Врачебные секреты - До последнего удара сердца

«Кольцов был генеральным директором и наверняка лично никаких расследований не вел, на то имеется служба безопасности. А в таком случае, если в компании был выявлен шпион или утечка информации, об этом факте должен был знать не только Кольцов, но и глава отдела безопасности, значит, убийство одного Кольцова вопроса не решало, – нахмурив от мыслительных усилий лоб, размышляла Женя. – Если только этим засланным казачком не был кто-то из руководства и не сам Кольцов его вычислил. Но и в этом случае он не стал бы тихо шептать на ушко предателю «я тебя вычислил», а собрал бы, наверное, совет директоров и разоблачил мерзавца. Но раз так, никакого смыла в убийстве Кольцова не было. Похоже, версия со шпионажем совершенно не состоятельна».

«В любом случае, этот вопрос можно будет обсудить с Логуновым». – Так в качестве отвлеченных рассуждений Женя вновь вспомнила фармацевта-искусителя и испугалась, а сможет ли она вообще соображать в его присутствии. Вечер перед свиданием она посвятила аутотренингу, страстно надеясь, что он подействует.

В восемь вечера кавалер, как и обещал, ждал Женю у подъезда. Свежевыбритый, благоухающий дорогим парфюмом, с трогательным букетиком ландышей в крепких, мускулистых, но холеных и ухоженных руках. Женя едва сдержалась, чтобы не застонать. Какой мужик!

Бабник и искуситель, тут же строго напомнила она себе и, взяв букет, сдержанно поблагодарила.

Сама она тоже была ничего. В алом платье по фигуре, на сногсшибательных шпильках, в элегантном кашемировом жакете.

Поездка в роскошной машине до ресторана заняла не больше мгновения, она еле успела дыхание перевести.

Александр Прокофьевич прислушался к пожеланиям своей дамы и привез ее в роскошный китайский ресторан, с красно-золотой гаммой отделки, черной лаковой мебелью, резными драконами и прочей этнической атрибутикой. В зале было чисто, прохладно, играла негромкая китайская музыка. Женя в этом ресторане раньше не бывала.

Начало вечера, несмотря на старания красавца фармацевта, прошло в атмосфере некой натянутости. Женя ужасно нервничала, боялась попасть под чары неотразимого кавалера, а потому была скована, холодна и неприветлива, а в беседе строго придерживалась производственной тематики. Впрочем, после подачи блюд и их дегустации она немного оттаяла, и Александру Прокофьевичу удалось, наконец, растопить лед в сердце своей неприступной дамы, заслужив несколько одобрительных улыбок и даже комплимент выбранному им ресторану.

– А вы бывали когда-нибудь в Китае? – вел легкую непринужденную беседу Александр Прокофьевич.

– Нет. Не довелось. И если честно, я побаиваюсь азиатских стран. Мне отчего-то кажется, что там царит жуткая антисанитария и каждый приезжающий рискует подхватить какую-нибудь заразу вроде холеры или тифа. Скорее всего, это простая фобия, внушенная телевидением. Глупые предрассудки. И вообще, жителю нашего неидеального государства вряд ли пристало быть столь придирчивым. Думаю, что путешествие в нашу страну вызывает у жителей развитых стран не меньше опасений, чем поездка в Китай, – пожала она плечами, уплетая с аппетитом рыбу в кисло-сладком соусе.

– Вы правы. К тому же Китай большая страна, и, безусловно, там есть бедные, отсталые районы, но вот, например, в Пекине, или Шанхае, на мой взгляд, нечего опасаться, впрочем, как и на популярных курортах. Хотя, конечно, и там стоит проявлять бдительность и не отходить далеко от туристических маршрутов. Хотя и это вам ничем не грозит. На мой взгляд, китайцы вполне дружелюбны и гостеприимны.

– Вы были в Китае? – с интересом приподняла бровь Женя, которая уже немного привыкла к обществу Александра Прокофьевича и перестала болезненно реагировать на его взгляды и попытки ухаживания. Он все больше интересовал ее как личность.

