Герои Ислама - Саладин. Победитель крестоносцев

Вильгельм Тирский признавал: «Между деяниями наших князей нельзя найти ничего, что мудрый счел бы достойным изображения, что читателю причинило бы радость и писателю сделало честь; мы можем применить к себе слова пророка: «Пастыри заблуждаются в законе, мудрые в совете, и пророки поучают неправде» (Иерем., 18, 18); на нас повторилось и то, что «каков народ, таковы и пастыри» (Ос., 4, 9); к нам же могут быть отнесены и лено, от головы до пят в нем нет ничего здорового» (Ис., 5, 6). Мы достигли такой эпохи, что не можем вынести ни своей порочности, ни спасительных средств против нее, а потому за наши грехи неприятель получил над нами перевес, и мы, торжествовавшие прежде над ним и увенчанные пальмой побед, претерпеваем поражение почти при всяком деле, ибо мы оставлены Божественной благодатью. Вследствие всего этого мы считали лучшим молчать и предпочли оставить во мраке наши слабости, нежели выставлять их на свет для позора…

Долг историка – писать не то, что ему нравится, но то, что представляет время. В делах же человеческих и особенно во время войны мы видим постоянную превратность, и как не бывает постоянства в счастье, так и несчастье имеет свои светлые промежутки. Таким образом, мы дали себя уговорить снова предаться начатому нами труду и намерены теперь с Божьей помощью писать тщательно дальше, как мы уже начали, все, что представит нам грядущее время – и да будет оно благополучно, – если Богу будет угодно продлить наш век.

Между тем (то есть как Саладин принужден был оставить осаду города Петры), вражда между государем, королем и графом Иоппе (Яффы) (Гвидо Лузиньян) по неизвестным причинам возрастала с каждым днем, так что все видели ясно, что король ищет повода, на основании которого можно было бы расторгнуть брак графа с его сестрой (Сибиллой). Он часто ходил к патриарху и требовал от него назначить день, в который он мог бы подать жалобу на этот брак и объявить развод в его присутствии. Но граф, извещенный о всем том, возвратился из похода, оставил войско и, прибыв кратчайшей дорогой в Аскалон, дал знать оттуда своей жене, находившейся в Иерусалиме, чтобы она поспешила оставить город до прибытия короля и отправилась в Аскалон; иначе он опасался, что король, имея ее в своей власти, не согласится, чтобы она поехала к нему. Тогда король отправил вестника, приглашая графа к себе и возвещая ему о цели приглашения. Но граф, не желая являться, сослался на болезнь, которая ему препятствовала отправиться в дорогу. Так как он не являлся и на последующие приглашения, то король решил поехать сам и лично пригласить графа на суд. Прибыв туда в сопровождении некоторых из своих князей и найдя городские ворота запертыми, он постучал рукой троекратно; но никто не повиновался его приказанию, и потому, исполненный справедливого негодования, он возвратился назад на глазах всего городского населения, которое, узнав о прибытии короля, собралось на стенах и башнях, чтобы посмотреть, чем кончится дело. Когда король направился оттуда прямо к городу Иоппе, он встретил, еще до прибытия на место, знатных граждан того места обоих сословий, которые отворили ему ворота и впустили без малейшего затруднения. Поставив там наместника, которому он поручил заботы о городе, он отправился в Аккон. Там назначен был всеобщий сейм (curia generalis), и, когда князья королевства собрались там в назначенный день, патриарх, который имел на своей стороне магистров ордена тамплиеров и госпитальеров, пал перед королем, ходатайствуя за графа и прося короля отложить свой гнев и примириться с ним. Но так как они не были услышаны, то оставили с досадой не только сейм, но и город. На этом же сейме князей было определено отправить послов к королям и князьям за Альпы с просьбой помочь христианству и королевству. Это дело должно было быть рассмотрено прежде всего, но патриарх прервал его своей просьбой о графе, как то было сказано выше, и вслед за тем в великом гневе удалился из Аккона.

