Политические тайны XXI века - Власть без мозгов. Отделение науки от государства

В. Познер: То есть нам нужен прогрессивный?

Ж. Алферов: Безусловно. А затем я привел такой простой пример, обращаясь к Зубкову, который был на заседании, наш премьер-министр в то время. Я сказал, что когда-то в середине XIX века премьер-министр Великобритании мистер Гладстон, сэр Гладстон, посетил лабораторию Фарадея и спросил у него: «А что мы будем делать с вашими открытиями, с вашим электричеством?» И Фарадей ответил: «Вы будете получать налоги». Я сказал Зубкову: «Если вы по-настоящему поддержите науку, то с наших открытий в области нанотехнологий вы будете получать налоги». И я считаю, что один из важнейших элементов, почему я до сих пор в Госдуме, почему я волнуюсь насчет бюджета будущего года, один из важнейших элементов вывода России из кризиса – это развитие, научно-технический прогресс, который основан только на достижениях науки. Это максимальная поддержка науки. Поэтому нужно здесь догонять, перегоняя. Для этого нужна максимальная поддержка науки в стране, и пока еще, я считаю, наше научное сообщество может, вообще говоря, эту поддержку использовать и расплатиться стократно.

В. Познер: Жорес Иванович, как вы думаете, что у вас общего с Биллом Гейтсом?

Ж. Алферов: Ну, я смотрю на это… Между прочим, я могу сказать, что Интернет возможен в том числе благодаря волоконно-оптическим линиям связи, где стоит полупроводниковый лазер двойного действия.

В. Познер: Я понимаю. На самом деле, вот что. Его крайне заботит проблема образования, школьного образования. И вас. Вот это у вас общее. Вы – противник платного школьного образования? Принципиально?

Ж. Алферов: Да.

В. Познер: Потому что?

Ж. Алферов: Потому что я считаю, что образование, возможность получения образования не должно зависеть от кармана родителей, а должно зависеть от способностей ребенка.

В. Познер: Вы – противник ЕГЭ.

Ж. Алферов: Я – противник ЕГЭ идейно, тоже по очень простой причине. По тому принципу, по которому существует ЕГЭ, можно сдавать экзамен по правилам уличного движения.

В. Познер: Можно: вот четыре ответа, нажми на правильный.

Ж. Алферов: Нажми на правильный, да. Я же пожилой человек, я помню как в мое время для того, чтобы поступить в хороший вуз, и золотая медаль этого не гарантировала, было обязательно собеседование.

В. Познер: Только не с золотой медалью – с серебряной.

Ж. Алферов: Нет, и с золотой, простите. И с золотой тоже.

В. Познер: У меня другая память совершенно.

Ж. Алферов: Ничего подобного. На физико-технический факультет МГУ, на ряд других факультетов в Ленинграде, в Москве.

В. Познер: Хорошо. Значит, вы – атеист, да?

Ж. Алферов: Да.

В. Познер: Послушайте, что вы говорите: «Когда делали атомную и водородную бомбу, наверное, дьявол помогал в этих работах. Но Бог не сопротивлялся, потому что делалось это в СССР с благими целями – чтобы не было монополии на ядерное оружие, и мы от холодной войны, слава богу, не пришли к горячей. Но вот построить новое солнце на земле, то есть запустить термоядерный реактор, – это, наверное, Богу не нравится». Ну, Жорес Иванович? Что ж такое?

Ж. Алферов: Слушайте, неужели вы не понимаете, почему?.. Простите, неужели атеист не может говорить эти вот фразы? Атеист – вы видите, он говорил. И я говорил в дискуссии, защищая наиболее эффективный, экономичный метод получения энергии, к которому человечество придет при образовании солнечной энергии.

В. Познер: Ну, хорошо. К сожалению, время наше быстро уходит. Вы как-то сказали, и, видимо, теперь правительство тоже это говорит, что привычным лампочкам осталось недолго. Вы говорили так: «Придет хана им, благодаря светодиодам».

Ж. Алферов: Да.

В. Познер: А чему еще придет «хана», благодаря развитию высоких технологий – я не имею в виду что-либо другое. На ваш взгляд?