– Да, несколько раз, – согласно кивнул кавалер, не забывая ухаживать за своей дамой. – Первый раз это была деловая поездка, мы изучали возможность переноса части производства в Китай, а два следующих раза я ездил просто на отдых.

– А что с производством? Вам удалось открыть там предприятие? – ухватилась за идеальную возможность перевода беседы в интересующее ее русло журналистка.

– Нет. Мы отказались от этой идеи. Слишком много минусов, – покачал головой Логунов.

– А большая делегация туда ездила? – забросила пробный шар Женя.

– Нет, только мы с генеральным и нанятый для этой цели референт, – не ожидая никакого подвоха, пояснил Александр Прокофьевич.

– Генеральный директор? Тот, которого недавно убили? – разыгрывая полнейшее простодушие, поинтересовалась девушка.

– Вам и об этом уже известно? – стрельнув в нее глазами на поражение, спросил Логунов. Если бы не важность цели, Женя после такого взгляда забыла бы на ближайшие сутки не только кто такой Кольцов, но даже имена собственных ближайших родственников. Кровь в ней забурлила и прилила к голове, потом, наоборот, резко отхлынув, заставила бешено биться сердце. А тут еще коварный фармацевт, искуситель, воспользовавшись полной потерей ориентации своей дамы, взял ее нежно за руку и, едва касаясь губами, поцеловал кончики ее пальцев, еще больше дезориентировав бедняжку.

– Какие у вас хрупкие, нежные пальчики, – томно вздохнул он, не спуская глаз с Жениной руки. – Словно у маленькой принцессы.

– Музыкой в детстве занималась, – хриплым от волнения голосом едва выговорила она, пытаясь прийти в себя.

«Боже мой, какие у него резкие виражи, голова просто кругом, – пытаясь дышать ровно, размышляла Женя. – И что это он так неожиданно темы меняет? Еще парочка таких поворотов, и я сама не замечу, как окажусь у него в койке».

Но что-то вдруг заставило ее забыть о жарких перспективах и сосредоточиться на предыдущей мысли. А что это у него такие резкие повороты? Именно! Стоило ей коснуться покойного Кольцова, как он тут же перешел в атаку. И ведь наверняка прекрасно осведомлен о производимом им на женщин эффекте!

Женя внутренне собралась, но руки у Александра Прокофьевича отнимать не стала. А сделав вид, что все еще находится под действием его чар, спросила томным голосом, взглянув на визави затуманенными взором:

– А вы в детстве чем увлекались? У вас такие сильные, красивые руки, с такими руками можно стать хирургом или музыкантом, – мечтательно проговорила она, словно неосознанно гладя пальчиками его ладонь.

– В детстве я увлекался фехтованием. Даже участвовал в юношеских международных турнирах, – переплетя собственные пальцы с Жениными и нежно сжимая их, произнес Логунов, умышленно не глядя на собеседницу, а продолжая рассматривать ее руки.

Опаньки! А Кольцова-то, между прочим, зарезали ножом. Не рапира, конечно, и не шпага, но все же холодное оружие. Женя едва не подпрыгнула на стуле, но сумела совладать с собой и почти прошептала:

– О, настоящий Le Chevalier suns peur et sans reproche[4].

– Вы знаете французский? – тут же откликнулся на ее замечание Логунов.

Жене в эти минуты казалось, что их столик отделен от остального зала искрящейся, пощелкивающей от сексуального магнетизма завесой, зыбкой и непреодолимой. А потому сильно удивилась, увидев подошедшего к столику официанта с каким-то блюдом в руках.

– Утка по-пекински, – безучастно проговорил официант, устанавливая на столе блюдо.

Женя тут же воспользовалась моментом, разыграла выход из транса и проговорила обычным, может, слегка смущенным голосом:

– Так что же случилось с господином Кольцовым? Хулиганское нападение или бандитская пуля? – И без всякого аппетита отправила в рот кусок утки.