Когда граф Иоппе узнал, что король не обнаружил склонности к примирению с ним, то увеличил свою виновность новым и еще худшим поступком. Он отправился вместе со своим рыцарством к укреплению Дарум и напал на стан арабов, которые с позволения короля и в уверенности в его слове разбили палатки в той местности, чтобы пасти свои стада. Напав на них врасплох, он отнял у них их достояние и с богатой добычей возвратился в Аскалон. Когда король узнал об этом нападении, он снова собрал князей и поручил все управление государством графу Триполи, на храбрость которого и благоразумие он возлагал большие надежды. Этим расположением, по-видимому, он удовлетворил желание всего народа и большей части князей, ибо все были того убеждения, что единственным путем к спасению оставалось одно: вручить заботу о государстве графу».

Дж. Брандедж утверждал: «Балдуин IV быстро слабел, и в марте 1185 года двадцатичетырехлетний монарх умер. Согласно желанию молодого прокаженного короля бароны королевства передали корону его племяннику Балдуину V, в то время бывшему восьмилетним ребенком. Раймунд Триполийский остался у власти в качестве регента и стал искать пути заключения мира с Саладином. Последний, погрязший во всевозможных распрях в Египте, принял предложение.

Было достигнуто временное равновесие, которое, впрочем, оказалось быстро нарушенным дальнейшими событиями в латинских государствах. В августе 1186 года в Акре умер Балдуин V. В отсутствие регента Раймонда королевой была провозглашена сестра Балдуина IV и жена Гвидо де Лузиньяна Сибилла, очень скоро короновавшая своего мужа. Это поставило партию «пришлых» во главу государства и раскололо ряды христиан на Востоке.

Раймонд Триполийский отказался признать новых монархов. К нему присоединились Боэмунд III, князь Антиохии, и некоторые другие представители латинской знати. Именно этот крайне неподходящий момент выбрал Рено де Шатийон, чтобы еще раз нарушить договоренность между латинскими государствами и Саладином. Как и пятью годами ранее, он напал на мусульманский караван, шедший в Каир. Саладин потребовал компенсации, Рено отказался. Король Гвидо не смог или не пожелал ничего предпринимать, и Саладин стал готовиться к новому нападению.

Ослабленные взаимной ненавистью и недоверием в собственных рядах, латинские бароны оказались перед лицом нового нападения мусульман. Раймонд III и его друзья оставались в оппозиции иерусалимскому королю и его приближенным. Раймонд даже заключил союз с Саладином, чтобы защитить графство Триполи от мусульманского нашествия. Однако это проявление экстремизма не нашло широкого одобрения, и под давлением других латинских князей Раймонд и его люди уступили. Они приготовились присоединиться к христианской армии для защиты Святой земли. Это весьма запоздалое воссоединение не ликвидировало недоверие и взаимную неприязнь, вызванные недавними событиями в латинских государствах».

Когда регентом был назначен граф Триполи, он поспешил направить к Саладину послов. Саладин согласился заключить перемирие на четыре года. Но через год, в августе 1186 года, 9-летний король Балдуин V умер, надобность в регентстве отпала. «Мать маленького монарха, – пишет Ибн аль-Асир, – увлеклась франком, недавно прибывшим с Запада, неким Ги. Она сделала его своим мужем и после смерти ребенка надела на голову мужа корону. Она собрала патриарха, священников, монахов, госпитальеров, тамплиеров, баронов – объявила им, что передает власть Ги, и велела им поклясться, что они будут повиноваться ему. Раймонд отказался и предпочел договориться с Саладином». Этот Ги стал королем Ги де Лузиньяном. Это был человек, лишенный каких-либо государственных или военных способностей. Он стал марионеткой в руках «ястребов» во главе с Рено де Шатийоном.

В союзе с тамплиерами и многочисленными рыцарями, прибывшими из Европы, он выступал за войну с мусульманами и постоянные набеги на мусульманские земли. Клятвы перед «неверными» Рено де Шатийон соблюдать не собирался.

