Неосновательное обогащение работодателя в России. Способы обогащения. Ответственность. XXI век

Это была односторонняя немая сделка по которой проситель давал обещание (reus promittendi) работать на нанимателя. Такой проситель-наймит становился должником (promissor) нанимателя. На стороне нанимателя, в чью пользу просителем было дано обещание возникало только право, и это лицо становилось кредитором (stipulator).

Наниматель-кредитор прекрасно видел и, понимал, что в отношениях с наймитом-должником нет и не может быть равенства имущественного характера, произвольно, в ультимативной форме формулировал условия использования рабочей силы выгодные во всем работодателю. Ультимативная сделка формулировалась без учета интересов должника, к выгоде хозяина. Доверия к должнику у кредитора никакого не было. Для него главным был факт получения выгоды. Поэтому хозяин своему должнику иногда совсем ничего не платил, иногда кормил и работник работал за харчи, иногда платил за работу чуть-чуть, чтобы рабочая сила не подала от усталости и голода. Рабочая сила превращалась в лошадь, которой корма давались столько, чтобы она могла выполнить свой урок.

При дефиците рабочей силы кредитор изыскивал различные способы, чтобы удержать у себя работника и предупредить побег к другому нанимателю. Должник получал от кредитора так называемую «подмогу», которая предоставлялась ему не безвозмездно и не бескорыстно. Она называлась «купа», «милость», «покрута». Это страшные слова для должника. Кредитор считал, что он купил рабочую силу в собственность и поэтому может распоряжаться ею как вещью. Из ничего для работника возникла кабала, личная зависимость от нанимателя во всем. У нанимателя появился постоянный и надежный источник для неосновательного обогащения. Произвол кредитора нарушал всякую видимость обмена, который по своему содержанию был неэквивалентным и фиктивным.

Это была односторонняя сделка по которой наймит получал плату, ссуду или заем деньгами или вещами под определенные проценты. Наймит попадал таким образом в личную зависимость от кредитора, если он работал на земле – зависимость вторая, а также в зависимость от «подмоги», которая отрабатывалась также живым трудом. Проценты от кредита доходили до 50 %, а это означало, что должник всегда был несостоятельным и неисправным. Такой наймит жил в долгах, уходил в бега в долгах и умирал в долгах.

В отношениях кредитор-должник, наймит попадал в тройную зависимость и в результате подвергался внеэкономическому принуждению со стороны кредитора. Степень эксплуатации в этих отношения была самая высокая, так как наймит попадал в кабалу зловещего и устрашающего характера. Он уже не принадлежал себе, стоять за себя не мог и при всех неисправностях в поведении подвергался физической экзекуции и расправе со стороны кредитора.

Кредитор во всех делах и отношениях видел только должника, который должен постоянно, и днем, и ночью отдавать свой труд, выполнять свой урок и тем самым обогащать своего кредитора. Обогащение работодателя в таких случаях принимает грабительский характер. Оно ничем не ограничено, кроме произвола и каприза кредитора. Должник превращается кредитором в лошадь, весь смысл существования которой заключается в работе, в увеличении богатства кредитора. Работе нет конце и как говорят расчетливые хозяева вне работы, без нее наймит никому не нужен. Он без работы, вне ее представляет один ущерб. Основой обогащения кредиторов на Руси была грабительская эксплуатация чужого труда. Она так прижилась у кредиторов, что многие века ее использовали и совершенствовали как частные работодатели, так и государство.

Кабаловладельцы. Постоянный дефицит рабочей силы вынуждал землевладельцев отыскивать новые способы внеэкономического принуждения людей к труду, к земле и к личности господина. В XV веке появляется новый вид несвободного, пожизненного состояния людей – самапродажа человека по кабале – заемной расписке за взятый долг, обычно 3–5 р. Эти люди именовались кабальными. Они обязаны были работать за долг на заимодавца-кабаловладельца. И практически находились под властью лиц, купивших людей за деньги вплоть до уплаты долга. Сама работа должника не давала возможность заработать деньги для погашения долга кредитору, кабала должника становилась пожизненной, а сам должник таким способом превратился в кабального человека. На Руси хозяева умели выводить новую породу подневольных людей: вначале наймит-должник, затем должник-кабальный человек.

