Правосудие с короткими ногами

      Дом Геолога - самый злачный наркоманский уголок. Как мухи на мед, слетаются со всего города любители травки, колесиков, клея и прочей гадости. Сообща балдеют. Сообща живут.
      Любопытно просто, как это они мою Долорес не тронули. Наверное совсем обкуренные были.
      Машина петляет по закоулкам. Мне уже надоело показывать Эну дорогу. Но мы уже почти у цели и я то и дело терпеливо поворачиваю перст в нужную сторону.
      - 25-я улица строителей Коммунизма. Дикий район. Даже переименовывать не стали. - пояснил я и первым вышел из машины.
      То, что сейчас перед нами и домом назвать нельзя. Это больше напоминает череп, многоглазый и многозубый. У дверей шумная компания. Не поймешь, где тут баба, где мужик: прически, одежда, голоса - все одинаковое.
      Вежливо прошу болезных расступиться. Никогда не наезжаю на этих хлюпиков: очень уж мне их жалко. Но они, к сожалению, моих чувств не понимают и не разделяют.
      - Вам чего здесь надо, дяди? - самый толстый загородил проход на крыльцо.
      "Племянники" шибко норовистые попались. Не дают пройти спокойно. Пришлось переходить на другой язык. Я сунул свои пальцы в нос толстому, цепляясь за ноздри и повис на них (ростом-то я небольшой), так что пришлось наглецу поклониться мне в ножки.
      - Дядя, я больше не буду.
      - То-то, - брезгливо вытер руки о его куртку. Остальные расступились. Одного, совсем не соображающего, пришлось за ноги оттаскивать с дороги.
      Внутри еще хуже, чем снаружи. Грязные стены, захарканые полы. В общем картина хуже некуда.
      - И как Люэс жил в таком свинарнике?
      Для меня это тоже загадка.
      Главное найти сейчас человека, с которым можно поговорить. Шпана на это не способна.
      Направляюсь к тумбе, отдаленно напоминающей стойку администратора. Похоже есть кто-то: маячит тень у стены. Подхожу ближе. Этот говорить не будет. Глаза косые, на рту пена выступила.
      - Где хозяин? Шприц где? - Хоть это узнать.
      Мычит чего-то непонятное. Но пальчиком тычет.
      Иду в указанном направлении. В коридоре воняет, за хлипкими дверями шум и возня.
      Шприц здесь редкий обитатель. Если наркоман не соврал -мне повезло. Только как бы его не прозевать. В каждую дверь ломится не стоит: не охота в этом бардаке надолго задерживаться.
      Хулейкину и Эну я дал команду оставаться в начале коридора, описал внешность Шприца, велев задерживать любого, кто будет похож на него, до моего прихода.
      Я завалился в самую последнюю дверь. В центре комнаты среди кучи нестиранного белья стояло кресло, в котором сидел бледный тощий наркоман. Выпученые глаза грозили разорваться.
      Зрачки дрогнули, когда медленный взгляд уставился на меня. Бывший интеллигентный человек Вася Краснопузкин собственной персоной. Он же Шприц. Он же Дятел.
      - Ты как, соображаешь?
      Правый глаз мигнул. Сосуд на левом лопнул, вокруг зрачка все покраснело.
      - Меня интересует один твой постоялец. Зовут Люэс Триппер. В каком номере он останавливался?
      Я догадался считать помигивания.
      - Четырнадцать?
      "Да".
      - Он был один?
      "Да".
      - Кто-нибудь им интересовался?
      "Да".
      - Ты женщина? - Прикалываюсь я.
      "Да".
      Ну все. Заклинило. Хорошо если номер верный.
      Я покинул комнатушку Шприца и двинулся вдоль стены высматривая табличку с нужным мне номером. Двери, давно никем не мытые, покрылись толстым слоем копоти и, на некоторых номера почти не читаются - пришлось скоблить ногтем. Самым забавным оказалось, что "12" и "13" номеров не оказалось вообще, а "14" был сразу же после "11".
      Дверь оказалась запертой и в ход пошла отмычка. После щелчка дверь скрипнула и из номера в коридор ворвался довольно-таки приятный запах. Я зашел внутрь и осмотрелся.