Повод для новой войны между Саладином и Иерусалимским королевством быстро нашелся. Еще в 1180 году между Дамаском и Иерусалимом было подписано соглашение о свободном передвижении имущества и людей между двумя столицами. Через несколько месяцев Рено ограбил караван богатых арабских купцов, шедший через сирийскую пустыню в Мекку. Саладин пожаловался Бодуэну IV, но последний не осмелился выступить против своего вассала. Осенью 1182 года случилось нечто худшее: принц Арнаут, как называли Рено де Шатийона, решил напасть на Мекку. Высадившись в Эйлате, его экспедиция прошла вдоль берега и атаковала Янбу, порт около Медины, а затем Рабиг, неподалеку от Мекки. Люди Рено также потопили судно с мусульманскими паломниками, шедшее в Джидду. «Все были ошеломлены, – утверждает Ибн аль-Асир, – ведь люди этой области никогда прежде не видели ни одного франка – ни купца, ни воина». Опьяненные успехом, грабители, не теряя времени, наполняли свои суда добычей. Рено де Шатийон морем вернулся в Палестину, его люди продолжали еще несколько месяцев пиратствовать в Красном море. Брат Саладина аль-Адель, правивший Египтом в отсутствие султана, снарядил флот и уничтожил пиратов. Некоторых из пленных обезглавили в Мекке. Саладин в ответ совершил несколько рейдов против крестоносцев. В ноябре 1183 года, когда он установил катапульты вокруг крепости Крак и стал бомбардировать ее обломками скал, защитники сообщили ему, что в это время внутри крепости проходила княжеская свадьба. И хотя новобрачной была невестка Рено, Саладин приказал не обстреливать тот район, где проходила свадьба.

Баха ад-Дин так описал походы Саладина против крестоносцев в 1183–1186 году и параллельную борьбу за покорение Мосула и других территорий на севере Сирии: «Султан недолго оставался в Алеппо. В 22-й день месяца раби II 579 г. (14 августа 1183 г.) он выехал в Дамаск, готовясь к походу в земли, занятые неверными. По пути он собрал свои войска, которые двинулись вслед за ним. Он не остановился в Хаме, передвигаясь форсированными маршами, не везя с собой никакой провизии, и в 3-й день месяца жумада I (24 августа) достиг Дамаска. Там он провел несколько дней, занятых приготовлениями, а в 27-й день того же месяца разбил свой лагерь у Деревянного моста, где велел своим войскам ожидать его. Там он оставался в течение девяти дней, а затем, в 8-й день месяца жумада II (28 сентября) двинулся к ал-Фуаду, где провел окончательные приготовления к вторжению на вражескую территорию. Оттуда он проследовал на ал-Кусейр, где остановился на ночлег. На следующий день ранним утром он дошел до брода (через Иордан) и, переправившись через реку, дошел до ал-Бейсана. Франки, жившие там, покинули свои жилища, побросали все имущество, которое трудно было унести, а также собранный урожай. Солдатам было позволено взять себе оставленное франками имущество. Далее султан проследовал в ал-Жалут, цветущую деревню, рядом с которой есть источник (айн), и там разбил свой лагерь. Он выслал впереди себя отряд Нуровых мамлюков (которые ранее принадлежали Нур ад-Дину) под командованием Изз ад-Дина Журдика и Жавейли, (бывшего) мамлюка Асад ад-Дина, чтобы разведать местонахождение франков и узнать, что они делают. Эти воины неожиданно натолкнулись на отряды из ал-Керака и аш-Шубика, шедшие на подкрепление врагу. Наши люди напали на них, сразили насмерть великое множество и взяли в плен более сотни человек. Затем они вернулись, не потеряв убитым ни единого мусульманина, кроме человека по имени Бахрам аш-Шавуш. К концу дня – 10-го дня месяца жумада II (30 сентября 1183 г.) – султан получил известие о поражении франков.

