Флейта и Ветер

Сергей заметил, что Инна беспокойно огляделась, и добавил:

– Ты не стесняйся меня. Ляжешь на диване, а я на полу перебьюсь. Мне не напряжно, я даже люблю спать на циновках.

На стене висел японский меч в черных матовых ножнах, оплетенная кожаным шнуром рукоять затерлась от частого хвата. Раньше Инна была уверена, что самурайские мечи изогнуты, как сабля, такими их показывали в кино. Изогнутыми и с круглой бронзовой гардой. Но у этого гарда была квадратной и черной, а сам он, судя по ножнам, прямой, словно шпага.

– Сейчас я включу тебе горячую воду. – сказал Сергей.

Инна смутилась.

Сергей зажег на кухне колонку и распахнул дверь в ванную, которая находилась в самом начале коридорчика. В темноте Инна не приметила ее. Девушка зашла в ванную, глянула в зеркало. Да… Видок. Она долго плескала водой в лицо и терла припухшие веки. Изображение в зеркале улучшилось не на много. Открылась дверь, и рука Сергея закинула халат.

– Переоденься. Возьми пока это. – сказал он. – А потом я тебе подыщу что-нибудь из одежды. Штаны закинь в машинку, а футболку придется выбросить.

Инна с брезгливостью стянула с себя испачканную одежду и запоздало подумала – странно, что ее не задержали в таком виде. Она повернулась к зеркалу спиной – от брызг раскаленного масла осталось несколько ожогов. Белые кругляшки. Только сейчас стало больно.

– Есть хочешь? – донеслось из кухни.

– Нет, не беспокойся. – все еще робко отозвалась Инна, нырнула в халат и вышла в прихожую, держа скомканную футболку в руке.

– Врешь. – Сергей зажег газ и звякнул сковородой. – По глазам видно, что с утра ничего не ела. Никогда мне не ври. Это единственная плата за мою помощь. Если бы мне было напряжно, я бы не предложил.

– Договорились. – улыбнулась Инна, заметив, что хозяин успел переодеться в домашнее.

Теперь, ниже короткого рукава, на левой руке виднелись три длинных шрама со следами очень старых швов.

Сергей поймал ее взгляд, но ничего не сказал.

Увидев, что она все еще неловко держит грязную футболку, распахнул дверцу мусорки:

– Кидай свои улики.

Она села за стол и стала смотреть, как Сергей готовит. Поражала ловкость движений – ничего лишнего, все точно в цель. Он смешал яйца, муку, молоко, все это взбил и вылил на сковороду. Взял пучок зеленого лука и порубил его с невообразимой скоростью. Высыпал сверху.

– У тебя красивые руки. Ты гимнаст? – осторожно спросила Инна.

– Нет. Для того, чтоб правильно двигаться, не обязательно быть гимнастом. Надо правильно мыслить и правильно организовывать пространство вокруг себя. Кстати, одно от другого зависит.

– Странно… – удивилась Инна. – Такого я раньше не слышала.

– Не удивительно. Концепция старая. – Сергей взял сковороду за ручку и резким движением подбросил поджарившийся омлет в воздух. – Просто на Востоке ей уделяют больше внимания, а у нас мало кто принимает всерьез.

Омлет перевернулся и упал обратно на сковороду. Совершенно точно.

– Лихо… – улыбнулась Инна.

Рядом с этим странным парнем ей стремительно становилось легче, быстро пропало ощущение неотвратимой погони, захотелось залезть в ванну и окончательно отгородиться от всего мира шумом воды. Инна окончательно успокоилась. Правда, обожженная горячим маслом спина стала болеть сильнее. Но она ни за что не хотела показать этого, боясь, что сердобольный спаситель захочет помазать ее какой-нибудь мазью, и ей придется раздеться перед ним.

– Успеешь. – улыбнулся Сергей. – После еды.

– Что? – не поняла Инна.

– Помыться.

– А как ты узнал?

– У тебя на лице все написано, для этого даже не обязательно быть психологом. Все просто. – улыбнулся Сергей. – Ты посмотрела в сторону ванной.

– А… – Инна улыбнулась.