      Обстановка заметно отличалась от той, что царила во всей конуре. С натяжкой, если бы не грязь, комнату можно было назвать ухоженной. Диван, тумбочка, ковер, два кресла - вот и вся мебель. Очевидно Дятел держит такие номерки для спецклиентов, обладающих немалыми деньгами и желающих пребывать инкогнито. Мало кому придет в голову завалиться сюда с облавой. Органы давно плюнули на такие малинники. Я заглянул в шкаф и тумбочку. Пусто. Значит менты здесь уже побывали и успели забрать все, что представляло интерес.
      Меня очень разозлило полное отсутвие каких либо вещей. В раздражении я с силой толкнул ящик обратно в тумбочку. Видимо салазки его оказались очень гладкими, что он отскочил обратно и, перевернувшись, упал мне на ногу.
      Я сразу увидел листок, прилепленный на жевательную резинку к нижней стороне дна.
      "Четверг 14ч.20м."
      Я задохнулся. Это же время, когда назначен выкуп за Долорес.
      Бумажку я аккуратно свернул и отправил в тот же карман, где покоился фильтр от сигареты. Ну, теперь здесь ловить нечего. Я ухожу, последний раз осмотрев комнату.
      Мы снова в машине и едем куда глаза глядят. Все планы растроены, никаких завязок.
      - Необходимо искать машину с царапанным стеклом. Уж это то что нам нужно, - видя мое апатичное состояние, Хулейкин перехватил иннициативу.
      - Где ее найти. Да и она могла быть ворованой, - пробурчал я.
      - Не думаю. Они за красоткой на ней приезжали, а на другой день убили Люэса и тоже на ней. Спулить кому-нибудь они ее не могут наверняка, а вот спрятать или уничтожить, пожалуйста.
      - Нет ли у тебя кого-нибудь на примете, кто занимается уничтожением подержанных машин? - растормошил меня Эн.
      Я долго и тщетно пытался припомнить; даже не понимаю, что на меня так подействовало - похищение Долорес, жара, или изжога, наконец сообразил, что лучшего помощника в таком деле, чем Маркел не отыщешь.
      - Есть один клиент. Если машину отправили на свалку - он нам поможет.
      - Куда едем? - спросил Хулейкин, лихо прокрутив баранку, чтобы отвернуть от встречного лихача. - показывай дорогу.
      - А сворачивай все время на те улицы, что победней, да погрязней. Не ошибешся, - я решил на время отрубиться и вздремнуть.
      Глава 7.
      Эн с Хулейкиным все в окна зырят, удивляются, как можно жить в таком вонючем и поганом районе. А мне насрать. Я можно сказать здесь провел лучшие годы своей жизни. Для меня помойка - родина. Как говорится: и под каждым под кустом здесь тебе еда и дом. Мы с Маркелом - молочные братья. Нас одна бомжиха выкармливала. Только разошлись наши пути дорожки. Еще в десять лет, помню, у меня проснулась жуткая тяга что-нибудь расследовать. В короткое время я стал местной достопримечательностью. А началось все с похищенной стеклотары, которую старый кобель Савва от своей жены утаил. Шухеру навели! Хитрые головы хотели Савву лишить надела на свалке, только общественность заступилась. Ну меня, конечно, за раскрытие преступления премировали - позволили вылизать дно у бочки из под сгущенки с истекшим сроком хранения, которую предприимчивые бомжи пустили в оборот. То что потом неделю от поноса штаны отскабливал, никого не волновало.
      Пустился я в воспоминания, аж слезу пробило. Смахнул я ее, неверную, чтобы спутникам вида не показывать.
      - Теперь в этот проулок. Только не останавливайся и медленно не двигайся колеса на ходу снимут. Машина незнакомая - всякое может быть. - а сам на всякий случай окошко открыл, чтобы снаружи харю мою видели, а то мало нам неприятностей.
      Ну конечно, Урез с Хулейкиным носы позатыкали. Непривычные. Слабаки.