Его армия выражала свою радость и пришла к твердому убеждению, что ей суждено добиться победы и успехов. В субботу, в 11-й день того же месяца, султану сообщили, что франки оставили Саффурию, где сосредоточили свои силы, и двинулись на ал-Фулу, известную деревню. Поскольку он намеревался дать им бой на открытой местности, он привел свое войско в боевой порядок, разделив его на центр и два фланга, правый и левый, и пошел навстречу врагу. Враг наступал на мусульман, и они оказались лицом к лицу. Султан послал в атаку авангард, состоящий из пяти сотен копейщиков, и они устроили великое побоище, и враг убил некоторых из них. Франки плотно сомкнули ряды, и их пехота защищала рыцарей, они не атаковали, но и не останавливались, а продолжали двигаться к вышеупомянутому источнику и там разбили свой лагерь. Султан остановился напротив них и пытался принудить их покинуть свою позицию и ввязаться в бой, насылая на них небольшие отряды. Несмотря на это франки остались на своем месте, видя, что силы мусульман велики. Поскольку султан не мог сдвинуть их с их места, он решил отойти, надеясь, что они его начнут преследовать и дадут возможность втянуть их в настоящее сражение. Итак, в 17-й день того же месяца он отправился в сторону ат-Тур и занял позицию у подножия этой горы, выжидая благоприятного момента для нападения, как только франки снимутся с места. Франки начали движение на заре и отступили. Он преследовал их и тщетно пытался вызвать на бой, постоянно осыпая стрелами; преследовать их он продолжал до тех пор, пока они не сделали привал в ал-Фуле, возвращаясь в свою колонию. Видя это, мусульмане явились к султану и посоветовали ему отступить, потому что припасы у них были на исходе. Кроме того, враг понес тяжелые потери, несколько вражеских колоний, в том числе Афирбила, а также крепости Байсан и Зарейн, были разрушены. Тогда султан отступил, победоносный и ликующий, и остановился на привал у ал-Гавара, где распустил тех из своих воинов, кто желал вернуться домой. Затем он вернулся обратно в Дамаск, в который вступил в четверг, в 24-й день того же месяца. Жители выказали великую радость по поводу его возвращения. Какие высокие стремления жили в его душе! Даже взятие власти над Алеппо не помешало ему совершить очередной поход против франкских захватчиков! Его целью во всех его походах было увеличение запасов и ресурсов для усердия на пути Аллаха и борьбы с захватчиками. Аллах да ниспошлет ему достойную награду в следующей жизни, при том что, по милости Своей, Он и в этой жизни даровал ему возможность совершить столько достойных дел!

Султан оставался в Дамаске до 3-го дня месяца ражаб 579 г. (22 октября 1183 г.) и несколько раз выезжал к ал-Кераку. Он призвал своего брата ал-Малика ал-Адиля, находившегося в то время в Египте, присоединиться к нему у ал-Керака. Как только он услышал, что его брат вышел из Египта, он покинул (Дамаск) и отправился навстречу. Встретился он с ним неподалеку от ал-Керака. С ал-Адилем, прибывшим в 4-й день месяца шабан (22 ноября 1183 г.), пришло великое множество купцов и других людей. Франки получили известие о том, что ал-Малик ал-Адил вышел на тропу войны, и они направили на защиту ал-Керака своих воинов и рыцарей. Когда султан услышал, что армия франков многочисленна, его встревожило то, что они могут направиться в сторону Египта; поэтому он послал в эту страну своего племянника ал-Малика ал-Музаффара Таки ад-Дина. Это произошло в 15-й день месяца шабан. В 16-й день того же месяца франки разбили лагерь у ал-Керака, и султан, после мощной атаки на них, был вынужден отступить. Именно здесь Шараф ад-Дин Баргуш (ранее бывший одним из мамлюков Нур ад-Дина) умер смертью храбрых.