Она явственно осознала, что здесь ее никто не найдет и никто не обидит, по крайней мере в ближайшее время. В этой квартире все было непривычно, но ее почему-то охватило ощущение уюта и безопасности. После омлета был чай с пряниками. Инна поискала глазами что-нибудь, по чему можно было бы узнать – курит ли хозяин квартиры. Спросить почему-то стеснялась.

– Курить? – Сергей поднялся со стула и взял с плиты зажигалку.

– Да… – кивнула Инна.

Они прошли через комнату на балкон.

Внизу в неподвижности воздуха застыли липы. А наверху гулял теплый сильный ветер. От него становилось легко и радостно.

Сергей угостил Инну сигаретой и чиркнул зажигалкой.

– Странно, что ты куришь… – заметила она, выпуская дым.

– А что, я похож на аскета? – рассмеялся он. – Аскетизм, это лишь один из путей. Другой состоит в разумном ограничении желаний. Это просто.

Инна смущенно улыбнулась.

– Хочешь поговорить? – мягко спросил Сергей.

– Нет. Пока нет. Извини. – Инна опустила глаза. – Я еще никак в себя не приду… Мне так ужасно все вспоминать…

Инна курила медленно, ей нравился вкус дыма, смешанный с запахом моря и уснувших внизу во дворе лип. Сергей докурил до половины и бросил окурок в стеклянную баночку. Дым унесло. Инна тоже затушила окурок и наконец-то добралась до ванной. Она поискала крючок или задвижку, чтобы закрыть дверь, но не нашла. Однако это не испугало ее , Инна была уверена, что Сергей не станет подглядывать.

Горячая вода больно щипнула обожженную спину, но Инна быстро привыкла не обращать внимания. Душ шумел, пена ласкала кожу. Инна еще раз намылила губку и принялась тщательно обтираться, стараясь смыть остатки происшедшего. Особенно отмывала руки, пока ладони не стали розовыми, как у младенца. Зеркало затуманилось паром, оставив девушку наедине с чистотой и теплом. Душ окончательно успокоил перегруженные нервы.

Вышла она через полчаса, не меньше. И сразу опустилась на диван. После ванны усталось прревратилась в приятную легкую расслабленность.

Сергей сидел на полу за столиком, раскрыв перед собой портативный компьютер.

– С легким паром. – улыбнулся он.

– Спасибо.

Инна глянула в окно, но определить время по здешнему солнцу было для нее неразрешимой задачей.

– Если хочешь, ложись спать. – предложил Сергей. – Еще рано, но тебе на сегодня впечатлений достаточно.

– А ты?

– Забудь. Я еще поработаю. У меня в Интернете свой сайт, он требует постоянного обновления. Я лягу на пол, как уже и говорил. Так что спи спокойно.

– А о чем твой сайт?

– Я собираю японские хайку.

На экране синие стихотворные строчки лежали на розовых соцветиях вишни.

– Красиво. Неужели это кто-то читает? – удивилась Инна. – По-моему японофилия вышла из моды.

– Ты права, я не очень модный. – улыбнулся Сергей. – К тому же не японофил. Просто есть вещи, которые я считаю правильными. Ложись, я же чувствую, как ты устала.

Инна легла под легкое одеяло прямо в халате, ей бы и в голову не пришло раздеться до белья перед почти незнакомым парнем. Светка, та бы не задумалась. Она могла безо всего загорать около Петропавловки. И, что самое удивительное, – несмотря на ее красоту, никто не осмеливался к ней докопаться.

Не смотря на усталость, сонные видения были тревожными – то лестница под ногами проваливалась, то подворачивалась нога, и тогда тело вздрагивало, вырывая сознание в спасительную реальность. Инна пыталась уснуть снова и снова. Телевизор за стенкой бубнил не громко, но звукоизоляция явно оставляла желать лучшего. Сергей внимания не обращал, а Инне мешало.

– Вы считаете, что таким образом можно увидеть духов, демонов и других обитателей тонкого мира? – говорил мужской голос.