При помощи кабалы покупалась самая дешевая рабочая сила и таким способом расширялось и закреплялось сельское население. На основе простого обычая, примитивной сделки о займе у кредитора появляется право в одностороннем порядке требовать определенные трудовые действия от должника. При этом, без всякого закона, без какого-либо договора кредитор на основе своего произвола присвоил это право, а также право на саму личность должника, на его жизнь. Должник действует как лев, устрашением и силой.

Первыми кабальными людьми стали холопы, зависимые люди, затем иные, не имеющие средств к существованию, а также должники. Одним словом, это были люди без свободы, без собственности и без работы. Русские пауперы, люди нужды и голода. Море кабальных людей на Руси постоянно расширялось и к середине XVII века превратилось в огромный человеческий океан русских рабов. Кабальными людьми стали крепостные крестьяне. Это мелкие безвестные люди, у которых в сердцах неисходное горе и стон, крест на шее и кровь на ногах, писал о них Н. Некрасов.

Эксплуатация кабальных людей осуществлялась кабаловладельцами без меры и каких-либо пределов, на основе террора, конфликта и утилизации чужого труда. Силовая, агрессивная, грабительская эксплуатация позволяла выжимать все соки из кабальной рабочей силы ради одного – выгоды и обогащения кабаловладельцев. А что же оставалось кабальным людям, ничего, один воздух, казарма, спартанский стол и его каторжные бесконечные работы, не имеющей никакого предела. Появляется новая порода людей – кентавр, человек-лошадь, коняга, для которого кабальный труд – каторга и истязание. Такой высокой степени эксплуатации чужого труда не знало ни одно общество. Власть кабаловладельцев по своей жестокости и вседозволенности превзошла древневосточных фараонов при прямом попустительстве государства.

Фабриканты. Использование чужого труда в массовом масштабе начинается с развитием торговли и промышленности и появлением трудового населения, крепостных и феодальнозависимых крестьян, работных людей и ремесленников. Такие люди, лишенные каких-либо средств существования начинают продавать свою рабочую силу. Законодательство об условиях продажи рабочей силы, ее эксплуатации отсутствовало. Регулятором таких отношений являлись обычаи о найме труда, различного рода односторонние сделки и устные соглашения сторон. Это означало, что рабочая сила была товаром, который покупался по самой низкой цене. Рабочее время и его продолжительность определялись покупателем рабочей силы, которая использовалась без каких-либо ограничений. Заработная плата продавца рабочей силы представляла собой издержки производства. Она определялась как средство для прокорма и физического существования. И корма и отдых рабочей силы отмеривалось столько, чтобы она способна была выполнить свое задание. Рабочая сила оплачивалась по минимуму, а доходы от присвоения чужого труда рабочих фабрикант получал по максимуму. Никакой закон не препятствовал такой эксплуатации и неосновательному обогащению фабриканта.

Фабрикант, при отсутствии законодательства, всячески опутывал рабочих выдачей им денег вперед, обязательством закупать на фабрике продукты, постоянно задерживал оплату, скрывал денежные счета, превращал работников в должников и брал их в кабалу. Он относился к работным людям как крепостным и постоянно применял к ним вычеты и штрафы по любому поводу. В первой четверти XVIII веке прожиточный минимум семьи работного человека составлял примерно 15 р. в год[21]. При этом речь может идти лишь о небольшой семье в 2–3 чел. Соотношение заработной платы основной рабочей массы и необходимого прожиточного минимума хорошо охарактеризовано камер-юнкером Ф. В. Берхгольцем, который посетил в 1720-х годах Россию в составе голштинского посольства: «Заработная их плата почти не превышает того, во что обходится содержание арестанта»[22].

Однако не все работные люди получали жалованье. Временно мобилизованные по государственным нарядам на строительные и подсобные работы, а также приписные крестьяне работали без вознаграждения.

