Шевалье - Тибо, или Потерянный Крест

Бодуэну было тогда девять лет, а мне – десять. Как это часто бывало, мы играли у дворца в войну под снисходительными взглядами солдат, несших охрану на крепостных стенах. Сыновья многих знатных господ, составлявшие наше обычное общество, с увлечением участвовали в этой игре. Если память меня не подводит, с нами тогда были Гуго Тивериадский и его брат Гийом, а также юный Балиан д’Ибелин, и Пьер де Ньяне, и Ги де Жибле, и другие, чьи имена я уже позабыл. Мы раззадорились, и дошло до того, что некоторые плакали и кричали, получив царапины или легкие раны. Один только принц, казалось, не обращал на это ни малейшего внимания. Это удивило нашего учителя Гийома, и он, поставив ученика между колен, стал осматривать довольно скверную рану у него на шее.

– Вам не больно? – спросил он.

– Ничуть, – сияя улыбкой, ответил Бодуэн. – И в этом нет моей доблести. Просто я ничего не чувствую. Я заметил это не так давно. Меня даже огонь не обжигает! Разве это не чудесно?

– В самом деле, чудесно…

Больше Гийом Тирский не добавил ни слова, но было заметно, как он побледнел. Перевязав рану Бодуэна, он отправился к королю Амальрику. В тот же вечер королевский медик осмотрел мальчика, но не решился огласить диагноз. Королю пришлось припереть его к стенке, чтобы он, наконец, осмелился признаться, чего опасается: он боялся, что наследник престола, светлое дитя, поражен ужаснейшей из всех болезней, той, перед которой в страхе отступают даже самые храбрые, – проказой.

Врач был достаточно знающим для того, чтобы ему поверили. Убитый горем отец тем не менее себе не изменил и решил не сдаваться. Он созвал со всех концов страны, хотя и под покровом тайны, ученых, лекарей, священников и знахарей. Бодуэна повели к реке Иордан в надежде, что повторится чудо, совершенное некогда пророком Елисеем, исцелившим прокаженного военачальника[21]. Его семь раз окунули в реку, – и все напрасно! Кроме того, Бодуэна собирались повезти в Тур, на могилу Святого Мартина, где получили исцеление прокаженные, и, разумеется, отец и сын долго молились у Гроба Господня. Ничего не помогло. Чувствительность у ребенка не восстановилась, больше того – на теле у него появилось темное пятно. Однако Амальрик не желал сдаваться и не прекращал надеяться на исцеление своего сына. Отправивишись на завоевание Египта, он услышал, как превозносят одного удивительного врача. Его называли Моисеем-испанцем, потому что он прибыл из Кордовы, города ученых, откуда его изгнала победа черных воинов Юсуфа, но прославился он под именем Маймонида. Амальрик велел привести его, а затем под надежной охраной доставить в Иерусалим, чтобы он смог осмотреть Бодуэна. Вернувшись к Амальрику, он произнес тот же приговор, что и другие: это действительно была проказа; но, если он не знал средства, которое совершенно исцелило бы от нее Бодуэна, ему все же известно было растительное снадобье, способное отдалить разрушения, которые несла с собой болезнь. Речь шла о масле, извлеченном из семечек плода, называемого «коба» или «анкоба», который собирали в сердце Африки, в окрестностях Больших озер. Он нарисовал это растение и отдал рисунок королю.

– Если ты можешь послать караван в те края, я приготовлю для твоего сына это масло[22], но путь туда долог, а бальзама понадобится много, и он со временем портится…

– Можешь ли ты научить моего врача готовить это снадобье или это секрет?

– Хороший лекарь с этим справится.

– Тогда я пошлю караван.

Караван ушел и вернулся, бальзам был приготовлен. Болезнь удалось приостановить на многие годы, но это по-прежнему оставалось тайной. Бодуэн рос и развивался без всяких отклонений. Однако в его окружении оставалось совсем немного людей, и король Амальрик, под предлогом, что приобщает его к управлению страной, держал сына в некотором отдалении от всего, что было им особенно любимо. Не подпускал он его и к маленькой сестренке, Изабелле. Дело в том, что Амальрик, желая упрочить политические связи с византийским императором, женился вторым браком на одной из его племянниц, Марии Комнин, которой к тому времени, когда греческие корабли в августе 1167 года доставили ее в Тир, не исполнилось еще и пятнадцати лет. Год спустя родилась Изабелла, и никто не видел более прелестного дитя. Впрочем, и мать ее была прекрасна, словно цветок, у нее были самые красивые черные глаза на всем свете. Она была робкой, кроткой и любящей – полная противоположность Аньес, бывшей жене, – и царственный супруг нежно ее любил. Бодуэн, лишившийся возможности видеться с родной сестрой, Сибиллой, которая воспитывалась теперь в монастыре Святого Лазаря в Вифании, где настоятельницей была ее двоюродная бабушка Иветта, сильно привязался к Изабелле, и, пока не проявилась его болезнь, прибегал к ней по десять раз на дню. Я разделял его чувства, потому что невозможно было не любить эту очаровательную девочку.

