Агентство Поиска - Седьмое чувство

Этими словами Повелитель обычно начинал каждое утро, поэтому Рубис не обратил на них внимания.

– Ладно, побрей меня и найди плащ, тот, который с зелеными завязками.

– Сию минуту.

– А точно уже утро, ты меня не обманываешь?

Повелитель со вздохом вылез из-под одеяла.

– Нет, мой господин. Вы сами можете в этом убедиться, если выйдете на балкон.

– Когда закончишь, позови Трофия. Я хочу поговорить с этим болваном. – Повелитель сел перед зеркалом и хмуро уставился на собственное отражение.

Рубис достал бритвенные принадлежности и принялся за дело. Несмотря на то, что бритва была опасной, и ее остро отточенное лезвие хищно поблескивало, риска порезать могущественного владыку не существовало. Бритву раз и навсегда заколдовал один из лучших магов империи, тот самый, который залечил рану Повелителя, поэтому теперь ее можно было доверить даже малому ребенку.

– Господин не желает подстричься? – спросил Рубис, закончив орудовать бритвой.

– Нет, не желает, – буркнул Повелитель. – Будь твоя воля, ты бы меня всего обрил. Успею еще побыть лысым. Если доживу, конечно.

– Долгих лет Великому! – поспешно сказал Рубис и сложил ладони крест-накрест в жесте, отгоняющем злых духов.

– Поддерживаю, – улыбнулся Повелитель.

Рубис едва заметно улыбнулся в ответ, словно это была и не улыбка вовсе, достал из гардеробной плащ и ушел на поиски Трофия. Это было нелегким делом. Вездесущий управляющий находился на ногах по восемнадцать часов в сутки и засыпал там, где его смаривал сон. Это могла быть кухня, кладовая, приемный зал или уютное местечко в коридоре где-нибудь под статуей. Трофий везде развивал кипучую деятельность. Его было слишком много. Только присутствие Повелителя, который не выносил суеты, вынуждало его прекратить носиться кругами и держать рот закрытым.

Повелитель Ужаса принялся одеваться. Он предпочитал делать это сам и без свидетелей, считая, что владыка империи, безуспешно пытающийся попасть ногой в нужную штанину, выглядит несолидно. Когда он защелкнул последнюю пряжку, пришел Трофий. По его лицу цвета пепла можно было легко догадаться, о чем он думает.

– Трофий, я тобой недоволен. Ты понимаешь, о чем я?

Управляющий нервным движением сцепил пальцы и шумно сглотнул. Это был маленький чернявый человек лет сорока. Его мать была прачкой, а отец управляющим в замке одного знатного вельможи.

– Я верно служу моему господину.

– Ты кого ко мне прислал? – недовольно сказал Повелитель, кивнув в сторону кровати. – Я не люблю самодеятельность.

– Да, о Великий. Простите меня. – Трофий сконфуженно потупился.

Он выглядел таким маленьким и жалким, что Повелитель придержал резкое слово, чуть не сорвавшееся с его губ.

– Я ценю твои деловые качества, но чтобы подобных Инцидентов больше не было.

– Уверяю вас, это не повторится. Я готов искупить свою оплошность.

– Лучше расскажи, что творится во дворце. Есть что-нибудь важное?

– В одном из залов северного крыла появилась трещина. При детальном изучении выяснилось, что все крыло требует ремонта, но я уже отдал соответствующие распоряжения, – сказал Трофий.

– Это меня не интересует! – отмахнулся Повелитель. – Пускай этот дворец хоть рассыплется на кусочки, я буду только рад.

– Мне следует отозвать рабочих? – озадаченно спросил управляющий.

– Нет, не надо. Пусть занимаются своим делом. Как мой секретарь?

– Боюсь, что он еще не скоро сможет выполнять свои обязанности. Его горло… – Трофий развел руками. – Этот укус вывел его из строя.

– Для меня загадка, где можно было посреди зимы найти осу? – проворчал Повелитель. – Если это происки недругов, то у них очень богатая фантазия. Что еще?

