Жиган - Жиган: Русская рулетка

      Хорошо понимая, что единственная минута отключки может стоить ему жизни, Клим решил подстраховаться. После того как шум на лестничной площадке и за окном утих, Клим почувствовал, что веки тяжелеют, будто наливаясь свинцом, и ему нестерпимо захотелось спать. А тут еще брага подействовала как болеутоляющее: нога стала меньше напоминать о себе. Заложницы сидели тихо, почти не шевелясь.
      – Эй, тетка, – сказал Клим. – Тащи какой таз с холодной водой и шутковать не вздумай, пацанка-то твоя здесь останется.
      Через минуту хозяйка принесла холодную воду в выщербленном эмалированном тазу.
      Клим махнул рукой.
      – На пол поставь. А сама – на место...
      Кряхтя, Клим приподнялся на диване, придвинулся к тазику, сунул руку в холодную воду. Плеснул себе в лицо и удовлетворенно передернулся.
      – Эх, хорошо!..
      Сон отступил. Клим еще несколько раз плеснул водой в лицо и на голову, взъерошил рукой мокрые волосы. Теперь он чувствовал себя получше.
      Осторожно ощупав рану и, убедившись в том, что кровь остановилась, Клим еще больше повеселел. Достал из внутреннего кармана куртки папиросу – еще с зоновских времен привык к «Беломору», щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся.
      – Эй, тетка, чай у тебя есть?
      – Как не быть, – угрюмо отозвалась хозяйка.
      – Байховый или листовой?
      – Да не знаю я, в пачке он...
      – Ладно, хер с ним. Давай какой есть. Чифир мне сделаешь.
      – Это что такое?
      – Ну ты тундра лоховская, чифир не знаешь... Короче так, возьмешь самую большую кружку, вскипятишь воды и кинешь туда полпачки чая. Потом еще раз вскипятишь, крышкой накрой, когда поднимется. Сюда принесешь, пусть здесь отстаивается. И не вздумай там шутковать!.. Мне отсюда слышно все. Чуть что, пацанка твоя на тот свет отправится.
      Тяжело вздохнув, хозяйка отправилась на кухню.
      От скуки Клим заговорил с девочкой:
      – А ты, малая, хоть знаешь, что такое чифир? Настоящий чифир...
      – Не знаю, дяденька, – раздался жалобный детский лепет.
      – Ну да, – ухмыльнулся бандит. – Откуда ж тебе знать? Ну так слушай. Чифир – это для зека все: жизнь и счастье. На общаке, бывало, заварим чифирок и начинаем гонять по кругу. От него мотор знаешь как работает? В нашей зоне говорили, что после чифира зек прыгает вверх и в сторону на пять метров. Водяра, конечно, тоже вещь хорошая, но где ж ее на зоне столько наберешься... А чаек? Его всегда добыть можно. Ты вот сама-то чай любишь?
      – Люблю, с булкой и маслом. Только это редко случается. Когда к бабушке в гости еду в деревню.
      – Ну это уже с помазухой, по-купечески. На зоне так бывает, лишь когда семейные пацаны на волю откидываются.
      Клим докурил «беломорину» почти до самой бумажной гильзы, бросил на затертый деревянный пол и растоптал ботинком, который оставался у него на левой ноге.
      Погремев посудой, хозяйка на кухне затихла. Это вызвало у Клима подозрение.
      – Эй, тетка! Ты где там? С ментами, что ли, через окно перемахиваешься?
      – Тут я, – торопливо отозвалась хозяйка. – Жду, пока вода закипит. А за окном нету никого.
      – То-то, – осклабился Клим, опуская руку в тазик с холодной водой и протирая лицо. – Я этих сучар на дух не переношу, они мне еще на зоне все кишки проели, дубаки красноперые. Ты, малая, еще не знаешь, какие они падлы. Я бы их всех в землю зарыл...
      Хозяйка вошла в полутемную комнату, осторожно неся перед собой большую жестяную кружку, обернутую полотенцем и накрытую сверху блюдечком.
      – Поставь возле тазика и садись.
      Следующие десять минут, ожидая, пока заваренный в кружке чай опустится на дно, Клим разглагольствовал о несправедливости порядков, установленных в зонах ментами, и о том, как хорошо зекам, которые попадают на отсидку в зоны, живущие по блатным понятиям.
      Хозяйка и ее дочь, тесно прижавшись друг к другу в кресле, беззвучно слушали рассказ бывшего заключенного, не выражая ни сочувствия, ни возмущения.
      Решив, наконец, что чифир готов, Клим передвинулся на край дивана, снял с кружки блюдечко, поднес ее к лицу, пытаясь по запаху определить, насколько хорошим получился напиток. Потом наконец выдал резюме:
      – Воняет говновато. Тетка, ты, может, крысиного яда туда подсыпала?
      – Что ты? Окстись... – охнула хозяйка.
      – А ну, давай сюда пацанку. Малая, живенько ко мне. Смотри, тетка, если вздумала меня на луну отправить, так твоя сопля раньше меня там окажется. – Клим сунул кружку девочке. – А ну, отпей!.. Из моих рук пей.
      – Да что ж ты делаешь, ирод!.. – вырвалось у матери. – Всякой дрянью ребенка спаивать...
      – Цыц, чмошница! – зло рявкнул Клим и снова приказал девочке. – А ты, пей!
      Девочка покорно потянула губами горячий напиток. Даже в полутьме было видно, как скривилось ее лицо.
      – Фу, дрянь какая...
      – Что, не нравится?
      – Горько очень.
      – Это с непривычки. Как во вкус войдешь – оценишь. Ладно, иди к мамаше на коленки.
      Теперь уже со спокойной душой Клим сделал первый маленький глоток. Ощутив, как по телу пробежали приятные мурашки, передернул плечами.
      – Эх, кайфуша!.. С зоновским, конечно, не сравнить... Но для первого раза – годится. Во продирает, и мотор сразу заработал. Теперь, мусорье, волки позорные, будете под окном зубами клацать. Слышь, тетка? Чай у тебя еще остался?
      – Полпачки.
      – Это клево. Потом еще чифирку сбацаешь.

