Мухоморья дуб зеленый", но дальше первой строчки дело так и не пошло.
      Увидев сидящего под дубом человека, Грендель радостно побежал вперед, но остановился как вкопанный, когда увидел, что это вовсе не его возлюбленная, а вчерашний гость.
      - Боярин Василий?.. - с трудом припомнил поэт его имя.
      - Именно я, - вскочил с травы боярин Василий. - Извините, что отвлекаю вас от предстоящего свидания, но мне нужно срочно с вами поговорить.
      - Может быть, лучше после? - вздохнул Грендель. - Заходите ко мне вечерочком...
      - У нас нет времени, - деловито проговорил Василий. - Сейчас сюда придет ваша дама, и нельзя, чтобы она меня видела.
      - Опять какие-то грязные тайны, - поморщился Грендель. - Однако я вас слушаю.
      - Я повторяю свое вчерашнее предложение, - сказал Дубов и посмотрел куда-то вверх, на крону дуба.
      - Какое? Я, знаете, в последнее время стал такой рассеянный...
      - Отправиться в Белую Пущу и...
      - Нет-нет, и не просите! - поспешно перебил Грендель. - Во-первых, это глубоко противно моему душевному складу. А во-вторых...
      - Господин Грендель, если я обращаюсь к вам за помощью, то только потому что у меня нет другого выхода, а время поджимает. - Грендель вновь отрицательно покачал головой. - Ну хорошо, - почти с мольбой продолжал Дубов, - прошу вас только об одном: когда вы увидите вашу возлюбленную, то постарайтесь хоть на мгновение взглянуть на нее беспристрастно, просто как на постороннего человека, а не как на женщину, которая вскружила вам голову... Все, мне пора, - и с этими словами Василий побежал по тропинке в направлении Гренделевой хижины. На самом же деле он залег за одной из болотных кочек. Там было довольно мокро, но выбирать не приходилось. А Василий Николаевич очень хотел стать если и не участником, то хотя бы зрителем предстоящей бурной сцены, которую он задумал и срежиссировал.
      С противоположной стороны по тропинке двигалась ничем не приметная с виду парочка - высокая блондинка в изысканном темном платье и коренастый мужичок в сером сюртуке.
      - Жди меня там, - властно приказала дама слуге, и тот покорно удалился за дуб. - О, господин Грендель, как я рада вас видеть! - чуть не пропела она высоким приятным голосом, протягивая руки своему воздыхателю.
      - Сударыня, я у ваших ног, - Грендель опустился на одно колено и почтительно поцеловал ей ручку.
      - Ах, ну что вы, - так и зарделась дама. - Встаньте, пожалуйста, вы меня смущаете.
      Грендель послушно поднялся и, вглядевшись в лицо своей возлюбленной, невольно отшатнулся.
      - Так, подействовало, - радостно потер руки Василий в своем укрытии.
      - Что с вами? - забеспокоилась Прекрасная Дама. - Господин Грендель, вы сегодня как-то не в себе.
      - Да... - пробормотал поэт. - Как будто пелена спала с моих очей...
      - Он только теперь приходит в себя! - раздался за спиной дамы громовой голос.
      Дама резко обернулась - на нее со стороны дуба тяжелой поступью надвигался собственной могучей личностью господин Беовульф.
      - Не смей причинить ей ничего дурного! - выкрикнул Грендель.
      - Как же! - прогремел Беовульф. - Да она сама кому угодно чего хошь причинит!
      - Что это значит?! - взвизгнула дама и затравленно заозиралась по сторонам.
      - Не беспокойтесь, сударыня, - тоном ниже сказал Беовульф, - ваш так называемый слуга вам не поможет. Равно как и его "установки". Можете посмотреть - он там лежит, отдыхает и не скоро очухается.
      - Что вы с ним сделали? - завопила дама.
      - Ну, приложил разок златою цепью, - ласково прорычал Беовульф, Ничего, это не смертельно, я думаю. Просто легкое помутнение ума...