– Великий, во дворец приехал мастер Марл, он просит разрешения написать ваш портрет.

– Марл? Хм, это тот колдун-художник, картины которого под взглядом оживают?

– Да, мой господин. Его передвижная мастерская…

Повелитель отрицательно покачал головой.

– Нет, не хочу я никаких портретов. Но, Трофий, твой укоряющий взгляд говорит мне, что я варвар. С чего бы это?

– Я не смею…

– Трофий!

– Многие властители, конечно, менее великие, чем вы, господин, умоляли Марла написать их портрет, но он отказал им. Мастер очень разборчив. А тут он сам приехал и робко просит оказать ему эту честь. Марл очень стар, и для его лет такое путешествие – настоящий подвиг.

– Что же он так долго ждал? Я уже двадцать лет тот, кто есть, – хмыкнул Повелитель. – Ладно, я поговорю с ним. Прямо сейчас. Я буду в кабинете.

Управляющий поклонился и вышел из спальни.

Когда Марл в окружении дворцовой охраны явился в кабинет, Повелитель допивал уже вторую чашку горячего молока – это был его обычный завтрак. Невысокий, щуплый, Марл держался с чувством собственного достоинства и не обращал внимания на окружающих его воинов. Охрана – это обязательная необходимость, к которой всегда прибегали во время приема Повелителем незнакомых людей.

– Великий! – Мастер учтиво склонил голову. – Для меня большая честь встретиться с вами.

Повелитель с интересом рассматривал посетителя. Седой, бледный, но с ясными, как у совсем молодого человека, голубыми глазами. Особенно внимание привлекали подвижные руки художника с плохо отмытыми следами красок. Марл проследил его взгляд и немного сконфуженно спрятал руки за спину.

Вокруг имени Марла постоянно ходили различные слухи, зачастую самые невероятные. Говорили всякое – и хорошее, и плохое. И то, что для того, чтобы писать оживающие картины, он продал душу Тьме, и то, что он святой человек, с рождения отмеченный Светом.

– Я слышал, ты хочешь написать мой портрет? – Повелитель знаком указал Марлу на стул.

Художник с облегчением сел. Его вымотали подъем по лестнице, тщательный обыск – охрана никогда не пренебрегала очевидными мерами предосторожности. К тому же мастера, который поздно ложился и не привык вставать рано, разбудили не церемонясь, и теперь он чувствовал себя разбитым.

– Если вы позволите. – Художник постарался, чтобы его голос прозвучал как можно смиреннее.

– Я не желаю этого, – мотнул головой Повелитель Ужаса. – Но, может быть, у меня появится веская причина изменить свое мнение?

– Простите, но вы видели мои работы?

– Нет, не довелось. Мои интересы пролегают в несколько иной плоскости. – Он жестко усмехнулся.

– Тогда вы обязательно должны на них взглянуть. Откровенно говоря, у меня с собой совсем немного работ но среди них имеются портреты… Я надеюсь, вам они понравятся.

– А это правда, что твои картины оживают только под взглядом хорошего человека? Или выдумки?

– Ну мне сложно судить о том, кто хороший, а кто плохой, – художник пожал плечами, – я знаю лишь то, что перед одними они действительно оживают, а перед другими – нет. Это факт.

Повелитель потихоньку наслаждался общением с человеком, который не стал перед ним лебезить. Наконец-то! Общение, основанное на взаимоуважении, на равных. Ну, или почти на равных. Определенно, беседу с эти художником стоит продлить.

– Решено. Я посмотрю твои картины, но насчет разрешения написать мой портрет ничего не гарантирую.

– Для меня уже большая удача, что вы посмотрите на то, чем я занимаюсь все свою жизнь. – Марл улыбнулся. – Мне доставить их во дворец?

– Зачем? Мне давно не мешало бы проветриться. Я сам загляну в твою мастерскую. Через час.

