Фавориты правителей России

Юлия Матюхина

Фавориты правителей России

Предисловие. Феномен фаворитизма

Фаворитизм (от франц. favoritism – «благосклонность») – один из интереснейших феноменов мировой истории.

Явление фаворитизма теснейшим образом связано с особенностями человеческой психологии. Разделяя людей на своих и чужих, на симпатичных и неприятных, на близких и неблизких, мы подсознательно проявляем благосклонность к первым и стараемся отдалить от себя вторых. Своим мы всегда рады, их решения кажутся нам более правильными, а поступки – более справедливыми и благородными, чем решения и поступки чужих. С симпатичными нам людьми мы более приветливы и вежливы, более сердечны и благожелательны. Мы не всегда можем внятно объяснить, почему один человек вызывает у нас доверие, тогда как другой в лучшем случае оставляет нас равнодушными. Каждый день мы сталкиваемся с мелким бытовым фаворитизмом, не замечая его или не связывая с этим явлением, о котором когда-то слышали на уроках истории.

Обычно, описывая какой-либо феномен, указывают время его зарождения, расцвета и упадка; называют предпосылки его возникновения.

Уникальность фаворитизма заключается в том, что он в той или иной форме существовал всегда. Вернее, с тех незапамятных времен, когда среди людей одной группы (семьи, общины, племени) стали выделяться лидеры.

Если уж следовать традиции и устанавливать истоки описываемого явления, можно сказать, что фаворитизм зародился в тот момент, когда некоему отцу пришло в голову разделить своих сыновей на верных и ненадежных. Верные, преданные воспринимались как опора и преемники. Им позволялось и прощалось много больше, чем вторым, ненадежным, которые автоматически попадали в разряд подозрительных и даже опасных.

Развивалось общество, развивался и фаворитизм. Из-под крыши семейного дома он перекочевал во дворцы, где обитает и по сей день.

Сегодня феномен фаворитизма подвергается всестороннему изучению. Его пытаются осмыслить и объяснить представители самых разных наук: истории, психологии, социологии, культурологии, политологии.

Ученые умы определили фаворитизм как социокультурное явление, широко распространенное при дворах правителей эпохи абсолютизма. Фавориты, как правило, пользуются особым расположением своего покровителя и часто благодаря его поддержке получают огромные власть, привилегии, деньги. Монархи вовсе не стараются скрыть свою симпатию к фаворитам. Напротив, они одаривают своих любимцев драгоценностями, поместьями, земельными наделами, жалуют им звания, титулы, ордена и прочие высокие государственные награды – словом, всячески стараются подчеркнуть особое положение этих людей. Таким образом правители пытаются купить преданность своих приближенных. Однако в душе каждого монарха таится страх того, что фаворит рано или поздно предаст его.

Страхом, подозрительностью, если хотите, ревностью правителей и обусловливается периодическая смена фаворитов. Судьба многих из них – это череда бесконечных взлетов и падений.

Фаворитизм вовсе не обязательно должен быть связан с любовными, эротическими отношениями между покровителем и его протеже. Скажем, фаворитами Александра I были его друзья: граф П. А. Строганов, граф В. П. Кочубей, князь А. Чарторыйский и Н. Н. Новосильцев. Вместе с государем они составляли так называемый «негласный комитет» минипарламент, пронизанный демократическим духом.

При Иване IV Грозном сложилась особая форма фаворитизма – опричнина. Опричники совмещали в себе роли советников, телохранителей, друзей и наперсников царя.

Но, конечно, чаще фаворитами становились любовники или любовницы правителей.

Назначая своих фаворитов на ключевые посты в государстве, монархи передавали им часть своих полномочий. История знает немало случаев, когда фаворит фактически играл роль всевластного государя, в то время как законный правитель развлекался, проводил время за пирами, охотой, балами, нисколько не интересуясь судьбой страны. И тогда участь государства полностью зависела от личности фаворита. Если волей случая на вершине власти оказывался человек мудрый, талантливый, честный и принципиальный, фаворитизм становился для страны огромным благом, спасая ее от недалекого монарха, не желавшего или не умевшего должным образом управлять государственной машиной. Если же единственным достоинством фаворита была безграничная собачья преданность монарху-самодуру, такие правления оборачивались злом для народа и государства и зачастую оканчивались трагически.