* * *

      Пока Клим коротал ночь в квартире жительницы Запрудного Надежды Коноваловой, усиленные милицейские наряды заняли позиции вокруг дома и в подъезде. Жильцов остальных квартир первого этажа тихо, без лишнего шума, эвакуировали. Сам дом был оцеплен. Под окнами квартиры Надежды Коноваловой постоянно дежурили двое омоновцев с автоматами.
      На место происшествия выехало руководство городского отдела внутренних дел. Оперативную группу возглавил сам начальник запрудненской милиции полковник Сапронов. Мини-штаб, руководивший операцией, располагался прямо в персональной «Волге» Сапронова.
      Сам полковник – грузный, с двойным подбородком, краснотой лица не уступавший цвету петлиц на мундире, – занимал все заднее сиденье своего автомобиля. Накинув на плечи шинель, он курил одну сигарету за другой. Личный водитель услужливо подливал полковнику в чашку горячий кофе из термоса.
      Когда Сапронову позвонили домой, он был уже в постели. Слава богу, до отъезда жена успела сварить кофе.
      Начальник городского отдела внутренних дел, и так не отличавшийся мягкостью характера, был мрачен. Да и кто бы на его месте веселился?
      День предстоял ответственный: на похороны бывшего председателя горисполкома Михайлишина ожидали высоких гостей, все было заранее подготовлено, дела шли своим чередом. И тут вдруг чрезвычайное происшествие! В первые минуты после того, как стало известно о перестрелке в центре города, подчиненные Сапронова запаниковали. Ведь случилась эта неприятность в непосредственной близости от Дворца культуры профсоюзов, где через двенадцать часов должна была пройти церемония прощания, при участии всего городского руководства и приглашенных гостей.
      Не растерялся лишь командир городского ОМОНа, майор со звучной фамилией Кулак. Майор появился в запрудненском горотделе недавно. Приехал вместе с семьей из казахского города Темиртау, где служил в местной милиции. С некоторых пор карьера в казахских органах внутренних дел для майора с русской фамилией стала делом бесперспективным. Кулак продал квартиру, погрузил нажитое за двадцать лет безупречной службы добро в контейнеры и двинул в Запрудный, где у него жила престарелая мать. Майор поселился с семьей в материнском доме на одной из улиц частного сектора.
      Кулак был невысокий, плотно сбитый крепыш, весь облик которого говорил о хорошей физической форме. Майор каждое утро, несмотря на погоду, умывался во дворе холодной водой, подтягивался и крутил «солнце» на турнике, совершал продолжительные пробежки.
      После изучения личного дела майора Кулака полковник Сапронов, хотя и не без колебаний, поручил ему руководство недавно организованным отрядом милиции особого назначения.
      Сегодняшнее ночное происшествие явилось для командира ОМОНа и его бойцов первым серьезным испытанием. До этого омоновцы занимались в основном патрулированием городского рынка и других криминогенных точек. Потерь, конечно же, не было. А тут, в столкновении с двумя бандитами неподалеку от Дворца культуры профсоюзов, получили ранения три бойца ОМОНа.
      Майор Кулак решительно настаивал на штурме квартиры, где с двумя заложницами скрывался один из преступников.
      Сапронов возражал. Судя по имевшейся у него информации, бандит был вооружен не только огнестрельным оружием, но и гранатами. Бойцам ОМОНа не хватало опыта, и операция по штурму квартиры могла обернуться большой кровью. А очередного прокола в работе правоохранительных органов Сапронову просто не простили бы.
      После событий минувшего лета, когда в Запрудном развернулась настоящая война и погибли несколько сотрудников милиции, полковник едва удержался в своем кресле. По счастью, за него было кому замолвить словечко в Москве, но это не могло продолжаться вечно.
      Заместитель Сапронова, подполковник Угрюмов, был на стороне своего непосредственного начальника.
      После предварительных переговоров с бандитом, который назвался Дмитрием, Сапронов решил подождать до утра. Он распорядился поднять картотеку, чтобы выяснить личность преступника, убитого при задержании бойцами ОМОНа.
      Лицо его было изуродовано осколком гранаты, пробившим глаз. Никаких документов при нем, конечно же, не оказалось. Некоторую информацию могли дать многочисленные татуировки на теле преступника, но единственным крупным специалистом по исправительно-трудовым учреждениям в Запрудном был сам полковник Сапронов. Так что выяснение личности убитого затягивалось на неопределенный срок.
      Кроме имени, не было никаких других зацепок, которые позволили бы сотрудникам городского ГУВД установить личность второго бандита, да и само это имя могло оказаться вымышленным. В общем, картина складывалась довольно безрадостная...