На лицо Логунова легли легкие тени досады и разочарования.

– Женечка, что вам этот Кольцов? Лучше расскажите о себе, – просительно протянул Александр Прокофьевич, пытаясь вновь создать интимную атмосферу, но Женя ему этого не позволила.

– Разумеется, мне это интересно, и как женщине и как журналистке. Так что с ним стряслось? Происки конкурентов, передел рынка? – подкладывая себе баклажанов, бодро сыпала вопросами она, продумывая дальнейшую тактику ведения допроса.

Логунов протяжно вздохнул, потом улыбнулся и ответил:

– Никаких конкурентов. Все очень банально. Убийство на бытовой почве. – И он тоже вернулся к еде.

– Убийства на бытовой почве случаются, как правило, в коммунальных квартирах, многочисленных семьях, проживающих на тесной жилплощади, и в пьяных компаниях, – назидательно проговорила Женя с легкой усмешкой, мол, не держите меня за дурочку. – Сомневаюсь, чтобы ваш Кольцов проживал в коммуналке с многочисленными родственниками и воевал с подвыпившими соседями.

– А вы, Женечка, тонкая штучка, – заметил с улыбкой Александр Прокофьевич. – И кстати, давайте без отчеств, мы с вами не на официальной деловой встрече, к чему нам этот официоз?

– Принимается, – милостиво кивнула она. – Так что с Кольцовым?

– О, женское любопытство! – благодушно усмехнулся Логунов. – Хорошо. По большому секрету и не для печати. – Он картинно строго нахмурил брови. – Полиция подозревает в убийстве жену, кажется, у них в последнее время не ладились отношения, и вроде бы даже все шло к разводу.

– Ну, если так, в этой истории, несомненно, должна быть и третья сторона. Сherchez la femme[5], как говорят французы.

– Вы оканчивали французскую школу? – еще раз полюбопытствовал Александр Прокофьевич.

– Не все, кто цитирует латынь, ее изучали, – досадуя на провал в собственном образовании и склонность к расхожим цитатам, попыталась отшутиться Женя. – Так женщина была?

– Не исключено, – пожал плечами Логунов. – Я не был посвящен в личную жизнь Кольцова.

А вот и врешь, злорадно заключила она, мужики такие же сплетники, как и женщины, и наверняка кое-что тебе известно, если не все.

– Александр Прокофьевич… – ласково начала Женя.

– Просто Александр, еще лучше Саша, – поправил ее Логунов.

– Хорошо. Александр, позвольте вам не поверить. Сколько у вас руководителей высшего звена в фирме? – откидываясь на спинку кресла, спросила она. – Кольцов, вы, финансовый директор и, вероятно, директор по маркетингу. Я никого не забыла?

– Нет, – с улыбкой подтвердил Логунов.

– Вы ежедневно видитесь на работе, обсуждаете проекты, строите планы, совещаетесь, иногда вместе обедаете, бываете на корпоративах, переговорах и ничего не знаете о жизни друг друга? – лукаво улыбаясь, недоверчиво покачала головой журналистка.

– Женечка, вы как-то неправильно представляете себе руководство компанией, – снисходительно улыбаясь, проговорил фармацевт. – Каждый из нас руководит собственной сферой деятельности, имеет свои обязанности и решает собственные рабочие вопросы. Конечно, у нас бывают совещания, и общие встречи, и прочие мероприятия, но, поверьте мне, все мы, и в особенности Сергей Владиславович, я говорю о Кольцове, очень занятые люди. Все наше общение ограничивается рабочими вопросами. Ну, не считая, конечно, дежурного обмена любезностями. Типа, как твои? Тесть выздоровел? Как Новый год отметили и так далее. Но никто в чужую жизнь влезать не хочет, всем своих забот хватает. К тому же такому руководителю, как Кольцов, вовсе необязательно проводить сутки в рабочем кабинете, и помимо «Фармнекста» у него были и другие финансовые интересы, которые тоже требовали его внимания, я уж не говорю о том, что многие вопросы можно решать и по телефону.