Так или иначе деятельность любого правителя, в том числе и фаворита, не может оцениваться однозначно – положительно или негативно.

Часто фигуры фаворитов связывают с определенными мифами, созданными при их жизни или после нее. Отличить мифы от реальности бывает непросто даже видным ученым.

Но тем увлекательнее становится тема фаворитизма в мировой истории. Не случайно же личности людей, волею судьбы оказавшихся у власти, не перестают притягивать внимание не только ученых, но и простых читателей.

Овеянные тайнами и легендами, окруженные ореолом недосказанности, неоднозначные и противоречивые, фавориты в меру своих сил и способностей творили Историю. О таких людях и пойдет речь в этой книге.

Глава 1. Фавориты и фаворитки киевских и московских князей

Фавориты Рюрика: Олег, Аскольд и Дир

История знает несколько версий происхождения киевских князей. Предпочтение отдается классической летописной истории о «призвании варягов». Согласно древним летописям варяги, скандинавские племенные вожди, были предводителями русских дружин в военное время. Одним из таких предводителей называют Рюрика, сына норвежского короля и Умилы – дочери новгородского старейшины Гостомысла. Призванный новгородским народом на княжение, Рюрик пришел со своей дружиной в район Ладожского озера и согласно летописи стал править в Новгороде с 862 г., а его дружинники – в других городах русской земли.

Следует сказать, что варяги находились в привилегированном положении: во время похода им полагалась большая доля добычи, с ними советовался князь, в то время как дружинники-славяне выполняли остальную работу. Иноземцев защищал и закон, по которому за убийство или оскорбление варяга полагался большой штраф. Историки объясняют это тем, что, будучи варягами по происхождению, киевские князья комплектовали дружину преимущественно из своих дальних родственников. Дополнительное количество воинов набирали из русичей. Термина «фаворит» тогда еще не существовало, но летописный термин «отроки-други», с которым князь обращался к своим старшим дружинникам (варягам), как нельзя лучше характеризует их приближенное положение. Для русских, младших дружинников, существовали иные термины: «гриди», «дети молодшие» и др. Фаворитами в смысле приближения к князю становились преимущественно ближайшие родственники (родные и двоюродные братья, жены, дядья) либо самые сильные, умные или хитрые дружинники. То есть внимание высокой особы можно было завоевать, обладая родственными связями с ней и (или) выдающимися личными качествами. Такие люди занимали привилегированное положение, становились сотрапезниками князя, пользовались его доверием. Они могли стать советниками, воеводами, отправлялись в завоевательские походы – собирать для князя дань в «своей и чужой земле». Так, пришедшие вместе с Рюриком Аскольд и Дир были отправлены им в поход на Константинополь. Представители киевского князя в таких случаях имели полномочия от его имени и от имени управляемого им народа заключать с византийскими императорами договора о сотрудничестве и ненападении. Разумеется, только лучшие из лучших могли выполнить эту миссию, те, которым князь доверял, как себе.

Поскольку в те времена власть и безопасность князя зависели от его личных качеств и верности его людей, фавориты назначались управителями подвластных ему городов или правителями при малолетних детях умершего князя, как например Олег.

Судьба приближенных Рюрика – Олега, Аскольда и Дира, также правивших в землях Киевской Руси, – наиболее полно отражена русскими летописями и дает некоторое представление об истоках русского фаворитизма. Жизнь в Древней Руси не была безоблачной, и кровавая борьба за власть, интриги и конфликты между «пришлой» и «местной знатью» тогда также имели место, как и много веков спустя, – при Иване Грозном или первых Романовых.