      - Да-да, как будто пелена спала с очей моих, - продолжал бормотать Грендель. - Ах, как я заблуждался...
      - Кстати, сударыня, - продолжал "наезжать" Беовульф, - что-то я не вижу на вас того перстенька, что я вам подарил.
      - Я его забыла дома, - заметно побледнев, пробормотала женщина.
      - А может, потеряли?
      - Может, и потеряла...
      - Ну так радуйтесь, я его отыскал! - И с этими словами Беовульф извлек из-за пазухи золотой перстень.
      - Где вы его нашли?! - в ужасе отшатнулась Дама.
      - Там, где вы его потеряли, - ответил Беовульф. И с явной угрозой добавил: - Нынче ночью.
      Но тут, похоже, дама наконец взяла себя в руки.
      - Вы, господин Беовульф, дурак, - с нескрываемым презрением произнесла она. - Но я знаю, кто за этим стоит!
      Тут она небрежно оттолкнула стоящего на ее пути Гренделя и решительно двинулась за дуб. Через некоторое время она появилась со своим слугой, который шел, качаясь и еле двигая ногами. Прекрасная Дама, ужасно бранясь, отвесила ему пинка и быстро удалилась по тропинке. Слуга же, бормоча что-то себе под нос, поплелся следом за ней.
      Беовульф и Грендель, некоторое время постояли, переминаясь с ноги на ногу и, видимо, не зная, что дальше делать. И в конце концов, смерив друг друга неприязненными взорами, молча разошлись в разные стороны.
      Когда Грендель медленно брел в сторону своей хижины, Дубов услышал его бормотание:
      - Словно пелена спала... Это было какое-то наваждение...
      Убедившись, что поблизости никого нет, Василий встал из своего укрытия и подошел к дубу. По его ветвям спускался вниз Кузька.
      - Ну как? - радостно спросил домовой. - Все в порядке?
      - Здорово! - только и смог ответить Василий. - Я никогда не испытывал такого удовлетворения. Ведь ты все делал, как мы договаривались?
      - Ну а то как же. Сначала я смотрел за дорогой и дал тебе знать, когда появилась та баба с колдуном. А Беовульф уже стоял за дубом и ждал. Едва колдун зашел за дуб, он как даст ему своей золотой цепью по башке, а тут уж и я заступил со своей ворожбой. Мол, погляди ты на нее, господин Грендель, и сразу поймешь, откуда птичка вылетела.
      - Ну, откуда вылетела, это понятно, а вот куда улетела?
      Кузька на минуту задумался:
      - Судя по тому, куда они побегли, то я думаю, что не в свою избенку, а куда подальше. Там, за болотом, перелесок, а через него проселок, который ведет в сторону Белой Пущи. Как раз в ту деревеньку, где бабкина изба стояла. - И домовой погрустнел, вспомнив былые денечки.
      - Может, пойдем? - смущенно спросил Василий. - А, Кузьма Иваныч? - И уже веселее добавил: - А хочешь, я тебя на плече понесу?
      Кузька хитро ухмыльнулся и как бы нехотя отвечал:
      - Ну, так и быть. Пожалуй. Хороший ты человек, Василий, ни в чем тебе отказать не могу!
      ***
      За ужином обстановка была совсем безрадостной. Все, кто находились за столом, ели мало, угрюмо уткнувшись в тарелки, и даже неуклюжие попытки короля Александра развеселить своих сотрапезников никак не могли повлиять на их настроение. Скорее, наоборот.
      - Кушайте, господа, - радушно потчевал Александр, - а главное, запивайте. Конечно, пьянство - дело негодное, но стаканчик старого доброго винца на сон грядущий, знаете...
      Первой не выдержала госпожа Сафо:
      - Это чтобы послужить одновременно и выпивкой, и закуской?
      - Не понимаю, о чем вы, сударыня, - благодушно глянул на нее король.