– Совершенно верно. – отвечал женский. – Уже существует методика получения изображений ауры человека на фотопленке, есть случаи съемки призраков обычным фотоаппаратом. Но я говорю о возможностях нашего собственного организма. Дело в том, что в процессе эволюции разума люди просто научились не воспринимать образы объектов тонкого мира. Они не могли видеть необъяснимое. А вот кошки, к примеру, запросто видят природных духов и духов жилища. Тут важно научиться…

Инна накрылась с головой, прижалась к подушке и закрыла ухо ладонью.

В конце концов она просто отключилась от изнеможения.

3.

Черная «Волга» въехала во двор и остановилась рядом с микроавтобусом «скорой». Сумерки белой ночи вздрагивали сполохами мигалки.

Задняя дверь легковушки открылась и из нее вышел невысокий полноватый мужчина лет тридцати. Подошел к «скорой».

– Где участковый? – устало спросил он у водителя, показав милицейское удостоверение.

– Наверху, в квартире. – водитель нехотя оторвался от книжки. – Держит этого психа в наручниках. Третий этаж направо, вон, где свет.

Мужчина вздохнул, вошел в подъезд и не торопясь поднялся по лестнице. Нужная дверь не заперта. Он толкнул ее, и сразу услышал басовитый звериный рык.

– Здесь что, собака? – спросил он, не переступая порог.

– Нет, Максим Евгеньевич. – ответил мужской голос из кухни. – Заходите. Это задержанный так рычит. Псих, явное дело.

Пол в кухне был испачкан в крови, на нем валялся разбитый стакан, осколки бутылки и перевернутая сковорода. Рядом с плитой лежал крепкий мужик – руки в наручниках, ноги связаны широким ремнем, лицо все в крови.

У него на спине грузно сидел участковый, милицейская фуражка лежала на залитом коньяком столе.

– Врачи, заразы… – пожаловался он. – Не хотят его вниз тащить. Боятся. Сейчас должен патруль подъехать, тогда мы его спустим.

Мужик снова зарычал, на губах показалась кровавая пена.

Раздался мелодичный сигнал и Максим Евгеньевич снял с пояса сотовый телефон.

– Да, следователь Терентьев. На месте. Сейчас все узнаю и доложу. Ладно, хорошо. Утром будет рапорт. Но предварительно буйное помешательство, причем красавца явно кто-то угостил бутылкой по голове. Бытовуха. Да, хорошо.

– Это не просто красавец. – не слезая со спины задержанного, пояснил участковый. – Это Георгий Суашвили, довольно известный предприниматель. А бутылкой его, скорее всего, угостила доченька, которую он привез черте знает откуда.. Соседка видела, как после шума и крика девушка выскочила из подъезда с пятнами крови на футболке. Но милицию бабуля вызвала только после того, как услышала рык. Мой помощник с ней уже говорил.

Свихнувшийся предприниматель снова зарычал, словно демонстрируя возможности. Он несколько раз дернулся, но участковый сидел крепко, удерживая за шею наработанным хватом.

– Где этот, блин, наряд? – зло фыркнул он.

Внизу заурчал мотор подъехавшего «уазика».

– Легки на помине…

По лестнице загремели штурмовые ботинки, входная дверь распахнулась и в кухню вошли три здоровенных милиционера в бронежилетах. На плече одного висел автомат.

– Этот? – спросил он.

– Ага… – участковый привстал. – Только осторожнее с ним, эта зараза кусается.

Патрульный ухватил лежащего за воротник и брючный ремень, ловко поставил на ноги.

– Ноги развяжи. – повернулся он к участковому. – Не тащить же его на руках…

В этот момент псих извернулся и резко укусил патрульного за ухо. Брызнула кровь.

– А-а-а!!! – заорал укушенный. – Падла!

Он наотмашь шарахнул кулаком в оскаленные зубы, но сумасшедший даже от такого удара сумел устоять на ногах. Только дернулся и снова бросился с надсадным ревом.

Ремень у него на лодыжках лопнул с сухим треском.

Озверевший предприниматель снова бросился на патрульного и на этот раз нервы милиционера не выдержали. Он закрыл лицо руками, спасаясь от вымазанных в крови зубов, потерял равновесие и грохнулся на пол прихожей.

