Народная Библиотека Владимира Высоцкого

Зуев Михаил
Народная Библиотека Владимира Высоцкого

      Михаил ЗУЕВ
      Народная Библиотека Владимира Высоцкого
      В фондах библиотеки 640 стихотворений Высоцкого
      Почему - Народная?
      Владимир Высоцкий был истинно Народным Артистом и Народным Поэтом. Он писал о народе и для народа (на самом деле!). Поэтому Библиотека названа Народной. На протяжении многих лет именно народ записывал его песни на концертах. С этих песен были впоследствии "сняты" тексты, которые и составляют основу Библиотеки. Поэтому Библиотека названа Народной. Наконец и Вы, читатель, можете послать нам текст Высоцкого, если он здесь отсутствует. Иными словами, мы планируем, что наши читатели будут пополнять фонды Библиотеки. Это - третья причина, по которой Библиотека названа Народной.
      Чем я могу помочь? Спасибо, что добрались до этой странички. Мы ждем Вашей помощи и очень надеемся на нее. Итак, Вы - Читатель. В этом случае - пополняйте наши фонды. Мы проводим пополнение материалов на сервере. Естетственно, любой текст, которого у нас нет, будет внесен в фонд Библиотеки. При этом Вы, естественно, попадете на нашу Доску Почета, как не просто Читатель, а Активный Читатель. Вы не только Читатель, но еще и ВебМастер. Мы нуждаемся в усовершенствовании нашей библиотечной системы. В частности, нам крайне необходим search engine, который бы мог отыскивать стихотворения по ключевым словам и делать из них подборки. Мы будем Вам признательны, если предложите нам свою бескорыстную помощь. Автоматически попадаете на Доску Почета как Добрый Читатель. Вы посетили нашу Библиотеку - и она Вам понравилась (бывает же такое!). Если так, просим Вас опубликовать ссылку на Библиотеку на Вашей домашней странице - или хотя бы посоветовать друзьям, знакомым и коллегам зайти к нам. Вдруг им тоже понравится? Сообщите нам о том, что Вы разместили ссылку на Библиотеку. Мы не останемся в долгу - ссылка на Вашу домашнюю страничку немедленно появится в нашем разделе "Ссылки" в категории "Наши Друзья".
      Кто Библиотекарь? Давайте знакомиться. Год рождения - 1962. Закончил 1-й Московский Медицинский Институт в 1984 году. Врач-реаниматолог. Работал в Институте Сердечно-Сосудистой Хирургии вплоть до 1990 года. С 1990 занимаюсь другим, не менее важным делом. Высоцкого видел один раз, на концерте, мне было тогда 13 лет. О впечатлениях - излишне. Зачем я сделал вс° это? Очень жаль, что многие люди знают о Высоцком почти вс° - где работал, с кем дружил, как по Парижу гулял. Вс°, за исключением его поэзии. Хотелось восполнить пробел. Мутная волна слез скорби о кончине Поэта, к счастью, схлынула. Все, кто мог, вс° сделали - отрекламировали себя, заработали денег, просто покуражились. Теперь тихо. Жизнь кончилась - и началось Бессмертье. Теперь можно подумать и о Вечном. Давайте подумаем вместе. Вдумайтесь - столько лет прошло с того рокового дня, а можно ли упрекнуть, что, мол, несовременен? Может, это и есть отличие гениального от прочего... Для кого я сделал вс° это? Конечно, для всех. Но в большей степени, в первую очередь - для молодежи, населяющей сегодня Интернет. Для сына своего. Для тех, у кого в жизни многие вещи - в самый первый раз. Почитайте Высоцкого. Откройте его. Посмотрите на мир его глазами. Честь и бесчестие, любовь и ненависть - они не изменились за неполных два десятка лет. Может, мы стали другими. Но вс° же - мы так устали от рекламы памперсов. Масс-культура сладка и доступна, как биг-мак и кока-кола. Только - не тошнит ли уже? Этот человек умел любить, смеяться и ненавидеть. Он был мужчиной - без патетики и больших букв в начале слова. Таким его и запомним. Искренне Ваш,
      Михаил ЗУЕВ (Здесь - Библиотекарь)
      1960 Сорок девять дней