С появлением первых рабочих актов: о принудительном наборе рабочей силы (1719–1722 гг.); о рабочем времени (глава XII «Регламента» адмиралтейству 1722 г.); «Регламента» об исправной работе (глава XIII); Наказа устроителям уральских горных заводов Генкину (1723 г.); о закреплении рабочей силы (1736 г.); Регламента о работных регулах (1741 г.); Положения об оплате для Купавинской шелковой фабрики (1803 г.); Положения об отношениях между хозяевами и рабочими людьми (1835 г.) и т. п., положение об оплате труда работных людей и рабочих не улучшилось.

По уровню заработной платы рабочих в XIX веке Россия стояла на одном из последних мест в Европе. У большинства рабочих России заработная плата была ниже прожиточного минимума.

Натуральная форма выдачи заработной платы была широко распространенным методом ограбления рабочих. Подобная «оплата» труда являлась одной из форм вторичной эксплуатации. Она ставила рабочего в крепостническую зависимость от фабрикантов и давала им сверхприбыли. Даже по явно заниженным данным фабричной инспекции, в начале 90-х годов примерно 1/10 часть заработка рабочего выдавалась не наличными деньгами, а натурой – продуктами и товарами, включая «содержание на хозяйских харчах»[23].

Особенно широко натуральная форма оплаты была распространена на предприятиях Центрального промышленного района и Поволжья. Так, рабочие Богородско-Глуховской мануфактуры в 1883 г. в жалобе указывали, что «съестные припасы рабочие обязаны покупать в лавке фабриканта по увеличенным ценам, дурного качества, с обмером и обвесом, в счет заработной платы, которая доходила до самой низкой цифры – 8 р. в месяц, за исключением штрафа, по произволу налагаемого фабрикантом, рабочему придется получать только 6 р.»[24]. По данным фабричной инспекции, на многих фабриках и заводах Смоленской губернии в конце 1880-х годов до 90 % заработной платы выдавалось в виде талонов в продуктовые лавки[25].

Эта система оплаты с рабочими была также распространена и на горнозаводских и горных предприятиях Юга. Рабочие Брянского металлургического завода Екатеринославской губернии в конце 1890-х годов писали: «…Расчет мы получаем не деньгами, а марками, на которые нигде ничего не дают, приходится покупать в заводских лавках, где продают очень дорого и притом негодный товар[26]. В другом письме начала 1890-х годов с одного из рудников Донбасса отмечалось, что «рабочему с трудом удается получать 1/4 часть деньгами; на остальную сумму выдаются талоны в кладовую. В кладовой ничего, кроме железа и дегтя нет. Рабочему приходится брать этот товар и продавать его лавочникам за 1/2 цены… Контора иногда сама принимает талоны со скидкой 8 %»[27].

Во многих рабочих поселках и на стройках заводчики монополизировали в своих руках торговлю, устраивали кабаки и, как пиявки, высасывали из рабочих трудовые копейки. На горных предприятиях Сибири обычным явлением при расплате хозяев с рабочими были «винные порции».

Особенно ухудшала положение рабочих грабительская система штрафов, являвшаяся подлинным бичом в руках хозяина. На фабрике кнут надсмотрщика за рабочими был заменен штрафной книгой надзирателя. Штрафы на фабриках носили распространенный характер. По данным фабричной инспекции в первой половине 1880-х годов на предприятиях Владимирской губернии поглощали 30 % заработка рабочих[28]. Произвол в наложении штрафов на рабочих царил на крупнейшей Никольской мануфактуре Морозовых в Орехово-Зуеве. Только за три года, с 1881 по 1884 г., штрафы возросли в полтора раза и привели к уменьшению заработной платы рабочих на 25–40 %. Эти штрафы давали Морозову ежегодно до 800 000 р. прибыли[29].

Примечания

1

См. подробнее: Штомпка, П. Социология. Анализ современного общества [Текст]: [пер. с пол.] / П. Штомпка. М., 2005. С. 474.