Олег, родственник и дружинник Рюрика, прибыл вместе с ним на Ладожское озеро. Год его рождения неизвестен. Но известно, что князь приблизил его к себе и имя Олега упоминается в дворцовых книгах византийских императоров вместе с «конунгом славян» и его племянниками Игорем и Яканом, а также другими варягами из «ближнего круга». Олег отличался завидным здоровьем, богатырской силой и ловкостью – этот былинный образ подкрепляется археологическими находками. Известно, что двуручный меч весил около 25 кг, а в бою им надо было умело орудовать. Боевая секира викингов могла весить и 15, и 20 кг, а если добавить к этому доспехи, пусть кожаные, но окованные железом, шлем и металлические поножи (специальные голенища, защищавшие ноги воина от щиколотки до колена), то выяснится, что рядовой дружинник должен был носить на себе как минимум 40 – 50 кг практически постоянно. Дружинник обязан быть выносливым, от него к тому же требовались воинская смекалка и безоговорочная преданность князю. Именно таким и должен быть будущий новгородский или киевский князь – поистине «первый среди равных».

Почему Рюрик не отправил Олега в поход на Константинополь вместо Аскольда и Дира, для историков является загадкой. Возможно, в начале его правления опытные дружинники Аскольд и Дир пользовались у него большим доверием. Возможно, военное мастерство Олега требовалось на не слишком гостеприимной новгородской земле – подробности остаются неизвестными. Скорее всего, в период первого константинопольского похода Олег был, по понятиям того времени, слишком молодым и не зарекомендовал себя таким искусным дипломатом, как, например, Аскольд. Возможно, что эта неприязнь к «обошедшим его на полкорпуса» Аскольду и Диру не давала ему покоя все годы правления Рюрика и в конечном итоге и стала истинной причиной гибели киевских правителей. Версия о том, что «вечно второй» Олег тяготился своим подчиненным положением, может быть признана спорной. Тем не менее его активное участие в константинопольских походах, подавлении новгородского восстания Вадима и решительная борьба с кочевниками указывают на характер агрессивный и деятельный. То, что Олег с общего согласия назвал себя представителем княжеского рода, свидетельствует об имевшихся у него определенных правах на престол или вассальное правление и амбициях, оставленных без внимания как самим Рюриком, так и новгородской аристократией.

До захвата Киева согласно летописи Олег предпринял военные набеги на территории любечских и смоленских славян. Эти атаки оказались успешными, так же как и вторжение в Киев, и весьма укрепили положение Олега среди дружины как «первого среди прочих». «Ознакомительные» набеги русичей на Константинополь в 860-х гг. становятся во время его правления почти традицией. Подчинив Киеву ближайших соседей – радимичей, древлян и северян, Олег не только расширил подвластную территорию, но и существенно пополнил киевскую казну. С непокорными тиверцами и уличами он воевал неустанно в течение всего своего правления. Правда, осадившие столицу Киевской Руси угры стали исключением из общего правила. Их не только не удалось победить, но даже пришлось заплатить им выкуп, и только после этого они убрались восвояси.

Интересно, что не имевшему серьезных конкурентов в киевских землях Олегу невероятно везло. Его мечту о самостоятельном княжении можно считать сбывшейся. Более того, в 907 и 911 гг. он совершил два победоносных похода на Константинополь. И от своего имени в кругу своих дружинников он подписал с византийским императором договор о контрибуции и дальнейшем сотрудничестве.

Конечно, указанное в летописи число воинов Олега (80 000 человек) кажется современным историкам фантастическим, но не подлежит сомнению, что его армия была действительно велика и устрашающе боеспособна.

В связи с этим хрестоматийный рассказ об «Олеговой хитрости» представляется характерной иллюстрацией его тактической смекалки и воинской доблести. Перегородившие акваторию порта металлическими цепями греки также проявили военную хитрость и рассчитывали надолго избавиться от алчных завоевателей. Но приказавший за одну ночь донести корабли на руках до ворот Константинополя Олег совершил настоящую «психическую атаку», против которой византийцы не устояли. И главным приобретением Киевской Руси в этом походе стала не столько огромная дань, сколько заключение договора, разрешавшего русским купцам торговать без уплаты пошлины и таможенных сборов (за счет чего регулярно и пополнялась казна Византии). Это было признаком экономической стратегии, пусть и в начальном варианте. В мирном соглашении от 911 г. Олег именуется «великим князем». Этот договор «о вечном мире и ненападении» также имел большое дипломатическое значение, высоко поднявшее престиж Киевской Руси за рубежом.