      - Ну так я вам объясню, Ваше Величество, - запальчиво вскочила поэтесса, грозно уперев ручки в полные бедра, но король жестом усадил ее на место:
      - Не нужно, не нужно, Ну зачем такие мрачные мысли? Может быть, нынче ночью, гм, ничего и не произойдет... Перси, налей мне вина!
      Паж, внимательно наблюдавший за госпожой Сафо и прочими, кто был за столом, вздрогнул и, конечно же, опять пролил мимо.
      - Ну, за ваше здоровье, господа! - поднял кубок Александр. - И чтобы нынешняя ночь прошла спокойно.
      - Предупреждаю, что со мной это дело не пройдет! - вдруг заявила доселе молчавшая донна Клара. - И если господин людоед сунется ко мне в опочивальню...
      - То сам будет съеден! - докончил мысль синьор Данте.
      - Я предупредила! - высокомерно бросила донна Клара, окинув всех пламенным взором черных очей.
      - Такова есть наша жизнь, - философически заметил Иоганн Вольфгангович. - Сначала мы кого-то кушаем, а потом червячки кушают нас.
      - Если бы одни только червячки, - вздохнула Сафо.
      - Ну, господа, зачем так мрачно, - снова заговорил король. - С такими мыслями жить нельзя, иначе нам всем нужно завернуться в простыню и ползти на кладбище. Как говаривал... нет, не помню кто, даже умирать надо с улыбкой на устах. И мне как-то больше по душе боевой задор нашей глубокоуважаемой донны Клары. Знаете, я бы избрал нашим боевым кличем такие слова: ударим поэзией по людоедству! Спокойной ночи, господа. - С этими словами Александр величественно поднялся из-за стола и, сопровождаемый Перси, удалился из трапезной.
      ***
      Князь Григорий уже собирался покинуть свой рабочий кабинет, чтобы отойти ко сну, но тут дверь распахнулась, и барон Альберт ввел светловолосую даму в порванном черном платье. Из-за ее плеча робко выглядывал невзрачного вида мужичок.
      Однако их появление большой радости у князя Григория явно не вызвало:
      - Ну, чего явились? Вам же было велено оставаться на посту до завтрева. Или даже до послезавтрева. Забыли, Анна Сергеевна?
      - Мы ничего не забыли, Ваша Светлость, - несколько надменно отвечала дама, которую князь Григорий назвал Анной Сергеевной. - Но обстоятельства таковы, что оставаясь в Мухоморье, мы наверняка оказались бы за решеткой.
      - Невелика потеря, - проворчал барон Альберт, но князь так на него поглядел, что тот сразу как-то скукожился и бочком выскользнул из кабинета.
      - Вот Каширский не даст соврать... - продолжала Анна Сергеевна, еле кивнув в сторону своего спутника.
      - Ну, Каширский соврет - недорого возьмет, - заметил князь. - Так что же такого у вас приключилось?
      Анна Сергеевна поправила сползший черный чулок на левой ноге:
      - Когда мы узнали, что боярин, - тут она зло скривила губки, - так называемый боярин Василий вступил в контакт не только с Беовульфом, но и с Гренделем, то предприняли операцию по его ликвидации.
      - Согласно вашим директивам, - вставил Каширский.
      - Чего-чего? - вскинул брови князь. - Говорите проще, не умничайте!
      - Согласно вашим указаниям, устранили, - презрительно бросила Анна Сергеевна. - Я самолично замочила его ножом, в корчме.
      - Так, - удовлетворенно кивнул князь Григорий. - И в чем же закавыка?
      - Сегодня Беовульф предъявил мне перстень, который он неделю тому назад подарил мне, а сегодня нашел, - объяснила Анна Сергеевна.
      - Ничего не понял, - проворчал князь Григорий.
      - Найти он его мог только в одном месте - в корчме, где я его обронила, - пояснила Анна Сергеевна. - Когда убивала Ду... боярина Василия!
      - Удивляюсь еще, как он дал нам бежать, - добавил Каширский.