2

См.: Гетьман-Павлова, И. В. Римское частное право: курс лекций в схематическом изложении [Текст] / И. В. Гетьман-Павлова. М., 2005. С. 282.

3

См. подробнее: Трудовые конфликты в советской России 1918–1929 гг. [Текст]. М., 1998.

4

Особенности кондикционного иска из воровства см. в кн.: Гетьман-Павлова, И. В. Римское частное право: курс лекций в схематическом изложении [Текст] / И. В. Гетьман-Павлова. М., 2005. С. 280.

5

См.: Перетерский, И. С. Дигесты Юстиниана. Очерки по истории составления и общая характеристика [Текст] / И. С. Перетерский. М., 1956. С. 114.

6

Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. Титул VI. Кн. 12 [Текст]. М., 2000. С. 367.

7

Цвайгерт, К. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права [Текст]: [пер. с нем.]: в 2 т. / К. Цвайгерт, X. Кётц. М., 2000. Т. 2. Договор. Неосновательное обогащение. Деликт. С. 284, 358.

8

Русское гражданское право [Текст]: в 2 ч. М., 1997. Ч. 2. С. 154.

9

Там же. С. 155.

10

Ленский. Вознаграждение за вред и убытки и незаконные обогащения // Сб. сенатской практики 1866–1914 гг. [Текст]. СПб., 1914.

11

См.: Гуляев, А. М. Русское гражданское право [Текст] / А. М. Гуляев. СПб., 1912. С. 386.

12

См.: Розенблюм, В. Иски из неправомерного обогащения в практике сената [Текст] / В. Розенблюм // Юрид. вестн. 1989. Т. 1. Кн. 2. С. 290.

13

См.: Струмилин, С. Г. Проблемы экономики труда [Текст] / С. Г. Струмилин. М., 1982. С. 352.

14

Булгаков, М. А. Дьяволиада: повести и рассказы [Текст] / М. А. Булгаков. М., 1991. С. 5–6.

15

См.: Ильюхов, А. Корыто в кошельке [Текст] / А. Ильюхов // Параллели. 1999. Апрель.

16

См.: Кузнецова, Т. Именные деньги. Для расчетов по зарплате изобрели местную валюту [Текст] / Т. Кузнецова // Российская газета. 2008. 8 апр.

17

См.: Шелымагин, И. И. Фабрично-трудовое законодательство в России (2-я половина XIX века) [Текст] / И. И. Шелымагин. М., 1947. С. 95–96.

18

Там же. С. 106.

19

Подробнее см.: Кондратьева, Т. Кормить и править. О власти в России XVI–XX вв. [Текст] / Т. Кондратьева; пер. с фр. М., 2006. С. 83, 93–95, 103, 106.

20

См.: Струмилин, С. Г. Указ. соч. С. 349.

21

См.: Злозерская, Е. И. Развитие легкой промышленности в Москве в первой четверти XVIII в. [Текст] / Е. И. Злозерская. М., 1953. С. 449.

22

Дневник камер-юнкера Бергольца за 1722 г. [Текст]: 2 ч. М., 1858. Ч. II. С. 95. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1901 г. [Текст]. СПб., 1903. С. 162–165.

23

Свод отчетов фабричных инспекторов за 1901 г. [Текст]. СПб., 1903. С. 162–165.

24

Рабочее движение в России в XIX веке [Текст]. М., 1950. Т. 2. Ч. 2. С. 531.

25

См.: Сорокин, В. В. Положение фабрично-заводских рабочих и рабочее движение в Смоленской губернии, 60 – начало 90-х годов XIX века [Текст] / В. В. Сорокин. Смоленск, 1953 г. С. 24–25.

26

Рабочая мысль. 1898. № 4. Окт. С. 4.

27

Красное знамя [Текст]: изд. Союза русских социал-демократов. Женева, 1903. № 3. Янв. С. 16.

28

ЦТИА СССР. Ф. 20. Оп. 15. Д. 859. Л. 9.

29

См.: Шелымагин, И. И. Указ. соч. С. 74.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.