Вскоре вся толпа рыцарей остановилась перед неплотно прикрытыми дверями.

— Здесь? — кратко спросил Зигфрид.

— Кажется, здесь, — не совсем уверенно ответил Одиссей. — Если, конечно, с тех пор Виктор не перебрался в другие покои.

— Ну так давайте проверим, — предложил Беовульф.

— Да, пожалуй, — согласился Одиссей и толкнул дверь. Перед ним открылась просторная, скромно обставленная горница. За столом, откинувшись в кресле, сидел Его Высочество Виктор и дружелюбно смотрел на вошедшего.

— Добро пожаловать, господа, — как ни в чем не бывало произнес он, увидев за спиной Одиссея остальных рыцарей. — Очень мило с вашей стороны, дорогой Одиссей, что навестили меня. Помнится, мальчиками мы с вами очень дружили…

— Нет, ну вы только посмотрите! — не выдержал Беовульф. — Его пришли свергать, а он тут, понимаете ли, зубы нам заговаривает!

— Погодите, Беовульф, — остановил его Зигфрид. — Будем действовать по правилам. Одиссей, приступайте.

Одиссей сделал шаг в сторону Виктора:

— Довольно пустых разговоров, Ваше Высочество. Объявляю вас низложенным. Законная же власть возвращается к нашему королю, Его Величеству Александру.

— Да здравствует король! — нестройным хором грянули господа рыцари.

— А вас, Виктор, я попрошу оставаться в своих покоях, — сказал Зигфрид, когда крики стихли. — После того как мы займем замок, будем решать, что с вами делать.

— По-моему, вы его уже заняли, — невесело усмехнулся Виктор.

— А где Длиннорукий? — не выдержал Беовульф. — Вот уж его я собственноручно повешу прямо на стене!

— Бежал нынче ночью, — вздохнул Виктор.

— Жаль, — прогудел Беовульф. — В таком случае, вешать придется Ваше Высочество.

— Надеюсь, со мной поступят по закону, — голос Виктора дрогнул.

— Не знаю как насчет закона, но что по справедливости — это точно! -зловеще пообещал Беовульф.

— А что же прислуга — тоже бежала? — не без некоторого ехидства спросил дон Альфонсо. — А то Его Величество скоро прибудет, а торжественный ужин и приготовить-то некому.

— Прислуга в хозяйственном помещении, — совершенно спокойно сообщил Виктор. — Это… Ну, впрочем, Одиссей знает, где.

Одиссей кивнул.

— Скажите, почтеннейший Зигфрид, а где сейчас находится Его Величество? — вполголоса спросила Чаликова. — Если это, конечно, не тайна.

— Скоро узнаете, — усмехнулся старый рыцарь в седую бороду.

— Ой, совсем забыла! — Надя хлопнула себя по лбу и, протиснувшись сквозь тесные ряды славных рыцарей, выпалила: — Ваше Высочество, а что Марфа — она жива, или как?

Виктор внимательно оглядел Чаликову, и его губы тронула чуть заметная усмешка:

— Я узнал вас, бывший паж Перси. Должно быть, вы, сударыня, как раз и представляете некие таинственные силы, что так хотели воскресить княжну для своих целей?

Надя смутилась, но ей на помощь пришел Беовульф:

— Отвечайте, когда вас спрашивают! А не то я вам щас в природе…

— Знаю, знаю, повесите на стене замка, — перебил Виктор. — А что касаемо до Ее Светлости княжны Марфы Ярославны, то она жива и невредима, а теперь почивает в своей горнице. Спросите у Теофила, он укажет. Но прошу вас — не будите княжну, пока она спит. Ей, бедняжке, столько пришлось пережить…

— Ну хорошо, — подытожил Зигфрид, — приступим к делу. Вы, — он указал на нескольких рыцарей, — будете покамест охранять Его Высочество, а вы, Одиссей, разыщите слуг и скажите, чтобы приступали к своим обязанностям. Ну а мы с вами, — обернулся Зигфрид к остальным рыцарям, — обойдем замок и убедимся, что все в порядке.