Двое оставшихся на ногах патрульных попытались преградить дорогу, но псих буквально смел их ударом тела. Цепь наручников не выдержала и разлетелась звенящими звеньями.

– Стреляй! – опомнился от первого шока следователь.

Участковый выхватил пистолет и звякнул затвором.

Выстрел грохнул так, что дрогнули стекла, тонкий дым заволок кухню. Тут же второй выстрел в удаляющуюся спину, почти в упор – бегущего отбросило до самой стены, но и в этот раз он устоял на ногах.

Через секунду рев раздался уже в подъезде.

– Вперед! – следователь закричал изо всех сил.

Участковый рванулся первым, за ним безоружный следователь и только потом поднялись на ноги патрульные. Укушенный сорвал с плеча автомат.

– Убью суку! – заорал он, передергивая затвор.

Следователь еще ничего толком не понял, но инстинкт преследования сработал помимо воли, ноги загрохотали по лестнице и вынесли во двор. В сумраке хлопнул еще один выстрел и тут же раздался истошный крик.

Когда следователь бегом обогнул «скорую», участковый уже лежал на асфальте и захлебывался в крови из разодранного горла.

– Я в него три раза… – прохрипел он. – В упор…

Сгорбленная фигура буйнопомешанного прыжками удалялась в сторону порта.

– Где врач «скорой»?! – выкрикнул следователь, подбирая с асфальта «ПМ».

Сзади уже ломились патрульные, но он успел прицельно послать три пули, прежде чем загрохотал автомат. Гильзы со звоном посыпались на асфальт, бегущий несколько раз споткнулся и побежал широким зигзагом.

– Заговоренный, гад! – вытаращился водитель наряда. – Сейчас я ему…

Он прыгнул за руль «уазика», запустил двигатель и со скрежетом вогнал передачу. Машина тремя судорожными рывками сорвалась с места и, набрав скорость, сбила далеко отбежавшего сумасшедшего. Тот повалился как сноп, несколько раз перевернулся под днищем, вскочил и снова побежал, сильно припадая на левую ногу. Автоматчик присел на одно колено и отстрелял в него остаток патронов. Одна из пуль попала предпринимателю в голову, куски черепа и кровавые брызги фонтаном разлетелись метра на полтора. Он пробежал еще с десяток шагов, повалился на колени и взвыл совершенно нечеловеческим голосом.

Водитель выскочил из «уазика», достал из кобуры «стечкин» и один за другим отстрелял в голову Георгия Суашвили десять патронов. Только после этого сумасшедший упал лицом на асфальт.

Стало тихо.

От мусорного контейнера через двор метнулась ошалевшая от пальбы черная кошка.

– Ни фига себе… – Максим Евгеньевич подошел к трупу. – Смотри что!

Ночной прохладой пороховой дым прибило к асфальту, от головы предпринимателя почти ничего не осталось. Обрубок шеи подрагивал во внезапно замершей кровавой луже.

– Господи Исусе Христе! – водила побелел и торопливо осенил себя крестным знамением. – Избави меня от лукавого!

– Как же девчонка с ним справилась? – Терентьев в лукавого не верил, он знал, что всему есть научное обоснование. – Н-да. Надо бы, чтобы паталогоанатомы получше с ним покопались. Может наркотик какой…

– Хрен знает что… Чертовщина какая-то! – начальник патруля весь перемазался в собственной крови. – Пойдем, а то эта тварь участкового сильно подрала. Чего только не придумают!

Начальнику патруля не волновала ни мистика, ни наука.

С медсестрой случилась истерика, врач «скорой» справлялся сам, торопливо прилаживая капельницу к руке участкового.

– Жить будет. – буркнул он.

Водитель помог уложить раненного на носилки.

* * *

«Тик-так» – говорили огромные часы из черного дерева.

Плотные бордовые шторы исключали белую ночь из цикла существования. Она была не нужна.

«Тик-так». Маятник метался серебряным блюдцем.

Ночь была настоящей, такой, какой и должна быть ночь.

Пусть по небу разливается отражение солнца, но в этой комнате все должно быть так, как решил хозяин. Иначе он не был бы хозяином. Разум должен повелевать пространством, а не наоборот.