      - В общем, я вижу, что работнички из вас... - Князь задумался, подбирая сравнение пооскорбительнее. И, так ничего и не придумав, зашелестел бумагами. - Ну, что у вас еще? - поднял он взор на Анну Сергеевну с Каширским, которые стояли, неловко переминаясь, перед столом.
      - Князь, это еще не все, - несмело заговорил Каширский. - Операция по охмурению Беовульфа и Гренделя прошла не столь успешно, как мы предполагали.
      - Это еще почему? - грозно вопросил князь Григорий.
      - Они оба вышли из-под влияния моих установок, - обескураженно развел руками Каширский. - Я чувствую присутствие здесь другой силы внушения, куда более могучей, нежели моя!..
      - Не темни, говори по делу, - оборвал его князь.
      - Здесь мутит воду Чумичка, - заявил Каширский. - Он в прошлый раз был тут вместе с царевной и тем, кто именует себя боярином Василием.
      - Не помню никакого Чумички, - проворчал князь.
      - Вы его очень хорошо помните, - заявила Анна Сергеевна. - Это именно он, обернувшись царевной, гм, причинил вам некоторые неприятности.
      - Что?!! - вскочил из-за стола Григорий. - Схватить... изловить... на кол посадить... сжечь живьем... Ну, что встали? - напустился он на Анну Сергеевну и Каширского. - Прочь отсюда, олухи!
      Оставшись один, князь Григорий со сдавленным стоном упал в кресло.
      - Это судьба, - прошептал князь. - Боярин Василий, Чумичка, Грендель... И что с того, что боярин убит - колесо уже закрутилось. И что-то сделать уже поздно. Альберт! - вскричал князь. - Крыса чернильная!
      В кабинет испуганно заглянул начальник тайного приказа.
      - Чего изволите, Ваша Светлость?
      - Запереть в замке все ворота. Поднять мосты. На стене выставить лучников. И чтобы до послезавтра без моего приказания ни одна собака сюда не пробежала! Ни одна мышь не проскочила! Ни одна ворона не залетела!
      - Слушаюсь, Ваша Светлость, - пролепетал барон Альберт. - Еще будут приказания?
      - Да! - рявкнул князь. - Усилить надзор надо всеми! И над обоими Длиннорукими, и над этим дураком Каширским, и над Анной Сергеевной. Никому доверять нельзя, никому.
      Барон Альберт на цыпочках покинул княжеский кабинет.
      - Ох, не в духе нынче хозяин, - вздыхал барон, тяжело ступая по длинному полутемному коридору. - И так каждый год. Только наступает октябрь, как будто с цепи срывается. И что ж это за тайна такая, что даже мне, главе тайного приказа, не ведома?
      ***
      Леший и его друг водяной привычно сумерничали в корчме, когда раздался стук в дверь.
      - Толкайте, да посильнее! - крикнул корчмарь, и тут же дверь ввалилась вовнутрь, а следом за нею и запоздалый посетитель - высокий человек в лохмотьях, с которыми несколько контрастировала широкополая шляпа, надвинутая на самые брови.
      - Добро пожаловать, дорогой гость, - приветствовал его хозяин. Вошедший украдкой огляделся по сторонам, снял шляпу и кинул ее на ближайший столик.
      - Боярин Василий! - в голос ахнули водяной и леший.
      - Никто не знает, что я здесь, - устало вздохнул Василий, присаживаясь за столик. - Переночуем, а завтра утром поедем восвояси.
      - A как же... - начал было водяной и осекся.
      - Увы, - развел руками Дубов, - сам я ничего не могу сделать, а те, на чью помощь рассчитывал, отказались. Да сам виноват - такие дела с наскока не делаются. Ну ничего, доживем до будущего года...
      - Ах да, чуть не забыл. - Леший достал из-под стойки запечатанный в трубочку свиток. - Это для вас.
      - Любопытненько. - Василий подошел к стойке и, разломав печать, пробежал послание. - Кто его принес, вы не заметили?
