Багряная планета

— Никому не ясно все… Ты ответь мне… — она впервые помедлила, как будто смутилась. — Ответь: я похожа на земную женщину?

— Да! Очень! Хотя есть различия…

— Знаю, милый… — Мне радостно видеть твои мысли, ощущать тепло твоей руки, страшно расстаться с тобой. Более страшно, чем пережить самое худшее, что ожидает Багряную.

— Ну, зачем поминать разлуку, успокойся, Ли, рука твоя холодна как лед. Я никогда не расстанусь с тобой.

— Повторяй, повторяй, милый, эту древнюю ложь. Так и на Звезде Надежды все так же, как и на Багряной? Скажи мае, милый, счастливы ли там люди? И как мог ты оставить там любимую? Я знаю, тебя любили многие, и как могло быть иначе — таких, как ты, нет больше среди звезд. Ничто не повторяется, милый. И таких, как я, тоже нет. И вот видишь, мы встретились. Если мы сейчас не отвратим беды, то пробудем вместе только миг. Ты вернешься на Звезду Надежды, я останусь, чтобы разделить участь моего народа.

— Нет, и я останусь с тобой.

— Благодарю, милый, но этого сделать ты не в силах. Ты унесешь только память обо мне и еще вот это. — Она сняла с шеи медальон. — В нем мое отражение, мои лучшие мысли, запись нашей встречи…

Антон стал клятвенно уверять, что не оставит ее, и наговорил, наверное, немало глупостей, но я был выключен из общения с ними и не слышал больше ни слова, и, по правде говоря, не сожалею об этом: их объяснение носило слишком интимный характер. Зато теперь я мог без помех наблюдать за всем, что происходит вокруг.

С появлением Лилианы связь с кораблем прекратилась. Вначале я этого не заметил, не говоря уже о моем друге, которого захватило, как вихрь, это сказочное существо. Мне стало вдруг казаться, что я всегда жил в этом городе под куполом, среди этих непонятных людей, и вот сейчас иду вместе со всеми решать важные государственные вопросы.

Между тем мы уже вошли в помещение, похожее на гигантскую воронку. Далеко внизу, в центре, тускло светилось серое пятно. Сидений не было. Вечно Идущие растекались по довольно широким ступеням и останавливались живописными группами. Мы спустились на эскалаторе почти к самому серому пятну. Ли прошла по ступени и остановилась у самого ее края. Она по-прежнему не выпускала руки Антона. Ни один звук не нарушал тишины, Вечно Идущие двигались, как персонажи в немом кинематографе. В этой абсолютной тишине несколько иронически я воспринял, кстати тоже беззвучную, фразу Ли:

— Вас приветствуют все Вечно Идущие, и Великий Стратег, и все, кого здесь нет. Они видят вас и шлют пожелания счастья. От вашего имени я благодарю Вечно Идущих и также желаю всем никогда не увидеть Вечной ночи.

— Ну конечно, конечно… — сказал я, и мой голос громом отдался под сводами Дворца, как в горном ущелье.

— Зал не приспособлен еще для звукового общения, — сказала Ли. — Вот сейчас можно.

Я с опаской поблагодарил, но не услышал своего голоса. Все лица повернулись к нам, и Вечно Идущие приподняли руки к плечу. Мы с Антоном повторили этот жест. Вся церемония приветствия заняла не больше пятнадцати секунд. Затем на сером пятне сцены появился Великий Стратег в сопровождении тех же двух роботов.

— Секретари и врачи, — ответила Лилиана-Ли на наш немой вопрос.

Я привожу речь Великого Стратега, автоматически записанную на магнитную нить фонографа, вмонтированного в мои часы. Как пояснила Ли, на этот раз Великий Стратег пользовался своим голосовым аппаратом, видимо, из уважения к нам, пришельцам из другого мира. В его голосе слышались печальный интонации, речь лилась, как одна музыкальная фраза. Ли переводила:

— Я склоняю голову и благодарю непознанные силы вселенной, создавшие разум, который не угаснет, пока светят звезды, а звезды будут светить всегда.