* * *

      Клим отпил немного горячего чифира, поставил кружку на пол рядом с диваном и принялся снимать повязку с раненой лодыжки.
      Вместе со свежеприготовленным чифиром хозяйка принесла и длинный кусок простыни. Дочка, свернувшись калачиком в кресле, спала. Мать присела рядом с ней на пол, прислонившись спиной к стене и прикрыв колени полами халата.
      Клим снял набрякшую кровью повязку, скомкал и бросил в угол. Почувствовав, что снова открылось кровотечение, он плеснул на ладонь горячего чифира и вылил тягучий черный напиток в рану.
      – О, с-сс... с-сука, – прошипел он сквозь зубы. – Жжет...
      После этого Клим разорвал кусок простыни на две части и туго перемотал ногу, сначала в месте ранения, а потом чуть выше. Ему казалось, что это остановит кровотечение. Было очень больно, но вторая кружка чифира, а также наружная обработка раны принесли некоторое облегчение.
      – Эй, тетка, сколько там на бачатах натикало? – спросил он, закончив перевязку.
      – Что? – не поняла она.
      – Время, говорю, глянь.
      Хозяйка поднялась, подошла к противоположной стене и, повернув к себе настенные часы с кукушкой, сказала:
      – Шесть скоро.
      – А ну-ка, высунь нос на улицу. Только сбоку.
      Женщина подошла к окну и, осторожно отодвинув штору, выглянула на улицу.
      – Вроде тихо все.
      – Да я слышу, что тихо, не глухой! – нервно воскликнул Клим. – Светать начало?
      – Да вроде бы.
      – Ладно, корова, давай сюда телефон! Пора мне сваливать.
      Хозяйка принесла треснувший, перевязанный изоляционной лентой телефонный аппарат и, как и все остальное, поставила к ногам бандита.
      Он нагнулся, поднял трубку и пальцем с заскорузлым черным ногтем стал накручивать диск.
      – Дежурная часть слушает, – донеслось из трубки.
      – Алло, гараж, – развязно сказал Клим.
      – Кто говорит?
      – Хитрый Митрий, – хрипло засмеялся бандит, – насрал в штаны, а говорит – ржавчина!
      – Что за шутки в шесть утра? – возмутился дежурный милиционер на другом конце провода. – Немедленно положите трубку!
      – Ах ты бля, мудак сраный! – рассвирепел Клим. – Ночник красноперый, падла легавая!.. Я тебе щас двух жмуриков в окно выкину, если ты, фуций мусор, не подашь мне к подъезду тачку, «волгаря»! Понял? И чтоб там были бабки, десять «лимонов» и водяры ящик... И я тебе больше, волк позорный, тарабанить не буду!
      Обескураженный потоком обрушившейся на него брани, дежурный милиционер сдавленно произнес:
      – Кто это говорит?
      – Моя девичья фамилия – пошелтынахуй! – со злобой рявкнул в трубку Клим и швырнул телефонный аппарат в прихожую.
      От криков и от грохота разбившегося телефона дочь хозяйки проснулась и начала плакать.
      – А ты, спиногрызка, говнючка, заткнись! – возбужденно заорал Клим и тут же приказал хозяйке: – Тащи моего говнодава, да побыстрей! – Хозяйка принесла из ванной комнаты наполовину просохший ботинок. Клим натянул его на раненую ногу.
      – Одевайся, – сказал женщине. – И пацанку одевай.
      – Куда мы пойдем?
      – Похиляемся по бульвару, – гоготнул Клим, – а то я давно с телками не гулял.
      – М...мы... – запинаясь, проговорила женщина. – Мы никуда не пойдем.
      Клим посмотрел на нее с таким изумлением, словно перед ним стояла внезапно заговорившая валаамова ослица.
      – Ты че? Ты че, молодка?.. Ты че хочешь, чтоб я твою соплю прямо тут завалил? – Голос его приобрел металлический оттенок. – Накинь шмотье и говнодавы какие-нибудь надень, а то голая и босая на прогулку поканаешь.
      В подтверждение своих слов он направил на девочку автомат.
      Хозяйка квартиры вздрогнула и, не произнеся больше ни единого слова, стала покорно выполнять все, что приказывал Клим.