Ж. Алферов: Ну, в том, что мне очень близко, я уже сказал об этом – солнечная энергетика, безусловно, будет основной.

В. Познер: Будет?

Ж. Алферов: Будет, безусловно. К концу XXI века.

В. Познер: Батареи солнечные?

Ж. Алферов: Солнечные батареи, прежде всего, как один из наиболее эффективных способов преобразования. Уже сегодня рекордный КПД в этой области – 40 %, это гигантская цифра. Начинали в 1954 году с 6 %. Я думаю, что очень многое– но я здесь не специалист– что очень многое произойдет, на самом деле, в бионанотехнологиях, в развитии понимания живого. Здесь у нас тоже, между прочим, есть замечательный… Я недавно слушал доклад, мне трудно его оценить, потому что там я не профессионал, Константина Анохина. Это внук Петра Анохина, понимаете?

В. Познер: Да-да, да, конечно.

Ж. Алферов: Да, генетика работает. Блестящий доклад. Я его сразу пригласил, чтобы он прочитал лекцию в нашем научно-образовательном центре. И я давно хорошо знаком с Владимиром Петровичем Скулачевым. Скулачев всегда вспоминает…

В. Познер: Мы учились на одном факультете.

Ж. Алферов: Нет-нет-нет.

В. Познер: Как?

Ж. Алферов: Вы?

В. Познер: Да, я. Ну, биофак.

Ж. Алферов: Да-да. А в 1973 году мы делали доклад на Президиуме Академии наук – я, а потом он. И наши доклады, то, за что я получил Нобелевскую премию, то, чем он занимается и успешно развивает сегодня, были сформулированы тогда. Эти люди у нас есть, это талантливые, по-настоящему, люди. Молодой Анохин – замечательно. Вот там произойдет много нового, интересного, безусловно.

В. Познер: Хорошо.

Ж. Алферов: И то, что Владимир Петрович занимается не продлением жизни, а борьбой со старением, в том числе и, как говорится, начинающих пожилых людей, это тоже великолепно.

В. Познер: Я вам задам последний вопрос… В 2001 году Жорес Иванович Алферов говорил так: «Последнее время, как только встаю, пою лишь одну песню «Вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут». С какой песней вы встаете теперь? Все с той же?

Ж. Алферов: В общем, все с той же. Я верю в положительные изменения, но они идут так медленно, что я по-прежнему встаю с этой песней…

2008 г.

Немного о революции и о себе

Интервью газете «Советская Россия»

Это была инициатива самого Жореса Ивановича Алферова. Он пришел к нам в редакцию, чтобы поговорить о насущнейшей теме: разгуле антисоветизма и антикоммунизма в нашей стране. Сегодня те, кто желают сохранить капитализм в России, бьют по самым главным, самым существенным событиям нашей советской истории, извращают их или пытаются вычеркнуть из памяти народа, дабы у этого народа не было будущего. Одна из главных мишеней – это Великая Октябрьская социалистическая революция. С этой темы и началась наша беседа.

– Так много врут про Октябрьскую революцию! Пришел я недавно в Смольный, в актовый зал. Давно там не был, года три. Сделан капитальный ремонт… И нет Ленина, никаких примет самого главного в нашей истории, с чем связан Смольный, – Второго съезда советов, – рассказывает Жорес Иванович.

Очень характерная «мелочь»: стирая историческое событие из памяти народа, фальсификаторы покушаются на саму великую историю. А значит, опять-таки на наше будущее: это в других странах люди борются за свои права, вдохновляемые в том числе и идеалами нашей Революции.