По одной летописной версии, Олег скончался в 912 г., по другой – в 922 г. Все источники упоминают поэтическую версию гибели Олега «от своего коня», но приписывают ей вполне прозаическую причину – отравление змеиным ядом. Тем не менее в общем-то чуждый мистики, проницательный и достаточно прагматичный варяг в былинах XII – XIV вв. отождествляется с непобедимым князем-колдуном Волхом Всеславьевичем, что свидетельствует о том почтении, которое испытывали соплеменники к его выдающимся уму и физической силе.

Аскольд и Дир согласно летописным данным являлись дружинниками Рюрика. И хотя история первых киевских князей имеет множество разночтений, доподлинно известно, что они не были его родственниками, но пользовались большим доверием новгородского князя. Именно их он послал во главе завоевательского похода на Константинополь в 864 – 866 гг. (примерная датировка летописью). Согласно одной из версий буря помешала Аскольду и Диру добраться до византийской столицы, и, убоявшись княжеского гнева, они решили не возвращаться в Новгород, а сами стать князьями в земле полян. В те времена поляне не имели своих князей, сообщает летописец, но платили дань хазарам и терпели от них притеснения. Аскольд и Дир предложили полянам защиту в обмен на тот «взнос», который прежде доставался хазарам, и стали править.

По другой версии, они с самого начала не собирались нападать на Константинополь, так как Аскольд якобы уже был христианином. И с самого начала, отправляясь в поход, они надеялись стать независимыми князьями, а не «служить под началом». В дворцовой книге византийских императоров среди совершивших поход варягов и русов их имена не упоминаются, а это значит, что до Константинополя они не дошли. В Киеве народ под их властью жил мирно и спокойно и был доволен своими правителями.

Против этой версии говорит отсутствие каких-либо репрессивных мер со стороны Рюрика по отношению к своим «боярам», нарушившим приказ.

Известно, что в Новгороде местная власть не была довольна правлением варягов. В летописях упоминается восстание Вадима (очевидно, представителя аристократии русичей), убитого по приказу Рюрика. После подавления восстания часть новгородской знати бежала на киевскую землю под защиту Аскольда и Дира, и это очень возмутило Рюрика и его воевод, одним из которых был знаменитый Олег.

Польские летописные хроники считают и Аскольда, и Дира младшими родственниками Рюрика, которые имели прав на киевский престол значительно меньше, чем сын Рюрика Игорь и другой его родственник – Олег. Поэтому их убийство Олегом осталось безнаказанным, так как послужило возмездием за самовластие.

Неклассические летописи, например Иоакимовская, известная только в пересказе историка XVIII в. В. Татищева, утверждают, что Аскольд и Дир княжили не одновременно, но один после другого, причем Аскольд был варяжским князем, а Дир – славянским, и имя его переводилось, как «зверь». Подобные сведения можно почерпнуть и в заметках арабских путешественников раннего Средневековья, но эта версия остается спорной.

Все источники сходятся на том, что после смерти Рюрика (в 879 г.) мирному существованию киевских князей угрожал другой фаворит Рюрика – Олег, постепенно сосредоточивший в своих руках власть и влияние в новгородских землях. Через три года Олег, ставший регентом-соправителем при малолетнем Игоре, появился у ворот Киева. Согласно летописным источникам богатая киевская земля привлекала его уже давно, а удобное расположение города вблизи от известных торговых путей служило стимулом для объединения новгородских и киевских земель под своим началом. Разумеется, свои интересы Олег отождествлял с интересами семьи Рюрика. Ради этого ему казались приемлемыми любые средства: выманив обманом Аскольда и Дира из-за городских стен, он предательски убил их в присутствии своей дружины и юного князя.

О мире и спокойствии, царивших тогда в киевских землях, говорит и тот факт, что Аскольд и Дир вышли к Олегу безоружными и не имея под одеждой даже легких доспехов, что облегчило задачу Олега. Подобная бесхитростность, стоившая им жизни, объясняется их уверенностью в собственной безопасности и тем влиянием, которым они пользовались на подвластной им территории.