* * *

      Наступил туманный, тяжелый рассвет. Милиционеры в оцеплении вокруг дома, в котором затаилась беда, сонно зевали и терли руками покрасневшие от напряжения и недосыпания глаза.
      Полковник Сапронов отдавал последние распоряжения, выйдя из служебной машины, чтобы лучше видеть подъезд. Именно оттуда должен был появиться бандит, потребовавший подать ему автомобиль.
      В гараже горотдела внутренних дел нашли подходящую «Волгу» – вполне приличного вида автомобиль, отслуживший тем не менее свой срок и подготовленный к списанию. Именно такая машина была пригодна для операции. В конце концов, не отдавать же подонку новенькие служебные автомобили начальства?
      К тому же майор Кулак сумел уговорить полковника Сапронова попытаться захватить бандита непосредственно у подъезда в момент, когда тот будет садиться в машину.
      Выбор у начальника запрудненской милиции был небольшой – перехватить бандита сразу, либо дать ему уйти на машине через милицейское оцепление и брать позднее, возможно, даже за городом. До некоторого времени полковник Сапронов отдавал предпочтение второму варианту. Он даже распорядился, чтобы срочно привезли лучшего механика горотделовского гаража, мастера на все руки дядю Васю. Задача перед ним стояла простая – сделать так, чтобы машина с преступником далеко не ушла.
      Дядя Вася спокойно кивнул и за считанные минуты справился с поручением: кое-что подкрутил, кое-что зажал и твердо пообещал, что больше десяти километров этот «волгарь» никак не пройдет.
      Однако бандит мог взять с собой заложников в машину. И тогда хитроумные манипуляции дяди Васи потеряли бы всякий смысл. Такого мнения упорно придерживался командир ОМОНа майор Кулак.
      Взвесив различные варианты, полковник Сапронов пришел к выводу, что предложение майора следует принять.
      – Будем брать у подъезда, – решил он, надеясь поскорее закончить эту затянувшуюся бодягу.
      Судьба двух заложников, о которых было известно, что это мать и дочь Коноваловы, проживавшие на первом этаже, отошла на второй план. Да и волновала она Сапронова куда меньше, чем успешный исход операции по задержанию преступника.

* * *

      «Волгу» подали к подъезду, за рулем сидел механик дядя Вася. Деньги в прозрачном полиэтиленовом пакете лежали на заднем сиденье, водку поставили в багажник. В некотором отдалении от дома сгрудились с полдюжины милицейских автомобилей: «уазики», «Жигули», а также «Волги» начальства. Омоновцы, готовые к штурму, заняли исходные позиции, прячась в дверях двух соседних подъездов и за кустами сирени.
      Несмотря на ранний час, появились и неизбежные зеваки. Стоя за спинами милиционеров, они вытягивали шеи, стараясь разглядеть, что будет происходить возле подъезда. Особое внимание привлекал темный силуэт человека, распластавшегося на козырьке над подъездом. В плане захвата бандита, разработанном Кулаком, этому бойцу отводилась главная роль.
      Рассветную тишину разорвал усиленный милицейским мегафоном голос:
      – Машина подана! Можешь выходить!
      Прошло несколько минут томительного, напряженного ожидания. Наконец в дверном проеме подъезда показалась женщина в зеленом китайском пуховике. Сделав два шага, она остановилась под козырьком. Следом за ней вышла девочка в потертом пальто и вязаной шапочке. И остановилась рядом с матерью.
      Бандит прятался в дверном проеме. Оттуда он прокричал:
      – У меня граната с вырванным кольцом! Если кто дернется – всех взорву на хрен!
      – Тихо, тихо, парень! – уверенным, ровным тоном сказал в мегафон майор Кулак, стоявший метрах в сорока от подъезда. – Мы выполнили все твои условия. Можешь идти к машине.