После появления франков у ал-Керака султан оставил надежду взять эту крепость и вместе со своим братом ал-Маликом ал-Адилем отступил по направлению к Дамаску. Прибыв в город в 24-й день месяца шабан, во 2-й день месяца рамадан (18 декабря 1183 г.) он передал управление Алеппо ал-Малику ал-Адилю, который оставался с ним. В то время его сын ал-Малик аз-Захир находился в Алеппо с регентом, Сейф ад-Дином Язкужем, и Ибн ал-Амидом. Ал-Малик аз-Захир был его любимым сыном по причине доброго нрава, которым его наделил Аллах. Высокие помыслы, ясность суждений, высокий ум, честность и добродетельный образ жизни – все качества, возвышающие человека, были объединены в этой личности, и он неизменно выказывал почтение и повиновение отцу. Тем не менее отец лишил его управления Алеппо, потому что верил, что этот шаг обернется определенными преимуществами. Эмир покинул Алеппо вместе с Язкужем сразу по прибытии ал-Малика ал-Адиля, и оба они отправились к султану. В 28-й день месяца шаввал (13 февраля 1184 г.) они прибыли в Дамаск. Аз-Захир остался с отцом, повинуясь и подчиняясь ему во всем. И все же в его груди затаилось недовольство, которое не ускользнуло от внимания султана.

В тот самый месяц я прибыл к султану в качестве члена посольства, снаряженного правительством Мосула. До этого мы обратились к халифу ан-Насир ли-Дин Аллаху, тогда пребывавшему в Багдаде, убедив его позволить Шейху шейхов, Бадр ад-Дину, сопровождать нас и выступить в качестве посла и посредника. Это был один из достойнейших людей, пользовавшийся большим уважением не только при дворе халифа, но и во всей стране. Султан столь высоко ценил этого ученого мужа, что в период его пребывания при дворе навещал почти ежедневно.

По пути шейх посетил Мосул, а оттуда выехал вместе с кади Мухий ад-Дином, сыном Камал ад-Дина, с которым он дружил с детских лет. Я также входил в состав этого посольства. Мы продолжили наш путь, и на подъездах к Дамаску шейха и прочих из нас встретил султан. После встречи, имевшей место на некотором расстоянии от Дамаска, мы въехали в город. Было это в субботу, в 11-й день месяца зу-л-када (24 февраля 1184 г.). Султан оказал нам самый любезный и обходительный прием, и мы провели несколько дней в переговорах и попытках прийти к окончательному соглашению. Однако на этот раз достигнуть согласия не удалось, и мы уехали, чтобы вернуться в Мосул. Султан провожал нас до самого ал-Кусейра, где и попрощался с шейхом. В тот день Бадр ад-Дин предпринял еще одну, последнюю попытку добиться согласия. Однако эта попытка провалилась по причине возражения, высказанного Мухйи ад-Дином. Султан исходил из того, что повелитель Арбелы и повелитель ал-Жазиры должен иметь право выбирать, под чьей рукой ему быть, под его или Мосула, но кади заявил, что они должны подписать договор (о мире). Это условие прервало ход переговоров, и мы отправились в путь в 7-й день месяца зу-л-хижжа (22 марта). Во время нашего визита султан поручил шейху предложить мне все посты, которые занимал в Мисре Баха ад-Димашки. Я отверг его предложение, боясь, что неуспех наших переговоров может быть приписан мне. С этого времени в благородных мыслях султана сложилось некое мнение обо мне, о котором я ничего не знал до тех пор, пока не поступил на его службу. Салах ад-Дин остался в Дамаске и продолжал принимать послов, которые прибывали к нему со всех концов. Один посол прибыл от Синжар Шаха, повелителя ал-Дазиры, от имени которого он присягнул на верность султану. Полномочный представитель повелителя Арбелы сделал то же самое и отбыл с другими послами. В 4-й день месяца зу-л-хижжа (19 марта) ал-Малик ал-Адил прибыл из Алеппо, чтобы проведать своего брата султана, и, поприсутствовав на празднике (жертвоприношения) в 10-й день месяца зу-л-хижжа, он вновь вернулся в Алеппо.