После небольшой паузы он продолжал:

— Вечно Идущие Багряной счастливы видеть братьев со Звезды Надежды! Мы, жившие миллионы оборотов до вас, счастливы, что еще на одной планете вспыхнет разум. Когда материя на Звезде Надежды еще трепетала в родовых муках, мы знали, что вы подниметесь к вершинам разума, возьмете факел познания, понесете его дальше вместе с нашими потомками к свету дальних звезд. Вечно Идущие благодарны своим детям, которые не забыли тех, кто послал их по бесконечной дороге жизни. Выбрано мгновенье, когда дороже всего знание будущего. Ожидающее нас испытание не остановит Вечно Идущих! Разум бессмертен! Я отдаю вам тепло своей души, унесите его Звезде Надежды!

После короткой паузы, когда весь зал поднял и опустил руки, Великий Стратег остался внизу на сером пятне, он стоял и медленно, как дирижер, поводил правой рукой.

— Теперь речь Великого беззвучна, — сказала Ли, — Великий говорит о другом событии, которое он считает менее важным, чем ваш прилет из будущего. На Багряную обрушился космос! Пылевое облако пересекает орбиту планеты, исполнилось уже два оборота Багряной вокруг Солнца, как мы не видим неба и света звезд. Еще задолго до появления облака Стратеги знали о нем и были сооружены крытые города. Они защищают от мелких метеоритов. Но теперь близится ядро скопления, где сосредоточены обломки большой массы. Великий Стратег предлагает использовать всю мощь планеты и отклонить орбиты метеоритов от Багряной. Опасность велика. На пути в город вы ощущали удары и видели пламя сгораемых в атмосфере частиц некогда цветущего мира. Там, в далеком космосе, Вечно Идущие не смогли отвратить беды, и теперь пепел от их жилища обрушивается на Багряную.

— Да, положение не из легких, — сказал я, озадаченный таким поворотом событий, и подумал: «Удастся ли нам выбраться подобру-поздорову». Наверняка наша спутница «услышала» эту трусливую мыслишку, но не подала и виду, только сказала:

— Ты видел наши спутники, они два тысячелетия назад выведены на орбиты вокруг Багряной, хотя тоже угрожали нас уничтожить!

— С такой могучей техникой вам нечего бояться, — сказал Антон.

— Боязнь? О нет! Вечно Идущие не поддаются чувству бессилия перед опасностью.

Великий Стратег устало опустил правую руку и тут же поднял левую, и все подняли руки в приветствии. Затем Великий Стратег и его спутники исчезли, словно растаяли на сером фоне сцены.

Марсиане расходились по ступеням зала и, подхваченные эскалаторами, покидали Дворец Великих решений.

— Уже пятьсот оборотов, как не было такого большого совета, — сказала Ли.

— И такого короткого? — спросил я. — Поэтому и все стояли?

— Было выражено необыкновенно много мыслей. Помимо присутствующих, все Вечно Идущие высказывали свои мнения.

— А результаты? — спросил я. — Что же решили предпринять?

— Пока только высказаны мнения, решат мыслящие машины не позднее завтрашнего дня. Будут учтены все желания.

«Такой простой вопрос, — подумал я, — разгонять облако или ждать, какие еще сюрпризы оно таит в себе? Так зачем же этот форум? Ведь здесь надо сказать „да“ или „нет“ — и только».

— Все сложнее, — ответила Ли. — Большое число проблем, связанных с каждым, и, чтобы ответить «да» или «нет», надо учесть бесконечное количество величин.

Нет, я ничего не понимал в такой структуре правления. Перед эскалатором образовалась небольшая очередь, и я пожалел, что не на что сесть, — сказывалась усталость от всего увиденного, хотелось отдохнуть, поразмыслить. Неожиданно подо мной оказалось кресло, не менее удобное, чем оранжевое, но Ли с Антоном уже стали на движущуюся ленту, и я вскочил с удобного сиденья и пустился вдогонку за ними. Пока я бежал к проходу, по обе стороны от меня торопливо выпрыгивали почему-то венские стулья, будто соблазняли меня сесть на одно из них. Из-за этого происходили заторы в проходах. Я побежал по эскалатору, пытаясь догнать Антона и Ли. Марсиане сторонились, ощупывая меня глазами.