      Суров же ты, климат охотский, Уже третий день ураган. Встает у руля сам Крючковский, На отдых - Федотов Иван. Стихия реветь продолжала И Тихий шумел океан. Зиганшин стоял у штурвала И глаз ни на миг не смыкал. Суровей, ужасней лишенья, Ни лодки не видно, ни зги, И принято было решенье И начали есть сапоги. Последнюю съели картошку, Взглянули друг другу в глаза... Когда ел Поплавский гармошку, Крутая скатилась слеза. Доедена банка консервов И суп из картошки одной, Все меньше здоровья и нервов, Все больше желанье домой. Сердца продолжали работу, Но реже становится стук, Спокойный, но слабый Федотов Глотал предпоследний каблук. Лежали все четверо в лежку, Ни лодки, ни крошки вокруг, Зиганшин скрутил козью ножку Слабевшими пальцами рук. На службе он воин заправский, И штурман заправский он тут. Зиганшин, Крючковский, Поплавский Под палубой песни поют. Зиганшин крепился, держался, Бодрил, сам был бледный, как тень, И то, что сказать собирался, Сказал лишь на следующий день. "Друзья!.." Через час: "Дорогие!.." "Ребята! - Еще через час. Ведь нас не сломила стихия, Так голод ли сломит ли нас! Забудем про пищу - чего там! А вспомним про наших солдат..." "Узнать бы, - стал бредить Федотов, Что у нас в части едят". И вдруг: не мираж ли, не миф ли Какое-то судно идет! К биноклю все сразу приникли, А с судна летит вертолет. ...Окончены все переплеты Вновь служат, - что, взял, океан?! Крючковский, Поплавский, Федотов, А с ними Зиганшин Асхан. # 001
      1960 Педагогу (Е.Ф.Саричевой)
      Вы обращались с нами строго, Порою так, что не дыши, Но ведь за строгостью так много Большой и преданной души. Вы научили нас, молчащих, Хотя бы сносно говорить, Но слов не хватит настоящих, Чтоб Вас за все благодарить. # 002
      1960 День на редкость - тепло и не таетї
      День на редкость - тепло и не тает, Видно, есть у природы ресурс, Ну... и, как это часто бывает, Я ложусь на лирический курс. Сердце бьется, как будто мертвецки Пьян я, будто по горло налит: Просто выпил я шесть по-турецки Черных кофе, - оно и стучит! Пить таких не советую доз, но Не советую даже любить! Есть знакомый один - виртуозно Он докажет, что можно не жить. Нет, жить можно, жить нужно и - много: Пить, страдать, ревновать и любить, Не тащиться по жизни убого А дышать ею, петь ее, пить! А не то и моргнуть не успеешь И пора уже в ящик играть. Загрустишь, захандришь, пожалеешь Но... пора уж на ладан дышать! Надо так, чтоб когда подытожил Все, что пройдено, - чтобы сказал: "Ну, а все же не плохо я прожил, Пил, любил, ревновал и страдал!" Нет, а все же природа богаче! День какой! Что - поэзия? - бред! ...Впрочем, я написал-то иначе, Чем хотел. Что ж, ведь я - не поэт. # 003
      1960 Если б я был физически слабымї
      Если б я был физически слабым Я б морально устойчивым был, Ни за что не ходил бы по бабам, Алкоголю б ни грамма не пил! Если б я был физически сильным Я б тогда - даже думать боюсь! Пил бы влагу потоком обильным, Но... по бабам - ни шагу, клянусь! Ну а если я средних масштабов Что же делать мне, как же мне быть? Не могу игнорировать бабов, Не могу и спиртного не пить! # 004
      1960 Про меня говорят: он, конечно, не генийї
      Про меня говорят: он, конечно, не гений, Да, согласен - не мною гордится наш век, Интегральных, и даже других, исчислений Не понять мне - не тот у меня интеллект. Я однажды сказал: "Океан - как бассейн", И меня в этом друг мой не раз упрекал, Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн, Как и я, относительно все понимал. И пишу я стихи про одежду на вате, И какие!.. Без лести я б вот что сказал: Как-то раз мой покойный сосед по палате Встал, подполз ко мне ночью и вслух зарыдал. Я пишу обо всем: о животных, предметах, И о людях хотел, втайне женщин любя, Но в редакциях так посмотрели на это, Что, прости меня, Муза, - я бросил тебя! Говорят, что я скучен, - да, не был я в Ницце, Да, в стихах я про воду и пар говорил... Эх, погиб, жаль, дружище в запое в больнице Он бы вспомнил, как я его раз впечатлил! И теперь я проснулся от длительной спячки, От кошмарных ночей - {и} вот снова дышу, Я очнулся от бело-пребелой горячки В ожидании следующей снова пишу! # 005
