Расчищая путь пехоте

      Во время этого боя в батарее Абрамова находился замполит дивизиона гвардии старший лейтенант Н. В. Рябцев. Мужественный политработник помог комбатру организовать эвакуацию раненых бойцов, доставку боеприпасов. А когда ящики со снарядами и противотанковыми гранатами охватило пламя, Рябцев и несколько солдат, рискуя жизнью, сумели выхватить их из огня.
      А бой разгорелся с новой силой. Гитлеровские автоматчики перестроились и под прикрытием огня уцелевших танков вновь перешли в наступление на позиции 2-го дивизиона. Один "тигр" вырвался вперед и на большой скорости атаковал первое орудие 6-й батареи. Но артиллеристы не дрогнули. Они подбили этот танк, а потом расчеты других орудий подожгли его. Батарейцы вывели из строя еще два танка противника, остальные машины повернули назад. Однако, выйдя из зоны прицельного огня наших пушек, они решили обойти батарею с юго-востока через хутор Ямне.
      Этот маневр вражеских танкистов не принес им успеха. Оставив своих автоматчиков без броневого и огневого прикрытия, они позволили нашим артиллеристам расстрелять их картечью. Танки же попали под фланкирующий огонь других подразделений полка. На этом атаки в центре боевых порядков бригады временно прекратились.
      Хуже дело обстояло на флангах. Здесь огневые позиции 200-го гвардейского полка подверглись жестокой бомбардировке. Однако благодаря хорошей маскировке и своевременно произведенным инженерным работам потери батарей в людях, материальной части и средствах тяги были незначительными. Как только фашистские бомбардировщики улетели, артиллеристы сразу же открыли огонь.
      Враг не прошел и на флангах полка. Я поздравил Героя Советского Союза гвардии подполковника 10. И. Артемеяко и его подчиненных с успехом.
      Жаркий бой на участке 206-го гвардейского полка Героя Советского Союза гвардии майора Д. П. Тыквача начался на полчаса позже. Здесь, как упоминалось выше, в районе хутора Петривский, сосредоточилась группа из 18 танков и батальона мотопехоты противника. Поначалу она почему-то не проявляла должной активности, но ни командир полка, ни мы не сводили с нее глаз.
      Встреченные на дальних подступах у западной окраины Русанивки огнем батарей 2-го дивизиона гвардии старшего лейтенанта А. К. Галецкого, гитлеровцы рассредоточились и завязали перестрелку с нашими орудиями, пытаясь, видимо, как можно точнее вскрыть огневую систему оборонявшихся. Но хитрость вражеского командования Даниил Петрович Тыквач разгадал без труда. Батареи 1-го артиллерийского дивизиона, отлично замаскированные на западной и южной окраинах села Котовки, ничем не выдавали себя. И гитлеровцы наконец уверовали, что под Русанивкой и Котовкой больше нет наших артиллерийских подразделений, и решили атаковать.
      В 12 часов 30 минут шесть танков с десантом автоматчиков пошли на позиции 4-й батареи гвардии лейтенанта И. С. Чернова. Он подпустил их поближе и дал команду открыть огонь. Расчет орудия гвардии старшего сержанта Сироты поджег "тигр". Когда был ранен наводчик Свиркин, вместо него у панорамы встал замковый гвардии рядовой А. Т. Дрожев. Первым же снарядом он подбил еще одну машину. Потеряв два танка, гитлеровцы повернули обратно. Позже командир полка доложил, что автоматчики тоже уничтожены. Не раскрыв до конца все свои возможности и силы, полк нанес противнику большой урон и продолжал прочно стоять на своем рубеже.
      Другая группа, состоявшая из десяти танков и роты автоматчиков, атаковала огневые позиции 5-й батареи, которой командовал гвардии лейтенант Б. Я. Борманов. Соотношение сил там было далеко не в пользу наших артиллеристов. Но орудийные расчеты хладнокровно позволили противнику приблизиться на дальность 500-300 метров и по команде комбатра одновременно открыли огонь прямой наводкой.