      - Русалка, - с некоторым удивлением ответил леший. - Я уж хотел ей сказать, что вас нет, что вас убили, а ее уж и след простыл.
      - Теперь и это уже ни к чему, - и Дубов, мелко порвав письмо, кинул его в тлеющую печку. - Кузьма здесь?
      - Да, в вашей горнице, - кивнул корчмарь.
      - Спокойной ночи, господа, - и Василий по скрипучей лестнице стал подниматься на второй этаж. - Да-да, ничего не вышло, - бормотал он себе под нос. - Остается только заехать за Надей, и домой...
      - Ну где ж ты пропадал? - напустился Кузька на Василия, едва тот переступил порог комнаты. - Я тут весь изволновался...
      - На болоте прятался, - ответил Дубов, опустившись на кровать. - Не мог же я тут среди дня появиться! Ну как, вещи ты сложил?
      - Сложил, - буркнул Кузька. - Выходит, впустую ездили, эх-ма...
      - Завтра затемно выезжаем, - сообщил Василий, - а теперь неплохо бы малость подремать. Дверь бы чем припереть на всякий случай?
      Но тут дверь в "апартаменты" Дубова распахнулась, и в ней, к немалому удивлению детектива, возникла долговязая фигура Гренделя. Василий про себя усмехнулся, но виду не подал.
      - Чем могу служить? - вежливо осведомился он.
      - Я, право, не знаю. - выдавил из себя Грендель и замолк. Бедолага явно находился в полном расстройстве чувств. Он затравленно озирался по комнате, будто ища поддержки у этих облезлых стен и пошарпаной мебели.
      - Я, понимаете ли, человек тонкий, но... - наконец собрался с духом Грендель, и в этот момент дверь резко распахнулась и на пороге возникла массивная фигура Беовульфа.
      - Я, знаете ли, человек такой... - начал было он, но увидев Гренделя, осекся.
      Грендель машинально попятился к окну. Беовульф же лишь ухмыльнулся.
      - И ты здесь. - И, уже обращаясь к Дубову, продолжил: - Я, знаете ли, такой человек, никому обид прощать задарма не намерен. Так что князю Григорию придется заплатить за подстроенную подлянку. Вот.
      - Своею жизнью заплатить! - с пафосом добавил Грендель.
      - Во-во, - мрачно ухмыльнулся Беовульф. - Это я и имел в виду.
      - Ну что ж, господа, прекрасно, - улыбнулся Дубов. - Если я вас правильно понимаю, вы поддерживаете мой план и готовы принять в нем участие. - При этом заклятые друзья закивали головами. - В таком случае нам пора в путь.
      - Как? Прямо сейчас? - опешил Грендель.
      - Да. Это как-то того... - пробурчал Беовульф.
      - Увы, господа. - развел руками Дубов. - Время не терпит. В нашем распоряжении чуть более суток. Поэтому надо выходить рано утром. Если вы, конечно, не передумали.
      - Я готов, - выпятил впалую грудь Грендель.
      - А чего там... - махнул рукой Беовульф. - Пошли! Только почему такая спешка?
      - Дело в том, что князь Григорий уязвим только один день в году, объяснил Василий. - Точнее, одну ночь. И эта ночь - следующая. Подробности я расскажу по дороге, а теперь надо подумать о том, как нам обеспечить себе свободу действий. Господин Беовульф, как насчет того, о чем я вас просил?
      - Мои люди проследили, куда они сбежали, - самодовольно кивнул Беовульф. - Ну, та дама и ее прислужник.
      - И куда же?
      - В Белую Пущу, к этому вурдалаку Григорию! И как я мог в нее втрескаться, ума не приложу.
      - A я тем более в полном недоумении, - меланхолично вздохнул Грендель.