Однако, заболев проказой, Бодуэн – от него недолго скрывали диагноз – должен был отдалиться от сестры. Королева Мария, очень любившая Бодуэна, но смертельно боявшаяся его болезни, поддержала его в этом, и теперь вести доставлял я. Я приносил королеве письма, которые она сжигала после того, как прочтет, и отвечала на них ласково, стараясь скрыть за нежностью жалость, которую принц отверг бы. Я был так искренне, так безраздельно предан ему, что мне казалось совершенно естественным ничего не менять в нашем образе жизни, оставаться рядом с ним и делить с ним каждый час существования, которое с годами должно было становиться все более мучительным. Мы играли в разные игры: в шары, в шахматы, – он был очень сильным игроком, – а когда бывали в Яффе, то вместе плавали в море, к которому его влекло, поскольку ему казалось, будто в соленой воде он очищается.

– Если хочешь, можешь уехать, – сказал мне король Амальрик. – Я смогу понять, если ты захочешь отправиться к тетке в Рамлу…

– Она меня не любит, да и я не слишком-то к ней привязан. Зато я люблю моего принца, хочу ему служить и помогать ему до тех пор, пока он меня не прогонит…

– Ты не боишься проказы? Знаешь, это ведь страшная болезнь.

– Наш учитель, архидиакон Гийом, ее не боится, так почему же я должен опасаться? Нет, я хочу остаться.

Амальрик I был человеком с холодным умом, держался чаще всего отстраненно, но на этот раз он меня обнял.

– Я сам посвящу тебя в рыцари одновременно с Бодуэном, и ты станешь его щитоносцем. Только помни о том, что ты еще очень молод и берешь на себя серьезные обязательства!

– Нет никаких причин для того, чтобы со временем я передумал…

Вскоре после ужасного известия о болезни принца королевство потрясла другая трагедия, заставившая еще сильнее кровоточить и без того истерзанное сердце короля: землетрясение, от которого содрогнулся весь сирийский берег. Многие деревни были разрушены, пострадали такие города, как Антиохия, Триполи, где живым был найден всего один-единственный человек, Алеппо, Хама, Баальбек: там обрушились высокие колонны огромного храма Юпитера Гелиополитанского, уцелели всего шесть из них…

Амальрик I не знал, как истолковать это двойное несчастье, и приказал своему окружению и подданным молиться о том, чтобы Господь отвратил свой гнев от прекрасной страны. Бодуэн молился, должно быть, усерднее всех, но просил он не за себя: все его помыслы были о тех несчастных, кого унес шторм, или о тех, чьи жилища были разрушены подземными толчками. В остальном мы остались верными своим привычкам, каждый день отправляясь на пешие или конные прогулки. И – вещь невероятная, если вспомнить о том, какой страх внушает проказа, – никогда ни горожане, жители Иерусалима, ни солдаты, ни даже крестьяне и не думали разбегаться при появлении моего друга. Обаяние его личности было столь велико, что рассеивались самые обоснованные опасения. Вот только потом, у него за спиной, женщины плакали, а еще горше рыдали молодые девушки, печалясь о его красоте, которой угрожала смертельная опасность…

В то время исламский мир еще делился на две враждующие части, у каждой из которых были свое учение и свои обряды: багдадский халифат, с его суннитским вероисповеданием, противостоял каирскому халифату Фатимидов, где проповедовали шиизм. Правитель второго халифата ненавидел властителя Багдада: тот жил в сказочной обстановке «Тысячи и одной ночи», в окружении женщин, поэтов, эмиров и садов. Для того чтобы справиться с тяжким бременем реальной власти, он обратился к турецким наемникам, и тогда целые орды оголодавших волков лавиной скатились с плоскогорий Малой Азии и завладели рычагами управления, оставив халифу лишь религиозную власть. Стало быть, существовали уже два правителя и два различных истолкования сур Корана, породившие множество сект. Конечно, Пророк говорил: «Разнообразие взглядов есть милосердие Аллаха», однако на этот раз дело зашло слишком далеко, и Готфрид Бульонский понимал, что у него есть неплохая возможность создать посреди этого пестрого и раздробленного халифата франкское королевство.