      Расчет орудия гвардии сержанта Н. И. Тернова, где наводчиком был гвардии сержант М. М. Чуланов, подбил четыре средних танка. Другой расчет, израсходовав всего пять выстрелов, поджег еще два танка, в том числе один "тигр". Остальные вражеские машины вместе с десантом автоматчиков прекратили атаку и попытались обойти Русанивку с юга, через северо-западную окраину Котовки. Но здесь их ожидали расчеты 1-й батареи полка. Стрельбой по бортам вражеских машин они уничтожили еще один "тигр" и средний танк. Уцелевшие танки свернули на хутор Ляхов.
      В 14.00 командир 167-го гвардейского полка гвардии подполковник А. А. Бутко доложил по радио, что в деревню Облитки вошло около 30 вражеских танков, 2 бронемашины и до роты автоматчиков. Через час, достигнув северо-восточной окраины села, они атаковали 4-ю батарею гвардии старшего лейтенанта И. М. Бархатова. Когда один танк был подбит, гитлеровцы тут же ушли в южном направлении.
      Нам показалось, что противник не очень-то хочет идти напролом. Потеряв два-три танка, он тут же уклоняется от боя и ищет лазейку, слабое место в нашей обороне, чтобы малой кровью добиться поставленной цели. Я вызвал па связь всех командиров полков и приказал усилить наблюдение, повысить бдительность. Ведь силища у врага немалая, а ведет он себя очень осторожно. В то же время не оставалось сомнений, что он любой ценой будет пытаться прорваться к Малину.
      Так оно и получилось. Днем 27 "юнкерсов" обрушили бомбовый удар на позиции 167-го гвардейского полка. Вслед за этим в атаку снова ринулись танки. Особенно трудно пришлось батарее Бархатова. Полтора часа вела она жестокий бой и выстояла. Потеряв несколько машин с экипажами, гитлеровцы повернули назад.
      Однако общая обстановка продолжала оставаться напряженной. Немцы решили обойти Шлямарку и прорваться на Детинец и Марьяновку через позиции 1-го дивизиона 200-го гвардейского полка. Они бросили на это направление батальон пехоты, поддержанный 15 танками и САУ, которые с ходу атаковали 1-ю батарею гвардии лейтенанта В. М. Милькина. Когда до вражеских машин осталось около 500 метров, командир батареи приказал открыть огонь. Боевой порядок фашистских танков нарушился, но они быстро перестроились и стали заходить с правого фланга. Пехота тем временем развернулась в цепь и поротно о разных сторон атаковала позиции артиллеристов.
      Создалась реальная угроза прорыва этой вражеской группы к житомирско-малинскому шоссе. Я приказал командиру 167-го гвардейского полка развернуть пушки 5-й и 6-й батарей и ударить по танкам, атаковавшим 200-й гвардейский полк, с тыла. Таким образом, вражеские танковые и пехотные подразделения попали под перекрестный огонь с разных направлений.
      Лишь нескольким танкам с десантом автоматчиков удалось все же прорваться почти к самой окраине хутора Марьяновка. Чтобы воспрепятствовать их выходу к шоссе и в тыл бригады, я приказал гвардии подполковнику Артеменко переместить 2-ю батарею полка на опушку рощи, что севернее Марьяновки, наперерез этой группе. Потеряв несколько танков и более взвода автоматчиков, фашисты так и не смогли прорваться к шоссе.
      Особо хочется сказать о петеэровцах. Их у нас было немного, по два отделения (три расчета в каждом) на батарею. С близкого расстояния они били по смотровым щелям вражеских машин, ослепляя этим экипажи, заклинивали башни, дробили гусеничные ленты. Этим петеэровцы делали фашистские танки ограниченно боеспособными, уязвимыми перед точным пушечным огнем. Одним-двумя снарядами орудийные расчеты добивали такие машины, оставаясь сами практически в полной безопасности. Меткость, кучность боя противотанковых ружей общеизвестна. Они легко уничтожали пулеметы, поджигали мотоциклы, лишая мотопехоту подвижных средств. А если наседала вражеская пехота, то на ее психическое состояние лучше всего действовал огонь противотанковых ружей.