      Повинуясь окрику бандита, заложницы чуть расступились.
      – Кто в тачке?! – закричал Клим.
      – Наш водитель.
      – Мне на х... не нужен никакой водила! Пусть свалит. Только пусть сначала покажет бабки!
      Дядя Вася, обернувшись, взял с заднего сиденья полиэтиленовый пакет с деньгами и продемонстрировал их преступнику, а потом неторопливо вышел из машины.
      – И багажник, багажник открой! – истошно завопил Клим. – Может, у вас там менты сидят...
      Выполнив и эту команду, дядя Вася быстрым шагом отошел от автомобиля, включенный мотор которого негромко урчал.
      – Все в порядке, не беспокойся, – сказал в мегафон майор Кулак.
      Клим чего-то выжидал, не решаясь выйти из подъезда. Вместо этого он еще раз закричал:
      – У меня «калашников» и «лимонка»! Если будут гнилые подколы – всем п...ц!
      – Выходи, не бойся, – успокаивающе произнес командир ОМОНа. – Нам крови не надо.
      Клим наконец решился. Сделав два шага вперед, он упер ствол автомата в спину девочке, еще выше подняв над головой руку с зажатой гранатой.
      – Я выхожу.
      Темный силуэт на козырьке подъезда зашевелился, сжался, готовясь к прыжку. Стоило бандиту сделать еще шаг, как сверху на него всей тяжестью обрушился плечистый омоновец.
      – Бабы, бегите! – закричал в мегафон майор Кулак.
      Это было сигналом к началу захвата.
      Омоновцы, находившиеся в засадах, рванулись к подъезду. Заложницы бросились бежать в разные стороны. Климу на голову обрушилось что-то тяжелое, и он рухнул на выщербленные бетонные плиты возле подъезда, выронив автомат, который отлетел в сторону. Но гранату по-прежнему сжимал в руке.
      Омоновец навалился на бандита, пытаясь дотянуться до «лимонки». Он сжал запястье Клима, намереваясь перехватить гранату с вырванным кольцом.
      Бандит, уже полуоглушенный, разжал ладонь, и смертельно опасный предмет покатился по бетонной плите.
      Последнее, что слышал в своей короткой жизни отсидевший срок за хулиганство и недавно вышедший на свободу Николай Климов, был прозвучавший над его ухом сдавленный выкрик:
      – О, еб... ть!..
      Оседлавший его омоновец, не сумев дотянуться до выкатившейся гранаты, со скоростью зайца, преследуемого борзой, отпрыгнул в сторону.
      – Ложись! – еще успел прокричать он прежде, чем граната разлетелась на десятки осколков.
      Находившиеся уже в нескольких метрах, бойцы ОМОНа рухнули на холодный, сырой асфальт одновременно с резким звуком разрыва. Звеня, посыпались вниз оконные стекла, выбитые осколки и обломки выщербленного бетона, с грохотом полопались шины горотделовского «волгаря». Разлетавшиеся со шрапнельным визгом куски металла и камни сбивали ветки деревьев и кустарников, свистели над головами всех, кто успел упасть.
      Спустя несколько мгновений все затихло. Люди, отряхиваясь, поднимались с земли и асфальта. Но несколько человек остались лежать неподвижно: получил тяжелое ранение в голову боец ОМОНа, по несчастью в момент разрыва оказавшийся в метре от гранаты, осколок ударил в плечо девочке-заложнице.
      Климу раскроило череп от виска до макушки и до локтя оторвало руку. Ее нашли потом милиционеры, осматривающие место происшествия. На ней не хватало двух пальцев, но это уже мало кого заботило.
      Все-таки никто, кроме бандита, не погиб, и полковник Сапронов с полным основанием мог записать себе в актив успешные действия по обезвреживанию вооруженного террориста.
      Детали происшедшего должно было прояснить следствие.