«Тик-так». В комнате почти не было мебели. Только стеллажи книг по стенам, огромное черное кресло и такой же диван. Еще был несколько излишний стеклянный столик с хрустальным бокалом. Специально стеклянный, чтоб быть прозрачным и почти невидимым. А вот часы лишними не были, они задавали комнате ритм. У всего должен быть ритм, иначе как понять, что это реально?

Кроме книг на стеллажах были вещи. Подсвечник из бронзы, старинный барометр в деревянной оправе, древнее бронзовое зеркало и мягко светящийся кнопками телефон.

«Тик-так».

Глубоко за шторами по улице пролетел вой сирены. Очень тихо, на самой границе восприятия слуха. Хозяин нахмурился и потянулся к бокалу. Блестящая пуговица коротко звякнула о стекло столика.

Что-то пошло не так, что-то вмешалось в рассчитанный ход игры. Точнее кто-то. Странно, а ведь казалось, что еще немного усилий и эта жемчужина упадет в глубины сокровищницы. Хотя в таких делах всегда большой риск. Проще было бы уничтожить ее сразу, но иногда так приятно почувствовать вкус хоть и маленькой, но настоящей победы.

Игра.

Хозяин пригубил вино из бокала. Красное в темноте казалось почти черным – густое пламя в клетке хрустальных граней.

Да, мир определенно стал жестче, это всегда заметно по вкусу вина. Неприятно. Пожалуй, с этим что-то придется делать.

Маятник подталкивал мгновения ночи.

«Тик-так».

* * *

Город за окном машины казался почти прозрачным – игра света в отсутствии тени. Терентьев хмуро сидел на заднем сиденье «Волги», покачиваясь в такт разгонам и торможениям

– Странно… – водитель посмотрел в зеркало заднего вида. – В Москве нервный прессинг явно больше, а процент сумасшедших меньше, чем в Питере. Иногда я и себя ловлю на мысли, что от этого города меня разносит. От белой ночи, от этого гранита, от какой-то всеобщей отдаленности… Словно до других городов не расстояние надо мерять, а время. А еще вот такие, как сегодня! Это же тронуться можно! Где это видно, чтоб у человека кровь замерзла среди лета?

– Ты устал… – успокоил его Терентьев. – Третье дежурство подряд такая колбасня. Меня тоже скоро кошмары начнут доставать. Выбрось из головы, медики разберутся, что у него там с кровью. Может нажрался дряни какой. Сейчас чего только не пробуют ради кайфа.

– Я и говорю. Скоро всю милицию придется переодевать в белые халаты санитаров.

– Не придется. – Следователь устало прикрыл глаза. – Ты просто в Питере недавно. Привыкнешь.

– Ну, не знаю… Раньше мы явно реже выезжали на психов. Как-то тревожно мне, Максим Евгеньевич. Будто вокруг что-то меняется.

– В Питере это называется «лето». – улыбнулся Терентьев и удобно вжался в уголок между дверцей и спинкой сиденья.

4.

На ближайшей лавочке разлегся здоровенный рыжий кот. Он купался в брызгах яркого утра, он жмурился и вытягивал лапы так, словно утро, тепло и солнце включили специально, по его, котовому, указанию. Светка издали увидела Инну. Подруга шла беспрестанно оглядываясь, темные пижонские очки до смешного нелепо смотрелись в комплекте с ее простоватой одеждой.

– Ну и очки у тебя! – усмехнулась Светка вместо привета. – Где взяла-то? Баксов сто, не меньше тянут.

– Ну это… Одного друга. Что, хорошие?

– Держи скорее, а то растает. – Светка протянула Инне одно эскимо. – Чего это ты вся светишься? Влюбилась? В друга-то?

– А ты, что? Экстрасенс? – смутилась Инна.

– Если бы я была экстрасенсом, то не мучилась бы от любопытства – трахнула ты его или нет? Но то, что ты втюрилась по уши, написано у тебя прямо на лбу. Бегущей строкой.

– Не знаю… – Инна задумчиво развернула фольгу. – За три дня разве можно влюбиться? За это время можно затащить кого-то в постель. Но разве это имеет отношение к настоящему чувству?