      Иногда петеэровцы брались за автоматы и вместе со взводами управления, разведчиками, связистами надежно прикрывали позиции артиллеристов.
      В 6 часов вечера 7 декабря позвонил гвардии подполковник А. А. Бутко.
      - Товарищ Первый, докладываю: танки и пехота противника обходят боевые порядки полка через Вьюнищи. Прошу разрешения выдвинуть 5-ю батарею на юго-восточную окраину Жабочей с задачей прикрыть правый фланг бригады.
      - Согласен, - отвечаю ему, - не опускайте глаз с дороги за Жабочами, там могут появиться новые, резервные подразделения.
      Через полчаса Александр Андреевич вновь вызвал меня к телефону и сообщил, что неприятельские танки и мотопехота прорвались из Вьюнищ к Яневке.
      Создавшееся положение меня очень встревожило. Я приказал командиру 206-го гвардейского полка гвардии майору Тыквачу быть готовым по моей команде перебросить на усиление 167-го гвардейского полка одну-две артиллерийские батареи. Тем временем в 167-й полк выехал начальник политотдела. Мы с Маградзе остались на месте и ждали вестей от Бутко и Гордиенко.
      Вскоре в стороне Яневки в сгущающихся вечерних сумерках вспыхнули яркие зарницы, скрестились огненные стрелы, послышались отчетливые удары танковых пушек и хлесткие выстрелы наших 76-миллиметровых орудий. Через 15 минут все стихло.
      Герой Советского Союза гвардии подполковник А. А. Бутко блестяще выполнил маневр огнем и колесами. Встретив мощное огневое сопротивление в полной темноте, гитлеровцы отказались от попытки прорваться к шоссе Житомир - Малин, атакуя в лоб. Обходные маневры и комбинированные удары пехоты и танков при поддержке с воздуха тоже ни к чему не привели. Несмотря на численное превосходство, противник не сумел выйти к шоссе ни с юга, ни с севера. Бригада прочно удерживала очень важный рубеж. По радио мне сообщили из штаба артиллерия армии, что на помощь нам спешит один из полков 15-го стрелкового корпуса, просили держаться. Подведя итоги боя в тот день, мы с удовлетворением отметили, что противник понес чувствительные потери (19 тяжелых и средних танков, 5 "фердинандов", несколько десятков бронемашин и мотоциклов, до 2 батальонов пехоты), так и не достигнув перевеса над советскими артиллеристами - ни огневого, ни тактического.
      Не добившись желаемого успеха, гитлеровцы прекратили атаки. Лишь на правом фланге нашей обороны, в районе Яневки, был слышен нарастающий гул танковых двигателей. Разведчики 167-го гвардейского полка установили, что в этом небольшом селе сосредоточилось около 50 танков. Над бригадой вновь нависала серьезная угроза быть отрезанной с севера.
      Доложив по радио обстановку командующему артиллерией армии генералу П. И. Косенко, я приказал гвардии подполковнику Бутко бросить две батареи 2-го дивизиона в район деревни Няневка, наперерез танкам противника. Гитлеровцы тотчас начали движение, освещая местность ракетами. В 21 час я получил приказ командарма Черняховского об отводе бригады на новый рубеж.
      Сделать это было непросто. Ведь пехота противника местами уже вклинилась в боевые порядки бригады и частью сил с севера обошла ее с флангов. Стрелкового полка, который должен был прибыть нам на подмогу, пока не было, и я приказал командирам частей выделить батареи, которые своим огнем сдерживали бы напор вражеских подразделений, давая возможность основным силам бригады оторваться на безопасное удаление.
