x x x
      Вечером, отходя ко сну, Чаликова и Дубов обменивались друг с другом полученной информацией.
      - Из того, что я узнала, можно сделать один вывод - Кассирова не располагала средствами на издание книги, а потом вдруг раздобыла где-то почти две тысячи, - доложила Надя. - То есть еще одно подтверждение, что кассу взяла она, но опять лишь косвенное, к делу его не пришьешь.
      - Да, действительно, все вокруг да около, - вздохнул Василий. - Я тоже не мог узнать у Александра Мешковского ничего определенного. Единственное в день трагедии кто-то звонил Жоржетте, после чего та побежала в филиал "Грымзекса".
      - Кассирова! - закричала Надя.
      - Что - Кассирова? - не понял детектив.
      - Кассирова не просто взяла деньги, но и нарочно спровоцировала скандал и стрельбу! Она позвонила Мешковской и сообщила, что Костяникина ей изменяет, Жоржетта схватила пистолет и поспешила в банк, а между стрельбой и приездом милиции Софья Кассирова выгребла кассу и успела надежно спрятать деньги. Впрочем, - успокоившись, добавила Чаликова, - все это опять одни домыслы. Хотя погодите. Сегодня один скользкий тип подсунул мне какие-то бумажки, которые он назвал "компроматом на Кассирову". - Надя порылась у себя в сумочке и извлекла оттуда то, что ей подсунул "иезуитский" журналист в фойе ДК имени Анны Карениной. Манускрипт, предназначенный для публикации в московской прессе, был озаглавлен "Оргии космических амазонок в Кислоярске", и Чаликова небрежно отложила его в сторону. - A вот, Вася, газета "Кислый путь" с астрологическим прогнозом, который якобы составила Софья Кассирова. Обратите внимание на дату - как раз тот день, когда произошла трагедия в филиале.
      - Астрологический прогноз как компромат? - несколько удивился детектив. - Ну что ж, это даже интересно...
      - Тут подчеркнуты три знака зодиака, - пояснила Надя. - Водолей, Рыбы и Телец. Водолеем является Кассирова, Рыбами была покойная Жоржетта Мешковская, а Тельцом - Марианна Костяникина. - И Надя с выражением зачитала: - "Водолей. День для вас счастливый, вы неожиданно разбогатеете, но сумейте правильно распорядиться свалившимся на вас богатством - вложите его во что-то духовное, возвышенное". Например, в издание своего поэтического сборника, - добавила Надя уже от себя. - "Рыбы. Повышенная возбудимость и доверчивость заставят вас поверить в чужие наветы. Телец. Опасайтесь высокой женщины в розовом платье - она может роковым образом изменить всю вашу судьбу". Ну, господин Дубов, что вы на это скажете?
      - A что тут сказать? Вообще-то я в гороскопы не верю, хотя чисто теоретически и допускаю, что звезды могут оказывать некоторое влияние на общий ход событий. Но не до такой же степени, чтобы определять цвет платья!
      - Совершенно верно, - кивнула Надя. - И цвет платья, и все остальное определила сама Софья Кассирова. Мне, знаете, по роду занятий частенько приходится иметь дело с разного рода доморощенными гениями. И я заметила одну общую особенность - почти все уверены, что любой бред, ими написанный, содержит некое высшее, тайное, если хотите - сакральное значение и имеет пророческий характер. Так что я не сомневаюсь - когда Кассирова составляла этот прогноз, то была уверена, что он каким-то мистическим образом поможет осуществить ее злодейские планы.
      - Может, вы и правы, Наденька, - кивнул Дубов, - но это опять лишь домыслы, не скрепленные фактами. И даже если наши подозрения насчет Софьи Кассировой имеют под собой почву, то я не представляю, как мы могли бы вывести ее на чистую воду.
      - У меня возникла одна идея, - сказала Чаликова и что-то заговорщически зашептала Дубову на ухо, хотя в комнате они были одни.