Как же важно, когда такие люди, как нобелевский лауреат, знаменитый ученый-физик, делают все возможное, чтобы напомнить о революционных идеалах обществу, рассказать запутавшимся и не знающим! Тем более для Жореса Ивановича Октябрьская революция – это в прямом смысле и страница личной биографии:

– Делегатом Второго съезда советов был мой отец, Иван Карпович. Перед революцией он был унтер-офицером Четвертого гусарского лейб-гвардии Мариупольского полка. На войну пошел добровольцем: в 1914-м ему исполнилось двадцать лет, а тогда призывали только с двадцати одного. Воевал практически всю войну на Северо-Западном фронте, был смелым гусаром, имел Георгиевский крест. После Февральской революции стал активным борцом против продолжения войны. В июле 1917-го за антивоенную агитацию он был арестован и посажен в Двинскую крепость. Там и познакомился с большевиками. Сразу после освобождения в сентябре стал членом РСДРП(б). Солдаты его уважали, выбрали председателем полкового комитета и членом дивизионного. Дивизия и послала отца делегатом на Второй съезд Советов. 26 октября 1917 года он в Смольном слушал историческую речь Ленина.

Отец мой родом из небольшого белорусского местечка Чашники. Семья была небогатая: зимой мой дед сапожничал, летом Иван, будучи еще мальчишкой, вместе с ним работал на сплаве леса по Западной Двине, до Риги. Для своего сословия был достаточно образованным: местный учитель, заметив его способности, добился бесплатного приема в городское училище, где тот успел закончить три класса из четырех. А в 14 лет, чтобы помочь семье, пошел на Чашницкую бумажную фабрику рабочим. В 17 лет вслед за старшим братом переехал в Петербург, где устроился разнорабочим на конвертной фабрике.

Для миллионов таких, как 23-летний Иван Алферов, Октябрь 1917 года открыл широчайшие перспективы, о которых трудящееся большинство (все эти «кухаркины», крестьянские и рабочие дети, удел коих в лучшем случае – церковноприходская школа) Российской империи и мечтать не могло.

– Где-то в 1993 году был я в командировке в США, в Миннесоте, в университете Миннеаполиса. А в это же время там находились со своими целями тогдашний мэр Петербурга Анатолий Собчак и председатель Ленсовета Александр Беляев. И вот была организована их встреча с каким-то клубом, в который входили в основном бизнесмены. Меня тоже пригласили на эту встречу. И вот, выступают петербургские гости перед американцами и говорят следующее: Петербург-де замечательный город, но там произошла Октябрьская революция, а Беляев добавляет: «Революцию эту совершили солдаты-дезертиры и неквалифицированные, ничего не понимающие рабочие, которым задурили головы».

После этого слово взял я: «Город наш действительно замечательный, здесь была основана и Российская академия наук. Но я хочу вам рассказать, кто делал революцию. Ее делал мой отец: с 17 лет петербургский рабочий, смелый фронтовик, георгиевский кавалер, большевик. Вот такими они и были – революционеры. А революция произошла потому, что страна и ее народ были доведены до ужасающего состояния.

И эти бизнесмены начали аплодировать– не Беляеву, а мне!

Напомнил Жорес Алферов и еще об одном случае из своей жизни, произошедшем в советские времена.

– Отец моего хорошего друга, американского физика Ника Холоньяка, Николай Васильевич Голодняк, выходец из Закарпатья, являвшегося тогда частью Австро-Венгрии, приехал в Штаты еще мальчишкой. Однажды он сказал мне: «Когда я приехал сюда, мы жили ужасно, работали по 10–12 часов в шахтах, жили в бараках, нам платили очень маленькую зарплату, нещадно эксплуатировали. Но затем русские рабочие сделали революцию. И американские рабочие сейчас живут хорошо, благодаря Великой Октябрьской социалистической революции».

После разрушения СССР особенно очевидно, насколько это соответствует действительности. Жить стало хуже не только большинству граждан России и бывших союзных республик. Раньше капиталистам, опасавшимся за свое будущее, приходилось оглядываться на завоевания социализма, а буржуазные правительства западных стран вынуждены были вводить социальные гарантии для своих граждан. С крушением социализма в Советском Союзе и Восточной

Европе тормоза отказали: в большинстве благополучных европейских (и не только) капстран правительствами были инициированы антисоциальные реформы: в образовании, медицине, пенсионном обеспечении и т. п.