      Личный состав выделенных батарей вручную перекатывал свои пушки и с коротких остановок вел стрельбу по наступающим неприятельским колоннам. Затем тягачи брали на буксир эти пушки и на большой скорости увозили по шоссе в сторону Малина. Как всегда, часть орудий, следовавших в полковых колоннах, выделялась в качестве дежурных. Расчеты этих пушек всегда находились в готовности отразить атаки врага против подразделений на марше.
      Внезапное и быстрое оставление бригадой занимаемого рубежа противник разгадал не сразу. И это позволило более или менее организованно уйти от преследования. Лишь через некоторое время немецкая артиллерия открыла сосредоточенный огонь по шоссе, а танки и бронемашины с пехотой начали преследование.
      Тут активно поработать пришлось двум батареям, переброшенным командиром 167-го гвардейского полка к деревне Няневка. Они встретили гитлеровцев интенсивным заградительным огнем. Фашистские танки остановились, начали рассредоточиваться. Этой паузы было достаточно. На быстроходных тягачах бригаде удалось, без потерь уйти от преследования и занять новый оборонительный рубеж, расположенный в 10 километрах восточнее первого. Там уже закреплялся ожидаемый нами стрелковый полк 15-го стрелкового корпуса.
      К рассвету все части бригады развернулись северо-западнее города Малин на рубеже колхоз имени Сталина, Ворсовка, Мирча, имея задачу вместе с артиллерией стрелкового корпуса обеспечить жесткую оборону, не допустить прорыва вражеских танков и пехоты к Малину и прикрыть развертывание подходивших сюда стрелковых и танковых частей 60-й армии.
      Вскоре положение под Малиной стабилизировалось. У немцев уже не хватило сил добиться сколько-нибудь существенного успеха.
      9 декабря бригада была отведена в тыл на пополнение и отдых. Военный совет 1-го Украинского фронта специальным приказом объявил благодарность всему личному составу нашего соединения за успехи в боях 7 декабря и разгром немецкой танковой группы, рвавшейся к Малину. Многие солдаты, сержанты и офицеры были представлены к правительственным наградам.
      После этих событий у нас в бригаде произошли некоторые перемещения. На новую должность отозвали командира 206-го гвардейского легкоартиллерийского полка Героя Советского Союза гвардии майора Д. П. Тыквача. На его место, был назначен гвардии подполковник С. Л. Маградзе. Он буквально ликовал, узнав об этом, - истосковался человек по командной работе, хотя и начальником штаба бригады он был превосходным. В должность начальника штаба вступил присланный из управления кадров гвардии подполковник Н. А. Дряпак.
      Я был вызван в штаб 1-й гвардейской артиллерийской дивизии. Откровенно говоря, это встревожило меня... Но мои волнения оказались напрасными. В штабе меня встретил командир дивизии и в присутствии всех моих боевых соратников - командиров других бригад - зачитал приказ о присвоении мне очередного воинского звания "гвардии полковник". Товарищи тепло поздравили меня. Этот день запомнился на всю жизнь - после столь тяжелых боев, невзгод и волнений он принес мне радость. А на фронте судьба не так часто балует человека счастливыми минутами...
      К государственной границе
      Преследование
      Почти до конца декабря 1943 года бои на малинском направлении носили переменный характер: то вспыхивали с ожесточением, то затихали, стороны производили перегруппировки соединений и частей, старались нащупать слабые места в обороне друг друга. К 23 декабря положение окончательно стабилизировалось. Фашистское командование отдало приказ о переходе на всех участках к жесткой обороне.
      Войска 60-й армии начали усиленно пополняться личным составом и вооружением, вели интенсивную разведку, изучали противника, накапливали силы для будущего удара. 1-й гвардейской артиллерийской дивизии предстояло поддерживать 18-й гвардейский стрелковый корпус.