— Не мешало бы и в погреб заглянуть, — предложил Беовульф. -Проверить, на месте ли бочки с вином…

Прошло совсем немного времени, и в королевском замке снова закипела жизнь — повара на кухне готовили всяческие яства, а слуги под неусыпным руководством Теофила накрывали в Трапезной зале праздничные столы.

Следуя всем указаниям волшебного клубка, Иван-царевич и сам не заметил, как добрался до Черной трясины. Безжизненная равнина расстилалась на много верст во все стороны, и чтобы вступить на нее, Ивану Покровскому оставалось спуститься с невысокого пригорка и миновать заросшую вереском полянку. Туда же вел путника и его клубочек, но теперь, когда цель была близка, он замедлил ход, как бы намекая, что еще есть возможность остановиться и не идти в столь опасное место. Иван же понял, что клубок просто предлагает присесть перед самым ответственным участком пути, и охотно сбросил свой походный рюкзак на землю.

Однако присесть ему так и не довелось — вдруг невесть откуда раздался звук, похожий на рев турбины. С каждым мгновением он усиливался, и вскоре Иван-царевич заметил его источник — огромное трехголовое чудище, летящее над болотом и выпускающее огонь и дым из трех пастей, похожих на крокодильи.

Тут Покровский вспомнил предупреждения Чумички, что вблизи Черной трясины водится много нечистой силы.

— Ага, понятно — они наслали на меня этого дракона, чтобы не пустить на трясину, — сообразил Иван-царевич, не без любопытства наблюдая за полетом необычной рептилии. Но так как дракон стал резко снижать высоту с явным намерением приземлиться прямо на Ивана-царевича, то тому поневоле пришлось прибегнуть к ответным действиям: он извлек из рюкзака лук, зарядил его одной из оставшихся золотых стрел и, почти не целясь, выпустил ее в чудище.

Видимо, стрела и впрямь была «заговоренной» — в ходе полета она несколько раз как бы невзначай меняла направление и в конце концов угодила дракону прямо в грудь, чуть ниже средней головы.

Тут Иван понял, что совершил большую глупость — всерьез ранить такого монстра стрела вряд ли была способна, а вот разозлить могла не на шутку.

Но случилось иное — дракон с шумом втянул в себя воздух, беспомощно затрепетал зелеными перепончатыми крыльями, головы на длинных шеях дернулись, и он стремительно грохнулся на вересковую полянку между Черной трясиной и пригорком, где стоял Иван-царевич.

Теперь только он увидел, что на спине у чудища сидели два человека, и оба даже показались знакомыми, но разглядеть их не удалось — из всех шести ноздрей дракона пошел густой удушливый дым, тут же покрывший всю полянку. А когда дым рассеялся, никакого чудища уже не было — вместо него на вересковом ковре лежало пять человек. Двоих Иван тут же узнал — это и были сидящие у дракона на спине. А приглядевшись, Покровский к некоторому изумлению признал в них Чумичку и Василия Дубова. Детектив уже оправился от падения и, встав, приветственно махал Ивану-царевичу. Чумичка же, с трудом приподнявшись, остолбенело глядел на троих незнакомцев, непонятно как возникших на месте неведомо куда исчезнувшего Змея Горыныча.

Иван резво сбежал с пригорка и тут же угодил в объятия боярина Василия.

— Что? Что это значит? — слабым голосом пробормотал Чумичка, махнув рукой в сторону трех человек, все еще лежащих на земле.

Василий хитровато улыбнулся:

— Дедуктивный метод подсказывает мне одно — произошло расколдование Змея Горыныча с возвратом в прежнее состояние. — Детектив указал на женщину в светлом платье, недвижно лежащую посреди полянки. — Судя по всему, эта дама — собственной персоной княжна Ольга. Вон тот пожилой господин в красном кафтане — воевода Полкан. А что помоложе и в шубе — боярин Перемет.

— Ну, это-то ясно, но как они расколдовались? — продолжал недоумевать Чумичка. — Я ведь сколько ни бился, ничего не мог придумать!

— Да я только стрельнул в него вашей золотой стрелой, и все, — как бы оправдываясь, заметил Иван-царевич.