– В таком случае позвольте мне приготовиться к вашему приходу. – Марл поднялся со стула.

– Это необязательно.

– Там… мм… Не убрано. Очень. – Марл закашлялся. – Признаюсь, я не слишком аккуратный человек. То, что собой сейчас представляет моя мастерская… Даже слова подходящего не подберу. К тому же мне еще надо отыскать картины. Они спрятаны от возможных воришек. Желающих поживиться моими работами становится все больше и больше. На каждую магическую защиту, в конце концов, находится антизащита.

– Раз так, то, конечно, ступай, – кивнул Повелитель. – Если у тебя там действительно такой кавардак, как ты намекаешь, то я не хочу сломать ногу в его завалах.

Реальность оказалась не такой уж страшной, во всяком случае, опасность сломать ногу Повелителю точно не грозила. Да – грязно, да – захламлено, но жить и работать в мастерской было можно. Для Повелителя специально поставили мягкое кресло, сидя в котором он должен был наслаждаться работами художника, но не тут-то было. Он принялся ходить по залу, заглядывая во все уголки. В монотонной череде будней у Повелителя появилось маленькое развлечение, и он хотел насладиться им сполна. Ведь он еще никогда не был в мастерской художника.

Марл с тревогой следил за его действиями, беспокоясь, чтобы Повелитель ничего не трогал. Художник очень нервничал, когда к его работам прикасались без разрешения, и ему было все равно, чьи это руки – могущественного владыки империи или мусорщика. Хотя мусорщики к нему еще ни разу не заглядывали.

– Ах, давайте я сам покажу… Нет-нет, краски еще не высохли, картина не закончена: видите, она неподвижна, словно и не мной нарисована? – Марл, ломая руки, выглядывал из-за плеча Повелителя. – О, мои краски! Их нельзя открывать просто так – они от этого портятся. Только под специальным защитным колпаком. Да, это кисточка из беличьего хвоста… Нет, только не руками, она от этого пожирнеет!.. Поздно.

– Я всего лишь проверил ее мягкость, – виновато сказал Повелитель, оставляя кисточку в покое.

– Может, все-таки посмотрите на картины? – спросил Марл, мягко подталкивая гостя в нужную сторону.

– Ладно, – сдался Повелитель и сел, наконец, в кресло.

Художник облегченно вздохнул и исчез в проходе между сундуками и ящиками. Вернулся мастер уже тяжело нагруженный коробками.

– Я очень плодовитый художник, – признался он Повелителю. – Хотя вряд ли все мои работы можно назвать настоящими произведениями искусства. Портреты, пейзажи, батальные сцены – здесь все вперемешку. Коробки оказались не подписаны. Все никак руки не доходят.

– А разве люди, изображенные на твоих портретах не хотели оставить их у себя? – удивился Повелитель.

– Кто как… – Марл пожал плечами, аккуратно снимая крышку. – По-разному бывает. В некоторых людях вдруг просыпается дремавшее ранее суеверие, и они спешат вернуть мне картину, считая, что она забирает их жизненную силу, хоть это и заведомая чепуха. От зеркала например, вреда намного больше – это признает любой маг, но модницы не устают крутиться перед ним часами. Другим вообще нет до них никакого дела. Картины их не интересуют. У третьих я покупаю право оставить работу у себя, если она мне нравится. В основном это небогатые люди. Итак, – он убрал бумагу, лежащую сверху, – утренний пейзаж. Не самое лучшее мое творение, но ничего не поделаешь – пейзаж лежал сверху.

Повелитель недоверчиво смотрел, как на холсте, заключенном в простенькую раму, величаво восходит солнце. Его золотые лучи прорывались сквозь затянутое облаками небо, освещая летний луг. Вот луг из зеленого становится пестрым – это спешат раскрыться полевые цветы, затем поднимается сильный ветер, сметающий облака…

– Ну как? – спросил Марл. – Я не зря потратил пятьдесят лет своей жизни и несколько тонн краски?