Султан разослал гонцов во все концы для сбора войска. Первым вождем, вставшим под его знамя, стал Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Он прибыл в Алеппо в 18-й день месяца сафар (31 мая 1184 г.) и был встречен ал-Маликом ал-Адилем с величайшими почестями. Этот эмир пригласил его в крепость, где принимал самым любезным образом, а в 26-й день того же месяца отправился с ним в Дамаск. Султан болел несколько дней, а потом Аллах вернул ему здоровье. Едва услышав о приближении Ибн Кара Арслана, он поспешил навстречу ему, ибо никогда не скупился на почести людям. Они встретились в Бука, Айн ал-Жисре в 9-й день месяца раби I (20 июня 1184 г.). Затем он вернулся в Дамаск, опередив Ибн Кара Арслана и ал-Малика ал-Адиля, и начал готовиться к очередному походу. В 15-й день того же месяца он выехал из Дамаска и занял позицию у Деревянного Моста. 24-го дня ал-Адиль прибыл в Дамаск с Ибн Кара Арсланом и, пробыв в городе несколько дней, отправился с ним, чтобы присоединиться к султану. Последний только что выступил из Рас ал-Ма, направляясь к ал-Кераку, и на несколько дней остановился неподалеку от этой крепости, поджидая прибытия из Египта ал-Малика ал-Музаффара. Этот эмир присоединился к султану в 19-й день месяца раби II (30 июля) и привез с собой домочадцев и казну ал-Малика ал-Адиля, которые султан отправил этому эмиру, и велел ему и другим предводителям присоединяться к нему у ал-Керака. Все отряды прибыли к нему один за другим, и к 4-му дню месяца жумада I (13 августа) крепость оказалась в плотной осаде. Как только войска из Египта, Сирии и ал-Джазиры – последними командовал Ибн Кара Арслан – соединились, были построены баллисты для устройства проломов в стенах. Когда франки узнали о том, что произошло, они выслали свою пехоту и рыцарей на помощь ал-Кераку. Эта крепость служила источником великого беспокойства для мусульман, ибо она эффективно контролировала дорогу в Египет, и караваны не могли передвигаться по ней без мощного военного сопровождения. Султан был намерен положить конец подобному положению вещей и открыть дорогу в Египет. Когда он услышал о выступлении франков, то приготовился к встрече с ними, приказав своим воинам отойти к высотам над ал-Кераком и отослать свое имущество в глубь страны, чтобы во время боя воины не были отягощены поклажей. Затем он перешел в наступление. Когда франки сделали привал у ал-Валиха, он встал против них рядом с деревней под названием Маайн; франки оставались на своем месте у ал-Валиха до 26-го дня месяца жумада I (4 сентября 1184 г.), а затем перенесли свой лагерь ближе к ал-Кераку. Отряд мусульманской армии пустился за ними, до конца того дня продолжая тревожить их арьергард. Как только султан увидел, что франки направились к ал-Кераку, он послал свое войско в прибрежные колонии франков, которые, в отсутствие войск, оказались совершенно незащищенными. Они штурмом взяли Наблус и захватили там много трофеев, однако занять замок не смогли. Затем они взяли Дженин и вернулись, соединившись с султаном при Рас ал-Ма, приведя с собой пленников и очистив от франкских захватчиков всю территорию, по которой прошли. Салах ад-Дин триумфально вступил в Дамаск в субботу, в 7-й день месяца жумада II (15 сентября). По обе стороны от него ехали ал-Малик ал-Адил и Нур ад-Дин ибн Кара Арслан. Последнего он осыпал почестями и знаками своего расположения и уважения. В тот месяц к нему прибыл посол от халифа, привезя султану, его брату (ал-Малику ал-Адилю) и сыну Асад ад-Дина почетные одежды и вручив им эти дары. В 14-й день того же месяца султан облачил Ибн Кара Арслана в одежды, полученные им от халифа, и дал ему разрешение на отъезд; он также распустил войско. Примерно в то же время прибыли гонцы от Ибн Зейн ад-Дина, прося султана о поддержке. Они сообщили, что армия Мосула при поддержке войск Кизила (правителя Хамадана) под командованием Мужахид ад-Дина Каймаза угрожала Арбеле и совершала грабежи и поджоги во всех направлениях. Ибн Зейн ад-Дин разгромил их и обратил в бегство.