      - Кажется, я улавливаю ход ваших мыслей, - закивал Василий Николаевич. - Это, конечно, совершенно антинаучно с точки зрения классической криминалистики, но для пользы дела попробовать можно.
      x x x
      И вот наступило воскресенье. Дубов и Чаликова, одевшись соответственно во фрак и вечернее платье, отправились в Дом культуры имени Анны Карениной на презентацию поэтического сборника Софьи Кассировой "Любовь под пирамидами". Начало было назначено на шесть часов вечера, но уже в половине шестого в артистическом кафе крутилось довольно много народу - по большей части представители кислоярской творческой и околотворческой богемы, но не только: за одним из столиков скромно пил кофе инспектор Лиственицын в окружении двух человек в штатском, которых Дубов хорошо знал как милицейских оперативников. За другим столиком сама Софья Кассирова в элегантном зеленом с блестками платье продавала свой сборник по 80 сантимов за экземпляр, а за дополнительную плату ставила автограф.
      Ровно в шесть часов погас верхний свет, и кафе погрузилось в интимный полумрак. Прожектор осветил импровизированную сцену, и в его луче возникла фигура председателя "Всемирной души".
      - Господа! - обратился председатель к присутствующим. - Сегодня мы имеем счастье прикоснуться к высокому искусству, которым нас давно радует замечательная, я не побоюсь сказать - великая поэтесса Софья Кассирова. Мы давно ждали явления ее новой книги, и вот наконец имеем удивительную возможность увидеть ее воочию, во всей ее самости. И потому без лишних слов позвольте представить вам автора книги - госпожу Софью Кассирову!
      В темном зале раздались нестройные аплодисменты, и к микрофону вышла сама виновница торжества с книгой, нежно прижатой к могучей груди. Ее платье, будто шкура крокодила в лунном свете, таинственно переливалась в лучах прожектора.
      - Вы не представляете, господа, как я волнуюсь, - начала сольное выступление поэтесса. - Ведь это такой день в моей жизни... И еще я хочу сказать, что своими успехами обязана не только себе, но и моим друзьям, братьям и сестрам по искусству. И в столь торжественный момент не могу не вспомнить о своей незабвенной подруге, замечательной поэтессе Жоржетте Мешковской. Как жаль, что она не дожила до этого дня!..
      - Если бы дожила, то этого дня просто не было бы, - шепнула Чаликова, наклонившись к уху Дубова. Тот кивнул. A Кассирова тем временем продолжала:
      - И я хотела бы начать этот вечер со стихотворения, посвященного светлой памяти Жоржетты. - Поэтесса перевернула в книжке несколько листков и, придав лицу выражение вдохновенной скорби, начала чтение:
      - Это было давно, это было в Древнем Египте,
      В самом прекрасном из прошлых моих воплощений.
      Я была возлюбленной страстной жреца Омона,
      Что возносил каждодневно Омону хвалу во Храме.
      Но вот взяла его смерть, и осталась я одинока,
      Одна, как чайка на море или верблюд в пустыне,
      И стала мне жизнь постыла, любви лишенной.
      И вот однажды, молясь в опустевшем храме,
      Я услыхала голос, и этот голос промолвил:
      "Будет тебе за любовь за твою награда.
      Знай, твой любимый запрятал алмазы и злато
      В месте надежном, и стражей надежных приставил
      На берегу священном священного Нила,
      A сторожами поставил двух крокодилов священных.
      И, коль овладеть желаешь ты этим кладом,
      То в полночь явись на брега священного Нила,
      Туда, где луна освещает пирамиду Хеопса.
      И в том месте, где тень ее коснется берега Нила,
      Встань, и всплывут на поверхность два крокодила.
      И когда ты отдашься обоим всею душою и плотью,
      То откроется вход в пещеру с алмазами и со златом".
      И смолк тот голос, и сама себе я сказала
      На что мне злато, на что алмазы и все богатства земные,
      Коли возлюбленного рядом со мною нету?
      Но, как настала ночь, явилась я к берегу Нила,
      И, только тень коснулась краешка вод священных,
      Выплыли на поверхность священных два крокодила...
      Голос Кассировой дрогнул, но она мужественно продолжала:
      - И не захотела я им отдаться всею душою и плотью,
      Но, взяв секиру, до смерти обоих их зарубила,
      И кровь их святая, смешавшись с потоком священного Нила,
      Вдаль потекла, по течению, к синему морю.
      Но не пошло мне на пользу коварством добытое злато...