– А какие еще финансовые интересы имелись у Кольцова помимо «Фармнекста»? – с искренним неподдельным интересом спросила Женя.

– Ну, например, его клиника, – пожал плечами неспешно потягивающий вино Логунов.

– Его клиника? – в безмерном удивлении переспросила девушка.

– Ну, да, – согласно кивнул он. – У Кольцова имеется собственная клиника эстетической хирургии. Вы не знали?

– Нет. Я же не Кольцовым интересовалась, а вашим фармацевтическим предприятием, – очень удачно нашлась Женя.

– Кольцов начинал свою карьеру пластическим хирургом, потом открыл свою клинику, а уже после появился «Фармнекст». Кстати, первоначально наша компания специализировалась на производстве имплантатов для пластической хирургии. Причем высококачественных. Это уже значительно позже компания расширилась и превратилась в полномасштабное фармацевтическое предприятие.

– То есть господин Кольцов, имея медицинское образование, сумел открыть собственную клинику, а потом по совместительству устроился директором в компанию, производящую имплантаты? – решила уточнить Женя.

– Нет. Кольцов является соучредителем «Фармнекста», – поправил ее Логунов.

– А своей клиникой тоже он сам руководил?

– Нет, в клинике имеется собственное руководство. Хотя в последнее время он уделял клинике большое внимание.

– Почему? – тут же встрепенулась она.

– Точно не знаю. Возможно, планировал расширение профиля или открытие нового филиала. В отличие от Кольцова, я не имею к клинике никакого отношения.

– Хм. Странная всеядность. Он и хирург, и фармацевт, и имплантаты выпускает, и какое-то новое медицинское оборудование разрабатывает. Не многовато для одного человека? И где он на все деньги берет? – почти возмущенно спросила Женя, впечатленная деятельной личностью господина Кольцова.

– Знаете, Женечка, как говорят? Талантливый человек талантлив во всем. Приведу вам понятный для прекрасного пола пример, – добродушно улыбаясь, наклонился к ней Логунов, вновь заглядывая в глаза одурманивающим взглядом. – Представьте себе талантливого сапожника или лучше портного. Он шьет прекрасные платья, у него много клиентов, он любит свою работу, гордится ею и не желает ничего больше. А есть другой, например Коко Шанель, – Женя просто-таки вытаращила глаза от изумления, – ну бросьте, Женечка, великую мадемуазель знают все, даже мужчины.

Гм. Особенно бабники, прокомментировала про себя, Женя.

– Так вот. Таким людям недостаточно просто хорошо шить. Им хочется большего. В итоге один умирает, оставив после себя швейную машинку и добрую память, а другой создает не просто наряды, а моду, диктует стили и направления. И оставляет после себя прославленный Модный дом, производящий, помимо платьев, духи, аксессуары, шляпки и прочее в том же духе. Дом, который процветает и после его смерти и увековечивает имя своего основателя в истории, – не переставая сверлить Женю пристальным, полным желания взглядом, легко развивал свою мысль Александр Прокофьевич. – Сергей Кольцов был представителем последней породы. Крайне редкой и особо ценной. Ему мало было быть прекрасным успешным хирургом или завотделением, ему хотелось усовершенствований, перемен и новых рубежей. Так открылась клиника. Отчасти на его сбережения, отчасти на кредитные деньги. Освоив этот рубеж, Кольцов захотел двигаться дальше. Все закономерно.

– А вы? – задала бестактный вопрос Женя.

– А я довольно заурядная личность, хотя и считаюсь талантливым администратором, – притворно сожалеюще вздохнул Логунов, явно рассчитывая на сочувствие и протесты.

Не дождался. Журналистка была слишком поглощена осмыслением полученной информации.

– Вы тоже являетесь соучредителем «Фармнекста»? – на всякий случай решила уточнить она.

– Увы, Женечка, я всего лишь наемный служащий.

