Муми-тролли (№2) - Муми-тролль и комета

— Так это ты! — восхищенно затараторила она. — Привет, привет! А я-то сижу и думаю…

— У нас нет времени для болтовни, — поспешно сказал Муми-тролль. — Следуй за мной — получишь апельсин. Только живо, не то съедят другие.

Оставалось всего пять минут…

Никогда еще Муми-тролль не бегал так быстро. Горячий воздух жег ему глаза, во рту пересохло,

А Мартышка прыгала с дерева на дерево и без умолку болтала и смеялась.

— Апельсины! — трещала она. — Давненько я не пробовала апельсинов. Ты уверен, что они настоящие? Если здесь и дальше будет так хорошо и тепло, вот увидишь, как быстро они полезут отовсюду. Я всегда чищу их своим особым способом…

Четыре минуты!

Между деревьями проглянул берег…

Три минуты!

Как трудно бежать по песку… Муми-тролль подхватил Мартышку на руки и стрелой понесся к скале.

Перед входом в грот стояла его мама и ждала. Она всплеснула лапами и закричала:

— Бегом! Бегом!

С грехом пополам они вскарабкались на скалу. Муми-мама сгребла их в охапку и затолкала в грот, а потом юркнула туда сама.

— Ты успел! — воскликнула фрекен Снорк и постепенно стала опять розовой.

— Апельсин… — начала было Мартышка и вдруг удивленно замолкла.

Снаружи…

Снаружи как зашипит, как загудит!

Все, кроме Хемуля (он считал свои марки) и Ондатра (он застрял в тазике), бросились на песок и крепко ухватились друг за друга. Лампа погасла, и стало совершенно темно.

Комета проносилась над Землей. Было ровно восемь часов сорок две минуты и еще четыре секунды.

В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала. Хемуль упал животом прямо на ворох своих марок. Снифф заревел по-страшному, а Снусмумрик надвинул шляпу на самый нос — так казалось ему безопасней. Раскаленные камни дождем посыпались в ванну на крыше.

С гулом и грохотом комета протащила свой пылающий огненно-красный хвост над долиной, над лесом и над горами и с ревом унеслась дальше в мировое пространство,

Пройди она чуть-чуть поближе к Земле, и очень может быть, все разлетелось бы вдребезги. Но она лишь слегка задела ее хвостом и устремилась к другим солнечным системам, таким далеким, что ей никогда уже не вернуться обратно к Земле.

Но в гроте этого не знали и думали, что после такого страшного грохота все сгорело и ничего не осталось на Земле. Что их грот, быть может, единственное, что уцелело на свете. Они прислушивались и прислушивались, но все тихо было снаружи.

— Мама, — спросил Муми-тролль, — теперь все?

— Все, маленький мой Муми-сын, — ответила мама, — Теперь все хорошо, а сейчас надо спать. Не плачь, Снифф, опасность миновала.

— Какая жуть… — с дрожью в голосе произнесла фрекен Снорк.

— Не думай больше об этом, — сказала Муми-мама. — Иди сюда, бедная обезьянка, согрейся.

— А апельсин? — спросила Мартышка.

— В другой раз, — ответила Муми-мама. — А теперь я спою вам колыбельную на сон грядущий.

И она запела:

Спите, ребятки, погас небосвод,

В небе кометы ведут хоровод.

Пусть приснится вам сон,

Пусть забудется он…

Ночь наступает, лишь звезды не спят,

По пастбищам бродят сто малых ягнят.

Постепенно, один за другим, засыпали они, и совсем тихо и безмолвно стало в гроте.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Муми-тролль проснулся раньше всех.

Он долго не мог сообразить, где он. Потом все вспомнил и осторожно прокрался к выходу. Тихонько приподнял краешек одеяла и выглянул наружу.

Был чудесный день. Небо не было больше зловеще красное, око снова имело свой прежний приятно голубой цвет, а на нем сияло прекрасное свежевымытое утреннее солнце.

Муми-тролль сел на песок, подставил лицо солнцу, зажмурился и вздохнул от счастья.

Немного погодя из грота вылезла фрекен Снорк и уселась рядом с ним.

— Как бы там ни было, небо, солнце и наша гора остались целы, — торжественно сказала она.

— И море, — прошептал Муми-тролль.

Действительно, далеко на горизонте, словно синий шелк, сверкало и блистало море, возвращаясь в родные берега. Волны мягко скользили в своем древнем ложе и окрашивались о темно-зеленый цвет, навечно укладываясь на дно.

Все плавучие, вьючие и ползучие существа, которые уцелели в скопившейся на дне грязи, радостно устремлялись в прозрачную воду, водоросли и всякая морская трава всплывали, колыхаясь, и начинали медленно тянуться к солнцу. А с горизонта, пронзительно крича, в великом множестве налетали сизые чайки и начинали кружиться над побережьем.

Все, кто был в гроте, просыпались один за другим и, жмурясь, выходили на солнечный свет.

Один только Хемуль не удивился, что Земля осталась цела. Он положил на песок свой альбом с марками и сказал:

— Ну вот, теперь придется разбирать их в седьмой раз. Но уж теперь пусть только кто-нибудь попробует поднять бузу! Я просто не знаю, что я тогда сделаю!

Внизу у края воды скакал Снифф, закрутив бантиком хвост. Вместе с Мартышкой он побежал проверять, уцелели ли после катастрофы крабы.

— Снусмумрик, ты должен сыграть утреннюю песню, — сказал Снорк.

Снусмумрик достал свою губную гармошку и заиграл изо всех сил, потому что в нее вернулись все ноты, и большие и малые.

— А ну-ка, — сказал Муми-папа, — что скажет пророк насчет рюмочки пальмового вина после всех этих передряг?

— Пожалуй, — ответил Ондатр. — Только совсем немножко.

Муми-тролль пошел в грот, откопал свои жемчужины и ссыпал их в лапы фрекен Снорк.

— На, — сказал он. — Теперь можешь украсить себя со всех сторон и боков и стать самой красивой фрекен на свете.

Но самую большую жемчужину он подарил маме.

— Милый мой Муми-сын, — сказала она, — как по-твоему, цел ли лес, и наш дом, и огород?

— По-моему, все цело, — сказал Муми-тролль. — Пойдем посмотрим!