Перед тем как казнить безоружных киевских правителей, Олег объявил, что карает их по праву, так как они, будучи не княжеского рода, захватили власть в городе и окрестностях. Власть, как объяснил Олег (по словам летописца), должна принадлежать потомственным князьям, т. е. Игорю или ему, Олегу. Интересно, что ни дружинники, ни киевский народ не вступились за Аскольда и Дира, а это доказывает, что аргументы Олега они сочли правильными. После чего некто Ольма, которого разные источники считают то дружинником Аскольда, то местным купцом, похоронил убитых. Причем над могилой Аскольда воздвигли церковь, а над могилой Дира – нет. Историки видят в этом обоснование того, что Аскольд к тому времени уже был крещен в христианство (называют даже данное ему имя Николай), а Дир оставался язычником, как и многие другие рядовые варяги и киевские князья.

Фавориты Игоря Старого: Прекраса (Ольга), Свенельд

Сын Рюрика Игорь Старый, как его иногда называют, буквально вырос на руках своего «дядьки» и соправителя Олега и стал самостоятельным киевским князем только после его смерти. Если верить летописным свидетельствам, то в 882 г. ему было 3 или 4 года. Игорь получил киевский престол по наследному праву, но вопреки околоисторическому расхожему мнению никогда не находился в чьей-либо тени. Все уже было решено за него еще до начала его правления. Личную власть в Киеве он получил согласно летописной традиции уже взрослым человеком, и от него требовалось только поддерживать сложившийся порядок. Когда через несколько десятилетий после смерти Олега Игорь на правах «друга-захватчика» посетит Константинополь (в 941 г.), то услышит от византийского императора предложение «взять ту дань, что обычно брал Олег, с добавлением».

Это значит, что ужас, который наводили дружинники Олега на византийцев, был настолько силен, что сохранился и много лет спустя после его визита. Кроме того, сам Игорь зарекомендовал себя настолько хорошим воином, что даже непомерная «плата за мир», навязанная Олегом в качестве обязательного условия дружбы и сотрудничества, не казалась императору слишком высокой. Постоянно воюя с хазарами, византийцами и буртасами, Игорь практически не бывал дома и нуждался в надежной опоре, верных людях, которые могли бы «присмотреть» за государством в его отсутствие и собрать необходимую дань с подвластных народов. Эти же люди после его гибели, вызванной непомерной жадностью, а точнее, вынужденной погоней за средствами, и должны были встать у руля Киевской Руси до совершеннолетия его малолетнего сына Святослава.

Такими надежными сподвижниками стали самые близкие для Игоря люди – жена Ольга и ее брат (по другим источникам, младший дядя) Свенельд, служивший у него воеводой. Не слишком давно покоренные соседние племена бунтовали.

Постоянные войны, которые вел Игорь Старый, требовали материальных и человеческих ресурсов. Это вынуждало князя идти на поводу у дружины и не могло закончиться хорошо.

Поэтому политика, проводимая доверенными лицами киевского правителя, с одной стороны, укрепляла их личную власть, а с другой стороны, должна была привести и к укреплению государства в целом.

Верная спутница киевского князя, известная из источников под именем княгини Ольги, происходила из города Пскова, из уважаемой, но небогатой варяжской семьи. Источники упоминают, что с Игорем Ольга познакомилась у реки, где она, переодетая в мужскую одежду, была перевозчиком. Называют и славянское имя девушки – Прекраса, которое, возможно, являлось обычным для тех времен прозвищем. Былинный образ девицы-богатырши, с одной стороны, говорит о недюжинной предприимчивости будущей княгини и некоторой авантюристической жилке в ее характере. С другой стороны, показывает сложное материальное положение ее семьи, в которой дочь не имела возможности «сидеть в тереме за прялкой», а должна была помогать родным зарабатывать на жизнь. Конечно, это свидетельствует и о превосходной физической подготовке, и об умении постоять за себя (в случае необходимости).