– Гм. И все равно странно, что, работая вместе, вы не были знакомы с женой Кольцова, – пытаясь переварить полученные сведения, пожала плечами она и незаметно включила под столом диктофон. Кто его знает, сколько еще всего ей предстоит услышать, а она уже сейчас боится запутаться или забыть что-то важное.

– Ну, почему же. Я знал Марину, хотя и не очень близко, – удивленно ответил Логунов. – Марина – жена Кольцова. Как вы справедливо отметили, мы действительно время от времени посещали мероприятия, на которые принято приходить с женами.

– Да? И с кем приходили вы? – не смогла сдержать ехидного вопроса Женя.

– Сейчас безмерно сожалею, что не с вами, – виртуозно выкрутился Логунов и вновь завладел ее рукой, отчего Женин мыслительный процесс тут же сделал несколько холостых оборотов.

– А что она за женщина, жена Кольцова? – постаралась взять себя в руки журналистка и не обращать внимания на разбегающиеся во все стороны по телу будоражащие, энергетические потоки, вызываемые легкими, едва уловимыми прикосновениями к ее ладони горячих, словно заряженных невидимой магией пальцев.

– Женечка, почему вас это так волнует? – переходя на чувственный полушепот, спросил Логунов. Ужин подходил к концу, и, вероятно, фармацевт-искуситель уже начал готовить плацдарм для дальнейшего наступления.

– Мне чисто по-женски интересно, какой же должна быть жена у столь неординарного человека. К тому же ее обвиняют в убийстве, – в тон Логунову ответила Женя, при этом не дав сбить себя с курса.

– Жены таких ярких личностей, как правило, бывают двух типов. Серые мышки, готовые полностью раствориться в своем незаурядном муже. Или же наоборот, личности яркие и не менее замечательные. Марина, как мне кажется, относилась к первому типу. Ничего выдающегося я в ней не замечал.

– Она была домохозяйкой и занималась детьми? – продолжила копать благодатную почву Женя, вечер с фармацевтом удался во всех отношениях.

– Детей у них не было, а Марина, как мне кажется, где-то работала. Вероятно, просто от скуки. Денег им хватало.

– Не было детей? – переспросила мгновенно забывшая о флирте Женя. – Кому же достанутся его клиника и компания? – Как она могла раньше не задаться этим очевидным, таким существенным, если не сказать ключевым, вопросом.

– Не знаю, – не менее удивленно пожал плечами Логунов. – Я об этом как-то не задумывался.

– Но ведь должны же быть у Кольцова какие-то родственники, родители, братья, сестры? – продолжала по инерции вслух рассуждать Женя.

– Ну, разумеется, кто-то, наверное, есть. И, в конце концов, его жена все еще жива, наверное, она и унаследует имущество, – предположил легкомысленно Логунов.

– Но ведь ее обвиняют в убийстве мужа! Разве она может быть наследницей? – недоуменно спросила девушка, сетуя в душе на собственную юридическую безграмотность.

– Затрудняюсь сказать, Женечка. Мне, как человеку холостому и бездетному, эти мысли в голову до сих пор не приходили. – И он снова принялся обольщать свою чрезмерно любопытную, непоседливую даму.

Вечер закончился долгим, страстным поцелуем, от которого у Жени ноги подкосились. Конечно, Логунов предпринял все возможное, чтобы заманить Женю к себе. Безуспешно. Тогда он попытался напроситься к ней на чай, кофе, задушевную беседу, но готовая к подобному повороту событий Женя и тут не повелась на отработанные до совершенства приемы обольщения заядлого сердцееда и отделалась минимальными потерями. Хотя ей и стоило титанических усилий прервать умопомрачительный в прямом и переносном смысле поцелуй и вырваться из объятий коварного искусителя. А потом она еще минут пять стояла, прислонившись к стене в своем подъезде, не в силах шевельнуть не единым мускулом и буквально плавясь от одних только воспоминаний о произошедшем.

А потому, когда в ее кармане раздался дребезжащий сигнал вибровызова, она автоматически достала смартфон и так же по инерции сказала «Алло».