— Вот оно что! — радостно хлопнул себя по лбу боярин Василий. — Для того чтобы вызволить заколдованных, нужно было убить Змея Горыныча, и тогда они автоматически освобождаются от злых чар.

— Как просто, — обескураженно покачал головой Чумичка. — А я с самого начала подозревал, что тут какой-то подвох!

— А не застрелил ли я вместе с Горынычем и его, так сказать, составляющих? — с опаской произнес Покровский.

— Действительно, что-то уж больно бесчувственно они лежат, — вздохнул Василий.

Слегка прихрамывая, Чумичка подошел к Ольге и, нагнувшись, приложился ухом к ее губам:

— Дышит. Ну ничего, скоро очухаются. Все трое.

— А ну как не очухаются? — забеспокоился Иван.

— Очухаются, не извольте беспокоиться. — С этими словами колдун распахнул свой дырявый и залатанный тулуп. Василий давно задавался вопросом, отчего Чумичка не оденется поприличнее, но лишь теперь понял, в чем дело: с внутренней стороны тулупа было множество карманов, в каждом из которых что-то хранилось. Из кармашка с левой стороны Чумичка извлек небольшую скляночку с мутной жидкостью, снял крышечку, набрал в рот немного содержимого и осторожно попрыскал сперва на княжну, потом на воеводу, а потом и на боярина.

Первой пришла в себя Ольга.

— Что со мной? Где я? — проговорила она, медленно открыв глаза. Василий отметил, что голос княжны совсем не изменился с тех пор, когда она была средней головой Горыныча.

Ольга приподняла голову и оглядела себя. Убедившись, что она — это она, княжна вскочила на ноги и от радости пустилась в пляс. Правда, ноги ее не очень слушались — сказывалось двухсотлетнее их отсутствие.

— Что с тобой, княжна? — как ни в чем не бывало спросил боярин Перемет, открыв глаза и не без удивления глядя на Ольгу.

— Мы расколдованы! — вопила княжна. — Я и мечтать не могла, что это случится!

— Я же всегда говорил, что так оно и будет, — Перемет встал и с удовольствием потянулся. — А ты мне не верила.

— И я не верил, — прогудел воевода Полкан. — То есть не то чтобы верил или не верил, но надеялся, что Чумичка что-нибудь придумает.

— Да я тут не при чем, — пожал плечами Чумичка. — Вот ваш освободитель — Иван-царевич.

— Я не знал, что так выйдет, — смущенно произнес Иван-царевич. -Вижу, какое-то чудище летит, да и выстрелил из лука…

— Ну хорошо, давайте решать, что делать дальше, — предложил Дубов. -Ясно, что здесь нам оставаться никак не гоже.

— К тому же тут скоро будет Херклафф, — добавил Чумичка. — Я уж совсем забыл про него…

— Кто? — Воевода Полкан принялся деловито засучивать рукава. — Ну, пущай он только мне попадется — душу вытрясу!

— Глаза выцарапаю, — зло бросила княжна Ольга. Боярин Перемет промолчал, но было видно, что и он, мягко говоря, особых благ Херклаффу не желает.

— Только без самосуда! — решительно заявил боярин Василий.

— А-а-а, вот и он, легок на помине, — сказал Чумичка.

— Где? Где? — заозирались остальные.

— Вон там, глядите. — Чумичка указал на небо. К ним приближалась черная точка, с каждым мигом обретающая очертания огромного коршуна.

— Может, стрельнуть в него из лука? — неуверенно предложил Иван-царевич.

— Много чести, — буркнул Чумичка. — Я сам с ним потолкую, а вы покуда спрячьтесь.

— Да куда тут спрячешься, — протянул Перемет.

Вместо ответа Чумичка сделал какой-то едва уловимый жест, и все, кто был на полянке, внезапно исчезли.

— Стойте на месте, — распорядился колдун. — Пока будете стоять, останетесь невидимыми. А чтобы вернуться в себя, сделайте шаг вперед.