– Имеет. А вообще, иди ты нафиг. Тоже мне «барышня тургеневская». – подковырнула Светка. – Гонишь всякую фигню. Влюбляются либо с первого раза, либо за деньги. Ешь эскимо, а то растает. Испачкаешься.

– За деньги не влюбляются… – сурово произнесла Инна.

По асфальтовым дорожкам прыгали пятна света и воробьи. Кот на них реагировал вяло, только лениво покачивал кончиком хвоста.

– Давай, рассказывай! Не томи! А то ведь лопнешь от избытка эмоций… – у Светки глаза так и сияли от любопытства. – Кто он? Где работает?

Инна откусила эскимо и задумчиво проводила взглядом малыша, гоняющего по скверику трехколесный велосипед.

– Этот Сергей совершенно необычный. – смущаясь, выговорила она мягким нежным голосом. – Хочешь скажу честно? Волшебный.

– Принц из сказки? – Светка растянула губы в ехидную улыбку.

– Представь себе – да. И зря ты прикалываешься!

Светка вздохнула:

– Я не прикалываюсь, я завидую. Я, может, сама о принце мечтаю… Хотела бы взглянуть на какого-нибудь мужика твоими глазами. Но как-то не получается. Или мне такие попадаются…

Она деловито лизнула эскимо и поправила фольгу обертки.

– Это потому, что ты их снимаешь, как шубу с вешалки. Говорю тебе – Сергей совершенно не вписывается в мой опыт общения с мужским полом. Ну прикинь, ни разу даже не намекнул, что я ему что-то должна. Хотя живу у него четвертый день.

– Да?! Прикольно. Может, у него серьезные намерения? – предположила Светка. – Прикольно. Обычно мужики один раз в кабак сводят и уже уверены, что им должны по уши. Или он гей?

– Никакой он не гей! – возмутилась Инна. – Я же говорю! И вообще он волшебный. Знаешь, как он двигается? Как кошка! И еще… – Инна оглянулась и понизила голос до шепота. – Я даже не знаю, чем он вообще занимается. Может быть, фотограф. У него куча фотографий, на которых просто снят город. Там, сям. Дома, мосты, кладбище, иногда люди. Переход на площади Труда, сфинксы на Ваське и ворота какого-то таксопарка. С разных ракурсов одно и тоже, только в разное время.

– По-моему он псих и занимается фигней. – разочарованно протянула Светка. – В Питере таких валом. Впрочем, вы с ним два сапога – пара. Хотя очки у него приличные… Ну и пусть псих. Выходи за него, пока есть возможность.

– Никакой он не псих! Он пишет стихи, читает по-японски и еще у него есть настоящий меч. Острый, как бритва. Где ты видела такого психа?

Светка пожала плечами:

– Именно это я и называю психом. Почему-то все сказочные принцы немного ненормальные. И как правило нищие. Я бы предпочла принца в белом открытом «мерсе», с домом, бассейном и сауной.

– Не бывает. – убежденно качнула головой Инна. – Большинство богатых людей – сволочи. Иначе как бы они стали такими богатыми? Заработать на открытый «мерс» и дом с бассейном, невозможно в принципе. Для этого обязательно надо кого-то убить.

– Да ладно тебе! – поморщилась Светка. – Люди поднимались на торговле, политике, шоу-бизнесе или рекламе. Для этого не надо никого убивать.

Инна вспыхнула:

– Ты все понимаешь до ужаса буквально. Убивать, это вовсе не значит впрямую душить, резать или стрелять. Можно быть политиком и развязать войну, заработав кучу денег на этом, а можно работать в рекламе и рекламировать отвратительные сигареты, от которых рак наступает после третьей затяжки. Даже в шоу-бизнесе можно убивать не только таланты или надежду, но и людей, устраивая истерию на концертах. Без этого миллион не заработать. Ладно. Ты конспекты принесла?

– На, прогульщица. – Светка достала из сумочки три толстых тетради. – Изучай.

Инна взяла тетрадку и открыла последние исписанные страницы. По широкой дорожке парка медленно профыркал милицейский «уазик».