      1961 Пока вы здесь в ванночке с кафелемї
      Пока вы здесь в ванночке с кафелем Моетесь, нежитесь, греетесь, В холоде сам себе скальпелем Он вырезает аппендикс. Он слышит движение каждое И видит, как прыгает сердце, Ох жаль, не придется вам, граждане, В зеркало так посмотреться! До цели все ближе и ближе, Хоть боль бы утихла для виду!.. Ой, легче отрезать по грыже Всем, кто покорял Антарктиду! Вы водочку здесь буздыряете Большими-большими глотками, А он себя шьет - понимаете? Большими-большими стежками. Герой он! Теперь же смекайте-ка: Нигде не умеют так больше, Чего нам Антарктика с Арктикой, Чего нам Албания с Польшей! # 001
      1961 Татуировка
      Не делили мы тебя и не ласкали А что любили - так это позади, Я ношу в душе твой светлый образ, Валя, А Алеша выколол твой образ на груди. И в тот день, когда прощались на вокзале, Я тебя до гроба помнить обещал, Я сказал: "Я не забуду в жизни Вали!" "А я - тем более!" - мне Леша отвечал. А теперь реши, кому из нас с ним хуже, И кому трудней - попробуй разбери: У него - твой профиль выколот снаружи, А у меня - душа исколота внутри. И когда мне так уж тошно, хоть на плаху, Пусть слова мои тебя не оскорбят, Я прошу, чтоб Леха расстегнул рубаху, И гляжу, гляжу часами на тебя. Но недавно мой товарищ, друг хороший, Он беду мою искусством поборол: Он скопировал тебя с груди у Леши И на грудь мою твой профиль наколол. Знаю я, своих друзей чернить неловко, Но ты мне ближе и роднее оттого, Что моя - верней, твоя - татуировка Много лучше и красивей, чем его! # 002
      1961 Красное, зеленое
      Красное, зеленое, желтое, лиловое, Самое красивое - на твои бока! А если что дешевое - то новое, фартовое, А ты мне - только водку, ну и реже - коньяка. Бабу ненасытную стерву неприкрытую, Сколько раз я спрашивал: "Хватит ли, мой свет?" А ты - всегда испитая, здоровая, небитая Давала мине водку и кричала: "Еще нет!". На тебя, отраву, деньги словно с неба сыпались Крупными купюрами, "займом золотым", Но однажды - всыпались, и сколько мы не рыпались Все прошло, исчезло, словно с яблонь белый дым. А бог с тобой, с проклятою, с твоею верной клятвою О том, что будешь ждать меня ты долгие года, А ну тебя, проклятую, тебя саму и мать твою! Живи себе как хочешь - я уехал навсегда! # 003
      1961 Дорога, дорога - счета нет столбамї
      Дорога, дорога - счета нет столбам, И не знаешь, где конец пути, По дороге мы идем по разным сторонам И не можем ее перейти. Но на других не гляди - не надо. Улыбнись только мне, ведь я рядом. Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек, Перейди, ели мне невдомек. Шагаю, шагаю - кто мне запретит! И лишь столбы отсчитывают путь. За тобой готов до бесконечности идти Только ты не сверни куда-нибудь. Но на других не гляди - не надо! Улыбнись только мне, ведь я рядом. Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек, Перейди, ели мне невдомек. Улыбка, улыбка - для кого она? А вдруг тому, что впереди идет? Я замер и глаза закрыл, но снова - ты одна, А я опять прозевал переход! Нет, на других не гляди - не надо. Улыбнись только мне, ведь я рядом. Надо б нам поговорить, ведь наш путь еще далек, Перейди, ели мне невдомек. # 004
      1961 Ленинградская блокада
      Я вырос в ленинградскую блокаду, Но я тогда не пил и не гулял, Я видел, как горят огнем Бадаевские склады, В очередях за хлебушком стоял. Граждане смелые, а что ж тогда вы делали, Когда наш город счет не вел смертям? Ели хлеб с икоркою, а я считал махоркою Окурок с-под платформы черт-те с чем напополам. От стужи даже птицы не летали, А вору было нечего украсть, Родителей моих в ту зиму ангелы прибрали, А я боялся - только б не упасть! Было здесь до фига голодных и дистрофиков Все голодали, даже прокурор, А вы в эвакуации читали информации И слушали по радио "От Совинформбюро". Блокада затянулась, даже слишком, Но наш народ врагов своих разбил, И можно жить, как у Христа за пазухой под мышкой, Но только вот мешает бригадмил. Я скажу вам ласково, граждане с повязками, В душу ко мне лапою не лезь! Про жизню вашу личную и непатриотичную Знают уже органы и ВЦСПС! # 005