* * *

      Похороны бывшего председателя горисполкома Михайлишина прошли торопливо и скомканно. Гости из соседних районов и из Москвы все-таки приехали, но, узнав о ночном происшествии в Запрудном, предпочли ограничиться лишь присутствием на короткой церемонии прощания в городском Дворце культуры профсоюзов.
      Не было торжественной процессии на городское кладбище, не было траурного митинга над могилой. Гости лишь понаблюдали за тем, как дорогой гроб выносят из зала, где проходило прощание, грузят в черный катафалк «Кадиллак» и в сопровождении усиленных милицейских нарядов отправляют в последний путь.

* * *

      На следующий вечер, как и было запланировано заранее, состоялась церемония открытия казино «Золотой дукат». Главным виновником торжества и центром всеобщего внимания был высокий, крепко сложенный мужчина с безупречным овалом лица, неизменной короткой стрижкой светлых волос и выразительными, чуточку усталыми глазами.
      Тем, кто знал его давно, было непривычно видеть крепкую жилистую фигуру упакованной в черный фрак без единой морщинки и ослепительно белую рубашку с накрахмаленным стоячим воротничком. Дополнением к ансамблю служила яркая цветная бабочка.
      Дамы, которых среди гостей было немало, не сводили глаз с завидного кавалера, а он смотрел сквозь них, пытаясь увидеть в толпе другую. Иногда вскидывал руку и машинально проводил пальцами по белесому шраму на щеке.
      Эффектная платиновая блондинка в черном брючном костюме, сопровождаемая молодым человеком с громоздкой видеокамерой на плече, наконец пробилась сквозь толпу и со столичной уверенностью протянула руку мужчине во фраке.
      – Здравствуйте, я – корреспондент московского телеканала Елена Филатова. Я вам звонила. Мы немного задержались в дороге. Константин... Петрович, кажется?
      – Совершенно верно. Константин Петрович Панфилов.