И все же самые лютые антисоциальные реформы, как и самый массированный, бесстыдный накат на социализм, Октябрьскую революцию, ее лидеров, советский строй, – в России. Как и самый дикий, разбойничий капитализм. Что ж, одно с другим связано самым непосредственным образом. Нынешние власть имущие для сохранения своих капиталов готовы на что угодно, а для этого им, прежде всего, необходимо оболгать, извратить, уничтожить все, что может показать людям выход из капиталистического тупика.

Второе великое историческое событие, подвергающееся сегодня обструкции, несмотря на официальный якобы патриотизм нынешней российской власти, – это победа советского народа над фашистской Германией. Великая Отечественная война для Жореса Алферова – это не только мировая история, но и история собственной семьи. Впрочем, как и для большинства семей нашей страны. Видимо, потому столько усилий тратится, в том числе и государственными СМИ, кино– и телеиндустрией, чтобы перевернуть все с ног на голову. Чтобы объявить преступников, развязавших мировую войну, – жертвами; героев и победителей – рабами и пушечным мясом; освободителей – оккупантами, чтобы вытравить из употребления и из памяти имена советских вождей и полководцев, само понятие – советский народ.

Очень многое для Жореса Ивановича значит старший брат, Маркс. Он прожил только 20 лет, но успел самое главное – как и миллионы его сверстников, отдать жизнь за родину.

– Школу Маркс окончил 21 июня 1941 года. Отца буквально пред войной перевели на другое место работы – в уральский Туринск, директором целлюлозного завода, в военное время он производил порох из специальной пороховой целлюлозы, выработанной из хвои. Уезжали туда из Ленинградской области в конце июня. 17-летний Маркс, который не достиг еще призывного возраста, поступил в Уральский индустриальный институт в Свердловске. А в середине сентября приехал в Туринск. Сказал, что не может учиться, ходить на лекции, когда другие уходят на фронт. Подал заявление в военкомат, где ему ответили – «вызовем». А пока не вызвали, работал на заводе– учеником токаря, токарем, товарищи избрали его секретарем заводского комитета комсомола. Вызов в Свердловское пехотное училище пришел в феврале 1942-го…

Гвардии младший лейтенант Маркс Иванович Алферов знал, за что воюет. И за свой дом в прямом смысле слова: в Сталинграде в составе 64-й армии, которая воевала в южных пригородах города, в Бекетовке, где семья Алферовых жила в 1935—1937годах. И за свою советскую, социалистическую родину.

– Что писала в 1942–1943 году британская пресса про Сталинград? Что русские защищают не просто свою землю, но и свой строй, который считают строем социальной справедливости. А для меня, 13-летнего, подтверждением этому были слова брата. И наши разговоры во время последней встречи в октябре 1943 года, когда Марксик после тяжелого ранения в Курской битве и госпиталя возвращался на фронт и остановился на несколько дней в Свердловске. И его фронтовые письма: «Сегодня я уезжаю на фронт защищать завоевания соц. революции от гитлеризма. Куда ни попаду, везде родные места. Сталинград. Запад, Ленинград, так что на родину еду… Да здравствует жизнь и победа во имя ее, во мне будьте уверены, я в борьбе с фашизмом буду стоек и мужественен, клянусь вам, и не осрамлю нашу фамилию. Немцы набросились на нас, что ж, пусть держатся, мы докажем им свое право на жизнь, свободу и счастье…Сегодня знаменательный день в моей жизни: сегодня я принят в кандидаты Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Ну, папа, теперь я кандидат в ту партию, в которой ты состоишь уже 26-ой год… Моя армия громит сейчас крупную немецкую группировку, да так, что от нее только дым идет. Папа, ты говоришь, завод работает «на большой», давай больше боеприпасов, не спускай темп, и наша Красная армия, не спуская темпа, громит врага».

Погиб Маркс 15 февраля 1944 года в последние дни Корсунь-Шевченковской битвы в деревне Хильки Корсуньковского района Киевской области, где и похоронен в братской могиле.