      ***
      Король Александр и Надежда Чаликова сидели в потемках и прислушивались к мертвому молчанию, царящему в королевских покоях. Не было слышно даже мурлыканья Уильяма. Когда им стало невмоготу слушать зловещую тишину, Александр вполголоса предложил:
      - А действительно, Наденька, что это мы тут сидим, будто в рот воды набравши? Если особо не шуметь, то можно и поговорить.
      - Да, пожалуй, - также вполголоса согласилась Надя. - Знаете, Ваше Величество, когда вы давеча за обедом читали стихи Касьяна, то я наблюдала буквально за каждым.
      - Ну и как? - заинтересовался король.
      - Никакого результата. Во всяком случае людоед, если он один из ваших поэтов, ничем себя не выдал. Разве что... - Надя замолкла.
      - Ну, договаривайте, - шепотом поторопил ее Александр. - Если вам что-то показалось, то не таите.
      - Мне показалось, что донна Клара... Ну, в общем, она как-то странно на вас глядела. Я бы об этом и не вспомнила, если бы не ее выпрыги за ужином. - ну, когда она заявила, что, мол, ежели людоед к ней заявится, и все такое прочее.
      - Ну, это она просто от страха, - вздохнул Александр.
      - А если донна Клара таким образом пыталась отвести от себя возможные подозрения? - предположила Надя.
      - Все может быть, - не стал спорить король. - А что это вы, Наденька, за обедом мне сказали, что людоед не из поэтов? Ну, оттого что он Касьяна съел, а его стихи не взял.
      - Знаете, Ваше Величество, по зрелому размышлению я пришла к выводу, что это, пожалуй, не совсем так. Поэты действительно живо интересуются стихами, но с одним уточнением - своими. Но отнюдь не чужими, особенно если они не хуже твоих собственных. А то, что писал Касьян, на мой взгляд, это все-таки настоящая поэзия, хоть и не без недостатков.
      - Нечто подобное я и собирался вам сказать, - ответил Александр.
      В темной комнате вновь повисло зловещее молчание.
      - Ваше Величество, - вновь заговорила Надя, - из разговора с летописцем господином Пирумом я поняла, что вы, кроме всего прочего, являетесь прямым потомком князя Феодора Шушка. Ну, тестя королевича Георга.
      - Да, это так, - согласился король. - Более того, и в последующие сто с чем-то лет, до прихода князя Григория, ново-ютландские короли несколько раз женились на княжнах из Белой Пущи, и наоборот.
      - Это значит, что при определенном стечении обстоятельств вы могли бы занять княжеский престол в Белой Пуще? - деланно равнодушным тоном спросила Чаликова.
      - Что за глупость! - удивился король. - Там уже есть свой князь, да и на что мне это вурдалачье царство?
      - Да, но если с князем Григорием что-то случиться, то занять престол будет некому - ведь никого из Шушков не осталось...
      - Нет-нет-нет, и слушать не желаю! - решительно перебил Александр. Если вы с боярином Василием и впрямь решились извести князя Григория, то я вам мешать не буду, но меня от ваших замыслов - увольте!
      - Ну что вы, Ваше Величество, избави меня боже вмешивать вас в наши дела, - поспешно ответила Надежда. - Но хоть чисто отвлеченно поговорить о престолонаследии все-таки можно?
      - Ну, отчего ж не поговорить? - мгновенно успокоился король. Поговорить можно. И даже нужно. А то заснем тут и не заметим, как нас... гм... ну, вы, Наденька, понимаете. Да, так вот насчет престолонаследия. Если продолжить вашу мысль, то я мог бы наследовать чуть ли не всем королевским, княжеским и прочим престолам Европы. Ведь Ютландский королевский двор, откуда изгнали Георга, находился в родстве со многими августейшими семьями. Ну а сейчас у нас, конечно, все по-другому. Вернее, так же, но только в местных мерках.
      - В каком смысле? - переспросила Надя.
      - Ну, например, в том, послании, что привез боярин Василий, Кислоярский царь Дормидонт именует меня не иначе как "брат Александр". И это не просто принятое обращение между монархами, а действительно так. Моя бабушка была замужем за его дедушкой. Или нет, кажется наоборот. Ну и с другими правителями из соседних княжеств, поменьше, мы тоже в родстве. Это, конечно, не Испания и не Пруссия, даже не Ливония, но все же...