Получив это известие, султан выступил из Дамаска, направившись в эту страну (столицей которой является Мосул), отдав войску приказ следовать за ним. Он прибыл в Харран после встречи с Музаффар ад-Дином в ал-Бире, произошедшей в 12-й день месяца мухаррам 581 г. (15 апреля 1185 г.). Сейф ад-Дин по повелению султана повел авангард армии на Рас ал-Айн. В 22-й день месяца сафар (25 мая) султан прибыл к Харрану, а в 26-й день он арестовал Музаффар ад-Дина за какой-то его поступок и за некие слова, которые приписал ему его посол и которые вызвали гнев султана, хотя на самом деле он не стал подробно разбираться в этом деле. Султан лишил его поста наместника в крепостях Харран и Эдесса и, чтобы проучить, бросил его в тюрьму. Затем, в 1-й день месяца раби I, он облачил его в почетные одежды и вновь вернул ему свою благосклонность, возвратив замок Харран и провинции, которые тот прежде держал, вместе со всеми почестями и знаками уважения, которые полагались ранее. Ему вернулось все, кроме крепости Эдесса, и это место султан обещал отдать ему позднее. Во 2-й день месяца раби I Салах ад-Дин прибыл в Рас ал-Айн, где принял посла от Килиж Арслана, который сообщил, что правители Востока поклялись совместно выступить против него, если он не уйдет из Мосула и Мардина, и сразиться с ним, если он будет упорствовать в своих намерениях. Эта информация побудила султана пойти на Донейсер. В 8-й день месяца раби I к нему присоединился Имад ад-Дин ибн Кара Арслан, с которым прибыли войска Нур ад-Дина, его брата и повелителя Мардина. Султан выехал встречать его и принял с великим почетом. В 11-й день того же месяца он покинул Донейсер, отправившись к Мосулу, и разбил лагерь в местечке под названием Исмаилийат, которое было достаточно близко от города, чтобы можно было ежедневно присылать подмогу отряду, ведущему осаду города. Тем временем Имад ад-Дин ибн Кара Арслан получил известие о смерти своего брата Нур ад-Дина, и султан позволил ему уехать, чтобы взять в руки оставшийся свободным престол…

Эмир-атабек Мосула Изз ад-Дин послал меня к халифу умолять о помощи, но миссия оказалась неудачной. Он также обратился к персам, но и здесь не добился успеха. По возвращении из Багдада я сообщил ему о полученном мною ответе, и тогда он оставил всякую надежду на помощь и поддержку. Когда до Мосула дошло известие о болезни султана, мы поняли, что это – возможность, которой не следует пренебрегать, ибо знали, с какой готовностью этот эмир внимает просьбам и какое доброе у него сердце; поэтому мне было велено отправляться к нему в обществе Баха ад-Дина ар-Рабиба. Мне было доверено составить текст клятвы. «Приложи все усилия, – гласила данная мне инструкция, – к тому, чтобы быстро получить благоприятные условия». Мы прибыли в лагерь султана в первую декаду месяца зу-л-хижжа (в конце февраля 1186 г.) и узнали, что, вопреки опасениям, он выздоровел. Нас приняли с почетом, а султан, впервые после выздоровления, дал прием, на котором мы присутствовали. В день Арафа (9-й день зу-л-хижжа) мы получили для правительства Мосула весь регион между двумя реками, который он отобрал у Синжар Шаха. Он и его брат ал-Малик ал-Адил дали клятву, текст которой я им привез и в которой были четко сформулированы условия. Султан соблюдал условия этого мирного договора до последнего вздоха – Аллах да освятит его душу! – и ни разу их не нарушил. Когда мы приехали к нему под Харран, его силы уже начали восстанавливаться. В этом месте он получил известие о смерти (своего кузена) сына Асад ад-Дина (т. е. о смерти Мухаммада, сына Асад ад-Дина Ширкуха), эмира Эмессы, испустившего последний вздох в день Арафа (9-й день месяца зу-л-хижжа, 3 марта 1186 г.). По этому поводу ал-Малик ал-Адил устроил прием, чтобы выслушать всеобщие соболезнования. Тем временем между туркменами и курдами разгорался военный конфликт, который привел к множеству жертв…