Некоторые источники утверждают, что Ольга происходила не из варяжского рода, а из семьи болгарских правителей. Эти сведения, хотя и разделяются частью исследователей, но на самом деле могут также говорить только о наличии славянского компонента в ее родословной. По одним летописям, свадьба Игоря и Ольги произошла в 903 г., по другим – много позднее; известно только, что одним из сватов выступал знаменитый Олег, высоко оценивший ум, красоту и проницательность княжеской невесты. Известно, что, кроме будущего киевского князя Святослава, у Игоря Старого и Ольги были еще несколько детей. Некоторые данные указывают на то, что у Игоря было несколько жен (по языческой традиции), но Ольгу он любил больше всех, и именно она оставалась в качестве местоблюстительницы управлять государством, когда Игорь пропадал в бесчисленных завоевательских походах.

Имя Ольги упоминается в дворцовых книгах византийских императоров, которые перечисляют европейских правителей того времени. Русско-византийский договор 944 г. называет Ольгу «правительницей русов» и владычицей их земель. Это показывает, каким влиянием пользовалась Ольга как в русской земле, так и в Византии. Через год после своего появления в Византии Игорь трагически погиб от рук древлян. Сама гибель его, связанная в источнике с алчностью русского князя, обусловлена постоянным ведением завоевательских и оборонительных походов, которые осуществлял Игорь. Более того, он был, как представляется ряду исследователей, вынужден идти на поводу у дружины, требовавшей дополнительных средств, и поэтому отправился к древлянам за повторной данью. Дружина обеспечивала князю и государству безопасность и регулярный сбор налогов с покоренных земель. Взамен этого она ожидала привилегий и дополнительного, увеличенного содержания, иначе, «возроптав», по норманнскому обычаю могла уйти к тому, кто предоставил бы ей лучшие условия. Разумеется, древляне не видели иного выхода, кроме физического устранения князя. Кроме того, в этом воинственном и сильном народе еще сильна была память о прежних вольностях, и потому его вождями был придуман беспроигрышный ход: к убитой горем Ольге, оставшейся с малолетним сыном на руках, прислали древлянских старейшин-сватов с требованием выйти замуж за древлянского князя Мала. Был ли древлянский вождь лично повинен в гибели киевского князя, об этом источник умалчивает. В случае согласия Ольги (или киевских старейшин) как полагали древляне, их народ получил бы независимость и власть над всей территорией Киевской Руси. Ольга и ее советники по заслугам оценили древлянскую хитрость. Убийц князя Игоря следовало наказать, да так, чтобы надолго отбить и у них, и у любых других «сепаратистов» желание противостоять власти киевских правителей. Отсюда и берет начало легенда о «кровожадности Ольги». Нет, это была хорошо спланированная акция по устрашению, намного превосходившая тот ущерб, который нанесли древляне Киевской Руси. Кроме того, так как во время этих карательных операций погибли практически все древлянские старейшины (т. е. лучшие и умнейшие представители этого народа), в древлянской земле буквально не осталось тех, кто в дальнейшем смог бы придумать и осуществить какой-либо достойный по силе и хитрости акт возмездия. Это было целенаправленное уничтожение самых авторитетных и достойных соперников, а оставшиеся, частично обращенные в рабство, были слишком слабы и напуганы для того, чтобы задумываться о мести. Ряд исследователей считают, что первая месть Ольги (захоронение в ладье древлянских послов) имеет свой исток в древнем норманнском погребальном обряде и явно доказывает варяжское происхождение правительницы Киева. Ее иноземное происхождение выдает и полное пренебрежение к родовым законам гостеприимства в трех основных случаях легендарной мести: убийства сватов, посланных древлянами, в ладье и бане, а также на поминальной тризне по Игорю, когда захмелевшие безоружные гости были перебиты киевскими дружинниками. После этих жестоких, но решительных поступков авторитет первой русской княгини вознесся на небывалую высоту. То, что ей безоговорочно повиновалась дружина Игоря, является свидетельством признания Ольги полноправной преемницей киевского князя. Она заслужила почет и уважение и как верная жена, отомстившая за любимого мужа, и как государственная деятельница, остроумным и надежным, но крайне бесчеловечным способом избавившая государство от мятежников.