Коршун резко подлетел к полянке и, едва достигнув земли, обернулся Херклаффом. Невидимый Дубов оказался в нескольких шагах от людоеда и прекрасно мог разглядеть его фрак, жабо и монокль. Злобный блеск маленьких глазок заморского чародея недвусмысленно говорил о его намерениях.

Поскольку единственным, кого Херклафф мог видеть, был Чумичка, то все внимание людоед обратил к нему:

— О, мейн либе фреуде фон Чумичка, как я радостен, что вижу вас! Вы будете мой самый деликатессен зафтрак!

Вместо ответа Чумичка щелкнул пальцами, и в людоеда полетела шаровая молния. Впрочем, тот ее погасил еле заметным небрежным движением:

— Примитифно, мой друг. Лучше сообщите мне, где тут есть господин Иван-царевич. Его я буду кушат на обед, дабы не ходил, куда не есть надобно!

— Получай, вражья сила! — не выдержал Чумичка и, вмиг обернувшись львом, кинулся на Херклаффа. Того, похоже, все потуги Чумички лишь развлекали. Ленивым жестом людоед обратил льва в мышку, а сам, сделавшись огромным полосатым котом, принялся за ней гоняться. И когда кот схватил мышку за хвост, та дико заверещала и превратилась обратно в Чумичку. Впрочем, и кот тут же обернулся Херклаффом.

— Найн, херр Чумичка, ваша квалификация меня не удофлетворяйть, -противно захихикал людоед. — Пожалуй, я возьму вас к себе в ученик.

Чумичка и сам понял, что тягаться с Херклаффом в обычном чародействе ему нет смысла, и решил прибегнуть к крайнему средству. Он выхватил из-за пазухи магический кристалл и принялся что-то нашептывать.

Этого Чумичке делать, конечно же, никак не стоило. Увидев вожделенный предмет в руках своего противника, Херклафф мелко задрожал — он понял, что если сей же миг не овладеет кристаллом, то его ждут, мягко говоря, большие неприятности, но если кристалл окажется у него, то он не только избежит этих неприятностей, но и вернет себе былое могущество.

К счастью, людоед и понятия не имел, что познания Чумички в чудо-стекле равнялись нулю. Позабыв о тонкостях колдовства, Херклафф подскочил к Чумичке и вцепился в кристалл. Поскольку расставаться с ним Чумичка намерения не имел, то между двумя чародеями возникла, говоря дипломатическим языком, конфликтная ситуация, а попросту — небольшая стычка, переходящая в свалку. Все еще невидимые Ольга, Полкан, Перемет и Иван-царевич с немалым любопытством наблюдали за магическим противостоянием Херклаффа и Чумички, и лишь боярин Василий, знавший о свойствах кристалла не понаслышке, понял, какие беды грозят роду человеческому, если волшебное стекло возвратится в собственность Херклаффа. Поэтому Дубов, не мешкая, набросился на людоеда.

Теперь исход сражения был решен, и несмотря на бешеное сопротивление, вскоре Дубову и Чумичке удалось не только утихомирить неугомонного чародея, но и для пущей надежности связать ему руки за спиной.

— Тойфель побери, ваша есть фзяла, — вынужден был признать Херклафф, уныло наблюдая, как Чумичка отправляет вожделенный кристалл в недра своего тулупа.

— Да, наша взяла, — со значением подтвердил Чумичка и крикнул: -Выходите, хватит прятаться!

Тут к немалому удивлению Херклафф увидел, как прямо из воздуха появились еще четыре человека, и в их числе женщина. И если один из них, в синей куртке и резиновых сапогах, был для Херклаффа неизвестным, то при виде остальных людоед заметно побледнел и, мелко задрожав, пал на колени.

— Ага, значит, узнал, — удовлетворенно прорычал воевода Полкан, надвигаясь на Херклаффа.

— Их бин не есть виноват, — забормотал колдун, — меня заставил херр князь Григорий…

— Счас ты увидишь своего хера Григория! — не выдержав, выкрикнула Ольга, по-кошачьи растопырив пальцы с длинными острыми ногтями.

— Господа, только без самосуда! — вновь испуганно выкрикнул Василий.