– Это… – Повелитель ошеломленно посмотрел на художника: ему стоило немалых усилий оторваться от картины, – это невероятно. Я никогда не видел ничего более замечательного, сделанного человеком.

– Вы мне льстите. – Марл кашлянул. – На самом деле она небезупречна. И краски подобраны не те, и исполнение неряшливое. В тот раз я сильно спешил.

– Покажите мне еще что-нибудь! – с жаром попросил Повелитель.

– Хорошо, – согласился художник, пряча усмешку. Владыка оказался не таким уж ограниченным воякой, каким его описывали в соседних землях. Ему не чуждо чувство прекрасного.

– Следующая работа – портрет. – Марл отложил пейзаж в сторону и поставил перед Повелителем новую картину.

Повелитель Ужаса посмотрел на нее и, тихонько охнув, схватился за сердце. Женщина с цветком элтана приветливо улыбнулась ему и помахала рукой. Красивая женщина, но ее красота была ничто по сравнению с красотой ее глаз. Серые, глубокие, манящие, поглощающие без остатка… Слиться с ними было бы наивысшим счастьем. Повелитель затаил дыхание и словно завороженный протянул руку к картине. Женщина погрозила ему пальцем и покачала головой.

– Что с вами? – встревожился Марл. – На вас лица нет.

– Кто это? – спросил Повелитель, не отрывая от женщины напряженного взгляда.

– Предсказательница. Хозяйка храма Четырех Сторон света. Очень милая женщина.

– Да, я вижу, – упавшим голосом сказал Повелитель. – Она… Она… – он стал задыхаться, – необыкновенна. Ее глаза… я видел ее где-то. Я видел ее в снах.

– Глаза? – переспросил Марл, и внимательно посмотрел на Предсказательницу. – Надо же, они у вас очень похожи. Форма другая, но цвет тот же. Такие же серые, или, как еще говорят, стальные. Бывает же такое! – Он покачал головой. – Если вам не нравится, я уберу.

– Нет! – закричал Повелитель, вскакивая и отбирая у художника картину. – Я еще не все видел. Рисунок еще движется. Сколько она стоит?

Его сердце стучало так, словно грозило выскочить из груди. Вот оно счастье, вот оно блаженство, единение, покой, самое дорогое, что есть на свете! Нужно только посмотреть друг другу в глаза.

– Картина не прод…

– Сколько?!! – прорычал Повелитель.

– Берите даром, если она вам так нужна, – вздохну Марл. – Примите ее от меня как подарок. И, надеюсь, вы окажете мне честь увековечить вас на одном из этих полотен? – Он кивнул в сторону стопки чистых холстов лежавших в углу.

– Я согласен. Но эта картина останется у меня. – Повелитель с тоской следил за движениями Предсказательницы.

Женщина протянула ему цветок, он протянул руку в ответ, но картина, даже такая замечательная, как эта всегда остается всего лишь картиной. Он не смог принять подарок.

Как она близко, совсем рядом… Повелителю было трудно и больно дышать. Грудь словно сдавило свинцовым обручем. Это было мучительно, но овладевшее им смятение беспокоило его намного больше. Почему он ничего не предпринимает? Его спасение в действии, стоит ему решить, что делать, и все вернется на круги своя.

Что делать, что делать? Казалось, происшедшее совершенно лишило его способности думать и рассуждать.

– Где находится этот храм? – спросил Повелитель.

– Далеко отсюда. – Художник был основательно сбит толку его странным поведением. – Там, в той стороне… – Он неопределенно махнул рукой.

– У тебя есть карта мира? Покажи! – потребовал Повелитель.

– Да-да. Хорошо. – Марл торопливо извлек из-под стола небольшой сундучок, обитый красной тканью. – У меня хорошие карты, самые лучшие.

Он открыл сундук. Повелитель встал рядом, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу.

– Э-э-э… Можете положить картину, она же мешает.

– Нет!

Марл пожал плечами.