      Подъехали к дому Маркела. А народу рядом собралось - уйма. Все шумят чего-то, вопят, ссорятся. Галдеж стоит, как на распродаже бельевых прищепок.
      - Вы ребята машину покараульте, а я погляжу, что там. Только хорошо караульте - вмиг растащат. Если что - зовите на помощь.
      Направляюсь к толпе.
      - Чего стряслось? - спрашиваю у тех, кто рядом.
      - Маркела сейчас лишать гражданства будут.
      - То есть как это?
      - А так - выбросят его из дома нахрен, и поделом. - подлез старикан с безумными глазенками и трясущейся бородой.
      - Ой, Козьма пришел! - закричала баба с тележкой.
      Ну меня тут сразу же узнали, притихли.
      - В чем дело? - я понижаю голос. Так мой вопрос звучит гораздо зловеще.
      Толпа расступилась и я увидел братца. Вид у него был несвежий, помятый. Из ноздрей коровь хлещет, синяк под глазом, зубов двух не хватает.
      - А ну, народ, разбегайся! - командую, а сам братцу своему сопли подтираю.
      - Ему теперь только поллитра поможет стресс снять. - опять лезет ехидный дедок.
      - Ты откуда такой шустрый взялся? Что-то я тебя не припомню?
      - Видали! Не признает! Молокосос!
      Старожилы на деда зашикали, тот сделал вид что смутился, а может и на самом деле стушевался, только морда его исчезла.
      - Я жду объяснений. - Грозно рыкнул я. За брата заступиться - святое дело.
      Жабиха - рыжая бестия, прозванная так, за то что ее левый глаз-мутант торчал прямо из лба, принялась торопливо обрисовывать ситуацию.
      - Маркел-то, вчерась, натворил таких делов!..
      - Каких? - огрызнулся Маркел и получил от меня по шее. - За что?!
      - Продолжай.
      - Приехала вчера бригада по закупке вторсырья. Мы им уже который раз объясняем, что нет у нас ничего. Что мы - дураки? Мы и сами можем выгодно толкануть наше добро. А этот змей, возьми и расскажи, где мы его прячем. И главное - хоть бы сам малейшую силу затратил, чтобы собрать. Мы тут ишачим, а он все наши секреты рассказывает.
      Чувствую, что по справедливости братцу моему светит линчевание.
      - Да, Маркелушка, за такое дело можно и порешить.
      - Так они и собирались, да ,спасибо, ты подоспел.
      - Ты лучше поведай, как до жизни такой докатился, что свою же родную соседскую рвань хлеба насущного лишаешь.
      - Да я сам не знаю, как получилось. - захныкал Маркел, растирая кровавые ошметки. - Спросили - рассказал. Да я не хотел. Это само собой получилось.
      - Не реви!
      Соображаю. Оставлять его одного опасно - бичи народ злопамятный. Его пока мой авторитет спасает. Я уйду - они из него душу тот час вынут. Придется забирать с собой. Долорес все равно дома нет. Отмою его; попахивать конечно будет первое время, ну да чего не сделаешь ради молочного брата.
      - А ну, расступись.
      Толпа беснуется: глаза горят, кулаки дрожат. Но не шелохнутся.
      - Иди, христапродавец. - пихаю Маркела в спину. - Из-за тебя уважение у народа теряю.
      Подходим к машине. Мама родная! Да что же это! Колес нет, стекол нет, сама на дырявую тыкву, из которой Золушка после бала вывалилась похожа.
      Эн с Хулейкиным суетятся рядом, охают. Урез на себе волосы рвет. Я вовремя остановил его, лишив череп возможности стать похожим на хулейкинский.
      - Ну что, идиоты, доигрались? - Здесь я не сдержался - заорал на всю округу. - Я же предупреждал! Следить надо, не отходить от машины ни на миг!
      - Но, Козьма. - пытался открутиться Хулейкин. - Мы только помогли одной старушке дорогу перейти. Уж очень она просила.
      - Старушке?! - возмущяюсь я, и мои слюни обрушиваются на его зеркальную башку. - Да тут целые батальоны старушек ходят, таких кретинов как вы выискивают. А с ними внучки Красные Шапочки!