      Вдруг Кассирова прервала чтение, и ее округлое лицо исказило выражение неизъяснимого ужаса. По проходу между столиками, слегка покачиваясь, в сторону сцены плыл призрак Жоржетты Мешковской в окровавленном розовом платье - медленно, но неотвратимо, как судьба.
      Кассирова со страшным грохотом упала на пол прямо на сцене, а кровавый призрак, хладнокровно переступив через нее, занял место у микрофона.
      - Ты потревожила мою тень, несчастная, - сказал призрак страшным потусторонним голосом, - и я явилась!
      - Нет! Только не это! - возопила Кассирова, хватаясь за подол Жоржеттиного платья.
      - Тогда облегчи свою грешную душу, - предложил призрак Мешковской, признайся перед всем миром, как ты убила и меня, и Марианну!
      - Я все, все скажу! - кричала Софья, ползая по полу. - Только не смотри на меня так, я каменею от твоего мертвого взора!
      - Ну ладно. - Призрак снял с подставки микрофон и бросил его Кассировой, а сам удалился вглубь сцены. Поэтесса попыталась встать, но, покачнувшись, вновь упала на сцену.
      - Ну, говори же! - подстегнул ее призрак. - Говори, если не хочешь, чтобы я ввергла тебя в ад преисподней!
      - Я все скажу, все! - Кассирова трясущимися руками взяла микрофон. - Я хотела издать сборник, но у меня не было денег. И я задумала, как их достать... Я не хотела никого убивать, просто хотела издать книгу... Я дождалась дня, когда в кассе оказалась нужная сумма, и позвонила тебе. Я сказала, что моя начальница и твоя возлюбленная Марианна Костяникина заперлась в своем кабинете с какой-то смазливой девицей... Когда ты явилась, я пошла в кабинет к Марианне и сказала, что ты пришла разъяренная и с пистолетом, и не лучше ли вызвать милицию? Но Марианна сказала, что сама разберется, и достала из стола служебный револьвер... Она вышла из кабинета, и между вами разгорелась ссора, ты обвиняла ее в измене, а она не могла понять, в чем дело. И тогда... - Софья замолкла.
      - Ну, договаривай, договаривай! - раздался из мрака страшный голос призрака.
      - Тогда я взяла наган, который заранее приобрела на черном рынке, и два раза выстрелила в Марианну прямо на твоих глазах... Ты побледнела и встала как вкопанная, а я взяла ее револьвер и застрелила тебя. A потом вытерла платочком свои отпечатки и вложила оба пистолета вам в руки. Ну и тогда уже забрала все деньги из кассы и вызвала полицию... - Обессиленная собственным признанием, Кассирова вновь бухнулась на пол.
      - Свет! - раздался голос инспектора Лиственицына, и тут же зажглась люстра на потолке. На сцену вышли его сотрудники в штатском и без лишних слов надели на поэтессу стальные наручники. A призрак Жоржетты снял с себя парик и сбросил кровавое платье, под которыми обнаружились лысина и зеленый костюм ее брата-близнеца Александра Мешковского. И под бурные аплодисменты зала галантно раскланялся.
      x x x
      Стоял студеный декабрьский денек. Кислоярская Республика жила в ожидании нового года и попутно праздновала Рождество по католическому и протестантскому календарям. Частный сыщик Василий Николаевич Дубов наряжал у себя в конторе маленькую, но пышную елочку, и в тот момент, когда он натягивал на нее блестящую верхушку, зазвонил телефон. Детектив нехотя взял трубку:
      - Слушаю вас.
      - Василий Николаич? Это инспектор Лиственицын. Скажите, как вы относитесь к развлекательным шоу?
      - Положительно, - ответил Дубов. - Особенно после того представления, которое мы с вами имели удовольствие наблюдать на презентации у Кассировой.
      - Могу вам предложить представление не хуже, - сказал инспектор. - Если не хотите его пропустить, то подъезжайте прямо сейчас к издательству "Буревестник".
      Заинтригованный Василий тут же закрыл контору и, оседлав свой неизменный синий "Москвич", отправился на улицу Тургенева, к тому особнячку, куда он уже однажды возил юную поэтессу пушкинской школы Надежду Чаликову.