— Ну что вы, никакого самосуда мы и не допустим, — расплылся в добродушной улыбке боярин Перемет. — При Шушках я работал в судебном приказе и законы знаю. А по закону господину Херклаффу причитается…

Однако господин Херклафф не дослушал, что ему причитается по закону. Внезапно он задергался, стал извиваться, будто угорь на сковородке, и не успели самосудьи опомниться, как людоед превратился в струйку дыма, очень резво растворившуюся в воздухе.

— Куда? — гаркнул Полкан. — А ну стоять на месте!

Но было уже поздно — Херклаффа, что называется, и след простыл.

— Опять ушел, — раздосадованно покачал головой Чумичка.

— Ну и пес с ним, — подытожил Полкан. — Давайте лучше решать, что дальше делать. Не оставаться же здесь.

— Лично я иду туда, — Иван-царевич махнул в сторону трясины, — но вас не зову: это дело семейное, к тому же и небезопасное…

— А нам, я так думаю, для начала нужно отправиться в королевский замок, — предложила Ольга.

— Как прикажешь, княжна, — развел руками Перемет. — Должно быть, король и рыцари уже там.

— Да не должно быть, а точно! — уверенно заявил Полкан. — Ежели они, конечно, действовали согласно моим задумкам.

— Если бы они действовали согласно твоим задумкам, то еще три года собирались бы, — не удержалась княжна Ольга от привычной подколки.

— В любом деле сначала подумать надобно, — назидательно прогудел воевода. — А в нашем особливо.

Чумичка поднял с земли чудо-клубочек:

— Идите, куда он укажет. Сначала выведет на дорогу, а дальше…

— А, ну дальше ясно, — перебила Ольга.

— Летали, знаем, — добавил Полкан.

Иван-царевич с некоторым удивлением глянул на Чумичку, но ничего не сказал — он уже убедился, что все, что тот ни делает, в конце концов оказывается к лучшему, да и княжне со спутниками надежный провожатый сейчас был куда нужнее.

Ольга, Полкан и Перемет тепло попрощались со своими избавителями, Чумичка бросил клубок оземь, и тот покатился вверх по склону пригорка.

Когда все трое скрылись из виду, Иван спросил у Чумички:

— Стало быть, путешествие на Черную трясину придется отложить на потом? Клубочка-то теперь у нас нет.

— Обойдемся без клубочка, — ухмыльнулся колдун. С этими словами он вновь распахнул тулуп и, порывшись в одном из карманов, извлек горсть плоских камешков. Они были разного цвета, размера и формы, но объединяло их одно — каждый имел посередине дырку.

Василий припомнил, что когда-то, будучи в Крыму, собирал такие же камешки на берегу, а те, у которых была дырка, почитались «счастливыми».

— Тряпки найдутся? — оборотился Чумичка к спутникам.

— Поищем. — Иван Покровский чуть не с головой залез в свой бездонный рюкзак и вскоре извлек оттуда несколько тряпочек, довольно прочных, хотя и не особо чистых. — Сгодится?

— Сгодится, — кивнул Чумичка. Он оторвал от тряпочки полоску, продел ее в камешек и завязал узелком. — Помогайте.

Боярин Василий и Иван-царевич присели прямо на вереск вокруг рюкзака и принялись старательно привязывать тряпочки к камешкам, еще не совсем представляя, для чего они это делают.

— Ну, в путь, — велел Чумичка, когда они подвязали около двух десятков камешков. Василий с Иваном-царевичем встали и следом за Чумичкой подошли к краю трясины.

— Следите, куда он упадет, — сказал колдун и, раскрутив в воздухе, закинул камешек далеко в Черную трясину. — А теперь идите за мной, но не уклоняйтесь ни на столечко. — С этими словами Чумичка отважно сделал первый шаг.

Боярин Василий нерешительно посмотрел на Ивана-царевича. Оба хорошо помнили вчерашнее, когда Василий и Грендель, выручая Покровского, сами едва не утонули в страшной трясине.