– Блин… – она прикрыла тетрадкой лицо.

– Ты чего? Чего щемишься-то? – Светка посмотрела на подругу, как на сумасшедшую.

Инна прошипела, продолжая прятаться:

– Дурочка, меня же наверняка ищут! Еще не известно, что стало с папашей.

– А-а-а… – Светка довольно равнодушно позлорадствовала. – Я тебе говорила, что этим кончится. Он сам мечтал тебя трахнуть, но инстинкт запрещал. Вот и решил подложить корефану. Типичный инцест.

– Как это мерзко… – Инна непроизвольно закусила губу.

Эскимо совсем растаяло. Боясь испачкаться, она выбросила огрызок в траву. Кот тут же поднял голову, потянулся и лениво направился к случайному лакомству.

– На твоем месте я бы не щемилась, а постриглась бы и покрасилась. – деловито сказала Светка и выбросила пустую палочку от эскимо в урну. – Волосы накоротко и в красный цвет. Будет круто. Чем ярче, тем безопаснее. И шмотки унисекс. У тебя же хорошее лицо, фигура вполне нормальная. Чего ты ходишь, как клуша деревенская? Откуда у тебя этот дурацкий сарафан? С этими очками точно, как корове седло. Если бы я была ментом…

Светка выразительно поджала губы.

– Сергей купил. – с нежностью сообщила Инна и погладила легкую ткань. – Просто принес и все. А что, тебе не нравится?

– Точно чокнутый. – Светка придирчиво оглядела подругу. – Тебе нужны белые парусиновые брюки, не в облипку, но и чтоб не висели. Наверх лучше всего рубашку в клетку. Закатишь рукав, будет очень сексуально.

– Ты представляешь, на кого я буду похожа? Я такое никогда не носила!

– Что и требовалось доказать. Никто из знакомых тебя не узнает, а на фотографию ты и вовсе не будешь похожа. Дешево и сердито.

Инна упрямо помотала головой и поднялась с лавочки:

– Ладно, Светик, спасибо, что пришла. Ты извини. Мне пора. Я еще хочу заскочить кое-куда, а потом побегу к Сергею. Конспекты я просмотрю и завтра отдам – неохота отставать от программы. Ладно?

– Давай, подпольщица. Подумай насчет одежды-то. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь. – Светка коротко чмокнула в щеку. – Беги, пока троллейбус…

Инна махнула рукой на прощание, бросила тетрадки в сумочку и побежала по дорожке в сторону остановки.

Она успела вскочить в заднюю дверь уже на ходу.

Очень хотелось найти парк, в котором молилась четыре дня назад. Утром она доехала до того места, где, как ей казалось, была та арка, из которой Сергей вывел ее на улицу, но там оказался обычный глухой дворик, заросший молодыми деревьями, сырой и неопрятный. Из дворика не было выхода – глухая стена. А за ней шелестела дорога, гудели троллейбусы и смеялись подростки. Еще в ней была совсем неглубокая ниша в виде арки, может для красоты, а может сто лет назад здесь действительно была арка, но потом ее заложили камнем из-за полной ненужности.

Глянув на часы, решила отложить до лучших времен. Надо еще успеть на Блошинку.

На всякий случай – вдруг мелькнет что-то знакомое – Инна внимательно разглядывала проплывающие за окном дворики. Они все были похожи один на другой и на тот, который она искала, но все-таки это было не то. Вдруг на одной из остановок Инна заметила щит «Их ищет милиция». Одно женское лицо показалось до удивления знакомым. Инна удивилась, но не сразу сообразила, что это ее фотография. А когда догадалась, провалилась в приступ страха. Поправила очки, украдкой оглянулась, не смотрит ли на нее кто-нибудь из пассажиров. Но все они заняты чем-то своим. Высохшая старуха копошилась в кошельке, две женщины оживленно беседовали, мальчишке с плеером было все равно…

В общем-то никому до нее не было дела.

Когда Инна подходила к дому Сергея, порыв ветра зашелестел теплыми кронами. Захотелось полететь и забыть все страхи. Она нырнула в сквозняк подъезда и торопливо побежала наверх. Еще издали девушка услышала, как скрипнула знакомая дверь. Она улыбнулась и побежала еще быстрее.