      1961 Я в деле
      Я в деле, и со мною нож И в этот миг меня не трожь, А после - я всегда иду в кабак, И кто бы что не говорил, Я сам добыл - и сам пропил, И дальше буду делать точно так. Ко мне подходит человек И говорит: "В наш трудный век Таких, как ты, хочу уничтожать!" А я парнишку наколол Не толковал, а запорол, И дальше буду так же поступать. А хочешь мирно говорить Садись за стол и будем пить, Мы все с тобой обсудим и решим. Но если хочешь так, как он, У нас для всех один закон, И дальше он останется таким. # 006
      1961 Бодайбо
      Ты уехала на короткий срок, Снова свидеться нам - не дай бог, А меня в товарный - и на восток, И на прииски в Бодайбо. Не заплачешь ты и не станешь ждать, Навещать не станешь родных, Ну, а мне плевать - я здесь добывать Буду золото для страны. Все закончилось: смолкнул стук колес, Шпалы кончились, рельсов нет... Эх бы взвыть сейчас! - жалко нету слез Слезы кончились на семь лет. Ты не жди меня - ладно, бог с тобой, А что туго мне - ты не грусти. Только помни - не дай бог со мной Снова встретиться на пути! Срок закончится - я уж вытерплю. И на волю выйду, как пить, Но пока я в зоне на нарах сплю, Я постараюсь все позабыть. Здесь леса кругом гнутся по ветру, Синева кругом - как не выть! Позади - шесть тысяч километров, А впереди - семь лет синевы... # 007
      1961 Город уши заткнул
      Город уши заткнул и уснуть захотел, И все граждане спрятались в норы. А у меня в этот час еще тысяча дел, Задерни шторы и проверь запоры! Только зря: не спасет тебя крепкий замок, Ты не уснешь спокойно в своем доме, А потому, что я вышел сегодня на скок, А Колька Демин на углу на стреме. И пускай сторожит тебя ночью лифтер, И ты свет не гасил по привычке Я давно уже гвоздик к замочку притер, Попил водички и забрал вещички. Ты увидел, услышал - как листья дрожат Твои тощие, хилые мощи, Дело сделал свое я - и тут же назад, А вещи - теще в Марьиной роще. А потом - до утра можно пить и гулять, Чтоб звенели и пели гитары, И спокойно уснуть, чтобы не увидать Во сне кошмары, мусоров и нары. Когда город уснул, когда город затих Для меня лишь начало работы... Спите, граждане, в теплых квартирах своих Спокойной ночи, до будущей субботы! # 008
      1961 Что же ты, заразаї
      Что же ты, зараза, бровь себе побрила, Ну для чего надела, падла, синий свой берет! И куда ты, стерва, лыжи навострила От меня не скроешь ты в наш клуб второй билет! Знаешь ты, что я души в тебе не чаю, Для тебя готов я днем и ночью воровать, Но в последне время чтой-то замечаю, Что ты мне стала слишком часто изменять. Если это Колька или даже Славка Супротив товарищей не стану возражать, Но если это Витька с Первой Перьяславки Я ж тебе ноги обломаю, в бога душу мать! Рыжая шалава, от тебя не скрою: Если ты и дальше будешь свой берет носить Я тебя не трону, а душе зарою И прикажу в залить цементом, чтобы не разрыть. А настанет лето - ты еще вернешься, Ну, а я себе такую бабу отхвачу, Что тогда ты, стерва, от зависти загнешься, Скажешь мне: "Прости!" - а я плевать не захочу! # 009
      1961 У тебя глаза - как нож
      У тебя глаза - как нож: Если прямо ты взглянешь Я забываю, кто я есть и где мой дом; А если косо ты взглянешь Как по сердцу полоснешь Ты холодным, острым серым тесаком. Я здоров - к чему скрывать, Я пятаки могу ломать, А недавно головой быка убил, Но с тобой жизнь коротать Не подковы разгибать, А прибить тебя - морально нету сил. Вспомни, было ль, хоть разок, Чтоб я из дому убег, Ну когда же надоест тебе гулять! С грабежу я прихожу Язык за спину завожу И бегу тебя по городу шукать. Я все ноги исходил Велосипед себе купил, Чтоб в страданьях облегчения была, Но налетел на самосвал К Склифосовскому попал, Навестить меня ты даже не пришла. И хирург - седой старик Он весь обмяк и как-то сник: Он шесть суток мою рану зашивал! А когда кончился наркоз, Стало больно мне до слез: Для кого ж своей я жизнью рисковал! Ты не радуйся, змея, Скоро выпишут меня Отомщу тебе тогда без всяких схем: Я тебе точно говорю, Востру бритву навострю И обрею тебя наголо совсем! # 010