Антон оглянулся.

— Это ты развлекаешься? — спросил он не без ехидства.

— Они выпрыгивают сами, я никакого отношения к ним не имею.

— Смотри, слева выскочил прямо царский трон! — Мой друг явно был доволен моим замешательством.

И трон русских царей, и садовая скамья, и табуретка, и нелепый диван, на котором я спал студентом, — все появлялось на ступенях Дворца, как только я воскрешал их в памяти. Я старался думать о другом, сосредоточиться, запоминал отделку зала, лица присутствующих, но не тут-то было, перед глазами с мельчайшими подробностями появилось вольтеровское кресло моей бабушки с продранной спинкой и перенеслось на ближайшую ступеньку. Марсиане с нескрываемым любопытством рассматривали мою мебель и, как мне показалось, издавали звуки одобрения.

— Прекрати! — сказал Антон. — Неужели ты не догадываешься, что материализуются предметы твоих желаний. Никогда не думал, что у тебя такое странное хобби. Ну, Ив, поднатужься. Думай о другом, о том, что не может превратиться в вещи.

Мои страдания прекратила Ли, всего лишь глянув на меня. Я обрел контроль над собой. Мебель исчезла.

— Вот и прекрасно, — сказал Антон, — а то могут невесть что подумать о нас. Скажи, почему ты выбрал для показа высот нашей материальной культуры эту рухлядь?

Снова меня выручила Ли. Она сказала:

— Ваш прилет воспринят как доброе предзнаменование. Настроение Вечно Идущих поднялось выше нормы. — Она подняла глаза к потолку, затянутому зеленоватым сумраком, там висели два больших желтых круга, которые я принял за светильники.

— Просто и здорово, — сказал Антон, — психологический индикатор. Все дело в яркости плафонов, хотя за этим бездна премудрости, — помнишь, как говорил наш учитель физики Герман Иванович Пряхин. Тот, что побледней, показывает норму эмоционального состояния жителей планеты, более яркий круг — психологический всплеск, в данном случае благодаря нашему появлению, хотя, как ты видишь, положение у них не из легких. Лилиана-Ли сказала, что такие индикаторы имеются у каждого из Стратегов, Колебания цвета в ту или другую сторону заставляют выяснять причины и, если снижается общий тонус, то немедленно принимать меры. Вот Ли добавляет, что настроение каждого является постоянной заботой.

— Правительства? — спросил я.

— Насколько я понял, власти, правительства в нашем понимании здесь нет. Поддержание нормального течения жизни — дело всех граждан.

— А Стратеги?

— Просто люди, добровольно взявшие на себя государственные заботы. У них к этому призвание, а возможно, они специально подготовлены… Нет, Ли говорит, что призвание и что специальная подготовка — один из видов насилия, если у человека нет расположения к данной области труда. Здесь только совершенствуются таланты, поощряется призвание. Вот Ли поправляет, что за срок жизни, который сейчас очень велик, что-то около восьмисот оборотов — то есть лет — и даже больше, говорит Ли, до тех пор пока не иссякнет инстинкт жизни, человек меняет десятки специальностей. Вот Ли, например, она космолингвист, моделирует языки, поэтому она так скоро освоилась с нашим диалектом, но она еще и… что, что? — Антон помолчал, вникая в беззвучную речь нашей спутницы, покрутил головой и повернулся ко мне: — Какая-то сложная, всеохватывающая отрасль знания, связанная с космологией. Затем она еще и врач и, ко всему, «слагатель звуков», ах да — композитор! Вот так, мой друг! — заключил Антон и снисходительно улыбнулся, словно не это непостижимое существо, а он сам напичкан такой уймой талантов.

Прежде за ним я этого не замечал.

— Прорыв из подсознания, — пояснила Ли. — Следы кого-то из предков.

— Что, что? Какие предки? — живо спросил Антон.

— Твои, конечно, — я усмехнулся.

— А, мои… При чем тут мои предки?