– Женька, ну наконец-то, весь вечер до тебя дозвониться не могу! – послышался из динамика укоризненный голос Лизы.

– А, это ты? – протянула Женя и все в том же расслабленном забытьи отключила связь.

Спустя секунду телефон снова завибрировал, и на этот раз Женя смогла кое-как собраться и уже ответила на звонок почти что осознанно.

– Женя! Женя! Ты что все время пропадаешь? – взволнованно кричала в трубку Лиза. – Я тебе весь вечер звоню.

– У меня телефон был отключен, – отлипая от стены и начиная подъем к себе в квартиру, проговорила Женя. – У меня важная встреча была.

– А, – успокоилась Лиза. – Я звоню сказать, что мы уже обо всем договорились, ресторан заказан, так что в субботу в семь часов изволь быть при полном параде! Ты в чем пойдешь?

– Куда? – все еще рассеянно спросила журналистка.

– С Платоном знакомиться! – немного испуганно и оттого нервно напомнила Лиза.

– А-а. Слушай, Лиз, я сейчас еще не дома, мне говорить неудобно. Давай завтра, – сообразила, наконец, предложить Женя и отключилась, не дожидаясь ответа подруги.

Глава 7

– Итак, что мы имеем, – рассуждала Женя, сидя на кухне за чашкой утреннего кофе. Сегодня мысли ее были ясными, настроение приподнятым, а деятельная натура и пытливый ум требовали немедленных практических действий.

Во-первых, сам Александр Логунов. Сегодня Жене отчего-то было комфортней называть его по имени. Наверное, для краткости, но уж точно в этом желании не было ничего личного. Она было облизнула губы и начала вспоминать их вчерашнее прощание, но тут же одернула себя и вернулась к делам.

Логунов бывший фехтовальщик, а значит, холодное оружие, резкие выпады и склонность к нападению у него на подкорке записаны. Что ему делить с Кольцовым? Должность, любовницу, – кстати, он так и не раскололся на сей предмет. Что говорит не в его пользу. Убивать, скорее всего, не собирался. Хотел выяснить отношения, повздорили, он вспылил, а дальше сработал рефлекс. Боксер производит хук правой, борец бросается врукопашную, артист расцарапывает лицо, а фехтовальщик схватился за клинок. Звучит логично и правдоподобно, удовлетворенно подвела черту Женя под первой версией.

Версия вторая. Неизвестный пока наследник. Тут убийство было наверняка продуманным и хорошо подготовленным. Потому как в его результате ликвидировался не только Кольцов, но и главная наследница, Марина. Она же превращалась в козла отпущения. Этот вариант сложнее, тоньше, а потому, вероятно, правдоподобнее. Хотя не факт.

Версия третья. Любовница.

«А что любовница? Любовница как раз ни при чем. Она при жизни Кольцова была в шоколаде, а с его смертью теряла все», – наливая себе еще кофе и плюхая туда две ложки сахара и большую ложку взбитых сливок, размышляла Женя. Девушка любила поесть и не переживала за фигуру, потому как была патологически худощава, что неизменно являлось предметом зависти всех ее знакомых.

Хотя, если предположить, что Кольцов вдруг передумал разводиться и решил вернуться к жене, мотивы у дамочки появляются. Но вот где доказательства, что он передумал? Надо звонить Марининым родителям. Заодно выяснить, как называется клиника Кольцова, и смотаться туда. Вдруг в клинике еще парочка мотивчиков для убийства обнаружится.

Позвонить Женя не успела, ожил ее мобильник.

– Евгения Викторовна, – прозвучал в трубке настойчивый взволнованный голос, – это Илья, сосед Марины Кольцовой. Вы обещали мне перезвонить и не перезвонили, и вчера целый день на звонки не отвечали. – В голосе мальчика звучали обиженные укоризненные нотки.

Женя улыбнулась, тронутая такой преданностью и горячностью. Славный мальчик. Но сообщить ей ему было, увы, нечего.