– Ладно, как хотите. – Художник выбрал из стопки карт нужную и развернул ее на столе. – Вот здесь находится храм. – Он ткнул в центр. – Это особое место. Возле храма есть городишко, где останавливаются паломники. Его название Вернсток.

– Храм Четырех Сторон света… – протянул Повелитель. – Ты бывал в нем? Ну конечно, бывал. Глупый вопрос. А Предсказательница, какая она? И почему не захотела оставить у себя портрет?

– После того как я написал его, она попросту отказалась его брать, сказав, что для нее это не имеет значения. Я не стал спорить. – Марл покачал головой. – Говорят, что, несмотря на свою молодость, она действительно обладает даром видеть будущее. Это никакое не шарлатанство, не вымогательство. Служители храма, которых наставляет Предсказательница, отвечают на вопросы всех приходящих к ним людей, но не берут за это денег. Храм живет исключительно на пожертвования паломников. И я бы не сказал, что он особенно богат, – добавил художник. – Люди быстро забывают добро.

– И много в храме служителей? – спросил Повелитель.

– Не меньше трех десятков. Мне трудно сказать точно: все они ходят в одинаковых одеждах белого цвета, особых отличительных знаков у них нет. Это преимущественно мужчины, и они находятся подле Предсказательницы постоянно, чтобы незамедлительно выполнить любое ее поручение.

– Постоянно… – Повелитель почувствовал жгучий укол ревности. Они могут видеть ее, слышать, дышать тем же воздухом, а он – нет! Несправедливость, которую он обязательно должен исправить.

– Великий, могу я спросить?

Повелитель мрачно кивнул:

– Спрашивай.

– Чем вас так заинтересовала эта женщина? Если дело в картине, то, как ее создатель я хотел бы знать, что с ней не так.

– Разве ты не видишь? – прошептал Повелитель Ужаса, поворачивая полотно лицевой стороной к Марлу. – Смотри! Как можно этого не видеть?

Художник добросовестно отошел на несколько шагов и, прищурившись, внимательно осмотрел полотно от края до края. Но ничего необычного он так и не заметил. Предсказательница махнула на него рукой и со скучающим видом уселась на камень. А через несколько секунд и вовсе отвернулась, показывая, что Марл ее совсем не интересует.

– Наверное, у меня что-то со зрением, – наконец выдавил из себя мастер, так и не найдя ничего интересного. – Или я не знаю, куда именно нужно смотреть. Подскажите хотя бы: то, чего я по своей глупости, не замечаю, – это хорошее или плохое?

– Замечательное. Великолепное. – Повелитель снова развернул картину к себе. – Странно, что вы не чувствуете этого. От нее идет такое приятное тепло и веет покоем.

– А, так речь все-таки идет о чувствах… – Марл отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Ему было забавно видеть, как всесильный император размякает от одного вида нарисованной им женщины. – Этому есть другое название.

– Намекаете на… – Губы Повелителя сжались в тонкую линию. Он категорично мотнул головой. – Нет, этого не может быть. Мое чувство совсем другое. Оно больше, полнее… Сложно объяснить. Но ни о какой любви не может быть и речи!

Художник скромно потупил взор. Он не собирался ни возражать, ни тем более спорить.

– Как долго ты будешь рисовать мой портрет? – спросил Повелитель, напряженно размышляя.

– Неделю, – последовал ответ.

– Слишком долго. Три дня – это крайний срок.

– В таком случае, я должен начать прямо сейчас, – сказал Марл.

– Уговор есть уговор. Возьми все необходимое и через два часа приходи во дворец. Я буду ждать тебя.

– Благодарю вас, Великий. – Художник поклонился.

Повелитель Ужаса кивнул и, завернув картину с изображением Предсказательницы в бумагу, поспешно погнул мастерскую, бережно неся сверток. Его ждали несложные дела.

Возле раскрытого окна за массивным столом сидела молодая женщина. На ней была белоснежная туника и такого же цвета плащ с капюшоном. Глаза женщины были закрыты, дыхание было спокойным, ровным, словно она спала. Но это был не сон.