Ли вмешалась и погасила ссору, готовую возникнуть между ними.

— Кто-то из ваших предков, — она посмотрела и на меня, — был неуравновешен в своих суждениях.

— Мягко говоря, — поморщился Антон и признался. — Да, со мной что-то творится неладное, да и ты хорош.

Мы дружно засмеялись. Улыбнулась и Ли.

— Разрядка! — сказала она. — Отлично!

Мы вышли на небольшую площадь перед Дворцом Великих решений. Марсиане расходились по радиальным улицам. Не было толпы зевак, никто на нас не глазел даже исподтишка.

Я представил, как бы вели себя мои сопланетчики при появлении на Земле марсиан. И мне стало почему-то обидно такое «равнодушие» Вечно Идущих. «Какой нелюбопытный народ».

— Любопытны, очень, — сказала Ли. — Разве ты не ощущаешь, Ив, что вокруг тебя «поле внимания»?

Антон осуждающе посмотрел на меня и сказал:

— Просто они хорошо воспитаны, Ив. Не забывай, в какую древнюю цивилизацию ты попал. Неужели ты ожидал, что нам здесь не дадут проходу и станут рвать наши костюмы на сувениры?

В моей голове вяло проплыло:

«Воспитаны они отлично, а все-таки „полем“ окружили. Как мне мешает это поле. Прямо как паутина. И почему у Антона такой менторский тон?

Наверное, из-за этой «паутины». И почему Ли «наглухо замкнулась» от меня, избрав посредником между нами Антона?»

Я все забывал, что невысказанная мысль здесь звучит как фраза, и тотчас же поплатился:

— Антон более восприимчив, — ответила Ли, — он лучше адаптировался в новых для него условиях.

Я возразил:

— Но это вряд ли. Мы всегда шли с ним на равных, и даже иногда… бывали случаи…

Ли была безжалостна:

— Ты утомлен и, как вы говорите, потрясен всем, что с вами происходит. И это вполне естественно. Наверное, и я, будь на твоем месте, вела бы себя почти так же.

— Почти! — придрался я. — Только почти! Вы с Антоном, конечно, слеплены из другого теста.

Она пристально посмотрела на меня.

Я пробормотал:

— Да нет, что вы, то есть ты, я еще вполне…

— Возьми это и убедись сам. — Она протянула мне пластину, на ней светились два кружочка — копии индикатора на потолке Дворца Великих решений. Контрольный кружочек горел ярко, второй еле тлел.

— Крайняя степень перенапряжения, — сказала Ли, — возьми индикатор. Очень полезный прибор. — Второй такой же индикатор она вытащила из кармана туники и подала Антону. — Возьми и ты.

Взглянув на него, Антон обрадовался:

— У меня гораздо ярче. Смотри! А твой действительно еле тлеет. Ты, Ив, возьми себя в руки. Ну мало ли что случается в наше время. Не надо так принимать все к сердцу. Лилиана-Ли! Это у него пройдет. На тренировках действительно он часто был выносливее меня, Ив! Выше голову, старина!

У меня защипало глаза от наплыва теплых чувств к моему другу.

«ПОДМОСКОВНАЯ ДАЧА»

Все это время мы шли по сиреневой мостовой между приземистых домов с крышами-садами. Еще раз над нами пролетел четырехкрылый дракон, это доброе чудовище вытянуло к нам радужную шею и любопытно пялило на нас все свои четыре глаза. Ли ответила на вопрос, одновременно возникший у нас с Антоном: «Куда мы идем?»

— Тебе, Ив, и даже тебе, Антон, необходим отдых. Сейчас будет строение, где вы найдете привычные вещи, сможете провести некоторое время, восстанавливая свои силы. Затем вы снова предстанете перед Великим Стратегом и всеми людьми Багряной. Вас познакомят с жизнью Вечно Идущих, с их трудом, с их наукой, с тем, что вы называете искусством. От вас ждут информации о Звезде Надежды. Вы не взяли с собой записей. Но мы способны извлечь всю нужную нам информацию из вашего сознания и подсознания, не так, как это делаю я, а в зримых образах. Запись уже ведется.