      Принимая дополнение, материальную часть, мы в то же время напряженно занимались боевой подготовкой. В подразделениях проводилась большая партийно-политическая работа: проходили партийные и комсомольские собрания, обсуждались и популяризировались боевые успехи воинов, огневых взводов и батарей, организовывались беседы по обмену опытом. В дивизии прошел партийный актив, поставивший перед первичными партийными организациями задачу по быстрейшему сколачиванию орудийных расчетов и огневых взводов, повышению мастерства номеров, достижению полной их взаимозаменяемости при боевой работе.
      25 декабря нам приказали собрать бойцов и офицеров - представителей от всех подразделений бригады, в том числе награжденных воинов, еще не получивших орденов и медалей, в небольшой деревушке (название сейчас уже запамятовал). Вскоре туда подъехали бойцы и командиры из Других бригад 1-й гвардейской .артиллерийской дивизии. Вслед за ними на своих "виллисах" прибыли комдив генерал-майор артиллерии А. Н. Волчек и начальник политотдела дивизии гвардии полковник А. Р. Позовный. Они сообщили приятную новость: в дивизию приезжают командарм и член Военного совета для вручения правительственных наград воинам, отличившимся в боях за Днепр и Киев.
      Весь личный состав, прибывший на торжественную церемонию вручения наград, был выстроен по периметру четырехугольника. В центре его в две шеренги встали Герои Советского Союза. Они поручили мне от их имени выступить на торжественном митинге. Пришлось срочно собраться с мыслями, обдумать небольшое выступление.
      Вскоре к деревенской площади, где выстроились подразделения, подкатил грузовик, из кабины которого выскочил заместитель командира дивизии по тылу гвардия подполковник А. Н. Одесский. Находившиеся в кузове солдаты откинули борт машины, сняли и поставили на землю стол, накрыли его кумачовым материалом.
      Ожидая прибытия командарма, все заметно волновались. Среди Героев Советского Союза были командиры бригад, полков, дивизионов, других подразделений дивизии. Рядом со мной стоял Александр Андреевич Бутко. Высокий, стройный, как всегда подтянутый, он был очень сосредоточен. Всегда улыбающийся, жизнерадостный, Юрий Ильич Артеменко и тот посуровел. Плечом к плечу с ним, прижав к груди автомат, стоял прославленный артиллерист, разведчик дивизии Николай Мокрый, а дальше - все те, с кем пришлось насмерть стоять на днепровских плацдармах, под Коростышевом и Житомиром, Черняховом и Малином...
      Когда подъехала группа "виллисов" и из машин вышли командарм И. Д. Черняховский и член Военного совета В. М. Оленин, комдив Волчек подал команду "Смирно". Приблизившись к прибывшим на уставную дистанцию, он громко и торжественно доложил:
      - Товарищ командарм! Товарищ член Военного совета! Личный состав 1-й гвардейской артиллерийской Глуховской дивизии, удостоенный правительственных наград, по вашему приказанию выстроен.
      Генералы И. Д. Черняховский и В. М. Оленин подошли к строю ближе, поздоровались. Командарм обратился к награжденным с короткой речью. Командующий артиллерией армии генерал П. И. Косенко подошел к столу и объявил Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза воинам, отличившимся при форсировании Днепра. Первому орден Ленина и Золотую Звезду Героя вручили гвардии подполковнику Юрию Ильичу Артеменко, затем командиру орудия гвардии старшему сержанту Филиппу Петровичу Ахаеву, гвардии подполковнику Александру Андреевичу Бутко... Вручая награды воинам, командарм и член Военного совета поздравляли каждого из них.
      После речи В. М. Оленина, который отметил большой вклад артиллеристов 1-й гвардейской в разгром вражеских войск на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева, ответное слово от имени награжденных держал я.
      Этот зимний пасмурный день был самым светлым днем в нашей жизни. И уже многие годы спустя ветераны соединения продолжают вспоминать его с прежним душевным волнением.