— Ну, где вы там? — крикнул Чумичка. Он уже углубился в трясину на несколько шагов и, к удивлению Дубова, вовсе не собирался тонуть. Правда, шел он медленно и, прежде чем сделать каждый следующий шаг, сначала осторожно касался поверхности кончиком башмака.

Василий мысленно перекрестился и сделал первый шаг. И сразу почувствовал, что ступает как бы по деревянному настилу — невидимому, но достаточно прочному. Детективу даже показалось, что «доски» чуть скрипнули, едва на них ступил Иван-царевич, навьюченный огромным рюкзаком.

По наблюдениям сыщика, «настил» был в меру широким — что-то около полуметра. Едва Василий чуть отклонялся от Чумичкиного пути, то ощущал, как «доски» как бы проваливались куда-то вглубь, и поскорее отходил от опасного края.

Когда они добрались до того места, куда упал камешек, Чумичка достал из-за пазухи еще один. Внимательно оглядевшись и по каким-то своим приметам определив нужное направление, колдун вновь кинул камешек. На сей раз он не ушел под воду, а зацепившись, повис на безжизненном кустике, торчавшем на темной кочке.

Чуть изменив направление, Чумичка уверенно двинулся в ту сторону, куда упал второй камешек. Стараясь не отставать, Василий и Иван отправились следом. Трудный и опасный переход продолжался.

Хотя день был уже в разгаре, в горнице Марфы царил полумрак — плотные занавески на окнах почти не пропускали света с улицы.

Княжна безмятежно спала, и домовому Кузьке стоило больших усилий привести ее в бодрствующее состояние.

— А? Что такое? В чем дело? — сонно пробормотала Марфа.

— Вставай скорее! — тормошил ее Кузька. — Твоему Виктору того и гляди башку отрубят, али повесят, как собаку, а ты тут почиваешь, будто медведь зимой!

— Какому медведю собака башку отрубит? — сладко потянулась княжна.

— Да не медведю, а Виктору! — нетерпеливо затопал Кузька. — И не собака, а рыцари! Ты одна можешь спасти его.

Тут только до Марфы дошло, в чем дело. Она решительно вскочила с кровати и стала одеваться.

— Быстрее, быстрее, — торопил домовой. — А то на самое отрубление и поспеешь!

Тронная зала, куда незаметно проскользнула Марфа в сопровождении Кузьки, была полна рыцарей. Правда, сам королевский трон пустовал, но слева от него, на небольшом возвышении, Марфа увидела Виктора. Он сидел на низенькой скамеечке с таким отрешенным видом, будто происходящее его вовсе не касалось.

А рыцари бурно спорили о том, что им делать с Виктором. Как поняла княжна из речей, мнения разделились: часть рыцарей, явно меньшая, ратовала за то, чтобы дождаться короля Александра и оставить участь Виктора на его усмотрение. Большая же часть склонялась к немедленной смертной казни, но и среди нее не было единства в способе исполнения — то ли повешением, то ли отсечением головы. Похоже, что именно благодаря этим разногласиям Виктор до сих пор еще был жив.

— Как же так! — громогласно возмущался господин Беовульф. — Мы тут, понимаете, старались, живота своего не щадя, освобождали королевский замок — и даже никому головы не отрубим? Ну нет, так я не согласен!

— А я считаю, что надо повесить! — спорил с ним почтенный Зигфрид. -Виктор опозорил высокое звание и утратил высокую честь быть обезглавленным. Мое мнение — повесить его как обычного вора и убивца!

— Повесить! — закричали некоторые рыцари.

— Вы знаете, дорогой Зигфрид, как я вас уважаю, — вновь заговорил Беовульф, когда выкрики стихли, — но согласиться никак не могу. Виктор все же как-никак член королевской семьи. Что о нас соседи говорить будут?..

Масла в огонь подлил королевский повар, он же по совместительству королевский палач:

— Господа, решайте же скорее, что мне готовить — топор или веревку. А то у меня и в стряпной дел невпроворот!

— Вот видите, — подхватил дон Альфонсо, — из-за наших споров пострадает праздничный обед. Давайте отложим казнь до завтра.