— Без нашего разрешения, — холодно сказал Антон. — Жаль, что здесь нет Макса Зингера, нашего друга, он бы не постеснялся высказаться по этому поводу.

— Макс Зингер — психолог, — сказала Ли, — и он бы понял нас. Пойми, Антон, и ты, Ив, что у нас нет другого способа получить о вас нужную информацию, узнать, в чем мы родственны и в чем противоречивы. На какой основе возможно между нами содружество. Знать, что сближает, необыкновенно важно.

— Все это имеет смысл, но, Лилиана-Ли, не находишь ли ты, что над нами учиняется насилие, здесь затрагивается область этики!

— В какой-то степени да. Но ты же знаешь, что познания не обходятся без насилия, и ты знаешь немало случаев, когда для больших целей пренебрегают и этикой. В данном случае вам не будет причинено никакого вреда. И все же, если вы станете протестовать, то мы прекратим записи, уничтожим их.

— Нет, почему же, — сказал Антон, — нам особенно нечего скрывать, верно, Ив?

— Да, конечно… — сказал я неуверенно. И у меня возникло такое ощущение, будто нас с Антоном раздевают посреди улицы. Особенно меня беспокоило подсознание. «Что, если там найдут все те черты характера, от которых я с таким трудом избавился? А если еще учесть предков, то здесь Вечно Идущие получат не особенно лестную для нас картину, и они задумаются

— стоит ли с нами вступать в дружественные контакты».

— Лилиана-Ли, ты не трогай наших предков. Все, что вас интересует, сообщим мы с Ивом. Не надо, Ли. Получится не совсем верная картина. Хотя мне нечего стыдиться моих предков. Они вели тяжелую жизнь, борясь с силами природы, врагами. Мой прадед погиб на войне…

— Ты опасаешься, что люди Звезды Надежды предстанут перед нами нереально, искаженно?

— Конечно, Лилиана-Ли. По нас нельзя судить о всех людях Земли. Только приблизительно. Ведь и Вечно Идущие не одинаковы… — Про себя он подумал: «Как огурцы».

Ли спросила:

— Огурцы? Это что, вид разумных существ на Звезде Надежды? — И тут же, поняв, что попала впросак, сказала: — Ты пользуешься образными сравнениями, Антон. Конечно, каждый мыслящий индивидуален. Все же ты не думай, что у нас создается неверное представление о людях Звезды Надежды. Нет, отклонения от нормы дают более полное представление о возможностях вида. Да, я правильно осознала это понятие. Ты, Ив, несколько дней назад говорил о новых видах растений на Багряной со своим другом Максом Зингером. Вечно Идущие — психологи «очистили» записи от случайного, — да, ты прав, Антон, — наносного… Да, улица очень красива. Мы ее очень любим, эту улицу.

Мы с Антоном залюбовались эмалями на стенах домов. Картины напоминали произведения наших примитивистов, только сочность красок была поистине неземной, да и сюжеты тоже. Например, на огромном панно изображался дракон в полете, на его спине сидел большеглазый мальчишка. Картину обрамлял орнамент из цветов синего кактуса. Картина была объемной. Создавалось впечатление, что дракон действительно парит над Красной пустыней. Пройдя дом с картиной, я оглянулся и увидел другую сторону «Дракона» — он «висел» в воздухе.

— Работы детей, — пояснила Ли и добавила печально: — В городе нет детей. Совсем нет. Ни одного.

— Но картины?.. — спросил Антон.

— Созданы давно, когда здесь жили дети. Здесь много копий. Некоторые перенесены из других мест, из покинутых городов, разрушенных метеоритами. Дома здесь принадлежат Обществу свободной рождаемости. Да, у нас рождаемость была ограничена, а сейчас, когда снят запрет, почти совсем прекратилась. Рождение Вечно Идущего — праздник для всей Багряной.