      Про бригаду Красных Шапочек только глухие да слепые не знают. Приезжие тоже. Уже лет двадцать, как никто из бывалых жителей нашего квартала никаким старухам и инвалидам не помогает. Переведешь такого козла на другую сторону, а потом всю жизнь жалей пропавшей коляски, сумки или даже машины. А один раз проезжали здесь солдаты с учений, колонна перед пирдуном старым остановилась, два генерала из передней машины выскочили, принялись ему помогать, так у них со всех танков гусеницы исчезли. Хватились, а куда там - у нас, что пропало, то навсегда. Народ у нас лихой и ушлый. Ты ему палец в рот - он после тебя башмаки выплюнет. С тех пор все добрые люди наши местности за версту объезжают. Аномалия!
      Расстроился я, да делать нечего.
      - Придется пешком идти. Не забывайте - мы отправляемся на свалку. Раз уж собрались - надо доводить дело до конца. От меня не отставать, вперед не забегать. Понятно?
      - Понятно, - ответило мне нестройное трио.
      Эн с неподдельным сожалением простился с несчастной "Волгой". Маркел виновато поплелся позади и чуть сбоку. По сторонам посматривает - не видать ли где мстителей.
      - Не боись, - говорю. - где наша не пропадала. Кого нам опасаться?
      - Дедок тут один был. Главный зачинщик мордобоя.
      Я вспомнил того бородатого крикуна.
      - И чего?
      - Он - главный пострадавший. Опасный тип.
      - Кто такой - почему не знаю?
      - Он из банды Штопаных Резинок. Очень важная персона.
      - Что за банда такая?
      - Ты что - с луны свалился? Отстал ты, братец от жизни.
      Не хватало мне еще штопаных резинок всяких, гандонов дырявых. Мне и Петровича с Люэсом вполне достаточно.
      - Кто такие? - спрашиваю.
      - Разборки устраивают с местными помойщиками, пытаются вытеснить наших. Одевают на головы презервативы, только дырки для доступа воздуха прорезают, и нападают. Представь себе - на тебя дырявая резина наезжает. Где уж тут на рожу будешь обращать внимание.
      - А откуда ты знаешь, что он из банды?
      - Да я их всех видел. Я же для них партию бракованых резинок и вынюхивал. Так они сразу на месте одевать тренировались, чтобы в боевой обстановке не оплошать. А меня припугнули, что нюхало разобьют, если заложу.
      Маркел потрогал окровавленный нос и опять разнылся.
      - Чем я теперь на жизнь зарабатывать буду?
      - Что-нибудь придумаем, - я сердито проскрипел зубами.
      Застройки стали редеть и вскоре мы вышли на окраину помойного городка. Вот здесь-то и начиналась знаменитая Землепупская Свалка - приют бездомных и тунеядцев. Когда-то, на заре моей туманной юности здесь был глубокий распадок с немного вонючей речкой и милым леском, обосраным заезжими туристами, но потом исчезли и эти виды. Свалка поглотила все. Вершины холмов, некогда украшавшие пейзаж, уже несколько лет как на дне. Власти грозятся законсервировать объект с неприятным запахом, но вряд ли пойдут на это тысячи людей тут же перекочуют в другие районы города, доставляя только неприятности.
      Собственно сама свалка официально начиналась с больших ржавых ворот, рядом с которыми, почему-то не было забора и, поэтому, никто ими не пользовался, обходя стороной. Сразу за воротами тянулась вереница отжившей свое техники. Разбитые кузова, кучи мелко и крупнокалиберных деталей заполняли пространство приемника.
      Здесь работали самые интеллектуальные бомжи-кулибины. Это соратники и заказчики Красных Шапочек. Им постоянно не хватало чего-то очень нужного и дефицитного, поэтому приходилось растаскивать совсем новые тачки таких недотеп, как мы. Вон, от дальнего ряда отъезжает свежесобранная колымага: не исключено, что на ней наши колеса. Но я стараюсь отбросить неприятные воспоминания, и направляюсь к той части свалки, где еще можно раздобыть ходовую тачку. Первый признак того, что я на месте - колючая проволока и лоснящаяся ряха на остове сгоревшего грузовика - деловые авто охраняются.
