Мертвым не понять

Мы расстались. Тогда я даже не предполагала, что невиннейшее мое согласие написать несколько писем с липовыми угрозами повлечет за собою всю эту историю.

Проводив Славку, я засела за комп, работая до вечера и, время от времени, гнусавя в телефонную трубку написанную мне заранее Павлом сладкую муть для двух не в меру назойливых журналистов и который раз отказываясь от ресторанов с горячим вином и одним из южных красавцев, что особенно допекают меня в последнее время. Хотя это и против правил, ведь блондинка должна «светиться», только при этом условии писательница сможет карябать в своем ледяном доме детективчики, в то время, как под ее именем будут выходить всё новые любовные истории, каких она сама никогда не изведает – прекрасная, как раковина, в которой нет моллюска, но живет эхо…

Я не спешила сочинять письма актрисе, надеясь до прихода Павы напечатать как можно больше. Ведь, когда он явится, мне останется только слушать наиболее интересные, с его точки зрения, места «моего» нового романа. Дело в том, что имя именем, но о чем-то ведь нужно говорить с журналистами, с редактором, и это верх неприличия, когда писатель не знает имен своих главных героев. Поэтому талантливый Павел Зерцалов часами начитывает мне страницу за страницей истории своих… да, думаю в какой-то степени своих похождений. А потом несколько интервью… Вся наша троица не любит разговаривать с журналистами лично – куда лучше отдавать в редакции заранее заготовленные ответы на вопросы. Когда же речь заходит о литературе, мы стараемся не критиковать друг дружку. Самокритика же у нас приравнивается к подкопу под равноправного партнера. А это смертный грех! Наверное, мы с Павой могли бы выступать с дифирамбами в честь друг друга, снискав тем самым славу людей, ратующих за развитие и процветание литературы и сердечно радующихся успеху друг друга. Но я мало что смыслю в фантастике, приписываемой Зерцалову, а воспевать хвалу криминальному чтиву мне, в частности, не позволяет мой имидж. Такой кисейной барышне скорее пристало бухаться в обморок или брезгливо отворачиваться при одном упоминании о подобном жанре. И это от своего-то детища! Достойный повод сойти с ума.

2

ПРИНЦЫ И ПРИНЦЕССЫ

«– Милая, милая моя Генриетта. Делай со мной все что захочешь, но я больше не могу без тебя. Много лет я искал по всему свету такую как ты, и, когда нашел, не поверил… ты слишком прекрасна, ты божественна, в то время как я… кто я такой?! Я не достоин тебя! Твои родные никогда не согласятся обвенчать нас, никогда!

В порыве страсти молодой человек схватил меня за руку, голос его прерывался, словно он говорил сквозь мешающий ему огненный ветер.

– Любовь моя, я сдаюсь, я сопротивлялся своему чувству, я бежал от тебя, но я проиграл. Когда взойдет солнце, меня уже не будет. Дай же посмотреть на тебя в последний раз! Нам нету места вдвоем на этой земле – земле наших предков. Поэтому утреннее солнце застанет мой одинокий труп.

– О нет! – воскликнула плачущая Генриетта. – Не оставляй меня, Орлан! Я умру вместе с тобой! Каждый день без тебя был для меня пыткой! Я не хочу жить в мире, где не будет тебя! Возьми меня, люби меня в эту ночь, под черно-бархатными небесами, и пусть утреннее солнце озарит наши безжизненные тела, раз не хотело повенчать любовь!..»

Павел опустил голову и тут же поднял на меня полные слез и восторга глаза.

«– Я люблю тебя, звезда моя! Душа моя! Я люблю тебя, как еще ни одна женщина не любила мужчину…»

– Стоп! – Наваждение как рукой сняло. – Мне показалось, сейчас была реплика юноши?

– Ну да… – Пава огляделся по сторонам, как человек, не понимающий до конца, кто он такой и где собственно находится.

– Так почему же у тебя герой говорит героине, что любит ее как женщина?

– Что?! В самом деле, – он уставился на листок. – Ну надо же! Как это получилось? Я, видимо, так увлекся, что…

Я обняла его и чмокнула в щеку. Он слегка прижался ко мне.

– …Тебе понравилось? – спросил он с надеждой.

– Не все. Сцена изнасилования в первой части, например, выглядит ненатурально: обстановку, которую застает герой, ты описываешь как место ожесточенного сражения, а меж тем у тебя действуют четыре человека, и времени у них не так чтобы и много. Понимаешь, с одним насильником можно и должно побороться, но четверо – да один возьмет тебя за руки, второй за ноги, третий будет придерживать голову – меж тем как четвертый… – Я расположилась на подлокотнике кресла, играя с его прекрасными волосами. С тех пор, как до меня дошло, что Пава отнюдь не ненавидит женщин, наши отношения с ним складываются, как если бы он был моей подругой, с которой можно и пошалить. Единственной подругой…

– Да… да… если четверо… – мечтательно произнес он и стянул с меня шаль.

– А в общем, неплохо. Когда я смогу отнести текст в «Розу»?

– Недели через две. Я выписал тут для тебя имена героев и основные сюжетные ходы.

Я пошла заваривать кофе.

– Ты не забудешь, что вечером мы идем на презентацию нового поэтического журнала? – кинул он вдогонку, укладывая в папку листы рукописи.

– Да, – К моим светским обязанностям присовокупились и эти. В прошлый раз, когда Зерцалов наведывался ко мне, с хорошеньким шоколадным тортиком и бутылкой крем-ликера, я заметила на шее этого близкого и недоступного принца синяк. Опять не повезло с любовником. К тому же и слухи поползли – кому это приятно? А тут еще и совпало, мои поклонники начали изводить предложениями руки и сердца, что уже совсем ни к чему, с моим-то имиджем. Вот и пришлось теперь играть для всех роль сладкой парочки, оставаясь каждый при своем.

Мое лицо – лицо женщины, неиспорченной интеллектом, – неизменно привлекает мужчин, так что когда удерживаешь их на порядочном расстоянии – все великолепно, а чуть дашь слабины – пиши пропало, сразу же приходится искать что-нибудь для прикрытия, как шпионка, ей-богу!

А с Пашей мы смотримся великолепно, я бы вообще вышла за него, но думаю, что у красавца-принца другие планы. Когда-то давно, еще в детстве, у меня в комнате висел старинный портрет молодого человека, как две капли воды похожего на Зерцалова. Я была влюблена в него и как-то даже шепотом поклялась ждать его, искать и любить всю жизнь. И вот нашла…

В любом случае, наша троица не имеет права на серьезные отношения с кем-либо на стороне, потому что тайна превыше всего.

Последние год-полтора Пава под своим именем начал издавать фантастические рассказы. То, что он их не пишет, – факт. На это у него просто нет времени. Кто тогда? Конечно, Слава. Нечего сказать – наляпал учитель комбинаций – сколько еще таких? Не подкопаешься – все концы с собой унес.

Уже в дверях нас остановил телефонный звонок – Людмила из Тендерного центра сообщила, что в феврале у них съезд где-то в Германии, я так и не поняла где. Не люблю, но приходится соответствовать – книги Пашки и моя популярность напрямую зависят как раз от таких путешествий, но в этот раз откажусь – невозможно ведь в такие поездки брать с собой черновик трилогии «Плоть», «Похоть» и «Ярость». Нельзя даже книгу из подобной серии захватить с собой почитать, не то что самой писать. Ничего, пропущу – один раз прощается, к тому же зима в Германии… Ничего, летом наши «сестры» в Турцию собрались, вот там-то у них будут все шансы меня запарить.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.