      Когда Дубов подкатил к месту назначения, шоу было в полном разгаре. Милиционеры выводили из дома издателя Петровича, а тот, на ходу срывая с себя усы и парик, кричал:
      - Уберите от меня свои грязные лапы! Разве вы не видите, что я коммунист Разбойников?!!
      На что присутствующий при этом главный городской фининспектор, издевательски похлопывая Петровича по плечу, отечески возражал:
      - Какой ты, к черту, коммунист Разбойников? Ты - мелкий хапуга, скрывающий налоги от государства! Идем, родимый, поговорим о твоей двойной бухгалтерии, актик составим...
      - Пошел вон, прислужник буржуев! - пронзительно визжал Петрович, норовя лягнуть фининспектора костылем. - Вы еще пожалеете об этом, все прогрессивное человечество встанет на защиту моей поруганной чести! Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
      - Кричал бы лучше "Хайль Гитлер"! - проворчал один из милиционеров, грубо подталкивая Петровича в спину. В конце концов Разбойникова затолкали в "Черную Берту", и та резво повезла арестованного в сторону городской тюрьмы. Дубов подошел к инспектору Лиственицыну, который с удовлетворением наблюдал за происходящим.
      - Ну, как вам? - поинтересовался инспектор.
      - Ничего себе, - откликнулся частный детектив. - Все-таки вы решились его арестовать?
      - Вынуждены были, - ответил Лиственицын.
      - A что он, опять занялся коммунистической деятельностью?
      - Если бы! Вы поглядите туда.
      На площадке перед особняком, удушливо дымя, горел костер, и сотрудники Лиственицына бросали в него книги в одинаковых коричневых переплетах. Ккостру уже стягивались погреться местные бомжи. Кое-кто из них подбирал отлетевшие листки и сворачивал "козьи ножки".
      - Ну и что же все это значит? - удивился Василий.
      - Это значит, - объяснил инспектор, - что господин Разбойников дошел в своей алчности до того, что согласился за большие деньги издавать "Майн Кампф". Узнать бы еще, кто заказчик...
      x x x
      И вот наступила новогодняя ночь. Мрачное здание банка "ГРЫМЗЕКС" погрузилось во мрак, и лишь в одном окошке остался гореть свет - то сам господин Грымзин у себя в рабочем кабинете подводил годовой баланс. Эту приятную обязанность он всегда выполнял сам, не доверяя ее бухгалтерам и членам правления. Итоги выходили весьма обнадеживающими, всю картину портила лишь пресловутая недостача в 1828 долларов 37 сантимов.
      И вот в тот момент, когда обе стрелки на настенных часах слились воедино в высшей точке циферблата, дверь отворилась и в кабинет ввалился Дед Мороз в сопровождении Снегурочки. Они вдвоем тащили огромный подарочный мешок. Рука Грымзина уже потянулись к кнопке вызова охраны, но тут Дед Мороз изнеможенно плюхнулся в кресло, осторожно отклеил роскошную бороду и принялся обмахиваться ею. Под бородой оказалось лицо частного детектива Василия Дубова. Приглядевшись к Снегурочке, банкир узнал в ней журналистку Надежду Чаликову.
      - Ну, с новым годом, Евгений Максимыч, - отдышавшись, произнес Дед Мороз.
      - C новым счастьем, - с лучезарной улыбкой добавила Снегурочка.
      - C новым годом, конечно, - осторожно ответил банкир. - Но чем я обязан столь неожиданному посещению? И что это вы за мешок с собой притащили?
      - Да это как раз и есть ваши пропавшие денежки. - C этими словами Дед Мороз радостно вытряхнул прямо на пол содержимое - сборники стихов Софьи Кассировой "Любовь под пирамидами". A Снегурочка добавила:
      - Весь тираж был арестован при конфискации имущества в издательстве "Буревестник", а так как эта книга была издана на средства, похищенные из вашего банка...
      - Зачем мне эта дрянь! - завопил Грымзин. Но вскоре в его глазах появился алчный блеск, так знакомый его сотрудникам и означавший, что в голове банкира заработал калькулятор - Евгений Максимыч уже прикидывал, сколько он сможет заработать на продаже стихов преступной поэтессы.