      - Здорово, Гудок. - кричу я ряшке.
      Гудок лениво косится вниз. Свистит кому-то, и вскоре к воротцам подгребает грязный херувим.
      - Кого надо?
      - Эй, малой, мне бы с Дизелем переговорить.
      Раздражают очень меня ихние затехнизированные клички, но делать нечего, возмущатся не приходится.
      Появляется и сам Дизель, недоверчиво поглядывает на моих спутников (Маркела я в расчет не беру - его каждый таракан в лицо знает), но срабатывает мой непоколебимый авторитет и двери дружелюбно распахиваются.
      - Зачем пожаловали, господин Прутиков. Рады будем услужить.
      - Господа там. - я показываю в сторону покрытого туманом города. - хотим у тебя кое-что распросить и, может быть, купить.
      - Насчет купить - ради бога; насчет распросить - увольте.
      Отзываю его в сторонку.
      - Я знаю у тебя ребята ушлые - хоть какую машину достать могут. Все-таки коллектив.
      Дизель вспыхивает от лести.
      - Ну не любую...
      - Не прибедняйся. Сейчас мы посмотрим у тебя машинку, если не найдем нужную - поможешь.
      - Об чем речь. Всегда рад услужить хорошему человеку.
      Дизель колобком перекатывается по территории. Его огромный живот как будто наполненый водой колыхается в такт движениям. Мы неторопливо двигаемся вдоль выставленых авто.
      Каких машин здесь только не увидишь. Любой бомж-кулибин с радостью бы отдал последние гаечные ключи, лишь бы полюбоваться на такое богатство, но их сюда за версту не подпускают и правильно делают.
      Рядом с нами маячат двое покупателей: один уже присмотрел себе зачуханый "москвич" брежневской эпохи, чудом уцелевший раритет; другой пялится на помятый "жигуль" из той же эры.
      Странные люди. Коллекционеры наверное.
      Уже виден конец колонны, а ничего интересного не попалось.
      Наконец, третья от конца машина запала мне в душу и я обошел вокруг нее несколько раз, пытаясь припомнить та это или не та.
      "Жалко стекла нет".
      - Давно эта здесь?
      - Сегодня утром доставили. Ее ребята на улице нашли брошенную - подобрали. Она немного разукомплектована, но не катастрофично.
      - Где ее нашли? На какой улице? В каком месте?
      - Я тебе Фильтра дам в помощники - с ним и разбирайся. Он знает.
      Дизель подозвал того самого херувима. Пацан деловито осмотрел меня, как проститутка оценивающая клиента.
      - Покажешь, где нашли эту машину?
      Фильтр не ответил, однако наглый взгляд его грозил просверлить во мне дыру.
      - Сколько хочешь?
      - Пятнадцать.
      - Получишь десять.
      - Ну-у-у.
      Юный вымогатель повернулся, собираясь уйти, но тут же получил пинок от Дизеля. Тот за ухо поднял малявку с земли.
      Фильтр заорал и принялся кусаться, и только еще одна затрещина заставила его успокоиться.
      - Будешь помогать?
      - Буду-у-у.
      Дизель толкнул мальца в мои руки. Теперь дело за машиной. Народу набралось дотаточно - легковушкой не обойдешся. Надо что-то посолидней. Выбираю неплохого вида пикап. Недолго торгуюсь, и ,в конце-концов, сходимся на устраивающей меня цене.
      - Машина - зверь. Проблем не будет.
      - Поведешь ты. - кинул ключи Эну.
      Фильтр вперед нас забрался в машину и по-хозяйски устроился на переднем сиденье.
      - Будешь показывать дорогу.
      Глава 8.
      Мы подъехали к воротам. Гудок спрыгнул со всоего поста, спеша освободить путь. Но едва он отодвинул решетку, как стая сомнительных личностей в грязных одеждах проскочила на территорию и окружила нашу машину.
      Я обратил внимание на странные головные уборы на их головах и, кажется, начал понимать кто это такие.
      "Банда Штопаных Резинок!"