Ли остановилась перед зданием, до странности напоминающим нашу подмосковную дачу, где экипаж планетолета провел последний месяц перед стартом. Дом поражал добротностью материала, отделки и в то же время несуразностью деталей. Крыша в виде желоба, с загнутыми внутрь краями, из желоба поднимался шест с флюгером в виде странного существа, отдаленно напоминающего местного дракона, окна в «кружевной резьбе» почему-то строители вделали, положив их набок, колонки у крыльца почти в «русском стиле». Что им удалось передать, так это цвет «дачи»: серебристая крыша, светло-зеленые стены, белые карнизы.

— Смешной дом, — сказал Антон, — очень забавный, зато похож. Правда, Ив, похож?

Я согласился и подумал: «У кого из нас они вытянули такую информацию о земной архитектуре?»

Ли мгновенно ответила:

— Из тебя, Ив. У тебя хорошая память на образы.

— Ничего себе! — обрадовался Антон. — Хотя в институте Ив был широко известен как карикатурист.

— Мы очень ценим людей, умеющих придавать вещам оригинальные формы. Строители, скульпторы, художники ждут встречи с тобой, Ив. — Ли остановилась у крылечка в четыре ступеньки, как и у подмосковной дачи. — Иди, Ив, восстанавливай силы. Путешествие во времени требует очень много энергии.

Я поднялся по крылечку из какого-то очень прочного материала под дерево. Антон остался с Ли. Они стояли, взявшись за руки, и вели неслышный для меня разговор.

Узкие сени. Вешалка о трех ногах, на ее рожках висело что-то похожее на плащи и шляпы. В прихожей низкий стол, на нем стеклянный аквариум, в воде среди причудливых водорослей резвились существа, похожие на тропических рыбок. Я подошел к аквариуму, на даче под Москвой был почти такой же, только меньших размеров, и в нем плавала стайка барбусов; здешние рыбки были тоже в желтую полоску по темно-лиловому фону. У рыбок было по четыре глаза и длинные усики, как у жемчужной гурами. Рыбки подплыли, уставились на меня черными глазами, замерли, шевеля усиками. Одна стала карабкаться по стеклу: у нее оказались ножки с присосками. Вылезла, села на край сосуда. За ней полезли и остальные и сидели, покачиваясь, как молодые воробьи на проволоке. Одна рыбка потеряла равновесие и упала, ударившись о пол с резким сухим звуком. Я поспешно наклонился, взял ее и ощутил жесткую сухую оболочку. Внезапно рыбка подпрыгнула и полетела по комнате. Описав круг, она нырнула в аквариум, тотчас же все ее товарки попрыгали в воду.

«Интересные создания, — подумал я, — вот бы сюда Макса Зингера. Да вообще здесь все необыкновенное. Надо же отгрохать такую несуразную дачу».

Глаза у меня слипались, ноги подламывались в коленях, я плюхнулся в кресло, невесть откуда взявшееся у меня за спиной, и мгновенно блаженное чувство покоя охватило меня. Над головой у меня порхали марсианские барбусы. Рыбки щекотали мне щеки своими усиками и что-то мурлыкали на непонятном рыбьем языке.

Я проснулся на широком диване в другой комнате, в противоположной стороне на таком же ложе сидел Антон, свесив ноги. Все в спальне утопало в зеленоватом сумраке.

— Выспался я здорово, а ты? — спросил Антон.

И я чувствовал себя вполне отдохнувшим и словно помолодевшим. Антон сказал, что перенес меня в спальню, раздел и уложил в постель, что робот принес нам обед — что-то вроде желе и какой-то шипучий напиток.

Я ничего не помнил.

— Да, ты ел как во сне, — сказал Антон и стал одеваться.

— Ты не заметил летающих рыбок? — спросил я, тоже протягивая руку к одежде.

— И замечать нечего, вон они порхают над головой.

Действительно, под потолком с легким жужжанием носилась вся стайка марсианских барбусов, неожиданно они прошли на бреющем полете у самого пола и опять взмыли к потолку.

— Рыбы — ерунда, — сказал Антон. — Вот у меня нет ни одной пуговицы у брюк. А у тебя?

И у моих брюк тоже не было ни пуговиц, ни крючков.

— Все-таки как-то мы их носили, — ворчал Антон, рассматривая пояс брюк.