      Ранним утром 27 декабря со всех передовых наблюдательных пунктов артиллерийских полков бригады поступили донесения - противник под натиском стрелковых и танковых соединений армии начал общий отвод своих войск в западном и юго-западном направлениях. Отступление немецких дивизий, потрепанных и обескровленных, было настолько стремительным, что передовые отряды 18-го гвардейского, 15-го и 23-го стрелковых корпусов, вместе с которыми начали преследование противника и соединения 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, еле успевали за арьергардами неприятеля. Сбивая их с промежуточных рубежей, наши части теснили гитлеровцев к Шепетовке и Тернополю.
      Редкие, но ожесточенные контратаки вражеских танковых и пехотных частей неизменно отражались стрелковыми, танковыми (в полосе 60-й армии по-прежнему действовал 4-й гвардейский танковый корпус гвардии генерал-лейтенанта танковых войск П. П. Полубоярова) и артиллерийскими соединениями.
      В начале января 1944 года в районе села Рудня Новенька около батальона немецких пехотинцев при поддержке нескольких танков контратаковали один из стрелковых полков 18-го гвардейского корпуса. Находившийся в правофланговом батальоне командир взвода управления 2-й батареи 200-го гвардейского легкоартиллерийского полка гвардии лейтенант В. Т. Форостяный быстро сообщил по радио координаты цели, вызвал и корректировал огонь 1-го дивизиона, а затем и всего артиллерийского полка. Первые же пристрелочные снаряды разорвались в центре боевых порядков гитлеровцев. По танкам противника прямой наводкой ударили полковые 45- и 76-миллиметровые пушки. Они подожгли одну за другой две машины. Гитлеровцы не выдержали артиллерийского огня и начали отходить в лощину. Гвардии лейтенант Форостяный изменил установки прицела и угломера и вновь вызвал сосредоточенный огонь по врагу.
      Бой продолжался не многим более 30 минут, но завершился нашей полной победой. Стрелки поднялись во весь рост и, ведя на ходу огонь из автоматов, начали преследовать врага.
      С 6 по 10 января 1944 года дивизии 18-го гвардейского стрелкового корпуса вышли к реке Случь и стали закрепляться на достигнутых рубежах, подтягивали тылы, готовились к новому броску вперед. Фашистское командование, учитывая важное военно-стратегическое значение Шепетовки, сильно укрепило этот узел железных дорог, дополнительно сосредоточив для его обороны значительные силы.
      В боях на дальних подступах к Шепетовке героизм и воинское мастерство проявили орудийные расчеты дивизиона гвардии капитана Ф. Д. Селиванова. 200-й гвардейский полк, куда входил этот дивизион, поддерживал 322-ю стрелковую дивизию. Ведя огонь с открытых позиций, артиллеристы рассеяли цепи гитлеровцев и не позволили им рассечь боевой порядок 322-й стрелковой дивизии надвое.
      Наблюдавший за боем командир 322-й стрелковой дивизии полковник П. Н. Лащенко объявил благодарность всему личному составу 1-го дивизиона 200-го гвардейского полка, а его командира гвардии капитана Ф. Д. Селиванова представил к правительственной награде.
      Когда же немцы снова стали накапливать силы для контратаки, наши разведчики своевременно обнаружили это. Командир отделения разведки гвардии старший сержант В. С. Осьмачко и гвардии рядовой И. В. Рябиков заметили большое скопление фашистских танковых и мотопехотных подразделений. Определив с большой точностью координаты, они передали их на НП командира дивизиона. Изготовившиеся для контратаки гитлеровцы были накрыты сосредоточенным огнем артиллерийского полка 322-й стрелковой дивизии и 200-го гвардейского легкоартиллерийского полка. Юрий Ильич Артеменко докладывал мне впоследствии, что контратака противника была сорвана благодаря бдительности разведчиков.
      Ожесточенные бои завязались на ближних подступах к Шепетовке. Когда 18-й гвардейский стрелковый корпус и Приданная ему 3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада вплотную подошли к городу, ни командир корпуса гвардии генерал-майор И. М. Афонии, ни я не располагали сколько-нибудь достоверными данными о силах и средствах оборонявших его войск противника.