Предсказательница была предельно внимательна. Она слушала будущее. Легкий шепот раскрывал ей то, что когда-нибудь обязательно случится. Образы, яркие и тусклые пятна, разноцветные краски, лица, вереницей промелькнувшие перед внутренним взором, – все это грядущее. Шаг за шагом, минута за минутой, оно приближается и снова уходит в небытие. Ничего не изменить. Все, что должно произойти, – произойдет, и только случайность способна направить линию жизни в иное русло. Маленькая, непримечательная случайность, позаботиться о существовании которой – ее долг. Ведь если знаешь будущее, то ты обязан сделать так, чтобы настоящее стало лучше.

Как ни странно, но узнать о том, что будет через несколько тысяч лет, ей было легче, чем о событиях завтрашнего утра. Далекое будущее казалось ей необычным и чуждым. Маги, повелевающие стихиями, полководцы, по мановению руки которых отправляются в бой многотысячные армии, простые крестьяне, ремесленники, слуги, воины – никто из них еще не был рожден, но для Предсказательницы все они уже были прахом, что развеяло время. Говорят, время подобно песку, утекающему сквозь пальцы. Но у этой простой на вид женщины было достаточно силы, чтобы прочесть письмена, оставленные на песке Создателем. Она знала о собственной исключительности и знала о том, что ее время еще не пришло.

– Госпожа, – в комнату вошел высокий человек средних лет, тоже весь в белом; это был один из ее людей, – у меня срочные донесения от Васма.

– Говори, Фрел. – Предсказательница открыла глаза.

– Он утверждает, что видел, как к нам двигалось войско Повелителя Ужаса. И еще он говорит, что видел, как солдаты Повелителя убили безоружное местное население. Васм настаивает на том, что их зарезали, словно свиней. – Голос Фрела дрожал. Он был сильно взволнован.

– Что еще? – Лицо женщины оставалось непроницаемым.

– Васм считает, что это произойдет через три года. Будут убийства, поджоги, и наш храм… его тоже сожгут. – Фрел сглотнул слюну. – И воины Повелителя убьют всех монахов.

– Это все? Он видел что-нибудь еще? Что-нибудь обо мне?

Фрел покачал головой:

– Нет, ничего. Я специально у него о вас спрашивал, но он все отрицает.

– Как всегда, я непроницаема для других, – с грустной усмешкой сказала Предсказательница.

– Васм очень плох, бедняга. Он никак не может прийти в себя, его колотит, словно в лихорадке, он стонет, и повторят только одно: «Ужас, ужас, ужас».

– Кто еще знает о его видении?

– Я и второй дежурный, Цивим. Он сейчас присматривает за Васмом.

– Я его навещу чуть позже. А пока никто не должен знать о его предсказании.

– Но почему, госпожа? – удивленно спросил Фрел. – А, вы, наверное, хотите избежать паники? Мы не будем говорить об этом людям в Вернстоке, но ведь остальные монахи должны знать правду. Словам Васма можно верить, он очень критично подходит к посещающим его видениям. К тому же он признался, что не в первый раз видит его, но еще никогда так ярко. Или он ошибается?

Предсказательница молча встала из-за стола и подошла к Фрелу вплотную. Монах был на целую голову выше ее.

– Нет, он не ошибается. Я видела то же самое. И даже больше, – сказала она, глядя ему в глаза. – Но никто – ни монахи, ни местные жители – не должны знать о том, что видел Васм. Все должно идти своим чередом.

– Но все эти люди… – ошеломленно сказал Фрел, – они же погибнут. А если предупредить их, у них будет шанс спастись. Да и наш храм… Я не хочу… Что такого мы сделали Повелителю, что он будет так жесток с нами?

– Васм видел твою смерть?