— И еще одна странность, — сказал я, — нет ни одного шва, и материал похож только цветом, он совсем неземной.

— Не ломай голову, Ив, — бодро сказал Антон. — Вот смотри: все застегнулось. Какие-то магнитные приспособления. Хотя проще было сделать на резинке. Наверно, ты снабдил их информацией и об устройстве земного костюма?

Я промолчал, наблюдая, как наши кровати конвульсивно сжимаются, меняют цвет с зеленого на малиновый и превращаются в глубокие кресла.

Мы сели. Кресла повернулись к более светлой стене. Рыбки опустились ниже и стали летать медленней.

Я чувствовал, что весь расслабился, ничего меня особенно не удивляет, мне приятно в кресле, нежившем каждый мой мускул, что я не должен ни о чем тревожиться, а сидеть и смотреть на стену, на которой сейчас возникали и исчезали гуманные волны разных цветов. Но скоро под спокойный ритм волн все-таки нет-нет да стала пробиваться смутная тревога. В одну из таких минут я повернул голову к Антону и поразился серьезности его лица:

Он спросил:

— Блаженствуешь?

— Да, очень удобные кресла-кровати. Как ловко они устроены! И эти летающие рыбки. Тебе они не нравятся?

— Не впадай в детство, Ив. Встряхнись! Мы не должны поддаваться всей этой хитроумной технике. Рыбки-роботы, они держат нас под непрестанным контролем, рыбки-шпионы!

Я стал вяло возражать, сказал, что слово «шпион» не подходит для такой цивилизации, что они и так видят нас насквозь. И откуда он взял, что марсианские барбусы шпионы? Просто они решили поразвлечь нас, и, может быть, такие существа у них в каждом доме.

— Мне сказала Ли, — резко ответил Антон, — она также меня успокаивала. С помощью порхающих приборов, облеченных в земные образы, они надеются получить недостающие данные. Ничего себе земные образы!

— А помнишь барбусы на даче подмосковной, — сказал я весело. — Забыл?

— Ничего я не забыл. Кыш вы! — Он махнул рукой, и стайка рыбок мигом вылетела из комнаты. Он посмотрел им вслед. — Давно бы надо их прогнать… Все-таки деликатный народ эти Вечно Идущие, не перебарщивают. Или, вернее всего, мы им нужны в спокойном состоянии, в расслабленном виде. Тогда, видимо, легче копаться в нашем подсознании. По всей вероятности, они очень спешат.

Я согласился:

— Если мы так внезапно появились, как чертики из коробочки, то можем так же быстро и исчезнуть, повернет там Арт какой-нибудь рычажок, и мы перемахнем через миллион лет!

— Тем более, Ив, нет никаких оснований так распускаться. Что, если вот сейчас, в этот момент, Арт нас перебросит в «Холодный дом» или промахнется

— и мы очутимся посреди пустыни вот в таком виде?

— Тогда мы даже не почувствуем, как наступит абсолютная ночь.

— Ив!

— Да, Антон. Я весь внимание.

— Возьми себя в руки.

— Взял. А ты не впадай в панику. У них все пред усмотрено. Ты же не ломаешь голову над тем, как с нас стянули скафандры и посадили в лимузин на магнитной подушке?

— Почему же. Думал и об этом. Лилиана-Ли сказала, что очень скоро нам все объяснят. Может быть, вы с Лилианой-Ли и правы — и надо положиться на Вечно Идущих.

— Все обойдется, вот увидишь. Не стоит волноваться зря. Подумаешь, перенеслись в прошлое. Надо же кому-нибудь было совершить этот прыжок… — Тут меня привлекло убранство наших покоев, и я подумал вслух: — Как они удобно живут! Какая техника! Зря ты прогнал барбусов.

Рыбки мигом появились, но Антон стал искать глазами, чем бы запустить в них, и они опять улетели в прихожую.

Антон сказал в свое оправдание:

— Надо быть с ними построже. Нам нечего от них скрывать, и пусть оставят эти детские хитрости. Мне кажется, они нас считают совсем простаками. Лилиана-Ли, например, сказала, что космическую навигацию они освоили давным-давно. Я верю ей. Да и как не поверить, когда такое перед глазами.