      Видимо, именно поэтому комкор обратился ко мне с необычной для нас, артиллеристов РВГК, просьбой: послать в тыл .противника разведчиков с задачей установить численность вражеских войск, особенно танковых подразделений, скопившихся на железнодорожных путях и на станции Шепетовка.
      Я вызвал начальника разведки бригады гвардии старшего лейтенанта Э. И. Футера и командира взвода артиллерийских разведчиков гвардии лейтенанта С. А. Козлова, объяснил им суть просьбы комкора. Через полчаса перед моей штабной машиной выстроилась снаряженная для выполнения задачи разведгруппа, в которую вошли: гвардии старший сержант Виталий Степанович Осьмачко (командир группы), гвардии старший сержант Головчанский, гвардии сержант Тешинин, гвардии рядовые Шиканов и Усов. Все они служили в разных полках бригады и вызвались идти в разведку добровольно.
      Вооружившись автоматами, гранатами и радиостанцией, взяв толовые шашки и взрывные устройства, разведгруппа в установленный час проникла в район железнодорожной станции. Кроме сбора необходимых данных о противнике, расположении его огневых средств, разведчики на обратном пути должны были вывести из строя железнодорожную коммуникацию Шепетовка - Проскуров. Для этого им предстояло взорвать железнодорожный мост.
      Через несколько часов гвардии старший сержант В. С. Осьмачко передал по радио: станционный узел Шепетовка переполнен эшелонами с войсками и награбленным фашистами промышленным оборудованием. Солдаты и офицеры ведут себя беспечно, бродят по железнодорожным путям неорганизованными группами, тащат в вагоны всякое добро.
      Генерал Афонин, выслушав это сообщение, приказал командующему артиллерией корпуса и мне организовать огневой налет по станции.
      Свыше 1000 снарядов, пушечных и гаубичных, обрушилось на фашистов. Горели вагоны, в панике разбегались солдаты и офицеры. Один снаряд попал в цистерну с бензином... Она взорвалась. Бензин разлился, и все вокруг охватило пламя.
      Гвардии старший сержант Осьмачко доложил в штаб бригады о результатах налета и, пользуясь суматохой, увел группу в безопасное место.
      К сожалению, взорвать мост разведчикам не удалось: он охранялся усиленным нарядом полевых жандармов, а подступы к нему были обнесены рядами колючей проволоки. Но железнодорожную ветку на Проскуров разведгруппа Осьмачко все же вывела из строя в нескольких местах. Захватив "языка", ребята благополучно возвратились в бригаду.
      Есть Шепетовка!
      27 января части 18-го гвардейского стрелкового корпуса овладели наконец Шепетовкой. Однако на рассвете следующего дня гитлеровцы, предприняв контратаку, выбили наши подразделения из города. К полудню 28 января на командно-наблюдательный пункт генерала И. М. Афонина прибыли командующий войсками 60-й армии И. Д. Черняховский и член Военного совета В. М. Оленин. Сюда же были вызваны командир 15-го стрелкового корпуса И. И. Людников, генералы А. Н. Волчек и П. П. Полубояров, все командиры стрелковых дивизий и артиллерийских бригад. Командарм сделал разбор боевых действий частей и соединений 18-го гвардейского стрелкового корпуса. Особое внимание он обратил на необходимость частью сил срочно закрепляться на достигнутых рубежах, а другой частью - продолжать наступление и вернуть Шепетовку.
      - Заберите город и не вздумайте опять отдавать, - заключил командарм.
      Все поняли: гроза над Иваном Михайловичем Афониным, всеобщим любимцем и по-настоящему талантливым командиром корпуса, пронеслась мимо.
      - Кстати, где Жагала? - обратился Черняховский к генералу Волчеку.
      - Здесь я, товарищ командующий, - поднялся я с места.
      - Надо же, такого высокого полковника и не заметил, - шутливо произнес Иван Данилович.