      - Эй, что за нахальство? - но вместо ответа Гудок получил по мозгам и свалился под колеса.
      Настало время действовать. Эти лихие ребята неспроста сюда завалились. Я быстро прикинул насколько реальны наши шансы. Их десять, нас четверо, не считая Фильтра. Ну, это нормально. Семерых я возьму на себя, а ребята с тремя оставшимися думаю справятся: все-таки профессионалы.
      Агрессоры перегруппировались, но нападать не торопились, видать были уверены в абсоллютности собственного первосходства. А мне только этого и надо. Ну наконец-то я могу размяться. Давно не попадал в такие передряги.
      Конечно можно и одними руками, но не то у меня сегодня настроение, поэтому хватанул я с земли отжившую свое, но еще пригодную для поединков, рессору. Как ладно она легла в мои руки! Теперь держись!
      Я бью сильно, но аккуратно. После первого удара двое вышли из игры, один во всяком случае навсегда. Третьему я острым краем вместе с мозгами порвал презерватив. Главная цель достигнута - противник ошеломлен и не знает, что предпринять. Делов-то - пара секунд.
      Теперь на меня осталось четверо. Но нападающие почему-то думают по другому - только двое прут на меня, остальные атакуют моих спутников.
      Эти двое оказались крепче, чем я думал, по крайней мере судороги у них продолжались даже тогда, когда моя рессора застряла в заднице последнего бандита.
      Эн с восхищением посмотрел на меня, после того как отправил последнего бандита в глубокий нокаут.
      - Таких бы ребят нам штук двадцать и мы давно бы покончили с русской мафией. И откуда только такие богатыри берутся?
      - С помойки, - отвечаю.
      Настала пора разобраться, кто такие эти Штопаные Резинки. С тех, которые дышат мы скинули презервативы. Один из них оказался назойливым дедком, нападавшим на Маркела.
      После приведения в чувства, приступил к допросу. Всех живых Штопаных Резинок приказал удалить, оставив одного старика.
      - Если не будешь отвечать на мои вопросы - отправлю в мусоропресовку.
      - А если я тебе расскажу, меня и так туда отправят, - ответил дед.
      - Кто отправит?
      Молчит.
      Я соображаю, какую бы придумать кару, чтобы развязать его язык. У него действительно нет выбора. Ничего на ум не приходит. Но наконец озарение! Это будет поэффективней любого запугивания.
      - Помыться хочешь? В чистой водице, отфильтрованной, ароматизированной.
      Вижу у деда проснулся интерес, от слова "вода" его кожа заволновалась, зудом пошла. Уж я то знаю, каково немытым годами ходить. От кислотного дождика толку мало, а чистой воды в родном квартале сроду не было.
      - Даже если тебя потом уберут, хоть чистым в могилу отправят, по людски. я продолжил соблазнение.
      Дед не выдержал.
      - Согласен.
      - Только уговор: сначала дело - потом помывка.
      - Ладно. - кивнул старикан, а я выудил записную книжку, чтобы законспектировать то, что представляет интерес.
      - Для начала объясни, кто вами командует, какие цели преследует ваша организация.
      - Во-первых, начнем с целей. Они простые - вселить ужас во всех, кто живет на доходы с помойки. Кто командует? Один очень влиятельный человек. Точнее? Я знаю, что это женщина, но кто конкретно - сказать не могу: ни разу не видел. Она отдает приказы по телефону.
      - Но как она вышла на тебя?
      - Один человек свел нас...
      - Продолжай.
      - Его недавно убрали. - старик засопел. Похоже он чего-то добивался от меня, но так как я хранил холодное молчание, продолжил после паузы. - Он работал в "Айсберге" начальником охраны.
      - Петрович?! - подскочил я.
      Вот тебе еще один узелок к делу.
      - Он что, знал эту женщину? Ах, да, ты же только что говорил. Он что-нибудь рассказывал тебе про нее?
      - Ничего.
      Ну да, Петрович не разговорчивый был. Даже если его яйца на сковороде жарить, ни слова не добьешся. Уж он-то не продался бы за помывку.
      - Кто первым выходил на связь - она или ты?