Глава 4

      О том, чтобы открыть в родном городе казино, Константин начал задумываться еще пару лет назад. Бывая в подобных столичных заведениях, которые в начале девяностых открывались там едва ли не на каждом углу, Панфилов видел, с какой легкостью люди расстаются с деньгами.
      Азарт человеческий неистребим. И это – естественно. Испокон веку не переводились те, кто готов был поставить на кон все – а уж потом или грудь в крестах, или голова в кустах. Тут еще время посодействовало, шальные деньги жгли руки, «зелень» буквально вываливалась из карманов.
      Но до некоторых пор Панфилов откладывал идею открытия казино – хватало и других проектов. К тому же существенную роль сыграло отсутствие подходящей площадки.
      В самом деле глупо было бы открывать казино на темной окраине или транзитной автомагистрали: приличная публика туда не пойдет. А собирать у себя в заведении тех, кто приходит не только крутануть рулетку или попытать счастья в покер, но и водочки попить, руками-ногами помахать, пальбу из «тэтэшек» устроить, Панфилов не хотел. И если открывать игорное заведение, так чтобы в центре города, в хорошем месте, с надежной охраной, чтобы люди чувствовали себя в безопасности, расставаясь с большими деньгами.
      Панфилову давно приглянулся кинотеатр «Мир», расположенный на широкой городской площади напротив универмага. Сюда он еще пацаненком бегал смотреть фильмы про индейцев и мушкетеров, потом, став постарше, вместе с толпой просачивался на сеансы для взрослых. Сейчас кинопрокат заглох, народ невозможно было заманить в кинотеатр даже «Терминатором».
      Здание «Мира» было привлекательно с деловой точки зрения, и несколько бизнес-структур Запрудного, включая панфиловскую фирму «Лидер» и ее главного конкурента «Триал», принадлежавший бывшему комсомольскому работнику Юрию Трошину, положили на него глаз.
      Первый этаж кинотеатра даже без особой реконструкции можно было приспособить, скажем, под мебельный салон или магазин по продаже автомобилей. Именно о мебельном салоне изначально думал Константин, присматриваясь к зданию. Этому способствовало и то, что в составе фирмы «Лидер» еще с тех времен, когда она была кооперативом, успешно работало подразделение по производству мебели. Оно давало устойчивую, хотя и не слишком большую по сравнению с другими видами бизнеса прибыль. А постоянная крупная торговая точка в центре города несомненно способствовала бы росту сбыта.
      Однако довольно продолжительное время ни «Лидер», ни «Триал», у которого имелись собственные планы в отношении здания, претендовать на него не могли. По негласному, так сказать, джентльменскому, соглашению, целью которого было сохранение общего равновесия сил, кинотеатр входил в зону влияния довольно крупной и богатой азербайджанской группировки.
      Азербайджанцы появились в Запрудном довольно давно, еще в советские времена. Поначалу они торговали на местном рынке цветами и южными фруктами, затем стали прибирать к рукам и другие виды торговли. К началу девяностых запрудненский колхозный рынок едва ли не полностью оказался в их руках. Им принадлежали многие торговые места, на них работали по найму продавцами местные жители.
      Но не только, а может быть, и не столько рынок стал основой их могущества. Наиболее крупные и скрытые от взглядов налоговиков доходы азербайджанской общине Запрудного приносили торговля нефтью и нефтепродуктами, а также наркотики.
      Фирму «Триал» азербайджанцы считали в некотором роде своей: через нее шла торговля бакинской нефтью, она же отстегивала азербайджанцам за «крышу» хорошую долю из прибыли. Что же касается иных видов бизнеса, то ими азербайджанцы предпочитали заниматься самостоятельно, не допуская постороннего вмешательства. Это относилось к поставкам наркотиков, к поставленному на конвейерную основу регулярному сбору дани со своих же соотечественников-торговцев, и к игорному бизнесу.