      - Отправьте его опять, товарищ Волчек, к генералу Афонину (несколько дней назад наша бригада распоряжением командарма была передана в подчинение командира 15-го стрелкового корпуса). Пушечную и гаубичную бригады тоже нацельте на Шепетовку. Командующий артиллерией армии останется здесь, вместе с вами спланирует артиллерийское наступление.
      Готовились мы к предстоящим боям очень тщательно. Враг был еще силен, хотя и потрепан изрядно. В частях и подразделениях повсеместно проходили собрания личного состава под лозунгом: "Даешь Шепетовку, родину Николая Островского!"
      10 февраля соединения 18-го гвардейского и 23-го стрелковых, 4-го гвардейского танкового корпусов, а также 1-й гвардейской артиллерийской дивизии были готовы к решительному штурму города.
      Мой НП находился на чердаке двухэтажного здания школы на окраине Шепетовки. До начала артподготовки оставался час, и я решил спуститься вниз, где была затоплена печь и кипятился чай.
      По разбитым ступенькам вслед за Андреем Шаповаленко сошел на первый этаж. Только подошли к двери, как там, внутри комнаты, раздался сильнейший взрыв. Ординарец упал на обледенелый пол, я перелетел через него и оказался в комнате, заполненной пылью и дымом.
      Поднимаюсь на ноги, чувствую - голова гудит, по лицу струйками течет кровь. Ищу глазами Шаповаленко. Он по-прежнему лежит на полу. Помог ему встать. К нам подбежали разведчики, шофер гвардии сержант Петр Василенко, фельдшер батареи управления бригады гвардии лейтенант медицинской службы П. Д. Шкваренко.
      Я отделался сравнительно легко. Андрею же пробило осколком руку. Обоим оказали первую помощь. Андрея отправили в санчасть. Оказалось, что противник оставил в печке "сюрприз" - небольшой артиллерийский снаряд, который взорвался в тот момент, когда мы подходили к комнате.
      И вот 10.00 11 февраля.
      - Оперативно! - произносит телефонист.
      - Приготовиться! - даю команду в полки.
      - Огонь! Огонь! - понеслось по всем линиям связи.
      Артподготовка началась. Артиллерия и минометы стрелковых полков и дивизий, мощные 152-миллиметровые гаубицы-пушки 1-й гвардейской артиллерийской дивизии, 76-миллиметровые дивизионные пушки 3-й гвардейской легкоартиллерийской бригады - все по своим целям и рубежам открыли залповый, беглый, сосредоточенный огонь...
      За огневым валом в наступление пошли цепи стрелковых подразделений 18-го гвардейского и 23-го стрелковых корпусов, танки 4-го гвардейского танкового корпуса. Гитлеровцы отбивались отчаянно, но танковые и стрелковые дивизии, обтекая город с флангов, к вечеру овладели Шепетовкой и начали преследовать отступающего врага.
      3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада поддерживала 280-ю и 148-ю стрелковые дивизии. Артиллеристы трудились, что называется, в поте лица. Работа номеров орудийного расчета при стрельбе с закрытой позиции в ходе наступательного боя обыкновенная: быстро занять свое место, развернуть орудие, изготовиться к стрельбе, подготовить снаряды, открыть огонь. А вот разведчикам, командирам батарей, дивизионов, взводов и батарей управления, двигавшимся в боевых порядках передовых стрелковых подразделений, приходилось куда труднее.
      Не случайно, что в числе отличившихся и представленных к правительственным наградам за эти бои оказалось много разведчиков, связистов, командиров взводов и батарей управления. Среди них - начальник разведки дивизиона гвардии лейтенант Д. И. Матренин, командиры батарей гвардии старшие лейтенанты К. С. Коверкин и Т. А. Лапкин. командир взвода управления гвардии лейтенант В. П. Ремизов, телефонисты гвардии рядовые П. Г. Дубровин и Фаустов, разведчики гвардии рядовые Н. Л. Качкин и Н. А. Марущак.