      - Всегда она. Заказывала дело и все.
      - А как расплачивалась?
      - Мусорная машина доставляла нам деньги. Каждый раз после задания. В одно и то же время. Внутри находился контейнер. Вот такой примерно. - дед показал на валявшийся рядом жестяной ящичек.
      - А шофер тоже в деле?
      - Нет, он не в курсе.
      Оригинально: деньги сбрасываются в любой мусорный бак по маршруту следования машины.
      - А если кто-нибудь доберется до них раньше вас?
      - Это исключено. Деньги сбрасываются непосредственно перед загрузкой мусора.
      - Номер машины знаешь?
      - 42-15. Бортовой - 234
      - Ну, ладно. Теперь переходим к главному. Ваше нападение - ее приказ?
      Старик покрылся потом.
      - Ну все, теперь мне крышка. Я уже достаточно проговорился, чтобы меня отправили под пресс.
      - Не боись, не выдадим.
      - А мои ребята? Вдруг кто-нибудь из них проболтается?
      Да, старик прав. Но не могу же я просто так взять и поубивать этих Штопаных Резинок. Что я, зверь?
      - Ладно. Есть у меня одна идея.
      Я позвал Эна и изложил ему план освобождения старика. Он был не против и я вернулся к главарю банды.
      - Сейчас на глазах твоих молодцев разыграем спектакль. Ты вырываешся и бежишь. Мои ребята пульнут в тебя несколько раз. Не бойся. Мимо. А после второго выстрела, чтобы правдоподобней было, свалишся. Подрыгаешь ножками, так, покуражишься. Понял?
      - Ага, - засияла физиономия дедка.
      - Ну, давай.
      Дед меня отпихнул и сорвался с места. Пробежал мимо своих, петляя направился в сторону завалов металлолома.
      - Уйдет, - кричу.
      Эн с Хулейкиным палят, душу отводят. Дедок вдруг остановился, обернулся, колени его подогнулись, рука прижалась к груди, в глазах тоска. Он медленно опустился на землю, но, как мы договаривались, не дергается. Но все равно здорово у него получается. Я бы так не смог наверное. В заключение старикан пытался оторвать голову от земли, чтобы взглянуть на меня, но тщетно. Наконец, замер.
      "Какой артист пропадает."
      Подбежал к нему. Для вида надо пульс прощупать. Беру его руку.
      - Где тут у тебя пульс? Весь грязью зарос.
      Сдавил ему запястье, а тиканья не ощущаю. Смотрю: рука у деда красная. Я перевернул его: грудь прострелена прямо возле сердца.
      Все сразу во мне вскипело, готов был проклять Уреза с Хулейкиным, но потом, вдруг, сообразил, что они здесь не причем. Деда убили выстрелом в грудь, а нам он показывал спину.
      Сработала реакция и я упал рядом с мертвым стариком, благо, рост позволил целиком спрятаться за его нехилое тело. Чуть высунувшись посмотрел вперед, на кучу железных обломков. Никого не видно. Да и если бы хотели меня кончить сделали бы это сразу. По всей очевидности убийца уже смылся.
      Я возвращаюсь с неподдельно жалостным видом.
      Держать дедовых обалдуев нет смысла. По их рожам видать: серого вещества в головах так мало, что информация выданная ими будет состоять, по большей части, из трехбуквенных слов.
      - Гоните их в шею!
      Сам, обессиленый от переживаний, опустился на колени.
      - Старик убит.
      - Как так?- взволновался Хулейкин. - мы же мимо стреляли.
      - Стреляли, не попали. А там стоял, - показываю на кучу. - попал.
      Эн ушел посмотреть на старика. Вернулся.
      - Что делать будем?
      Я поделился с ними сведениями полученными от деда. Ребята нахмурили лбы: понимают, что кто-то следит за нами неотступно.
      - Одно хорошо, - я прервал паузу. - Я сначала подумал, что связь Штопаных Резинок с Петровичем запутает дело, но теперь, когда нам известен способ доставки денег банде, мы можем попробовать выйти на заказчика. Хотя это будет очень нелегко.