— Сегодня! — решительно заявил Беовульф. — А то к завтраму у меня вся злость пройдет…

И тут раздался женский голос:

— Пожалуйста, пощадите его!

Зигфрид оглянулся на Чаликову, но та молчала. Она вообще-то по убеждениям была против смертной казни как таковой, но не считала себя вправе вмешиваться в рыцарский спор. Виктор чуть приподнялся на своей неудобной скамейке и стал вглядываться в толпу рыцарей, кого-то там выискивая.

Вперед вышла не знакомая рыцарям девушка в длинном темном платье:

— Господа славные рыцари, прошу вас, повремените с казнью Его Высочества!

— Кто вы, сударыня? — строго спросил Зигфрид.

— Марфа Ярославна, из рода князей Шушков, — гордо приосанившись, ответила девушка.

— О, значит, вы живы! — искренне обрадовался Беовульф.

— Да, жива, — величественно кивнула Марфа, — и жива благодаря Его Высочеству. Мне сейчас сказали, что ночью он спас меня от ножа убийцы!

Виктор неодобрительно покачал головой, словно желая сказать: «Ну зачем вы, княжна…»

— Кто может подтвердить ваши слова? — спросил Зигфрид.

— Я подтвержу! — не выдержал Кузька, выступив из-за спины Марфы. -Ежели бы мы с Виктором того лиходея не схватили, то жутко подумать, что было бы! Самый всамделишный летательный исход — вот бы чем все кончилось!

— Ну ладно, признаю, что погорячился, — сказал Зигфрид. — То, что нам сообщила Ее Светлость Марфа, я склонен считать обстоятельством, которое смягчает вину Виктора. Поэтому я более не настаиваю на повешении, а согласен на обезглавливание.

Тут Надя незаметно подобралась поближе к Марфе и шепнула ей на ухо:

— Княжна, если вы хотите спасти Виктора, то скажите что-нибудь такое… в общем, чувствительное.

И хотя княжна Марфа не знала о сентиментальных душах, скрывающихся за суровой неприступной внешностью доблестных рыцарей, и уж тем более понятия не имела о латиноамериканских «мыльных» сериалах, но она тут же сообразила, что от нее требуется, и, трагически заломив руки, произнесла с придыханием:

— Виктор, я хочу, чтобы вы хотя бы перед смертью узнали — я люблю вас!

Виктор медленно поднялся со скамеечки.

— Благодарю вас, княжна, — негромко проговорил он. — Зная это, мне будет легко умирать.

Заметив предательскую слезу, мелькнувшую под седыми бровями Зигфрида, Надя решила ковать железо, пока горячо:

— Господа доблестные рыцари, проявите еще раз ваше прославленное великодушие! Княжна Марфа только позавчера освободилась из пут, сковывавших ее долгих два столетия, и неужели вы не согласитесь исполнить самую малую ее просьбу — повременить с казнью?!

Рыцари пристыженно молчали, избегая смотреть друг на друга и на Марфу. Наконец, Зигфрид вздохнул:

— Пожалуй, правда — незачем омрачать столь радостный день топором и веревкой. Не думаю, что Его Величество Александр одобрил бы такую поспешность.

— А когда он прибудет? — спросил кто-то из толпы рыцарей.

— По моим прикидкам, совсем скоро, — чуть улыбнулся предводитель в седые усы. — А вы, господин повар, можете приступать к своим основным обязанностям…

— Слава те, господи! — обрадовался повар и проворно покинул залу, пока рыцари не передумали и не заставили его вернуться к обязанностям королевского палача, коими он явно тяготился.

— Вы, Одиссей, отведите Виктора обратно в его покои и проследите, чтобы он там оставался, пока наш король не распорядится по своему усмотрению, — продолжал Зигфрид. — А мы с вами будем готовиться к встрече Его Величества Александра.

Рыцари расступились, и Виктор в сопровождении Одиссея медленно вышел из залы. Уже в дверях он оглянулся, и его взгляд на миг встретился со взглядом Марфы.

Господа рыцари по одному стали покидать Тронную залу, и каждый из них счел своим долгом почтительно поклониться Марфе. И скоро во всей зале остались только княжна и Надя.