Я почувствовал, как блаженное состояние уступает место тревоге. Другими глазами я осмотрел теперь зеленую комнату. Вскочил. Прошелся по упругому ковру. Заглянул в окно. Мимо прошел важный марсианин, даже не покосившись на нашу дачу. В лице его застыло непостижимое спокойствие и уверенность в себе. Между тем Антон взволнованно говорил:

— Мы потеряли с ними связь. Что они думают? Представляешь положение Христо! Ты не задавал себе вопроса: сколько времени прошло, как этот сумасшедший робот выкинул с нами такую штуку, даже не намекнув, куда он нас отправляет? Вот идиоты мы, все вместе взятые! Как можно было доверяться автомату! Затем… Все же где наши скафандры? Действительно, может случиться так, что мы с тобой в этих шикарных костюмчиках местной продукции можем очутиться в ядовитой атмосфере при температуре минус сто или того ниже, хотя это уже не имеет существенного значения.

— Надо требовать скафандры! — сказал я.

— Хорошо, если они здесь. А что, если их сняли с нас перед посылкой сюда? Ну и влипли мы с тобой, Ив. — Он насторожился, побледнел. Затем с облегчением вздохнул: — Мне показалось, что кто-то входит…

— Ли?

— Да.

— Ну и что? Мы ведь ее ждем.

— Ждем-то ждем… Как бы тебе это объяснить… — Он помолчал немного, собираясь с мыслями. — Вот сейчас, когда ее нет, все иначе… Просто знакомая девушка с другой планеты…

— Просто?

— Ну не совсем, конечно. Ты не ехидничай, Ив. Ты не думай, что я забыл Веру. Со мной творится что-то непостижимое, Ив. И ты, пожалуйста, извини за мой тон, колкости по твоему адресу. К этой обстановке надо привыкнуть, все время себя контролировать.

Я заметил, что Ли необыкновенное существо и что, будь я на его месте, то так бы не стал терзаться.

— Пожалуйста! Становись. Охотно уступаю. Скажу только спасибо, — с болью выкрикнул Антон.

Мы помолчали. Мне стало жаль друга.

— Обойдется, — сказал я. — Может, нам все это только кажется. Ведь путешествие в креслах тоже выглядело совсем реально. Мы даже чувствовали запахи.

— Фокусы Арта? И он все о чем-то выпытывает нас. Что у него за Миссия? Для какой цели он послал нас сюда? Чего он добивается этим? Или ты прав, и мы опять принимаем участие в фильме? — Он ощупал кресло, дернул себя за ухо. — Невозможно поверить, что это фильм или что-либо в этом роде.

И я весь напрягся, стараясь прогнать наваждение, проснуться, если все это сон.

— Нет, это далеко не сон, — сказал Антон.

— Ты что, читаешь мысли? — спросил я без удивления.

— Разве ты этого не сказал?

— Только подумал.

— Значит, мы с тобой заядлые телепаты!..

Я вспомнил, что почти весь наш разговор проходил молча. Какой совершенный способ общения. Нельзя ничего сказать лишнего. Плохо подумать о собеседнике.

Вошел полосатый робот с подносом. Антон поздоровался с ним, как со старым знакомым, сказав, что это тот самый парень, что подавал нам обед.

На подносе стояли два высоких бокала, сквозь стекло просвечивали пузырьки газа, они поднимались на поверхность и лопались, обдавая лицо колючими брызгами. Мы с удовольствием осушили бокалы. Робот с плоским, невыразительным лицом взял бокалы одновременно у нас обоих, другой парой рук он держал зеленый поднос в виде полумесяца.

Мы поблагодарили.

— На здоровье, — раздалось где-то внутри робота, и он укатился в глубину зеленой стены.

— Отличный напиток, — сказал Антон, — что-то похожее на мой любимый ананасный сок.

— У меня мой нарзан со льдом! — похвастался я. — И еще с чем-то очень приятным на вкус.