      Я отыскал указанный дедом ящик, очистил его от грязи.
      - Теперь надо найти мусорку. - говорит Эн.
      - Едем в управление по очистке. Заодно посетим то место, где нашли брошенную тачку.
      Я кличкнул Фильтра. Они с Дизелем, заслышав выстрелы спрятались в кузов бывшего хлебного фургона. Дизель принялся приводлить в порядок Гудка, а Фильтр снова занял переднее сиденье приобретенного нами пикапа, с беспокойством оглядывая территорию свалки.
      К сожалению, слова сказанные Дизелем не оказались пророческими: машина на дороге вела себя более чем странно, норовя при каждом тороможении свернуть на встречную полосу.
      Эн, проклиная покупку, усмирял норовистого бычка железной хваткой вцепившись в баранку.
      По дороге я обдумывал некоторую странность в поведении Маркела, особенно его невероятный по своей подлости к помойному братству поступок. Это более чем невероятно, что Маркел, так ратующий за своих, просто так выдал тайник, а потом безо всяких, да еще при свидетелях, поведал про банду Штопаных Резинок, которые, к тому же грозили ему расправой. Уж я то знаю, как Маркел не приемлет насилие. Особенно по отношению к собственной персоне.
      Маркел же смиренно вонял рядом с Хулейкиным, севшим между нами.
      - Я уже не могу. Пустите меня к дверке, хоть окошко открою. - завопил Хулейкин и потянулся к ручке стеклоподъемника.
      - А ну закрой. - я схватил его за руку, - еще не хватало платить штраф за порчу воздуха. Любой постовой прикопается.
      Возле переезда пришлось затормозить. От проходящего поезда все гудит и трясется. Состав длинный и конца его пока не видно.
      Я заметил тоскливый взгляд Фильтра: в соседнем "Мерседесе" пухлая девчонка держала в руке огромный кусок пиццы, словно нехотя откусывая от него и, смакуя, жевала. Заметив звериный Фильтра она, по-видимому пыталась во всей красе продемонстрировать свои садистские наклонности. У меня мгновенно рот наполнился слюной. Все мои друзья тоже поддались гипнозу. Девчонка, заметив, что уже не один наблюдатель уставился на нее сверлящим взглядом, что-то сказала сидевшему рядом человеку в черном. Тот посмотрел на нас и пригрозил могучим кулаком.
      - Надо перекусить, - вернулся я к реальности.
      - Неплохо бы. - поддержала меня команда.
      Даю Эну установку: тормознуть у первой же закусочной.
      - Надо дать пищу уставшему организму.
      За переездом мы заметили бойко торгующего мороженщика. Денег у меня только червонец (на откуп Фильтру) и пришлось быстро придумывать способ заставить мужика совершить благодеяние. Остановились напротив, я вышел и вытащил из машины Маркела. Вместе с ним мы подошли к продавцу. Народу сразу поубавилось. Наиболее терпеливые зажали носы, но долго они не выдержат. Я обратился к мороженщику.
      - Извини, батя, это рэкет: вон тот человек будет стоять здесь до тех пор, пока мы не получим десять порций мороженного.
      - Пятнадцать! - крикнул из машины Фильтр.
      - Да, пятнадцать. Младенец прав.
      "Батя", растроенный исчезновением покупателей, нехотя согласился.
      Немного стыдясь совершенного поступка, я занял свое место. Мороженщику этому еще полчаса, как минимум, стоять, пока не развеются маркеловы запахи.
      Еще десять минут и мы у цели. Именно здесь, где начинается Прибрежный район и была найдена машина. Дома здесь, по большей части, малоэтажные, народу немного и достаточно опросить местных, чтобы выведать нужную информацию.
      В первом же доме меня ждала удача: милая домохозяйка, искренне обрадовалась появлению живой души, готовой выслушать ее трескотню.
      - Да,да. Вчера вечером возле дома Сары Абрамовны... Ой, вы знаете, эта Сара Абрамовна...
      Вежливо перебив ее, вернул к нужной мне теме.
      - ...Конечно видела. Остановилась машина. Вышли двое. Одна из них кажется была женщиной...