– Здравствуй, Илья. Я действительно не перезвонила, и вчера у меня был отключен телефон. Я сутки напролет занимаюсь Марининым делом. К тому же у нас были проблемы с адвокатом, – решила сообщить взволнованному подростку что-нибудь безобидное Женя.

– С адвокатом? – тут же встревожился Илья.

– Да. Но не волнуйся, все уже улажено. И кстати, сейчас у меня важная встреча по нашему делу. Так что извини, говорить опять не могу. Но зато честно обещаю сегодня вечером перезвонить, – серьезным, взрослым голосом пообещала Женя. – Все, пока. – И она отключилась.

Уф. Надо ведь еще с адвокатом встретиться и выяснить, наконец, что там с Марининым алиби. И Женя, сделав еще одну пометку, набрала номер Галины Тимофеевны.

– Ой, Евгения Викторовна, спасибо вам огромное! Мы были вчера у адвоката, такой энергичный, знающий, и не стал нам сразу с порога, как тот другой, говорить, что дочь наша виновна, надо думать, как приговор смягчить. Нет. Сказал, что должен внимательно с делом ознакомиться, с Мариной встретиться, со следователем переговорить. Очень серьезный и вдумчивый молодой человек. К тому же у него не как в той адвокатской фирме, у него контора маленькая, а людей много. И звонят ему постоянно. Видимо, очень востребованный, – делилась своими впечатлениями Галина Тимофеевна.

Женя согласно кивала, размышляя, насколько хорошо, когда адвокат столь загружен, и насколько деловитая видимость оправдает их ожидания. Но на этот раз остереглась высказывать вслух собственные мысли, а только попросила позвонить адвокату и предупредить его о своем возможном визите. Галина Тимофеевна тут же бросилась исполнять просьбу.

Что лучше предпринять, размышляла Женя, отправиться в клинику или заняться персоной Логунова? Но от размышлений ее оторвал звонок Галины Тимофеевны.

– Владимир Александрович просил ему ближе к вечеру звонить, раньше он встретиться не сможет, а еще лучше завтра. Сегодня договориться и завтра встретиться, чтобы он мог как следует с делом поработать.

– Хорошо. Я обязательно позвоню ему. А я вот что хотела у вас попросить, вы не могли бы мне дать телефоны Марининых подруг, хочу встретиться с ними, вдруг удастся узнать что-то полезное. Знаете, как бывает, иногда какая-то мелочь все дело решает, – тоном эксперта проговорила Женя, предупреждая возможные вопросы и возражения, но Галина Тимофеевна ни спорить, ни возражать не собиралась.

– Конечно, конечно. Но знаете, как-то так получилось, что у Мариночки из подруг в последнее время только Вика осталась, а остальные девочки словно исчезли. Конечно, они изредка перезванивались и с днем рождения друг друга поздравляли, но вот насколько я знаю, тесную дружбу она только с Викой поддерживала, хотя Вика и старше Мариночки.

– А вы не могли бы поподробнее о ней рассказать? – попросила Женя, чтобы иметь примерное представление о том, с кем придется иметь дело.

– Конечно. Они на отдыхе познакомились. Лет пять назад. Или четыре года? – постаралась припомнить Галина Тимофеевна. – Мариночка в тот год на Кипре отдыхала, Сережа не смог поехать из-за работы. Вот на Кипре они и познакомились. Кстати, Вика регулярно звонит нам, очень переживает за Мариночку, все время спрашивает, не надо ли помочь, даже деньги предлагала, – прочувствованно отметила Галина Тимофеевна. – Виктория очень приятная, образованная молодая женщина. Совершенно самостоятельная. Когда-то она была замужем, но, кажется, развелась.

– А чем она занимается?

– У Вики собственный бизнес. Вот какой, точно не скажу. По-моему, она занимается поставками косметики. Мариночка говорила, да я не очень внимательно слушала, – огорченно произнесла Галина Тимофеевна.