Между тем, когда сабли Зенги, а затем и его сына Нуреддина начали перекраивать это прекрасное христианское королевство, Бодуэн III и Амальрик I обратили свои взгляды к Египту, который, в свой черед, начал приходить в упадок, купаясь в удовольствиях и неге двора не менее утонченного и не менее развращенного, чем багдадский. Впрочем, то же сделал и Нуреддин в Дамаске.

После смерти брата Амальрик выступил в первый поход против каирских Фатимидов. Это был всего лишь набег, но он доказал иерусалимскому королю, что Египет может стать легкой добычей. За ним последовали, с переменным успехом, два других похода. Королю дважды пришлось возвращаться, чтобы сразиться с Нуреддином, который, воспользовавшись его отсутствием, начал расширять свои владения. Кроме того, властитель Дамаска отправил в Каир храброго воина, Ширкуха, который должен был сменить визиря Шавера – им Амальрик мог вертеть, как хотел. Но Ширкух был стар, и Шавер надеялся его обхитрить. Однако он не принял в расчет племянника старого воина. Тот был молод, талантлив, преисполнен честолюбия и религиозной нетерпимости. Он предложил Шаверу отправиться верхом к могиле мусульманского святого, а сам мирно скакал рядом с ним. Но вдруг, внезапно наклонившись, сдернул визиря с седла и велел заковать его в цепи, а сам занял место визиря. Его имя было Салах эд-Дин, но мы, франки, переделали его в Саладина. Ему предстояло объединить в своих руках распавшийся на две половины ислам.

По надеждам Амальрика I Египту тем самым был нанесен жестокий удар, но король, дальновидный политик, использовал обстоятельства для того, чтобы установить еще более тесные связи с Мануилом Комнином, византийским императором, чьи войска и сильный флот могли оказать ему существенную помощь.

Тем временем в Каире Саладин продолжал проводить свою политику оздоровления, полностью уничтожив прежний халифат Фатимидов и объявив себя властителем страны. Это не понравилось Нуреддину. Старый атабек Дамаска счел его обычным мятежником и принялся готовить карательный поход. И тогда Саладин постарался сблизиться с Амальриком I, чье государство, как ему казалось, было на редкость удачно расположено между «его» Египтом и Дамаском. Иерусалимский король был тонким политиком и не мог не отозваться на столь любезное отношение. Впрочем, Нуреддин умер в Дамаске 15 мая 1174 года, оставив одиннадцатилетнего сына по имени Малик-аль-Салих, и король Иерусалима всерьез подумывал о том, чтобы стать покровителем этого ребенка, если только не достигнет соглашения с Саладином, целью которого был бы раздел Сирии. Но два месяца спустя после смерти Нуреддина, 11 июля 1174 года, он и сам, не дожив до сорока лет, скончался от тифа.

Примечания

1

Шоссы – средневековые длинные чулки. У мужчин шоссы обычно достигали верхней части бедра и по бокам крепились шнурками к поясу, пропущенному через верхнюю часть (кулиску) льняных мужских штанов (брэ), входивших в состав нижнего белья. Они, в свою очередь, заправлялись внутрь шоссов. (Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, примечания переводчика.)

2

Бальи – должностное лицо в средневековой Франции, вершившее правосудие в подведомственной ему области от имени короля или сеньора.

3

Гизарма – средневековое колющее оружие в XII–XV вв.

4

Готфрид – это уже знакомый нам Готфрид Бульонский, а князья Тарентские – еще два знаменитых участника Первого крестового похода: Боэмунд Тарентский (1057–1111) – первый князь Антиохии (с 1098 г.) и Танкред Тарентский (ум. в 1112 г.), племянник Боэмунда, князь Галилеи и Тивериады (1099–1101, 1109–1112), регент княжества Антиохия (1100–1103), герой поэмы итальянского поэта XVI в. Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим».

5

Антиохия – древняя столица государства Селевкидов. С XVI в. и по сей день – Антакья.

6

Котт или котта – мужская и женская средневековая одежда. Длина мужского котта со временем менялась: до XII в. это была короткая одежда, выше колен; позднее котт удлинился до щиколоток, в XIV в. снова стал коротким.

7

Родоначальник рода Куртене Атон (Атто) де Шато-Рено (ум. после 1039 г.), воспользовавшийся войной между королем Франции Робертом II Благочестивым и Отто Гильомом, в то время графом Бургундии, за обладание герцогством Бургундия, чтобы захватить земли, на которых он построил замок Куртене. При внуках Атона род разделился на две ветви.

8

Это была Беатриса, дочь киликийского царя Константина.

9

Имад-эд-Дин Зенги – один из наиболее могущественных мусульманских эмиров, в 1144 г. перешел в наступление, которое завершилось взятием Эдессы и падением Эдесского княжества.