      1961 Если нравится - малої
      Если нравится - мало? Если влюбился - много? Если б узнать сначала, Если б узнать надолго! Где ж ты, фантазия скудная, Где ж ты, словарный запас! Милая, нежная, чудная!.. Эх, не влюбиться бы в вас! # 011
      1961 Из-за гор - я не знаю, где горы теї
      Из-за гор - я не знаю, где горы те, Он приехал на белом верблюде, Он ходил в задыхавшемся городе И его там заметили люди. И людскую толпу бесталанную С ее жизнью беспечной {и} зыбкой Поразил он спокойною, странною И такой непонятной улыбкой. Будто знает он что-то заветное, Будто слышал он самое вечное, Будто видел он самое светлое, Будто чувствовал все бесконечное.
      И взбесило толпу ресторанную С ее жизнью и прочной и зыбкой То, что он улыбается странною И такой непонятной улыбкой. И герои все были развенчаны, Оказались их мысли преступными, Оказались красивые женщины И холодными и неприступными. И взмолилась толпа бесталанная Эта серая масса бездушная, Чтоб сказал он им самое главное, И открыл он им самое нужное. И, забыв все отчаянья прежние, На свое место встало все снова: Он сказал им три са{мые} нежные И давно позабытые {слова}. # 012
      1962 Тот, кто раньше с нею был
      В тот вечер я не пил, не пел Я на нее вовсю глядел, Как смотрят дети, как смотрят дети. Но тот, кто раньше с нею был, Сказал мне, чтоб я уходил, Сказал мне, чтоб я уходил, Что мне не светит. И тот, кто раньше с нею был, Он мне грубил, он мне грозил. А я все помню - я был не пьяный. Когда ж я уходить решил, Она сказала: "Не спеши!" Она сказала: "Не спеши, Ведь слишком рано!" Но тот, кто раньше с нею был, Меня, как видно, не забыл, И как-то в осень, и как-то в осень Иду с дружком, гляжу - стоят, Они стояли молча в ряд, Они стояли молча в ряд Их было восемь. Со мною - нож, решил я: что ж. Меня так просто не возьмешь, Держитесь, гады! Держитесь, гады! К чему задаром пропадать, Ударил первым я тогда, Ударил первым я тогда Так было надо. Но тот, кто раньше с нею был, Он эту кашу заварил Вполне серьезно, вполне серьезно. Мне кто-то на плечи повис, Валюха крикнул: "Берегись!" Валюха крикнул: "Берегись!" Но было поздно. За восемь бед - один ответ. В тюрьме есть тоже лазарет, Я там валялся, я там валялся. Врач резал вдоль и поперек. Он мне сказал: "Держись, браток!" Он мне сказал: "Держись, браток!" И я держался. Разлука мигом пронеслась, Она меня не дождалась, Но я прощаю, ее - прощаю. Ее, как водится, простил, Того ж, кто раньше с нею был, Того, кто раньше с нею был, Не извиняю. Ее, конечно, я простил, Того ж, кто раньше с нею был, Того, кто раньше с нею был, Я повстречаю! # 001
      1962 Как в старинной русской сказкеї
      Как в старинной русской сказке - дай бог памяти! Колдуны, что немного добрее, Говорили: "Спать ложись, Иванушка! Утро вечера мудренее!". Как однажды поздно ночью добрый молодец, Проводив красну девицу к мужу, Загрустил, но вспомнил: завтра снова день, Ну, а утром - не бывает хуже. Как отпетые разбойники и недруги, Колдуны и волшебники злые Стали зелье варить, и стал весь мир другим, И утро с вечером переменили. Ой, как стали засыпать под утро девицы После буйна веселья и зелья, Ну, а вечером - куда ты денешься Снова зелье - на похмелье! И выходит, что те сказочники древние Поступили и зло и негоже. Ну, а правда вот: тем, кто пьет зелие, Утро с вечером - одно и тоже. # 002
      1962 Серебряные струны