– Ничего. По большому счету, я спрашиваю из чистого любопытства. Просто, чтобы иметь представление о человеке, – успокоила ее Женя и попрощалась.

Но только повесила трубку, как тут же вспомнила о родственниках Кольцова, потенциальных наследниках. Перезванивать она постеснялась, а просто написала себе записку и положила посередине стола: «родственники Кольцова!!!». Вернусь домой, позвоню, пообещала себе Женя.

«Что ж. Начнем с простейшего. С клиники».

Приступить к делу она не успела, отвлек телефонный звонок.

– Евгения! – тут же понеслось из динамика, едва она успела поднести телефон к уху. – Что это за хамство? Ты кем себя вообразила? Малаховым? Ургантом? Так и те, знаешь ли, трудятся! Когда ты последний раз была на службе? У тебя через две недели эфир!

– Через три.

– Ты что решила, что передача сама подготовится и сюжет сам к тебе на тарелочке прибежит? – вопил не своим голосом главный редактор.

Женя лишь сочувственно покачала головой и отложила трубку в сторонку. Пусть себе оторется. Очевидно, с утра Тенгиз Карпович ознакомился с очередным финансовым отчетом. Подобное времяпрепровождение начальства всегда заканчивалось для подчиненных повальной головомойкой, причем начинать он предпочитал с ближнего круга и плавно спускался к техническому персоналу, уборщицам и вахтершам. При этом со свойственной его арийским предкам скрупулезностью и добросовестностью не забывал никого.

Женя отложила телефон в сторонку, и пока Трупп надрывался, испытывая силу собственных легких, намазала себе бутерброд паштетом, тщательно его пережевала, запила кофе, и лишь убедившись, что боевой начальственный запал иссяк, снова взяла трубку.

– Тенгиз Карпович, я, между прочим, в одиночку расследую скандальное убийство, пока остальная группа по моему заданию готовит менее значительные сюжеты, на случай непредвиденных обстоятельств. В убийстве замешаны владельцы крупного фармацевтического предприятия. Тут вам и недобросовестная работа следственных органов, и продажные адвокаты, и грязное белье, любовницы, пластические хирурги, и жертвы полицейского произвола, – врала без зазрения совести Женя, прекрасно понимая, что в данный момент душа Тенгиза Карповича жаждет чуда, обещания доброй феи, что завтра он проснется поутру и узнает, что его телеканал побил все рейтинги, взлетел на недосягаемые финансовые высоты, обзаведясь спонсорами не слабее Газпрома.

– Да? – недоверчиво уточнил оттаявший Трупп и уже мягко, почти любовно закончил: – Ну, что же ты молчала, хоть бы намекнула, что у тебя работа идет. Ладно, трудись, если нужна помощь или юридическая поддержка, сразу звони.

– Нужна, – ухватилась за предложенную возможность Женя. – Мне нужны люди, лично знакомые с владельцем или руководством «Клиники доктора Кольцова». Пластическая хирургия, – уточнила она.

– Кольцова? Никогда не слыхал, – озадачился Трупп. – Но ты не волнуйся. Работай. Мы все найдем, – заверил ее Тенгиз Карпович и отключился.

Вот и чудненько. Пусть ищет, а она, пожалуй, отправится на разведку боем. И Женя, облачившись в элегантный брючный костюм, подобающий звезде голубого экрана, двинулась в клинику.

Володя Скрябин сидел у себя в кабинете в одной рубашке с закатанными рукавами за заваленным папками и бумагами столом и устало поводил плечами, стараясь размять затекшие мышцы, пиджак его висел на спинке кресла, а галстук валялся на столе среди бумаг. Костюмы Володя не любил и, если бы не судебные заседания, вообще бы их не носил. Но носить приходилось. Володя был хоть и молодым, но очень способным и востребованным адвокатом. Он не гонялся за элитными клиентами, у него не было сумасшедших гонораров, он не вел судебные шоу на телевидении, но клиентов у него было предостаточно. Потому что Володя был умен, добросовестен, въедлив, предприимчив и энергичен.