– Да. – Монах побледнел и сжал кулаки. – Меня сожгут солдаты Повелителя. Для собственного увеселения. Когда я пришел к тебе в храм, я дал себе слово быть сильным и не бояться трудностей, но я не хочу так умирать.

– Никто не хочет умирать, Фрел. Даже я. И Повелитель Ужаса тут ни при чем. Не он отдаст приказ.

– Не он?..

– К тому времени он тоже будет мертв. Наша земля – один большой могильник, в ней найдется место и для великого императора.

– Но я не хочу, чтобы было разрушено все, что мы создали. – Монах был в смятении. – Солдаты осквернят это чистое место.

Предсказательница рассмеялась:

– Не говори ерунды. Место нельзя осквернить. Ни это, ни какое-либо другое. Пройдет время, и сюда снова будут приходить в поисках просветления.

– Но нас же уже не будет. – Фрел опустил глаза.

– Если я скажу, что наша смерть – это необходимая жертва, тебе станет легче?

– Необходимая жертва для чего? – недоверчиво спросил монах.

– Ты будешь молчать?

– Клянусь вам в этом, госпожа.

– Да я и так знаю, что будешь. Ты хороший человек Фрел. Не стань ты монахом, из тебя мог бы получиться замечательный муж и отец. Но ты выбрал другой путь.

– Да, госпожа.

– Тогда слушай: наши потерянные жизни не будут напрасны. Они откроют дорогу новому миру. И ты, и я, и остальные, которых убьют с первым лучом восходящего солнца, – все мы послужим для него началом. Но только в том случае, если ничего не будем предпринимать. Если не покажем, что мы знаем об этом. Затеяна очень большая игра, в которой даже боги – это пешки. – Она внимательно посмотрела ему в глаза. – Малейшая ошибка, и игра будет проиграна. И последствия проигрыша, можешь мне поверить, окажутся губительными для всего живого. Ничего не бойся, Фрел, – ласково сказала Предсказательница. – Ты же знаешь, что бренно только тело, душа бессмертна.

Монах устало кивнул:

– Да, госпожа. И хотя я не понял, о каком новом мире вы говорите, но я всегда доверял вам и поэтому буду молчать. Однако как быть, если остальные монахи увидят то, что увидел Васм?

– Это знание не должно выйти за пределы храма. Ни в коем случае, – сказала Предсказательница решительно. – Иначе вся система рухнет.

– Никто из наших не склонен трепать языком, – пробормотал монах, – но предупредить людей захотят многие.

– Как раз этого нельзя допустить, как бы жестоко ни звучали мои слова. – Предсказательница бессильно опустила руки. – Это может в корне повлиять на будущий ход событий. Фрел, я хочу, чтобы ты рассказал о моем решении Цивиму. Передавать содержание разговора не нужно, просто скажи, что я запрещаю обсуждать эту тему.

– Да, госпожа. Я сделаю так, как вы хотите.

– Спасибо. – Предсказательница благодарно кивнула. – А теперь иди. Мне нужно побыть одной.

Фрел поклонился и вышел. Предсказательница тяжело вздохнула и села за стол, опершись локтями о его крышку. Тяжело принимать подобные решения. Чувствуя колоссальную ответственность, она боялась ошибиться, а ведь на весах лежало столько чужих жизней…

Нет, она не могла ошибиться. Будущее ясно подсказывает ей единственно верный путь, по которому она должна пройти до конца, даже если это будет стоить ей жизни и, что еще страшнее, добровольного отказа от единения со своей второй половиной. Ничего более жестокого и придумать нельзя, но ради конечной цели она все равно пойдет на это.

Рядом, в этом времени, есть душа, так похожая на ее, она знает, кто это, но сама отказывается от встречи. Лучше бы ничего не знать… Предвидение – это страшный, подавляющий тебя дар. Видения приходят независимо от твоего желания и почему-то все больше тягостные – о пролитой крови и смертях, чем радостные – о жизни и праздниках. И во сне, и наяву твой дар всегда остается с тобой.

Предсказательница снова вздохнула.