Когда султан убедился, что скоро полностью поправится, он направился в Алеппо, куда прибыл в 14-й день месяца мухаррам 582 г. (6 апреля 1186 г.). Радость людей, вновь видевших его перед собой в добром здравии, сделала этот день незабываемым. Он оставался там в течение четырех дней, а затем направился в Дамаск. У Талл ас-Султан он встретил Асад ад-Дина Ширкуха, который направлялся навестить его вместе со своей сестрой и бесчисленной свитой. Он вез с собой множество подарков (султану). Этот эмир даровал ему правление Эмессой и провел несколько дней в том городе, чтобы передать отцовское наследство; затем он направился в Дамаск, куда прибыл во 2-й день месяца раби I (23 мая). Никогда не было такого ликования, как в тот день. В течение этого месяца произошло множество столкновений между туркменами и курдами в районе Насибина и других местах. С обеих сторон было великое множество убитых. Султан, узнав, что в ар-Равинде взбунтовался Муйн ад-Дин, отправил войску в Алеппо письменный приказ осадить этот город. Во 2-й день месяца жумада I (21 июля 1186 г.) Муйн ад-Дин, сдавший до этого город Илм ад-Дину Сулейману, явился из ар-Равинда, чтобы присоединиться к свите султана. В 17-й день того же месяца в Дамаск прибыл ал-Малик ал-Афдал. До того времени он ни разу не был в Сирии.

Султан счел необходимым отправить ал-Малика ал-Адиля в Египет, потому что этот эмир был лучше знаком с условиями и состоянием этой страны, чем ал-Малик ал-Музаффар (Таки ад-Дин). В Харране, во время своей болезни, он часто беседовал с ним об этом, и это доставляло великое удовольствие ал-Адилю, который питал глубокую привязанность к Египту. Когда здоровье султана восстановилось и он вернулся в Дамаск, к ал-Адилю был направлен гонец, призывая его прибыть в сей город. В 24-й день месяца раби I (14 июня 1186 г.) ал-Адил с небольшой свитой выехал из Алеппо и быстрым ходом добрался до Дамаска. Там он оставался в распоряжении султана и допускался к нему на беседы и переговоры. К началу месяца жумада I дело в основном было улажено – решили, что ал-Адил вернется в Египет и передаст Алеппо султану. Ал-Адил отправил в Алеппо некоторых своих друзей, чтобы они забрали его семью. Ал-Малик аз-Захир – да хранит его Аллах! – в это время находился со своим отцом, султаном, вместе со своим братом ал-Маликом ал-Азизом. В качестве условия возвращения ал-Малика ал-Адиля в Египет султан назначил его атабеком (опекуном) ал-Малика ал-Азиза. Он доверил юного эмира попечению ал-Адиля, которому надлежало заняться его образованием. Правление Алеппо было передано ал-Малику аз-Захиру.

Ал-Адил сам сказал мне: «Когда дело было улажено, я пошел выразить мое почтение ал-Малику ал-Азизу и ал-Малику аз-Захиру. Я застал их вдвоем и сел между ними, сказав ал-Малику ал-Азизу: «Мой повелитель, султан, приказал мне поступить на службу к тебе и направиться с тобой в Египет. Я знаю, что есть множество дурных людей, и некоторые из них придут к тебе и будут чернить меня, советуя тебе не доверять мне. Если ты намерен прислушиваться к ним, скажи мне об этом сейчас, чтобы я не ехал с тобой (в Египет)». Он ответил: «Я не стану слушать их; как бы я мог поступить таким образом?» Тогда я обратился к ал-Малику аз-Захиру и сказал: «Я прекрасно знаю, что твой брат может прислушаться к людям, которые затевают недоброе, и что в случае, если он причинит мне такое горе, я не смогу положиться ни на кого, кроме тебя». Он ответил: «Аллах да благословит тебя! Все будет хорошо». Вскоре после этого султан отправил своего сына Ал-Малика аз-Захира в Алеппо, даровав ему титул султана, потому что он знал, что этот город – средоточие (основание) и центр всей власти.