10

Пьер I де Куртене (ок. 1126–1180/83), сеньор де Куртене, де Монтаржи, де Шато-Ренар, де Шампинель, де Танле, де Шарни и де Шарантон – младший сын Людовика VI Толстого и Аделаиды Савойской, основатель второго дома Куртене.

11

Имеется в виду Генрих I Щедрый (1127–1181), граф Шампани и Бри (1152–1181), старший сын графа Шампани Тибо II Великого и Матильды Каринтийской. Брат королевы Адели Шампанской, супруги короля Людовика VII Французского.

12

Саладин, Салах ад-Дин Юсуф Ибн Айюб (1138–1193) – первый султан Египта из династии Айюбидов и великий мусульманский полководец.

13

Иоланда (1175–1219), дочь Бодуэна V, графа Эно, и графини Маргариты Фландрской. Двое из ее братьев, Бодуэн, а затем Генрих были императорами Латинской империи. Эта империя была создана крестоносцами после захвата Константинополя в 1204 г. и просуществовала до 1261 г. Во время правления латинского императора Бодуэна II королю Франции Людовику IX были проданы многочисленные христианские святыни, находившиеся в Константинополе, среди которых был и Терновый венец Спасителя.

14

Граф Девон (англ. Earl of Devon) – старинный английский дворянский титул, сохранившийся до настоящего времени. Был учрежден императрицей Матильдой в 1141 г. для Бодуэна де Ревьера, крупного девонширского землевладельца и одного из наиболее верных сторонников императрицы в период гражданской войны 1135–1154 гг. Впоследствии титул графа Девона носили его потомки из дома де Ревьер (англизированный вариант – де Редверс), а после прекращения этого рода – представители английской ветви французского рода де Куртене (англизированный вариант – Кортни).

15

Угасший в результате множества бед во Франции род де Куртене процветает в Великобритании до наших дней. (Прим. автора.)

16

Пьер II де Куртене сопровождал своего двоюродного брата, короля Филиппа II Августа, в Третий крестовый поход в 1190 г., выступал против альбигойцев и в 1214 г. принимал участие в битве при Бувинах. Когда император Генрих II в 1216 г. умер, не оставив наследников, Пьер был избран его преемником на троне Латинской империи. С маленькой армией он отправился из Франции, чтобы овладеть престолом. 9 апреля 1217 г. был помазан на царство Папой Гонорием III в храме за стенами Рима. Затем он нанял у венецианцев несколько кораблей, взамен пообещав по пути захватить для Венеции портовый город Диррахий, но исполнить свое обещание не смог. Остаток пути до Константинополя Пьер II де Куртене решил проделать по суше, но во время этого путешествия был схвачен Феодором Ангелом, деспотом Эпира, и заключен в темницу, где умер после двухлетнего плена, возможно, из-за плохих условий содержания. Таким образом, император Пьер не управлял империей и дня, а правила вместо него как регент с 1217 по 1219 год его жена Иоланда, которой, в отличие от супруга, удалось добраться до Константинополя. У Пьера и Иоланды было десять детей, двое из их сыновей – Роберт и Бодуэн – последовательно (1219–1228 и 1228–1261) занимали трон Латинской империи.

17

Жуаньи – город в Бургундии, неподалеку от Куртене.

18

Ныне – Мальтийский Орден. Точное название рыцарей нынешнего Мальтийского Ордена – не «госпитальеры» (это разговорное), а рыцари Суверенного военного странноприимного Ордена Святого Иоанна, Иерусалима, Родоса и Мальты. Рождение Ордена восходит к 1048 г., когда богатые купцы из древней портовой республики – города Амальфи – получили у халифа Египта разрешение построить в Иерусалиме церковь, монастырь и странноприимный дом для того, чтобы оказывать помощь паломникам всех рас и религий.

19

Велень – особый, лучший сорт пергамента, выделываемый из кожи ягнят, телят и козлят; полупрозрачен, гладок и бел и менее других сортов принимает желтый оттенок. (Прим. ред.)

20

Во Франции к бастардам относились вполне терпимо; бастарды благородных кровей имели право на родовой герб, но перечеркнутый по диагонали «перевязью бастарда».

21

Пророк Елисей велел прокаженному Нееману, военачальнику царя Сирийского, семь раз омыться в Иордане. Нееман «окунулся в Иордане семь раз, по слову человека Божия, и обновилось тело его, как тело малого ребенка, и очистился». (См.: 4-я Книга Царств. Гл. 5; 1–14).

22

Шолмогровое масло оставалось единственным лекарством от проказы до появления антибиотиков. (Прим. автора.)

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.