«Повелитель Ужаса, прости меня, мою самонадеянность, но для нас еще не пришло время. Мы еще встретимся, но не в этой жизни. Прости, что и себя, и тебя обрекаю на страдания».

Перед глазами Предсказательницы всплыло недавнее видение – зрелый мужчина в дорогих доспехах держит в руках ее портрет. На его лице написаны тревога, смятение, боль. Он больше не может жить без нее. Он обязан с ней встретиться, чтобы быть рядом, видеть, ощущать. Повелитель не понимает, что с ним происходит, – это пугает и радует его одновременно.

Откуда ему знать, что его переживания – это зов седьмого чувства, возникающего у человека только раз в жизни, чтобы указать ему, кто его вторая душа, без которой он всего лишь ничтожная, не знающая покоя половинка. Это именно седьмое чувство лишает людей сна, заставляя их искать в других самих себя. Искать и не находить, потому что встречи эти редки. Вечное счастье покой и единство – слишком ценный подарок, чтобы преподносить его всем желающим. Нет, это не любовь это намного больше. Первые пять чувств помогают жить твоему телу, шестое открывает тебе дверь в непознанный мир духов, а седьмое чувство подскажет, чьи глаза являются для тебя ключом к счастью. Но как же это тяжело… все понимать и отказаться от встречи.

Она тряхнула головой, отгоняя видение. Повелитель ничего не ведает о происходящем, но она-то знает многое. Она сделает так, что они не достанутся богам. Душа Повелителя еще не готова, он еще не завершил свое становление. Поэтому они оба должны умереть, не успев взглянуть друг другу в глаза. Ради высокой цели можно пойти наперекор своим интересам. Тем более что это только отсрочка – всего лишь.

Предсказательница растерянно покачала головой. Как много поставлено на карту! Если она все рассчитала верно, то план удастся. Она перехитрит богов, и в следующее рождение Повелитель Ужаса, завершивший цикл, станет намного сильнее.

Не надо раньше времени волноваться и паниковать. Да, боги уже вступили в игру и сделали первый ход. Пока что все идет по их плану: Марл передал картину Повелителю, и он взглянул на нее. Невозможное свершилось. Но пусть они не празднуют победу, пусть остерегутся. Боги все-таки бывшие смертные, и перехитрить их вполне возможно.

Предсказательница развернула стул к окну. На подоконнике стояло небольшое вечнозеленое растение с широкими листьями. Растение, подарок одного благодарного паломника, уже шесть лет жило у нее на подоконнике, внешне практически не меняясь. Оно не цвело, не росло, не сбрасывало листья, оставаясь таким же, как и раньше. А вчера вдруг выпустило ярко-зеленную стрелу с бутоном на конце, который сегодня утром раскрылся. Это был прелестный желтый с синими прожилками цветок с очень нежным запахом. Предсказательница с удовольствием смотрела на это маленькое чудо. Ей хотелось верить, что это добрый знак, который знаменует о том, что она на верном пути.

Повелитель всю ночь не мог сомкнуть глаз. Сон не шел. Изнуренный собственными мыслями, он вообще плохо спал в последнее время. Его воображение будоражила завтрашняя встреча.

Три года он потратил, чтобы дойти до храма Четырех Сторон света. Три долгих года, на протяжении которых он шел во главе своей непобедимой армии, присоединяя к империи все новые земли. Впрочем, он присоединял земли скорее по привычке, чем исходя из действительной необходимости. Его слава летела далеко впереди него, и многие города спешили признать власть нового императора, не оказывая никакого сопротивления. Мудрое решение, если учесть, что добровольно перешедшим на его сторону полагались особые льготы.

Повелитель, устав ворочаться с боку на бок, откинул одеяло и встал с кровати. Если сну неугодно навестить его, то он не будет упорствовать и искать с ним встречи. Выйдя на свежий воздух, он огляделся. В соседней палатке все еще горел свет, а это означало, что Матайяс не спит.