Летопись сообщает, что через год, в 946 г., Ольга лично возглавила поход на древлян, с тем чтобы окончательно подчинить Киеву их мятежную землю. Некоторые исследователи связывают это с ритуальным годичным поминовением убитого князя Игоря.

После своего сокрушительного поражения в бою уцелевшая древлянская аристократия затворилась в своей столице, приготовившись выдержать долгую осаду. Тем временем Ольга использовала предоставившуюся возможность для того, чтобы пройти «вдоль и поперек» древлянскую землю. Властью своей она установила единые для всей киевской земли правила сбора дани и налогов и сформировала административные округа с преданными ей людьми, тем самым показав свою справедливость. Основанные ею села и крепости (погосты) служили укреплению государства и развитию торговли, а сборы, получаемые с них, пополняли ее личную казну. В источниках не указано, что репрессии киевской княгини затронули простых древлян, охотников, рыболовов и землепашцев. Гнев ее касался представителей родовой аристократии, хранившей верность докняжеской независимости. По возвращении из этого похода Ольга предприняла еще одну попытку взять приступом столицу древлян – город-крепость Искоростень. Но здесь ее ждала неудача. А долгая осада измотала бы утомленных походом дружинников и не факт, что закончилась бы их легкой победой. Отступить же после стольких затраченных усилий Ольга не могла. Военная хитрость и холодный расчет в очередной раз сослужили ей хорошую службу. Считается, что приведенный в летописи пример о взятой с древлян дани в виде живых птиц первоначально использовался еще древнегреческими историками. В таком случае начитанность Ольги имела еще и практическое значение. Превращенные в живые зажигательные снаряды, птицы ринулись в город, сея разрушения и панику среди его жителей. Деревянная крепость древлян выгорела за считанные часы. Это стало полным поражением мятежного народа и триумфом киевской княгини, с богатой добычей и толпой пленных вернувшейся из опасного похода.

Следующие три года Ольга провела в «устроении» своего государства. Летопись упоминает каменные города, церкви и терема, построенные княгиней в разных частях страны. История ее жизни является примером подчинения личного интереса государственному, личного счастья – благополучию страны. Рано возмужавший сын ее Святослав словно бы наследовал судьбу своего отца, проводя в походах свое основное время. Управлять Киевским государством приходилось княгине Ольге. Но государственные интересы требовали не только сохранять и приумножать имеющиеся ресурсы, но и достойно представлять державу за рубежом. Христианские правители Европы не могли не презирать государство язычников и соответственно рассматривать его как более или менее легкую добычу, рассчитывая на покорение дикого и неграмотного народа, жившего на зависть богато и спокойно. Успешный государь того времени, равный среди равных, должен был быть христианином. Ольга и ее советники это понимали. Киевская княгиня, по некоторым данным, уже к тому времени была христианкой. Об этом в том числе свидетельствуют и наличие в ее свите священника Григория, упомянутого в византийской дворцовой книге, и постройка ею церквей, и богатые дары церкви Святого Николая, возведенной над могилой убитого Олегом Аскольда. Было ли принятие Ольгой христианской веры делом глубоко личным – для водворения мира в душе или исключительно политическим, сказать трудно. Но определенно известны ее попытки обратить «к истинной вере» собственного сына Свято слава. Попытки эти не увенчались успехом. Удачливый и бесстрашный воин, он только отмахивался от ее уговоров и был по-своему прав: его закаленная в боях дружина состояла из неисправимых язычников. Уже позднее чуть не погибли послы епископа Адальберта, призванные в страну для того, чтобы распространить христианство в Киевской Руси. Поэтому политический акт принятия общепризнанной в Европе веры Ольга взяла на себя. С этой целью в 955 г. состоялась ее поездка в Константинополь, организованная для того, чтобы закрепить международный авторитет Киевской Руси.

Немногие знают, что в те времена новообращенному государю-христианину или рыцарю полагались богатые подарки (в случае Ольги – от византийского императора) и прощение грехов как прошлых, так и будущих (речь не шла о тяжких преступлениях). Кроме того, им были обеспечены покровительство и помощь европейских государей и византийского императора.