      У меня гитара есть - расступитесь стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны! Перережьте горло мне, перережьте вены Только не порвите серебряные струны! Я зароюсь в землю, сгину в одночасье Кто бы заступился за мой возраст юный! Влезли ко мне в душу, рвут ее на части Только б не порвали серебряные струны! Но гитару унесли, с нею - и свободу, Упирался я, кричал: "Сволочи, паскуды! Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду Только не порвите серебряные струны!" Что же это, братцы! Не видать мне, что ли, Ни денечков светлых, ни ночей безлунных?! Загубили душу мне, отобрали волю, А теперь порвали серебряные струны... # 003
      1962 Люди говорили морю: "До свиданья"ї
      Люди говорили морю: "До свиданья", Чтоб приехать вновь они могли В воду медь бросали, загадав желанья, Я ж бросал тяжелые рубли. Может, это глупо, может быть - не нужно, Мне не жаль их - я ведь не Гобсек. Ну а вдруг найдет их совершенно чуждый По мировоззренью человек! Он нырнет, отыщет, радоваться будет, Удивляться первых пять минут, После злиться будет: "Вот ведь, - скажет, - люди! Видно, денег куры не клюют". Будет долго мыслить головою бычьей: "Пятаки - понятно - это медь. Ишь - рубли кидают, - завели обычай! Вот бы, гаду, в рожу посмотреть!" Что ж, гляди, товарищ! На, гляди, любуйся! Только не дождешься, чтоб сказал Что я здесь оставил, как хочу вернуться, И тем более - что я загадал! # 004
      1962 Правда ведь, обидно
      Правда ведь, обидно - если завязал, И товарищ продал, падла, и за все сказал: За давнишнее, за драку - все сказал Сашок, И двое в синем, двое в штатском, черный воронок... До свиданья, Таня, а, может быть - прощай! До свиданья, Таня, если можешь - не серчай! Но все-таки обидно, чтоб за просто так Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак! На суде судья сказал: "Двадцать пять! До встречи!" Раньше б горло я порвал за такие речи! А теперь - терплю обиду, не показываю виду, Если встречу я Сашка - ох как изувечу! До свиданья, Таня, а, может быть - прощай! До свиданья, Таня, если можешь - не серчай! Но все-таки обидно, чтоб за просто так Выкинуть из жизни напрочь цельный четвертак! # 005
      1962 Я не пил, не воровалї
      Я не пил, не воровал Ни штанов, ни денег, Ни по старой я не знал, Ни по новой фене. Запишите мне по глазу, Если я соврал, Падла буду, я ни разу Грош не своровал! Мне сказали - торгаши Как-то там иначе, На какие-то гроши Строят себе дачи. Ну и я решил податься К торгашам, клянусь, Честный я - чего бояться! Я и не боюсь. Начал мной ОБХС Интересоваться, А в меня вселился бес Очень страшный, братцы: Раз однажды я малину Оптом запродал, Бес - проклятая скотина Половину взял! Бес недолго все вершил Все раскрыли скоро, Суд - приятное решил Сделать прокурору. И послали по Указу Где всегда аврал. Запишите мне по глазу, Если я соврал! Я забыл про отчий дом И про нежность к маме, И мой срок, как снежный ком, Обрастал годами. Я прошу верховный суд Чтоб освободиться, Ведь жена и дети ждут Своего кормильца!.. # 006
      1962 Зэка Васильев и Петров зэка
      Сгорели мы по недоразуменью Он за растрату сел, а я - за Ксению, У нас любовь была, но мы рассталися: Она кричала и сопротивлялася. На нас двоих нагрянула ЧК, И вот теперь мы оба с ним зека Зэка Васильев и Петров зека. А в лагерях - не жизнь, а темень-тьмущая: Кругом майданщики, кругом домушники, Кругом ужасное к нам отношение И очень странные поползновения. Ну а начальству наплевать - за что и как, Мы для начальства - те же самые зека Зека Васильев и Петров зека. И вот решили мы - бежать нам хочется, Не то все это очень плохо кончится: Нас каждый день мордуют уголовники, И главный врач зовет к себе в любовники. И вот - в бега решили мы, ну а пока Мы оставалися все теми же зека Зека Васильев и Петров зека. Четыре года мы побег готовили Харчей три тонны мы наэкономили, И нам с собою даже дал половничек Один ужасно милый уголовничек. И вот ушли мы с ним в руке рука, Рукоплескали нашей дерзости зека Зека Петрову, Васильеву зека. И вот - по тундре мы, как сиротиночки, Не по дороге все, а по тропиночке. Куда мы шли - в Москву или в Монголию, Он знать не знал, паскуда, я - тем более.