Именно такие, как он, а не уголовники из штрафбатов, не тупое и трусливое «пушечное мясо», воюющее только под страхом заградотрядов, спасли нашу страну и Европу от фашизма…

В те годы, когда Красная армия наносила смертельные удары прежде считавшейся непобедимой гитлеровской Германии, в Европе это понимали прекрасно. «Здесь, на самой окраине Европы, где уже начинаются азиатские пустыни, несколько замечательных гвардейских дивизий и отрядов местного ополчения, ставшие могучим, кровоточащим сердцем всей России, спасли европейскую культуру и тем самым, может быть, и нашу Англию», – свидетельствовала, например, «Дейли телеграф», 18 января 1943.

Теперь на Западе, понятное дело, предпочитают особо не вспоминать об этом. Что ж, неудивительно для тех, кто делает все возможное, дабы полностью пересмотреть итоги Второй мировой, добить разоренную и ослабленную Россию. Но как объяснить, что с неменьшим напором дискредитацией армии-победительницы, Советского Союза, занимаются вроде бы заявляющие о своем патриотизме российские власти? Ведь это не только предательство миллионов погибших советских граждан, это – лучший козырь для всех ненавистников нашей страны: от русофобских режимов на Украине ил и в Прибалтике до якобы партнеров в Европе…

Почему же, и это надо признать, ложь о Великой Отечественной войне оказалась достаточно эффективной? По словам Жореса Ивановича, он большинство современных фильмов о войне, о революции вообще смотреть не может: и из-за этой чудовищной лжи, и из-за элементарного непрофессионализма, неграмотности их авторов.

Однако просто «выключить телевизор» уже не получится, потому что выросло даже не одно, наверное, поколение, для которых война, превратившись в далекое прошлое, перестала быть историей собственной семьи. На них, прежде всего, и направлена лживая пропаганда. А что же с контрпропагандой, которая так необходима? Ведь люди эти главным образом молодежь, внуки и правнуки победителей и их младших братьев – детей войны, будущее России. И за это будущее надо бороться. Жорес Иванович – не только ученый и общественный деятель, он еще и педагог. Причем полагает важным воспитать в учениках не только увлеченность наукой.

– Часто порядочные люди, ошарашенные нынешней пропагандой, имеют совершенно превратное представление о нашей истории. В Питере работает организованный мною научно-образовательный центр, где под одной крышей действуют и научные лаборатории, и физико-технический лицей, наш факультет от политехнического института и недавно созданный мною академический маленький университет со специальными задачами – аспирантура и немножко магистратура. Сразу же, когда центр был образован, в 1999 году, мы организовали лекторий – по широким вопросам. Каждый учебный год по 12–15 лекций там читается. Помню, читал я там лекцию не по своей специальности, по истории Второй мировой войны, которой интересуюсь. И вот учитель литературы из нашей школы, хороший учитель, организовавший у нас детский театр, спрашивает: «Позвольте, вы придаете такое решающее значение действиям Советского Союза, но ведь Великобритания раньше вступила в войну и основной вклад в победу над фашизмом внесла Англия». Нормальный, порядочный человек, а уже все впитал!..

Тем более трудно нынешним детям, школьникам. А ученики у нас в лицее хорошие, умные, с отличным чувством юмора, с ними легко и интересно говорить на самые разные темы. Хотя, безусловно, они стали более прагматичны – время такое. Ну, например, около половины идут к нам на факультет, но многие идут на факультеты программного обеспечения, в программисты, а не физики, к чему мы их готовили. Потому что там легче заработать, хорошо себя обеспечить. Но вообще ребята и девчата прекрасные.

С несколькими ребятами из лицея в позапрошлом году мы ездили на Украину, в ту самую деревню Хильки – на могилу Маркса Алферова. Когда-то, в конце 60-х, мы с другом после деловой поездки в Киев решили съездить в Хильки. Приехали, постояли у обелиска. Подошла к нам пожилая женщина, спросила, похоронен ли у нас здесь кто-то из близких. Узнала, что лежит здесь мой брат, погибший при освобождении деревни: «Брат? За нашу деревню? В нашей могиле лежит?» Через полчаса собралась вся деревня, накрыли столы, устроили поминки, пели военные песни. При отъезде сельчане надавали подарков для родителей погибшего защитника села.

Тогда для большинства людей война еще являлась реальностью собственной жизни. И потому практически невозможно было с помощью пропаганды так искривить их память и сознание, как делают это сегодня.

Люди в провинции, как считает Алферов, и сегодня лучше берегут память о нашем общем великом прошлом, чем делают это в столицах.

– Среди моих наград и званий есть диплом о том, что я почетный гражданин деревень Хильки и соседней Комаривки. Ребят из сельской школы Комаривки мы приглашаем в наш Научно-образовательный центр, они приезжают на каникулы. В комаривской школе мы платим три стипендии из моего фонда имени Маркса Алферова. Там музей дивизии, где он погиб. И вот наших ребят я туда возил, думаю, у них останется в памяти. В Сталинграде, где Маркс воевал, есть сотая школа, где музей 96-й отдельной Сталинской бригады, ребята из этой школы тоже приезжают к нам в гости и получают стипендии. Есть еще школа в деревне Мясоедово в Белгородской области, с которой у нас такие же отношения, – там музей полка, в котором брат воевал. В Ленинграде в школах раньше тоже были подобные музеи, но теперь их практически не осталось…

Но перейдем к моей специальности, физике, говорит Жорес Иванович.

– Начнем с 1918 года. Гражданская война, разруха. Создается Физико-технический институт– тогда Рентгеновский радиологический институт, государственный оптический, ВЭИ – всесоюзный электротехнический, физико-химический имени Карпова. Это все создания тех лет. Потому что, собственно говоря, наука, научные принципы были положены в основу развития страны. Это была наша коммунистическая идеология.

Сейчас идеология другая. Соответственно, и достижения «эффективных менеджеров», руководствующихся исключительно принципами собственной наживы, – измеряются не в научных или производственных результатах, а в процентах с частных банковских капиталов. Потому все то хорошее, что еще сохранилось в отечественной науке и в образовании, – по сути, наследие советской системы.

Так вот и получается: о чем ни зайдет речь – об истории или ближайших перспективах, состоянии экономики или микроэлектронике, о духовных ценностях или научных достижениях – всюду тупик без возрождения социализма.

2008 г.

Часть 2

Наука и власть в современной России

Наука должна обеспечиваться из бюджета

Статья Ж.И. Алферова для «Российской газеты»

Я всегда на всех уровнях говорил, что здравоохранение, образование и наука должны обеспечиваться из бюджета. Поэтому мне вроде бы больше всех должно быть по душе выступление президента Путина на встрече 5 сентября с членами правительства, руководством Федерального Собрания и членами президиума Госсовета, в котором он признал необходимость инвестиций в человека, назвал здравоохранение, образование, жилье сферами применения приоритетных национальных проектов. Многие обратили внимание на то, что президент пообещал улучшить материальное положение ученых, особенно молодых. Но, к сожалению, опять за рамками решений остались главные проблемы отечественной науки.

Продекларировано увеличение зарплаты научным работникам. О необходимости этого говорилось давно, но когда реально такое произойдет, сказать трудно. Теперь появилась цифра – 30 тысяч рублей в месяц, поскольку она близка одной тысяче долларов. Конечно, очень важно, чтобы люди получали, я не говорю достойную, просто приличную зарплату, на которую можно было бы жить. Но развитие науки зависит не только от зарплаты ученых.

Первоисточником этих обещаний являются декларации Минобрнауки. Напомню, что 30 июня 2005 года на заседании Правительства был в основном одобрен документ, разработанный Минобрнауки с участием Минфина и МЭРТа, под названием «О повышении эффективности деятельности государственного сектора науки», который содержит план его реализации, в том числе план дальнейшего сокращения государственного сектора науки. В сентябре A.A. Фурсенко все более и более подробно детализировал принципы исходящих установок министерства. В частности, было сказано, что резкого сокращения числа государственных научных организаций и численности работающих в них не будет, «реформированию» подвергнутся «всего-навсего» около тридцати процентов государственного сектора науки. Отмечу, что бюджетное финансирование науки уже несколько лет строго следует цифрам, приведенным в «Основах политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и на дальнейшую перспективу», утвержденных президентом 30 марта 2002 года. В 2005 году финансирование – 56 млрд. руб., в 2006 году– 71,7 млрд. руб., на 2008 год планируется 110 млрд. руб., т. е. увеличение арифметическое составит два раза, про инфляцию говорить не будем. Теперь дальше, средняя зарплата в государственном секторе науки составляет 5–6 тыс. руб. Теперь попробуем решить арифметическую задачку, как при увеличении финансирования в два раза, в сравнении с текущим годом или в 1,5 раза по сравнению с 2006 годом, и 30 % сокращении персонала увеличить зарплату в пять раз.

Необходимо отметить также неурегулированность вопросов налогообложения научных организаций, в части налога на имущество и земельного налога. Правительство заверяет, что деньги на это предусмотрены в бюджете, только не говорит где. Если они «сидят» в «базовом» бюджетном финансировании науки, то никакого роста расходов на науку просто нет, есть сокращение.

Помимо плохого материального обеспечения исследователей и исследований, одна из главных проблем нашей науки, я в данном случае имею в виду прежде всего естественно-научные дисциплины, такие как физика, химия, биология, ее невостребованность у нас, в нашей стране. Наши научные результаты имеют спрос за рубежом, а не у нас. Потому-то и уезжают из России за границу молодые физики, химики, биологи, а не только из-за мизерной зарплаты.

Для того, чтобы наука стала востребованной у нас, нужна другая экономическая политика государства. Политика, направленная на формирование экономики высоких технологий, а не на распродажу ресурсов. (Хотя и в сырьевой сфере должны применяться высокие технологии, и в нефтегазовой отрасли это точечно осуществляется.) Такая экономика должна формироваться в рамках всей страны, повсеместно. А этого не происходит.

В нашей стране нет даже реальной программы, стратегии развития науки, не говоря уж о стратегии развития страны. Чтобы составить и реализовать ее, России, на самом деле, нужен настоящий Госплан. С решением такой задачи правительство в его нынешнем виде справиться не может. И министерство А.А. Фурсенко с этим справиться не может. В свое время было принято неправильное решение объединить в одно министерство образование и науку. Эти две сферы едины, но образование очень специфическая отрасль, которая требует совсем другой, не такой как в науке системы управления и руководства. Другая ситуация, благоприятная для развития, была в нашей стране, когда наукой у нас занимался ГКНТ. Этот орган решал вопросы профессионально и системно. Неверный шаг был сделан и тогда, когда у нас создали Минпромнауки, то есть объединили науку и промышленность. Я говорил президенту, что нельзя этого делать, но меня и тогда не послушали. И перемен не видно.

Сегодня я бьюсь над возрождением отечественной электроники. Потому что она была, есть и на ближайшие 30–40 лет останется движущей силой развития всех отраслей промышленности, всей экономики, в том числе ее социальной сферы. Но я непрерывно натыкаюсь на бюрократические барьеры и рогатки, которых не должно быть в природе. При этом многие чиновники убеждены, что они реформаторы, а я – замшелый консерватор. Есть смысл привести недавние слова вице-президента МВФ: «Пока в России сохраняются наука и образование, у нее будут сохраняться ядерные амбиции, а нам этого не надо». Прямее сказать сложно.

Мы же можем сказать: «Пока в России сохраняются и развиваются науки и образование, наша страна служит и своему народу, и всей планете, и в этом должны быть заинтересованы и наши бывшие «соперники».

2005 г.

Возродить экономику без научных учреждений невозможно

Выступление Ж. И. Алферова на «Правительственном часе» 10 марта 2006 г

Вопрос возрождения промышленности высоких технологий, диверсификации экономики на основе научно-технических разработок– это вопрос жизни и смерти нашего государства. Хотя финансирование науки у нас за последние годы, естественно благодаря росту ВВП, увеличилось, но оно еще по-прежнему в несколько раз отстает от финансирования в советские времена, в том числе в фундаментальных исследованиях, в десятки раз отстает от Соединенных Штатов Америки и многих других государств.