      - Но неужели для Вашего Величества в окружающих княжествах не нашлось подходящей невесты?
      Как показалось Чаликовой, король горестно вздохнул, и Надя пожалела, что затронула эту тему, видимо, болезненную для Александра. "Может, половая ориентация не позволяет ему жениться?" - промелькнуло в голове журналистки.
      - Видимо, не нашлось, - усмехнулся король. - Была одна вполне подходящая, так и та замуж вышла.
      - Вы имеете в виду царевну Татьяну Дормидонтовну? - сообразила Надя.
      - Ну да. Дормидонт приглашал и меня на свадьбу, да тут как раз дождик полил... А если по-серьезному, так черт бы побрал все эти августейшие браки! - неожиданно вырвалось у Александра. - И как я завидую Татьяне Дормидонтовне, что она вышла за человека, которого действительно любит!.. Ох, чего-то я расшумелся, - понизил голос король. - Эдак мы нашего людоеда спугнем.
      Надя прислушалась к мертвящей тишине и вполголоса спросила:
      - А разве вы, Ваше Величество, против династических браков?
      Король немного помолчал и вдруг по своему обычаю свернул разговор на совершенно другую тему:
      - Вот я слушаю вас, Наденька, и с боярином Василием беседовал, и заметил, что довольно странными словами вы порой изъясняетесь: династический, интересоваться, результат... Знаете, я вас еще как-то понимаю только потому, что немного знаком с европейскими языками. Правда, наречия своих предков, ютландских королей, к своему стыду, так и не выучил... Сдается мне, что прибыли вы сюда не совсем из Царь-Города...
      - А откуда же, по-вашему? - упавшим голосом спросила Чаликова.
      - Должно быть, из какого-нибудь торгового города, где смешались языки многих народов и иноземные слова естественно вошли в повседневное употребление. Ну, например, из Новой Мангазеи.
      - Да нет, Ваше Величество, из Москвы. - Сказав это, Чаликова чуть не прикусила язычок.
      - А, ну понятно, - протянул Александр, но по его виду Надя поняла, что тот слышит это название чуть ли не впервые.
      Действительно, в параллельном мире, где жили король Александр, царь Дормидонт, князь Григорий и в котором волею судьбы оказалась московская журналистка Чаликова, Москва была небольшим городком, известным разве что тем, что, находясь на стыке Суздальского, Рязанского и Тульского княжеств, он время от времени переходил из рук в руки при княжеских междоусобицах.
      ***
      ДEНЬ ТPEТИЙ
      Грендель в потемках вел Дубова и Беовульфа через болота и перелески по одному ему ведомым волчьим тропам.
      - Осторожно, здесь топкое место, - говорил он. - Идите строго за мной, а если шаг вправо, то там трясина...
      Беовульф то и дело проваливался под своим весом чуть не по колено в болотную топь и время от времени, не в состоянии сдержать чувств, громогласно бранился:
      - Куда ты завел нас, ирод! Утопить хочешь, да?! Не могли идти по обычной дороге, что ли?..
      - В том-то и дело, что не могли, - успокаивал его Василий. - Никто не должен знать, куда мы идем, иначе все пропало. А тут шпионы князя Григория на всяком шагу.
      - А кстати, боярин Василий, отчего такая спешка? - спросил Грендель, когда они вышли на сравнительно сухое место и зашагали по еле заметной в траве тропинке, вьющейся по узкой опушке между тронутыми осенью перелеском и зловещим болотом, откуда раздавались лягушачьи трели и дальнее завывание выпи.
      - Это связано именно с сегодняшней датой, - ответил Василий. - Нам стало известно, что князь Григорий может быть уничтожен только одним способом если его загрызет волк в ночь свадьбы. Когда он хотел жениться на царевне Татьяне Дормидонтовне, то мы решили этим воспользоваться и под видом царевны привезли ему колдуна Чумичку. А ночью он обернулся волком и перегрыз князю глотку.