      Я доказал ему, что запад - где закат, Но было поздно: нас зацапала ЧК Зека Петрова, Васильева зека. Потом - приказ про нашего полковника: Что он поймал двух крупных уголовников, Ему за нас - и деньги, и два ордена, А он от радости все бил по морде нас. Нам после этого прибавили срока, И вот теперь мы - те же самые зека Зека Васильев и Петров зека. # 007
      1962 Весна еще в начале
      Весна еще в начале, Еще не загуляли, Но уж душа рвалася из груди, Но вдруг приходят двое С конвоем, с конвоем. "Оденься, - говорят, - и выходи!" Я так тогда просил у старшины: "Не уводите меня из Весны!". До мая пропотели Все расколоть хотели, Но - нате вам - темню я сорок дней. И вдруг - как нож мне в спину Забрали Катерину, И следователь стал меня главней. Я понял, я понял, что тону, Покажьте мне хоть в форточку Весну! И вот опять - вагоны, Перегоны, перегоны, И стыки рельс отсчитывают путь, А за окном - в зеленом Березки и клены, Как будто говорят: "Не позабудь!" А с насыпи мне машут пацаны, Зачем меня увозят из Весны!.. Спросил я Катю взглядом: "Уходим?" - "Не надо!" "Нет, хватит, - без Весны я не могу!" И мне сказала Катя: "Что ж, хватит так хватит", И в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу. Как ласково нас встретила она! Так вот, так вот какая ты, Весна! А на вторые сутки На след напали суки Как псы на след напали и нашли, И завязали суки И ноги, и руки Как падаль по грязи поволокли. Я понял, мне не видеть больше сны Совсем меня убрали из Весны... # 008
      1962 Я был душой дурного общества
      Я был душой дурного общества, И я могу сказать тебе: Мою фамилью-имя-отчество Прекрасно знали в КГБ. В меня влюблялася вся улица И весь Савеловский вокзал. Я знал, что мной интересуются, Но все равно пренебрегал. Свой человек я был у скокарей, Свой человек - у щипачей, И гражданин начальник Токарев Из-за меня не спал ночей. Ни разу в жизни я не мучился И не скучал без крупных дел, Но кто-то там однажды скурвился, ссучился Шепнул, навел - и я сгорел. Начальник вел себя не въедливо, Но на допросы вызывал, А я всегда ему приветливо И очень скромно отвечал: "Не брал я на душу покойников И не испытывал судьбу, И я, начальник, спал спокойненько, И весь ваш МУР видал в гробу!" И дело не было отложено И огласили приговор, И дали все, что мне положено, Плюс пять мне сделал прокурор. Мой адвокат хотел по совести За мой такой веселый нрав, А прокурор просил всей строгости И был, по-моему, неправ. С тех пор заглохло мое творчество, Я стал скучающий субъект, Зачем же быть душою общества, Когда души в нем вовсе нет! # 009
      1962 Большой Каретный Посвящено Леве Кочеряну
      Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном. Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном. Где твой черный пистолет? На Большом Каретном. А где тебя сегодня нет? На Большом Каретном. Помнишь ли, товарищ, этот дом? Нет, не забываешь ты о нем. Я скажу, что тот полжизни потерял, Кто в Большом Каретном не бывал. Еще бы, ведь Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном. Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном. Где твой черный пистолет? На Большом Каретном. А где тебя сегодня нет? На Большом Каретном. Переименован он теперь, Стало все по новой там, верь не верь. И все же, где б ты ни был, где ты ни бредешь, Нет-нет да по Каретному пройдешь. Еще бы, ведь Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном. Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном. Где твой черный пистолет? На Большом Каретном. А где тебя сегодня нет? На Большом Каретном. # 010
      1962 Лежит камень в степи Артуру Макарову
