Завтра война (№1) - Завтра война

– А вот при чем. На время стендовых испытаний генератора фирма передала моим филдерам баснословно дорогой, ультрасовременный агрегат, которым меряют напряженность, вихревые возмущения и мерцание защитного поля.

– Пэ кю эф двенадцатый?

– Именно.

– И что толку?

– Чувствительность у этой модели грандиозная! Если вы уберете из него фильтр высокого шума и будете мерить мерцание защитного поля, вам удастся зарегистрировать волну возмущений вакуума, возникающих при выходе корабля из Х-матрицы! То есть, как вы академично выразились, солитон Бруно-Левашова. Более того: произведя несколько замеров, вам удастся установить не только сам факт выхода корабля из Х-матрицы, но и координаты его рематериализации! С кое-какими погрешностями, конечно.

– А ведь правда… Но для этого нужно было знать, что искать!

– Что искать, я определил по косвенным признакам. Меня давно интересовало, почему в нашем секторе по пятым и двадцатым числам под предлогом профилактики отключают главную энергомагистраль и заставляют нас пользоваться какими-то несчастными “ночниками” на термобатареях. Ведь из-за этих “профилактик” тормозились все серьезные монтажные работы по моему проекту! В один из таких дней, когда уже все разошлись на отдых, мне показалось, что я расслышал далекий подземный гул. Я сопоставил отключения энергии с этим гулом и пришел к выводу, что в нескольких километрах от нас работает огромный грузовой терминал. Собственно, удивляться нечему: про новейший сверхсекретный завод, выстроенный под боком у “Боливара”, все мы краем уха что-то слышали. Хоть он и сверхсекретный, а шила в мешке не утаишь. Легко предположить, что терминал рассчитан на прием больших объемов сырья с транспортных кораблей.

– И не просто на прием, а на параллельную первичную обработку этого сырья! Вы гений, Эстерсон! Поверьте, я разбираюсь в современной компрессионной металлургии: для этого требуется колоссальная энергия! Разумеется, с отбором энергии у “Боливара” наши хозяева готовы были мириться как с неизбежным злом до ввода в строй дополнительных реакторов!

– Да-да, я так и решил. Потом я прикинул, что новый завод должен быть ориентирован не только на военные флуггеры, но и на бронеплиты для боевых кораблей, а это означает “поддувную” полисталь. Ну а дешевую руду для полистали у нас в Солнечной системе разве добудешь? Значит, ее надо ввозить из колоний Тремезианского пояса! А это неближний свет, туда только магистральные звездолеты и летают.

– Ловко… Вы, Эстерсон, с вашими аналитическими способностями, здорово подсобили бы не одной вражеской разведке, – хмыкнул пан Станислав.

– Если бы вражеские разведки знали о моем существовании – вероятно, да. В общем, эти “профилактики” навели меня на гипотезу о звездолете, а проверить ее и определить координаты местной зоны входа-выхода Х-матрицы мне удалось при помощи пэ кю эф двенадцатого. Знали бы наши хозяева, что я ищу при помощи их аппаратуры!..

– А вот, кстати, и наш красавец, – пробормотал Эстерсон, прервав свои словоизлияния.

Он не верил глазам своим.

Все-таки не ошибся. А ведь шансы были, откровенно признаться, невелики!..

– Звездолет?! Магистральный?!

Эстерсон подобрался. Пункт “F”! Ближайшие события определят успех всей операции…

– Да. Господин Пес, прошу беспрекословно подчиняться моим приказам. Как только мы попадем на борт корабля, вы должны во всем поддерживать меня, что бы я ни делал.

Отец “Дюрандаля” нарочно употребил предельно официальное обращение “господин”, чтобы показать своему спутнику: о либерализме предстоит на время забыть.

Полное название контейнеровоза – “Сэр Фрэнсис Бэкон, лорд Вэруламский” – было настолько длинно, что даже экипаж в составе пяти человек предпочитал называть его просто “Бэкон”. Что уж говорить об Эстерсоне, который начал радиопереговоры с вычитанного в романах морского окрика “Эй там, на “Бэконе”!”

Почти сразу ему ответил капитан, Гарольд Фрин. Эстерсон представился командиром корпоративного патруля. Потребовал досмотра судна. В случае неповиновения пообещал применить силу.

Фрин, конечно же, был опытным капитаном и знал инструкции назубок. Он попытался связаться с “Боливаром” и запросить подтверждение полномочий патруля в этом секторе.

Ничего не вышло. Эстерсон был готов к такому повороту событий.

Станция прицельной постановки помех, которой был оборудован “Дюрандаль”, забила оглушительным треском гражданский диапазон связи. А на других диапазонах передатчики “Бэкона” не работали – все-таки это был всего лишь контейнеровоз, а не линкор, нашпигованный электроникой на все случаи жизни.

Единственной данью военной моде в гражданском судостроении последних лет была установленная на контейнеровозе в процессе модернизации четырехствольная башня ближней обороны. Превосходно различимая визуально, она горбатилась прямо над ходовой рубкой.

Как мог видеть Эстерсон, ее стволы находились в походном положении – вдоль главной оси корабля. Это означало, что у экипажа “Фрэнсиса Бэкона” пока что нет серьезных подозрений и он не намерен встретить “Дюрандаль” огнем. Но на всякий случай Эстерсон приказал подсистеме автономного сопровождения целей захватить башню. Если экипаж признает в нем пирата и отважится на самооборону, все вооружение “Бэкона” можно будет уничтожить одним движением пальца.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.