– Удачно сходила? – улыбнулся он ее сияющей улыбке.

– Да. Только замоталась до ужаса. Ты что, по шагам меня узнаешь?!

– Нет, по свету. – тихо рассмеялся Сергей. – На улице стало светлее, значит ты идешь.

– Вот дурачок… Разве можно так говорить? – Инна опустила пушистые ресницы, пряча счастье и смущение.

– Конечно. Если это так и есть…

– Все равно. Так не говорят. Так можно только чувствовать. А я тебе подарок купила. Смотри. – торопливо заговорила она, чтобы побороть смущение.

Инна достала из сумочки завернутую в целлофан статуэтку, изображающую сгорбленного узкоглазого старика с раздутыми от ветра одеждами.

– Ого! – Сергей бережно принял подарок. – Дядюшка Попутный Ветер.

– Ты же их собираешь, да?

– Какая ты умница! – Он хотел поцеловать ее в щеку, но не решился. – Где ты его взяла?

– На Блошинке. Один пьянчужка продал совсем за бесценок. Мне хотелось сделать тебе приятное. Глупо, да? Светка говорит, мужикам нельзя подарки делать. А мне хочется иногда подарить хорошему человеку что-нибудь. Ну хотя бы мелочь какую-то, но чтоб она его обрадовала. Я деревня, да?

– Нет… – Сергей покачал головой. – Ты не глупая. Это Светка твоя – дура набитая.

– Удивительно! – Инна скинула туфли и вошла в комнату. – Этот пьянчуга постоянно выносит какой-то антиквар. Но этого старика он пытался продать полгода. Наверное Дядюшка Попутный Ветер – для тебя.

– Наверное! Спасибо! – Сергей поставил старичка на полку стеллажа на самое видное место.

– А ты картины тоже любишь только японские? – как бы между прочим спросила она, окинув взглядом стены.

– Ну… Это просто подарки от разных людей.

– Тогда я тебе тоже одну принесла. Только это не картина. Так, из киоска «Союзпечати». Календарь. Если не хочешь, не вешай, мне на нем просто картинка очень понравилась. Светка говорит, что у меня вкуса нет. А мне нравится. Смотри.Только не смейся.

Инна вернулась в прихожую и достала из пакета свернутый в трубочку календарь. Развернула. На синем фоне северной ночи острыми льдинками сверкали звезды, а по заснеженному склону горы бежала стая волков. В гриве вожака, сильного, матерого, запутался ветер, и высоко наверху тоже был ветер – сдувал вихри снега с ледяного пика.

Сергей смотрел секунд десять, потом улыбнулся.

– Ты знаешь, в этой картинке есть настроение. Сейчас я возьму булавки и мы ее привесим на подобающее место. А Светку свою поменьше слушай. Что она для тебя – авторитет?

– Ну… Она такая… – задумалась Инна. – Она городская, а я – деревня. Она умная.

Инна разгладила плотный лист, и Сергей приколол его к обоям булавками.

– Мне нравится. – он отошел на шаг и оглядел работу оценивающим взглядом. – Особенно вожак.

– Он похож на тебя. – Инна все же осмелилась сказать, что думала. – Сильный, загадочный, и на две трети состоит из ветра.

Сергей улыбнулся.

– Тебе бы стихи писать. – без тени насмешки сказал он. – Ладно. Пойдем чем-нибудь пообедаем. Я специально ждал тебя.

Инна уже не раз пробовала помогать Сергею по хозяйству, но тот только отшучивался. Мол, на Востоке лучшим поваром считается мужчина.

– Давай помогу. – предложила она и сейчас.

– Зачем тебе?

– Я привыкла, что я это должна делать. Мне неудобно…

– Почему-то мне кажется, что у тебя об этой привычке не самые лучшие воспоминания. – нахмурился Сергей.

– То другое. А с тобой мне даже хочется сделать что-нибудь вместе. А то я как в гостях… – она смутилась. – В том смысле, что я принцесса, что ли? Или безрукая какая?