      - Вот это круто! - загоготал Беовульф. - Дорого бы я дал, чтобы на эдакое поглядеть!
      - А хорошо ли так поступать? - задумчиво промолвил Грендель. - Каков бы ни был Григорий, но такое разочарование: любимая девушка превращается в волка и впивается тебе в горло.
      - Лучше вспомните, сколько народу загубил этот злодей, - возразил Дубов и сорвал с куста огромную черную ежевичину.
      - Осторожно, там могут быть змеи, - предупредил Грендель. - Погодите, Василий, но если Чумичка, то есть царевна, в общем, если князю перегрызли глотку, то как он остался жив?
      - Значит, плохо грызли! - громогласно встрял Беовульф.
      - Да нет, здесь другое, - вздохнул Дубов. Теперь он старался держаться подальше от ежевичника, который тянулся вдоль тропинки. - Во-первых, Чумичка все же оказался не настоящим волком, а как бы понарошку. А нужен настоящий.
      - То есть я? - тихо промолвил Грендель. - Но ведь и я тоже не совсем...
      - Да, но во время превращения вы становитесь волком по-настоящему? пристально глянул на него Василий.
      - Ну, так-то так, -промямлил Грендель, - да какой я волк! И загрызть-то толком не смогу.
      - Да не слушайте вы его, боярин Василий! - загремел Беовульф. Придуривается!
      - Я попросил бы! - вскинулся Грендель.
      - Господа, ну не ссорьтесь же по пустякам! - повысил голос и Василий. Нам предстоит важная, можно сказать - историческая миссия, а вы, право же, как малые дети.
      - Ну хорошо, а в чем же вторая причина? - как ни в чем не бывало спросил Беовульф.
      - Вторая причина в том, как понимать выражение "ночь свадьбы". По зрелому рассуждению мы пришли к выводу, что речь здесь идет не о "волчьей свадьбе" с лже-царевной Татьяной Дормидонтовной, а о его настоящей свадьбе с белопущенской княжной Ольгой.
      - Ну, когда это было... - вздохнул Грендель.
      - Это было двести с чем-то лет назад, четвертого октября. В то время Григорий уже прибирал к себе власть в Белой Пуще, но формально она еще принадлежала Шушкам: на княжеском престоле сидела Ольга, дочка Ивана Шушка, которому, по всей вероятности, помог отойти в лучший мир его постельничий Григорий.
      - Ах он поганец! - не сдержался Беовульф. - Да я его...
      - Чтобы утвердиться у власти, - продолжал Дубов, - Григорию надо было официально жениться на Ольге, которую он каким-то способом приворожил и подчинил своей черной воле. Для этого ему нужно было войти в церковь и принять участие в христианском обряде. А вы представляете, каково это для матерого вурдалака. Вот оттого-то и ночь четвертого октября является для князя Григория наиболее уязвимой. И если мы теперь до него не доберемся, то следующая возможность представится не ранее четвертого октября следующего года.
      - Вы бы так сразу и объяснили, - тихо промолвил Грендель. - Осторожнее, там справа опасный омут.
      - Ну так вперед, чего мы медлим! - нетерпеливо взревел Беовульф.
      ***
      За завтраком король Александр то и дело поглядывал в окно, за которым на фоне голубеющего утреннего неба желтели немногочисленные листья, еще не слетевшие с кленов.
      - Думаю, к вечеру вода сойдет, - мечтательно произнес король, отпив из кубка немного вина, которое ему налил паж, на сей раз, к общему удивлению, не пролив ни капли. - Кажется, нынешняя ночь прошла спокойно?
      Надя украдкой пересчитала присутствующих, и ей показалось, что кого-то недостает. Очевидно, этим же занимался и синьор Данте, который, почтительно привстав, обратился к королю: