Империя: Великий царь

      Но вслух сказал другое.
      – Я прошу тебя лишь о помощи, отец. У нас еще есть время, чтобы выполнить задуманное мною. Но делать это нужно в тайне ото всех. И обещаю, если то, что я задумал, не удастся, я сложу голову вместе с остальными у Фермопил.
      Поликарх помолчал. Потом обнял его и сказал:
      – Не торопись умирать, Гисандр. Прежде воспитай из своего сына бойца, чтобы держал копье и меч не хуже тебя. Да и Елена слишком хороша, чтобы так быстро стать вдовой.
      Этот разговор состоялся почти два года назад, сразу после свадьбы, на которой был и царь Леонид со своей женой Горго. С тех пор изменилось многое. И, прежде всего, благодаря помощи отца.
      Пока Тарас упражнялся со своей эномотией на полях Пелланы и проводил свободное время в имении, где подрастал сын, имевший обширные связи Геронт «навел справки» по всем вопросам, которые задал ему «провидец». Прежде всего, Тарас попросил его найти нескольких мастеров по металлу, знавших толк в ковке мечей и копий. Это оказалось не слишком сложно. Все районы, где добывалась руда и производилось оружие для спартанской армии, были геронту известны. Ближайшие находились в центре страны, на другом берегу Эврота, а остальные по большей части были разбросаны на восточном побережье Спарты в многочисленных общинах периеков. Там с незапамятных времен селились торговцы и ремесленники, когда-то даже обладавшие флотом, который теперь в Лаконии был запрещен. Сейчас имелось лишь небольшое количество кораблей для государственных нужд, распределенных между общинами, ни один из которых не мог покинуть гавань города периеков без «высочайшего разрешения».
      Но если названия ближайших городов – Селласий, Тирос, Кифанта и Прасии – еще были немного знакомы спартанцу, проводившему все свое время между Амиклами и Пелланой, то о городах периеков, находившиеся на самых южных окраинах побережья он вообще ничего не слышал. Заракс, Эпидавр-Лимера, Асопос, Гифий – были для него пустым звуком. Зато все эти города отлично знал отец Гисандра. Вокруг них было множество клеров граждан Лакедемона, и мудрый геронт отправился в поездку, чтобы лично проинспектировать, как идут дела. В герусии он возражений не встретил. Напротив, даже получил наказ от царя Леонида проверить, как обстоят дела в его личном темене , что раскинулся в окрестностях прибрежного Тироса, омываемого водами Арголидского залива.
      Геронт провел в поездке пару недель, объезжая город за городом. Однако, не зная в точности, о чем думает Гисандр, – тот обрисовал ему невиданное доселе оружие в общих чертах, – Поликарх вернулся из первой поездки по общинам периеков в некотором смятении, не найдя всего, что хотел. И потому предложил Гисандру совершить новую поездку вместе и самому поговорить с мастерами, чтобы понять, на что они способны.
      – Тех, кто называет себя мастерами, я видел немало, – посетовал Поликарх, – но не знаю, подойдут ли они тебе. Ведь ремесла у спартанцев не в чести. И эти люди давно не делают ничего отличного от ножей и мечей.
      – Пожалуй, ты прав, – кивнул Тарас, только что вернувшийся из очередного марш-броска по окрестностям Пелланы, – придется попросить сегодня на сесситии у Креонта и Хрисида разрешения оставить ненадолго эномотию. Вряд ли они будут в восторге, но я у них на хорошем счету. Думаю, разрешат.
      Одно радовало Тараса и немного ободряло перед поездкой – ему могло пригодиться то, почти единственное ремесло, сохраненное даже по заветам Ликурга, – производство оружия. А уж найти в Спарте человека, способного грамотно выковать несколько изогнутых медных деталей, на первый взгляд представлялось делом не сложным.
      Впрочем, были опасения и на этот счет. Тарасу припомнилась судьба кифареда, пожелавшего приделать к своему инструменту новую струну и жестоко наказанного эфорами. Местные мастера действительно могли оказаться слишком узкого профиля, а к новаторам здесь относились, мягко говоря, без энтузиазма. И тем не менее следовало попробовать.
      – Рискнем, – махнул рукой Тарас, усаживаясь в повозку вместе с геронтом, который сам правил единственной запряженной в нее лошадью.
      В эту поездку они взяли лишь по одному слуге. Поликарх – управляющего Панорма, а командир эномотии своего верного оруженосца Этокла, не раз доказавшего ему свою преданность. Чем меньше людей знало о тайных приготовлениях, тем лучше.
      Откровенно говоря, Тарас и сам до конца не представлял, как он сможет воссоздать метательное оружие, которого еще не существовало в природе. Он ведь был далеко не инженер. Так, имел некоторую склонность к механике. А в прошлой жизни в глаза не видел ни одной баллисты, разве что держал в руках арбалет. На службе все больше как-то приходилось пользоваться современными автоматами да взрывчатыми веществами, используя как средство доставки к месту военных действий бронетехнику. Здесь же еще ничего этого не было и в помине.
      Но если деревянные части метательного орудия он худо-бедно представлял и даже уже несколько раз пытался начертить – последний рисунок, нацарапанный на деревянной дощечке, покоился у него под панцирем, – то вот с металлическими элементами конструкции, и особенно с тетивой, были проблемы. Луки в этом мире, конечно, уже умели делать, но вот где раздобыть жилы и конский волос, чтобы изготовить достаточной прочности торсионы, пока было не ясно. Ведь никаких специальных заводов не имелось. Разве что пустить собственных баранов на переработку во славу Спарты. Тут, правда, могли помочь мастера, что работали с корабельными канатами. Однако, как выяснил Тарас у геронта, все канаты во время перемирия Спарта закупала у Аргоса или Ахайи. Своего же производства не имела.
      «Ну, конечно, – молча кивнул Тарас на сообщение геронта, – мог бы и сам догадаться. Ну, зачем Спарте канаты, если флота практически нет. В любом случае требуется совет специалиста».
      Была у Тараса мысль посвятить в свой замысел самого царя Леонида, чтобы иметь возможность поискать нужные материалы за границей Лаконии. В том же Аргосе строили много кораблей. Но, поразмышляв, командир эномотии решил от нее отказаться. Леонид, привыкший доверять мускулам, копью и мечу, мог просто не поверить в рассказы о чудо-оружии и поднять его на смех. Или, что гораздо хуже, мог поверить, а у Тараса выйти какой-нибудь провал, – все-таки дело было новое. Требовалось сначала изготовить опытный образец, а затем испытать его. И Тарас решил не торопиться – время позволяло. До всего доходить своим умом, по мере сил, а также искать толковых помощников.
 
      «Начнем с простого, – размышлял он, в то время как телега тряслась по ухабам проселочной дороги где-то между Спартой и Селассием, ничуть не походившей на отделанную плитами „трассу“ между Амиклами и столицей, – попробуем изготовить арбалет, или как он там у греков назывался. „Гастрафет“, кажется».
      Оставив Селлассий в стороне, в первый, крупный по местным меркам, город периеков, Тирос, они прибыли к исходу второго дня. Городок был раза в четыре меньше Спарты, но имел несколько центральных мощеных улиц, обустроенных вполне прилично множеством храмов и, что резко отличало его от самой Спарты и роднило с Пелланой, лавок, где были выставлены в основном горшки и мотыги. Оружие здесь не продавалось и не менялось. По всей видимости, на него существовал «госзаказ».
      Старый геронт выдержал это путешествие на редкость стойко для своего возраста, сказывалась закалка. Остановились они прямо в доме у одного из местных старейшин по имени Миссий, отвечавшего перед Спартой за производство оружия.
      Пообедав в местной сесситии вместе с чиновниками, высокие гости из столицы объяснили Миссию, что хотели бы осмотреть арсенал и побеседовать с мастерами, что ковали копья и мечи для воинов Спарты. Их гостеприимец показался Тарасу немного удивленным, словно не понимал, зачем они здесь. А может быть, просто побаивался внезапной инспекции.
      – Это можно сделать завтра же утром, – откликнулся Миссий, но, внимательно всмотревшись в нетерпеливые лица своих нежданных гостей, добавил: – Впрочем, мастерские работают даже ночью, там всегда находятся илоты, обрабатывая металл, и кто-то из надзирателей. Если вы хотите, мы можем побывать там этим же вечером и вызвать туда любого мастера.
      – Пожалуй, – сразу согласился геронт, отхлебывая вина, – мы не слишком устали с дороги. Так что займемся делами.
      А, нагнувшись к Тарасу, вполголоса добавил:
      – Я здесь бывал уже в прошлой поездке и все видел, но тебе будет полезно осмотреть все самому. Сделаем это сегодня, а завтра с утра посетим царский темен. Взбодрим управляющего, это ему только пойдет на пользу. А потом отправимся в Прасии.
      – Хорошо отец, – кивнул командир эномотии, – если ты не устал, сделаем это, не откладывая.
      – Я великолепно себя чувствую, – заявил геронт, проглотив горсть оливок и вновь отхлебнув вина.
      Тарас, уже в который раз удивлялся, сколько сил сохранил в своем худощавом теле этот старик. Мудрому геронту было уже крепко за шестьдесят, но он и не думал сидеть на солнышке, дожидаясь пока придет костлявая с косой. А много двигался, потягивал вино и даже пощипывал молодых рабынь. Одна Хилонида чего стоит. Уж если эта кобылица его, молодого хозяина, измотала своими любовными играми, то выдерживавший ее напор старик-геронт мог просто гордиться своим здоровьем.
      Вспомнив Хилониду, Тарас невольно вспомнил и свой мальчишник, что устроил незадолго до свадьбы. Надо же было хорошенько оттянуться перед долгой семейной жизнью. Но едва он отчетливо представил себе, как в последний раз увидел эту греческую рабыню в имении отца, как сдернул невесомый хитончик и медленно провел рукой по приятным округлостям, набухающим от первого же прикосновения, – геронт сжал его плечо костлявыми пальцами.
      – Пойдем, Гисандр, – заявил он, безжалостно выдергивая «сына» из сладостных воспоминаний, – время не ждет. Мы должны многое сегодня увидеть. Солнце уже садится.
      Гисандр еле подавил вздох и поднялся из-за стола.
      По дороге к арсеналу, объединенному с кузницей, где ковалось и хранилось оружие спартанской победы, Тарас больше молчал, предоставив говорить чиновникам. А сам обратился в слух. Пока они прибыли на место, он из не прекращавшегося разговора с интересом выяснил, что не имевшим права голоса периекам, было милостиво оставлено местное самоуправление. Во внутренние дела общины спартанское руководство не вмешивалось, удовольствовавшись получением военного налога оружием и людьми. Периеки должны были по первому требованию выставлять полностью вооруженное за свой счет ополчение, которое Спарта использовала в сражениях как наименее ценный материал. «Пушечное мясо», как сказали бы в прошлой жизни Тараса.
      Кроме того, здесь имелись некоторые ремесла, запрещенные в других местах Лаконии. И потому, несмотря на долгий запрет, местные жители по-прежнему умели торговать, сохраняя свое дело в «тлеющем» состоянии и не давая угаснуть ему совсем. Иногда, в очень редких случаях государственной надобности, отсюда в страны, где деньги были не запрещены, даже отплывали за товарами корабли.
      Как решил Тарас, которому все это в который раз напомнило СССР и его «железный занавес», общины периеков были в Лаконском государстве чем-то вроде «зоны свободного предпринимательства», с той лишь разницей, что получали выгоду от своей работы в виде глотка свободы и натуральных товаров. Но в любом случае их жизнь была гораздо лучше жизни илотов. Лично они все же были свободными, хотя и не имели права голоса.
      Оказавшись у приземистого здания на окраине Тироса, из подвалов которого валил дым, словно из адского подземелья, они остановились. У входа стояло шестеро вооруженных бойцов из периеков, которые с явным неудовольствием уставились на прибывших в неурочный час чиновников и особенно на спартанского гоплита. Тарас поймал на себе несколько наглых взглядов, и кровь в нем начла закипать, – сказывалось спартанское воспитание, с детства прививавшее эфебам мысль о том, что в этой стране нет человека выше спартанца и все остальные должны взирать на него снизу вверх. А эти осмелились смотреть на него почти как на равного.
      «Да они тут, я смотрю, совсем расслабились со своим самоуправлением», – подумал Тарас, оскорбленный таким приемом, и, проходя в здание вслед за Миссием и Поликархом, как бы невзначай задел плечом ближнего солдата. Тот покачнулся, крепче ухватившись за упертое в каменные плиты копье, и, скрежетнув зубами, бросил на Тараса напряженный взгляд.
      – Ты что-то сказал? – с готовностью уточнил Тарас, задержавшись на секунду и демонстративно положив ладонь на рукоять меча. Его глаза горели холодным пламенем и не предвещали ничего хорошего стоявшему перед ним воину. Тарас был готов ко всему, в том числе немедленно проткнуть этого зарвавшегося мужлана.
      – Нет, – выдавил из себя вооруженный периек, – вам показалось… господин.
      «То-то же», – ухмыльнулся довольный Тарас, догоняя обоих чиновников по ведущим круто вниз ступенькам. Кузница действительно походила на ад в день приема грешников. В подвальном помещении с толстыми стенами и низким потолком стояло несколько жаровен, под которыми горели огромные костры, и десяток чанов с водой. В стенах угадывалось множество печей, где тлели раскаленные угли. Повсюду клубился дым, сквозь который трудно было что-нибудь разглядеть. Мелькавшие в этом дыму тени и шипение воды, охлаждавшей металл клинков, лишь усиливали сходство с преисподней. Когда из дыма прямо перед ними вынырнул широкоплечий и мускулистый периек в одной набедренной повязке, весь измазанный сажей, Тарас уже готов был принять его за черта. Не хватало только копыт и хвоста, потому что засаленные и покрытые сажей волосы над чумазой физиономией и без того торчали вверх, напоминая рога.
      – Здравствуй, Сфетон, – поприветствовал его Миссий, – это геронт Поликарх из Спарты и его сын Гисандр. Они хотят услышать, сколько мечей, копий и щитов ты уже приготовил в этом месяце для гоплитов Спарты.
      Сфетон обнажил белые зубы, блеснувшие на черном от сажи лице, и поклонился.
      – Сфетон наш лучший мастер, – порекомендовал его Миссий своим гостям, – он делает отличные клинки и копья. Сегодня он как раз заканчивает делать большую партию наконечников, поэтому задержался здесь.
      – Великолепно, – кивнул геронт, закашлявшись от заполнившего легкие дыма, – мы хотели бы поговорить с ним наедине.
      – Я удаляюсь, – с готовностью откликнулся Миссий.
      – Но не здесь, – вновь закашлялся геронт и Тарас мысленно с ним согласился, дышать здесь было абсолютно нечем, только в противогазе. – Нет ли здесь местечка поспокойней?
      – Можно выйти во двор, – подал голос Сфетон, – там есть скамьи, где мы иногда отдыхаем в тени деревьев.
      – Отличная мысль, – похвалил Тарас, – веди нас.
      Пока они, то и дело теряя Сфетона из виду, преодолели задымленное помещение, несколько раз им преграждали дорогу «закопченные» периеки, спешившие опустить в воду раскаленный клинок. Злобное шипение воды раздавалось во всех углах, не давая забыть о том, где они находятся. Тарас прикинул, что производство мечей, копий и всего остального – он заметил в углу низкий каменный стол, где остывали медные пластинки, которым предстояло в скором времени стать доспехом гоплита, – было поставлено здесь на поток. А значит, имело не очень хорошее качество. Впрочем, он мог и ошибаться. Поток потоку рознь. Ведь за плохо сделанный доспех мастеру грозила неминуемая смерть. Так что делать халтуру периеки могли только для своих. Только в этом случае они имели шанс уйти от возмездия.
      Миссий тактично оставил их наедине, не последовав за Поликархом и его сыном. Оказавшись во дворе арсенала и вдохнув, наконец, полной грудью, Тарас осмотрелся. Это было небольшое пространство примерно в тридцать квадратных метров, окруженное стеной дома без окон. Здесь стояло несколько скамеек под чахлыми деревьями, изнывавшими от двойного жара – солнца и долетавшего сюда тепла из «преисподней». Кого могли укрыть своей тенью эти почти свернувшиеся от жары листья, Тарас не уразумел, но не это его сейчас волновало. Место было вполне подходящее для приватной беседы.
      Прогнав отсюда троих отдыхавших илотов, Тарас подозрительно посмотрел по сторонам, что не укрылось от Сфетона, и, задав для отвода несколько вопросов о количестве мечей и копий, предназначенных для Спарты, все же рискнул вытащить из-за нагрудника деревянную дощечку с чертежом. Геронт стоял рядом молча, предоставив на этот раз сыну самому все разузнать.
      – Скажи, – выдавил из себя Тарас, пристально взглянув в глаза черному от сажи мастеру, – ты мог бы изготовить вот это?
      Сфетон некоторое время изучал мудреный чертеж Тараса, потом в задумчивости почесал просаленные волосы и спросил:
      – Похоже на телегу с упором. Только вот зачем этот упор, лошадь ведь не сможет сдвинуть ее с места?
      Тарас молчал. Тогда мастер продолжил задавать наводящие вопросы, рассуждая вслух.
      – Да и колеса у нее какие-то уж очень маленькие. А что это, господин Гисандр?
      – Телега, – соврал Тарас, не зная как отвечать на многочисленные вопросы мастера, не раскрывая ему сути, – только необычного вида.
      – А зачем ей этот ковш? – указал мастер на устройство для закладки снаряда. – Такое впечатление, что им что-то надо будет черпать? Но зачем? И где это делают такие мудреные телеги, господин Гисандр?
      – Ладно, – передумал вести дальнейшие переговоры Тарас, больно уж много вопросов задавал этот периек, да и выражение лица у него было сальное, словно тотчас побежит докладывать «кому следует», о чем шел разговор. – Нам не нужна эта телега.
      Сфетон кивнул, но по его лицу было видно, что он все замечательно запомнил, и попроси его повторить, – сделает без запинки, а то еще и чертеж воспроизведет. И то, что он уличил спартанцев во лжи, тоже не вызывало сомнений. «А может, его прирезать для верности? – промелькнула в мозгу Тараса крамольная мысль. – Впрочем, вряд ли он действительно понял, о чем речь, да и не поверит ему никто».
      Но на всякий случай добавил вслух:
      – Забудь все, о чем мы тут говорили.
      – Я буду нем как рыба в водах Эврота, – закивал Сфетон.
      – Конечно, будешь, – слащавым тоном заявил Тарас, – а то я тебя скормлю этим самым рыбам. Помни об этом, пока жив.
      И, положив ладонь на рукоять меча, дождался, пока ухмылка окончательно сползла с лица периека. «Вот теперь он действительно будет молчать», – удовлетворенно подумал Тарас.
      – Пойдем, отец, – произнес он, обернувшись к геронту, – здесь нам больше нечего делать. Арсенал Тироса полон и Спарта скоро получит отменные копья.
      И повернулся спиной к Сфетону, на которого теперь было жалко смотреть.
      Из арсенала они отправились спать в дом к Миссию, а утром посетили царские угодья. Однако долго там не задержались. Тарас был отпущен лохагом всего на две недели. А потому, нагнав страха на царского управляющего, в ведении которого находились обширные земельные угодья Леонида, прямо оттуда они отправились в Прасии, куда намеревались прибыть уже к вечеру. Этот город также лежал на побережье.
      «Немало земли взял себе наш царь, первый среди равных, – усмехнулся Тарас, оглядывая протяженные поля, на которых трудились периеки, – все-таки в положении царя есть свои выгоды».

Глава третья
Горными тропами

      Между тем лагерь уже проснулся. Воины, покинув свои палатки, принимались за еду и разговоры. Вступать в бой никому еще не пришлось. Потери пока несли только воины Леонида, дорого продавшие свои жизни. Многие бойцы из Аркадии и Коринфа с удовольствием оставили бы Фермопилы, но сила приказов спартанского царя держала их здесь, несмотря на то, что у каждого отряда был свой командир.
      «Стоит нам дать слабину, и они разбегутся по своим домам, – подумал Тарас, сидя после еды в одном хитоне на камне и рассматривая бурливший лагерь, – но они не дождутся».
      Скользнув взглядом по уходившей в сторону деревни Альпены тропе, за которой начиналась вполне приличная дорога шириной в одну повозку, Тарас вспомнил о главном. Пора было выдвигаться на поиски другой тропы. Той, что вела в тыл к персам. Тем более что десять человек из гвардии Леонида, что должны были идти с ним на поиски, медленно приближались к его палатке со свои оруженосцами. Среди них были Эгор с Архелоном и cпартанец Офриад , названный так в честь участника битвы чемпионов.
      – Этокл, – подозвал он оруженосца, – принеси мои доспехи и позови Брианта, если он уже вернулся.
      – Сейчас принесу, – поклонился илот, отправляясь выполнять приказание, – но вы ведь отправили Брианта с рассветом разыскать тех самых пастухов и расспросить о тропе. Я его не видел с тех пор.
      – Ладно, скоро объявится, – пробормотал Тарас, поглядывая на утреннее солнышко, еще не начавшее припекать, как следует.
      – А вы будьте готовы выступать, – сообщил он стоявшим неподалеку периекам, одетым в легкие панцири, – я вижу только троих, где еще двое?
      – Мы готовы, хозяин, – ответил Никомед, бывший у них за старшего, сжав копье, – Гиппоклид и Мегаклид отошли по нужде. Вон они возвращаются.
      Эти пятеро периеков тоже входили в его тайный отряд диверсантов, куда он отбирал их вместе с отцом. Они хоть и был свободными гражданами, но имели кое-какие грехи перед своими общинами, за которые могли запросто стать илотами. И мудрый геронт, зная нужду сына, перевел их на поселение недалеко от Пелланы, исправив ситуацию. Но за это ребята обязались служить новому господину Гисандру верой и правдой, а также хранить молчание. Теперь они обрабатывали землю, принадлежащую для вида местной общине, а, по сути, Тарасу, больше упражняясь на ней в рукопашных схватках по невиданным до сих пор методам. Дело оказалось со всех сторон выгодное и даже интересное. А становиться рабами им совсем не хотелось. Ведь в случае чего Поликарх мог все вернуть на свои места.
      Сюда они прибыли в составе тысячи периеков, прикрывавших тылы гвардии Леонида. Тарас постарался, чтобы его люди вошли в контингент, направлявшийся к Фермопилам. Так что никто и не догадался, почему, когда разрешение царя было получено, он выбрал именно этих пятерых. Они были не самые рослые и крепкие на вид, хотя жилистые.
      Кроме них у Тараса имелась в запасе еще дюжина периеков и восемь илотов. Правда, не всех удалось взять с собой сразу, но остальных должен был привести Поликарх. По уговору геронт должен был постоянно торопить герусию, насколько это было возможно, с отправкой армии и сам выдвинуться вместе с обозом и подкреплениями. Либо, если ожидание затянется, найти способ покинуть Спарту, чтобы прибыть к Фермопилам вместе с личным обозом, груженным оружием победы. В сопровождении специально обученных периеков, конечно.
      Двоих илотов и еще одного ценного человека – алхимика, – которого он пока держал среди периеков со всем своим скарбом, Тарас уже взял с собой. Теперь у него было сразу два оруженосца из рабов, что не возбранялось. Некоторые спартанцы имели и по пять.
      Услышав ответ Никомеда, Тарас кивнул и стал облачаться в панцирь, который уже принес Этокл. Вскоре почти одновременно к палатке Гисандра подошли спартанцы и Бриант, спешивший по тропе от деревни.
      – Приветствую тебя, Гисандр, – поздоровался с ним Офриад, остановившись в двух шагах и опершись о копье, – куда ты поведешь нас?
      – Мы пойдем в горы искать тайную тропу, о которой нам поведали местные пастухи, – сообщил Тарас, подпрыгивая на месте и встряхнувшись, чтобы проверить, как плотно сидит на нем доспех.
      – Я не знал, что здесь есть обходная тропа, – поделился сомнениями Эгор.
      – До вчерашнего дня не знал и я, – не моргнув глазом, соврал Тарас, – но если она есть и персы найдут ее раньше, то смогут спуститься где-то там у Альпен, в нашем тылу.
      Он вскинул руку в направлении отрогов, уходивших на север, за которыми пряталась ближайшая деревушка.
      – А твои люди, что сообщили тебе о ней, – проговорил Архелон, растягивая слова, – им можно доверять?
      – Сейчас и узнаем, – просто ответил Тарас, и, обернувшись к запыхавшемуся Биранту, спросил: – Ну, что тебе рассказали пастухи?
      – Тропа есть, – подтвердил илот, посмотрев на сгрудившихся неподалеку спартанцев так, словно им не следовало знать о ней, но, увидев одобрительный кивок Тараса, продолжил: – Они проведут нас до ближайшего перевала, через который сами гоняют коз из Локриды в Малиду.
      «Молодец, Бриант, – мысленно похвалил Тарас своего бойца за попытку скрыть информацию, – не забыл уроки. Конспирация, первое дело. Главное, чтобы никто не знал того, что знаем мы. Или не понимал того, что происходит».
      – Ты предупредил их, чтобы они молчали о нашем разговоре? – уточнил командир эномотии.
      – Да, – кивнул илот, который уже перевел дух.
      – Ладно, – кивнул Тарас, – возьми мое копье и веди нас к пастухам.
      – Они ждут нас у самых Альпен, господин, – добавил Бриант, указав на поросшие густым лесом горы, чьи вершины уже начинало поджаривать солнце, – а тропа, говорят, начинается где-то вон там, за отрогом. До нее еще надо дойти.
      – Тогда поторопись, – произнес Гисандр, первым направляясь вниз меж палаток.
      – Ты возьмешь с собой периекских лучников? – удивился Офриад, глядя, как пятеро легко вооруженных воинов пристраиваются им вслед. Двое из них несли за спиной на лямках нечто замотанное в тряпки, схожее видом с небольшим луком. На боку у каждого действительно висел колчан, но стрелы показались ему очень короткими.
      – Они могут пригодиться, если мы случайно столкнемся на тропе с персами, – охотно пояснил Тарас.
      – Что же, может быть, ты и прав, – нехотя согласился Офриад, – хотя спартанцам больше пристало сражаться копьем и мечом.
      – Вот потому-то мы и не берем в руки луков, – усмехнулся Тарас.
      Когда лагерь почти остался позади, отряду повстречался Хрис, предводитель локров, без потерь вернувшихся в лагерь с «ночного дежурства». Персы действительно не посмели атаковать Фермопилы, уверенные в том, что их бессменно охраняют спартанцы.
      – Гисандр, – Хрис с удивлением воззрился на красные плащи спартиатов, – а разве ты не должен вместе с Леонидом охранять проход?
      – Я его и охраняю, – туманно ответил Тарас и, не удостоив командира локров объяснениями, продолжил спускаться по тропе меж камней.
      Вскоре они были на краю деревни, что входила в земли, подчинявшиеся городу Трахин. Часть солдат из Трахина тоже пришла оборонять ущелье еще до тех пор, пока город не заняли персы.
      Трое поджарых парней в рваных хитонах, подпоясанные поясами, ожидали их на краю Альпен, откуда несколько тропинок расходилось в разные стороны, пропадая среди скал. Пойти разберись, которая в конечном итоге вела через горы в нужном направлении. Без проводника отыскать ее было не реально. Но самих проводников Тарас, кажется, нашел.
      – Я Гисандр из Спарты, – объявил пастухам Тарас, едва приблизился к ним.
      Мог бы и не называться. Пастухи быстро поклонились, – вооруженные до зубов гоплиты в красных плащах были хорошо известны всем грекам. И каждый знал, что лучше с ними не спорить. Особенно если ты не воин, а простой крестьянин.
      – Мой раб сказал, что вы покажете нам тропу в Малиду, – не столько спросил, сколько приказал Тарас. – Вы знаете ее?
      – Да, господин, – ответил самый старший из парней, – мы иногда гоняем по ней коз. Очень редко. Поэтому о ней почти никто не вспоминает.
      – Иногда? – удивился Тарас, слегка нахмурившись.
      – Чаще мы пользуемся другой дорогой в Малиду, – пояснил пастух, – через Фермопильское ущелье, так безопаснее. Но теперь там не пройти.
      – Куда ведет тропа? – уточнил Тарас.
      – Она резко поднимается в горы, там довольно круто. В прошлый раз Орат потерял там десять коз, – продолжал излагать старший пастух, указав на одного из молодых помощников. – И проходя через два перевала, спускается на равнину недалеко от моря. Говорят, там уже стоят персы.
      – Значит, путь не близкий, – проговорил Архелон, внимательно слушавший весь разговор.
      – Надо взять с собой еды хотя бы на два дня, – посоветовал Эгор.
      – Я позаботился об этом, – кивнул Тарас в сторону илотов, тащивших кроме копья и щита грубый мешок с походной снедью, – ведь Леонид хочет, чтобы мы прошли всю эту тропу до конца и своими глазами увидели, где она заканчивается.
      – Тогда следует поторопиться, – вступил в разговор Офриад.
      – Ты прав, – не стал спорить Тарас и, махнув старшему пастуху рукой в сторону гор, сказал: – Показывай дорогу.
      – Но, – все же осторожно попытался возразить тот, услышав про два дня, – мы хотели бы вернуться назад вечером. Ведь вашему слуге мы сообщили, что доведем вас до первого перевала.
      – Ты вернешься тогда, когда мы отпустим тебя, – заявил ему Офриад, выступая вперед, – или не вернешься совсем.
      Пастух вздрогнул и подчинился. Вариантов у него было не много, на что способны в гневе воины Спарты ему не надо было объяснять. А потому пастухи, встав в голову колонну, повели за собой весь отряд. Сразу за ними шел Тарас с илотами, следом все спартанцы с оруженосцами, и замыкали колонну пятеро периеков.
      Обогнув ближайший отрог, они вскоре оставили деревню позади себя и стали карабкаться в горы по одной из многочисленных и довольно широких троп, по каждой из которых могли подниматься сразу двое человек. На каменистой земле были отчетливо видны следы копыт и засохшие испражнения. Не единожды проходившие здесь животные качественно «пометили» этот путь.
      Переставляя ноги в сандалиях с большой осторожностью, Тарас несколько раз оглядывался назад: не следит ли кто за ними. Но пока никого не заметил. Кроме того, он отдал приказ арьергарду из периеков чуть поотстать, и тоже посматривать назад. До поры никто не должен знать об этой тропе, кроме них. О пастухах теперь можно было не беспокоиться.
      Оставшиеся в лагере греческие воины предавались праздному времяпровождению, ожидая вестей от Леонида. Такое отношение к войне этих бойцов, когда враг в двух шагах, раздражало Тараса. «Впрочем, что с них взять, – подумал он, взбираясь на очередной уступ, с которого в разрывах кипарисов и зарослей колючих кустарников открывался живописный вид на долину и лагерь, полный людей, – они привыкли воевать именно так. Только днем и желательно на ровном месте, а еще лучше договорившись с противником о времени встречи. Ведь даже мы, да простит меня Леонид, просто стоим и ждем, когда персы приблизятся. Нет, надо внести кое-что новенькое от себя в этот расклад. Иначе победы не жди».