      Лидером, хотя и неформальным, азербайджанской общины города Запрудного был коронованный законник Айваз Муса-оглы Шаримов, известный в определенных кругах как Айваз. Он появился в городе около трех лет назад и довольно быстро завоевал у своих земляков устойчивый авторитет и признание.
      В заслугу Айвазу можно было поставить тот факт, что он навел порядок в рядах азербайджанцев, нарушившийся после гибели в разборках прежних лидеров южан. Айваз сумел нейтрализовать конкурентов в собственной среде, прекратить войну и заключить перемирие с местными группировками. Он нашел выход на чиновников городской администрации, которые за немалый бакшиш отстаивали теперь его интересы. Они ограничивали проявление интереса к деятельности азербайджанцев со стороны силовых структур.
      Айваз сохранил и даже расширил контроль над запрудненским бизнесом, договорился о разделе зон влияния на деловой арене. До минувшего лета именно он был негласным хозяином кинотеатра «Мир», где на первом этаже располагался зал игральных автоматов. Часть прибыли, получаемой от работы «одноруких бандитов», шла на выплату зарплаты скромным труженикам кинопроката, остальное Айваз забирал себе.
      Однако за последние несколько месяцев обстановка в городе радикально изменилась. Начало всему положила объявленная в Запрудном кампания по избранию нового городского руководителя.
      Среди граждан, выдвинувших свои кандидатуры на пост будущего главы города, были не только действующий председатель горисполкома Кинелев, вкупе с несколькими, очевидно непроходными, фигурами, но и бизнесмен Константин Панфилов.
      Соперничество за голоса избирателей между Кинелевым и Панфиловым вылилось в серию скандалов и чрезвычайных происшествий. Власть, почувствовав угрозу своему благополучию в лице успешно действующего бизнесмена Панфилова, развязала против него войну, на которой, как и в любви, по общеизвестному утверждению, все средства хороши.
      Этим стремились воспользоваться и деловые конкуренты Панфилова, которые хотели за счет временного ослабления противника оттяпать у него куски пожирнее. Они предпочитали действовать отнюдь не цивилизованными методами.
      После ряда провокаций в городе разразился настоящий хаос. В борьбу вступили не только кандидаты на пост главы городской администрации Запрудного Кинелев и Панфилов, не только фирмы «Триал» и «Лидер», но и две крупнейшие преступные группировки города – азербайджанцы во главе с Айвазом Муса-оглы Шаримовым и «синие», которых возглавлял авторитет Саша Порожняк.
      Между Айвазом и Порожняком развернулась открытая война. Ее результатом стали, не считая материальных потерь, разборки между соперничающими «кодлами», смерть и увечья для многих бойцов с той и другой стороны, а также гибель Саши Порожняка.
      Айваз праздновал временную победу: ему удалось устранить своего единственного, как ему казалось, соперника в борьбе за теневую власть над городом. Для этого пришлось приложить немало усилий, пожертвовать не только жизнями своих боевиков, но и громадным количеством нефте– и наркодолларов, которые ушли на подкуп людей из коридоров власти. Были среди клиентов азербайджанского вора-законника и люди в милицейских погонах.
      Но Айвазу не пришлось воспользоваться плодами своей победы. Пребывая в состоянии эйфории от достигнутого и утратив чувство реальности, Айваз «наехал» на Панфилова. Непосредственное столкновение между ними произошло, кстати, на первом этаже того самого кинотеатра «Мир», в зале игровых автоматов, который принадлежал Айвазу. После этой, отнюдь не дружеской встречи азербайджанская община Запрудного едва не лишилась своего лидера. Айваз остался жив, но, испытав на себе тяжелую руку Панфилова, надолго исчез из города.