— А здорово вы сыграли, Ваша Светлость, — не без доли восхищения произнесла Чаликова. — Или… Или это не было игрой?

Княжна подошла к запыленному окну, откуда открывался широкий вид на болота.

— Если бы я знала, — тихо вздохнула Марфа. — Если бы знала…

Василию казалось, что они идут бесконечно долго, однако, бросив взор на часы, он убедился, что с того момента, когда Чумичка забросил в Черную трясину первый камешек с тряпочкой, прошло чуть больше часа. Впрочем, и боярин Василий, и Иван-царевич понемногу привыкали к ходьбе по зыбким невидимым мосткам, проложенным над бездонной мертвою трясиной.

Вдруг Чумичка обернулся:

— Внимательно глядите по сторонам — где-то должно быть возвышение.

Дубов с Покровским остановились и стали оглядывать однообразные окрестности.

— А разве твои камешки не приведут нас к цели? — удивился Василий.

— Они приведут нас туда, куда мы их закинем, — пояснил Чумичка.

— Стало быть, если мы пройдем мимо… — Детектив не закончил мысли.

— То выйдем на другой край трясины, — подтвердил Чумичка его подозрения.

— Поглядите, кажется, там что-то блестит, — не очень уверенно проговорил Иван-царевич, указывая вперед и немного влево. Приглядевшись, его спутники должны были согласиться, что неверное осеннее солнце и впрямь отблескивает в этом месте значительно ярче, нежели в обычных болотных лужах и омутах.

Чумичка закинул очередной камешек в указанном направлении, и вскоре стало ясно, что путь выбран верный — солнце отражалось в некоем стеклянном или даже хрустальном предмете, который покоился на небольшом возвышении посреди болота.

Последний камешек, брошенный Чумичкой, приземлился у самого подножия, и путники, снедаемые любопытством, поспешили к цели своего путешествия.

Вскоре перед ними предстал огромный хрустальный гроб, подвешенный на ржавых цепях, которые были приделаны к четырем замшелым каменным столбам. При дуновениях ветерка цепи жалобно поскрипывали, и Василию подумалось, что так, наверное, стонут неприкаянные души.

Между тем Чумичка ходил вокруг гроба и примеривался, как бы получше снять с него крышку. Видимо, не найдя возможности сделать это с помощью колдовства, он просто взялся за край и попытался сдвинуть крышку с места. Боярин Василий и Иван-царевич стали ему помогать, и вскоре общими усилиями им удалось снять крышку и с величайшей осторожностью положить ее на землю рядом с гробом. Как ни странно, почва на этом клочке земли, окруженном непроходимой трясиной, была очень твердой и прочной.

Покровский медлил, не решаясь заглянуть в гроб, и это сделал Василий. В гробу, прикрытая до плеч белым кружевным полотном, лежала женщина. Дубова поразило ее сходство с портретом Натальи Кирилловны — несомненно, то была именно она. Чуть заметное дыхание и легкий румянец на щеках говорили, что она жива, только крепко спит.

— Да, это баронесса Наталья Кирилловна, — прошептал Иван, наконец-то решившись глянуть на свою прабабушку, которая казалась чуть ли не моложе своего правнука.

— Ну что, начнем будить? — деловито спросил Чумичка.

— Погодите, — остановил его Покровский. — Я тут подумал, а нужно ли это делать теперь? И что мы сможем предложить Наталье Кирилловне -совершенно чуждый мир, к которому она вряд ли сможет привыкнуть?

— Ну, мы же не оставим ее тут, — возразил Василий, — а возвратим в «нашу» реальность…

— Так я об этом и говорю, — подхватил Иван. — Наша реальность несколько изменилась, а баронесса осталась там, в девятнадцатом веке. Может быть, лучше оставить ее в покое, пускай спит дальше?

— Спокойно спать ей не дадут, — вмешался Чумичка. — Едва собака Херклафф очухается, то тут же вернется сюда и так ее перезаколдует, что потом ни один чародей ничего поделать не сможет!