      Лежит камень в степи, А под него вода течет, А на камне написано слово: "Кто направо пойдет Ничего не найдет, А кто прямо пойдет Никуда не придет, Кто налево пойдет Ничего не поймет И ни за грош пропадет". Перед камнем стоят Без коней и без мечей И решают: идти иль не надо. Был один из них зол, Он направо пошел, В одиночку пошел, Ничего не нашел Ни деревни, ни сел, И обратно пришел. Прямо нету пути Никуда не прийти, Но один не поверил в заклятья И, подобравши подол, Напрямую пошел, Сколько он ни бродил Никуда не забрел, Он вернулся и пил, Он обратно пришел. Ну а третий - был дурак, Ничего не знал и так, И пошел без опаски налево. Долго ль, коротко ль шагал И совсем не страдал, Пил, гулял и отдыхал, Ничего не понимал, Ничего не понимал, Так всю жизнь и прошагал И не сгинул, и не пропал. # 011
      1963 За меня невеста отрыдает честної
      За меня невеста отрыдает честно, За меня ребята отдадут долги, За меня другие отпоют все песни, И, быть может, выпьют за меня враги. Не дают мне больше интересных книжек, И моя гитара - без струны. И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже, И нельзя мне солнца, и нельзя луны. Мне нельзя на волю - не имею права, Можно лишь - от двери до стены. Мне нельзя налево, мне нельзя направо Можно только неба кусок, можно только сны. Сны - про то, как выйду, как замок мой снимут, Как мою гитару отдадут, Кто меня там встретит, как меня обнимут И какие песни мне споют. # 001
      1963 Колыбельная
      За тобой еще нет Пройденных дорог, Трудных дел, долгих лет И больших тревог. И надежно заглушен Ночью улиц гул. Пусть тебе приснится сон, Будто ты уснул. Мир внизу, и над ним Ты легко паришь, Под тобою древний Рим И ночной Париж. Ты невидим, невесом. Голоса поют. Правда, это - только сон... Но во сне растут. Может быть - все может быть Много лет пройдет, Сможешь ты повторить Свой ночной полет. Над землею пролетишь Выше крыш и крон... А пока ты спи, малыш, И смотри свой сон. # 002
      1963 Сивка-Бурка
      Кучера из МУРа укатали Сивку, Закатали Сивку в Нарьян-Мар, Значит, не погладили Сивку по загривку, Значит, дали полностью "гонорар". На дворе вечерит, Сивка с Буркой чифирит. Ночи по полгода за полярным кругом, И, конечно, Сивка - лошадь - заскучал, Обзавелся Сивка Буркой - закадычным другом, С ним он ночи длинные коротал. На дворе вечерит, Сивка с Буркой чифирит. Сивка - на работу, - до седьмого поту, За обоих вкалывал - конь конем. И тогда у Бурки появился кто-то Занял место Сивкино за столом. На дворе вечерит, Бурка с кем-то чифирит. Лошади, известно, - все как человеки: Сивка долго думал, думал и решал, И однажды Бурка с "кем-то" вдруг исчез навеки Ну, а Сивка в каторгу захромал. На дворе вечерит, Сивка в каторге горит... # 003
      1963 Позабыв про дела и тревогиї
      Позабыв про дела и тревоги И не в силах себя удержать, Так люблю я стоять у дороги Запоздалых прохожих пугать! "Гражданин, разрешите папироску!" "Не курю. Извините, пока!" И тогда я так просто, без спросу Отбираю у дяди бока. Сделав вид, что уж все позабыто, Отбежав на полсотни шагов, Обзовет меня дядя бандитом, Хулиганом - и будет таков. Но если женщину я повстречаю У нее не прошу закурить, А спокойно ей так намекаю, Что ей некуда больше спешить... Позабыв про дела и тревоги И не в силах себя удержать, Так люблю я стоять на дороге!.. Только лучше б мне баб не встречать! # 004
      1963 Эй, шофер, вези - Бутырский хуторї
      - Эй, шофер, вези - Бутырский хутор, Где тюрьма, - да поскорее мчи! - Ты, товарищ, опоздал, ты на два года перепутал Разбирают уж тюрьму на кирпичи. - Очень жаль, а я сегодня спозаранку По родным решил проехаться местам... Ну да ладно, что ж, шофер, вези меня в "Таганку", Погляжу, ведь я бывал и там. - Разломали старую "Таганку" Подчистую, всю, ко всем чертям!. - Что ж, шофер, давай назад, крути-верти назад свою баранку, Так ни с чем поедем по домам. Или нет, шофер, давай закурим, Или лучше - выпьем поскорей! Пьем за то, чтоб не осталось по России больше тюрем, Чтоб не стало по России лагерей! # 005