Владимир Яценко
05 Истребители динозавров
Неподалеку от Покровки, ближе к середине затяжного спуска, Максим окунулся в плотный фиолетовый туман, – пришлось сбросить скорость и включить радио-глаз.
Радар давал чёткую картинку движения – на этом участке трассы столбики былого ограждения всё ещё стояли, и риск зацепить влажную, раскисшую от частых дождей обочину был невелик. Да и сам створ хорошо "просматривался" – любой объект размером больше кирпича будет обнаружен и отображён на экране.
И всё-таки он сбросил скорость. Бесчинства северных районов понемногу приходили и сюда, на Юг: трос, натянутый поперёк дороги, остроконечная колючка, щедрой рукой посеянная на асфальте, или ветошь, пропитанная каким-нибудь органическим растворителем, и через десяток километров становишься на голые диски…
Эту беду, конечно, никакой радар не обнаружит и не покажет.
А ещё беспокоил утренний телефонный разговор с братом.
– Давай к нам, – позвал Влад.
– А сколько платите?
– Деньги? Деньги сейчас – ничто.
– Деньги – всегда "всё", – ответил Максим и отключился.
Нелепость предложения казалась очевидной: бесплатно работать заготовителем для горстки ботаников, решивших укрыться от Обвала в катакомбах?
За место в общине?..
Максим тяжело вздохнул – зерна в Куловичах не оказалось. Напрасно прокатал две сотни километров. Бензин, конечно, спишут… Контора, пока, позволяет себе такую роскошь, как холостые прогоны фуражиров. Но если в ближайшие два-три дня он ничего не найдёт, могут снять с довольствия. А это чревато…
В одиночку не выжить.
Никак.
Он вспомнил о Светлане – новенькой из обслуги Корнеича, и улыбнулся. О ней всегда думалось тепло. От её взглядов, случайных касаний, голоса… мир казался не таким враждебным и злым. Вот "бисова дивчина"! Вчера выспорила у него поездку на машине. "Дай порулить, дай порулить"… Допрыгался. И ведь не откажешь…
А, может, и в самом деле к брату?.. Вместе со Светкой… почему нет? Работать на тихую тёплую компанию. Натурально "тёплую": энергетика-то своя – циркуляция воздуха от перепадов температур на поверхности и там, внизу, в подземелье. Ни фига себе "ботаники"! Считай, – вечный двигатель!
И работа по специальности. Господи! Кто сейчас может похвастаться, что занимается тем, чему учился?! Сказка! По вечерам – гитара, шахматы, чтение любимых книг…
Максим криво усмехнулся: ну, да… а потом, когда всё нормализуется, ходить в дураках?
Тревожный писк зуммера оторвал его от раздумий: радар сообщал о препятствии слева, а исполнительный компьютер дал отсчёт сокращающегося расстояния до объекта. Но Максим не стал сбрасывать скорость – только протёр "дворниками" стекло. Лучше видно, конечно, не стало: здесь, в низине, туман был слишком плотный, но он и так знал, что впереди лежит перевёрнутый бензовоз. И лежит он так уже третий месяц. И будет лежать, пока окончательно не проржавеет и не врастёт в асфальт… Впрочем, к тому времени, наверное, уже и асфальта не будет.
И уж точно никто не вспомнит о бедолаге, который вёз нефрас на масложиркомбинат, и то ли сам перевернулся, то ли его перевернули… Машину ободрали, что не смогли снять сожгли, а что не догорело проезжающие грузовики спихнули в сторону.
А нефрас, вполне возможно, пошёл у местных разбойников основным компонентом шинорастворителя. Зверьё! Убивал бы!
И ведь как долго людьми прикидывались!
Впрочем, поначалу "неурядицы" и вправду казались обычными, даже будничными.
Неурожаи списывались на засухи, устойчивое снижение рентабельности сельского хозяйства примерно совпадало с представлениями о нерадивости и пьянстве колхозников и фермеров. В росте цен на продукты виноваты, конечно же, держава и зерновые трейдеры, которые скупают всё на корню, и вывозят за границу.
Недоумение фирмачей: "Мы уже третий год импортируем!" – вызывало насмешки и прищур с хитринкой: "Вот заливают! Да, кумэ, у них всё куплено"…
Потом где-то рванул с десяток подводных вулканов, и небо навеки затянуло сизой кисеёй. Холодное лето сменила затяжная зима. А после вырезали скот, поскольку кормить его всё равно было нечем, а куры сами передохли от неизвестной болезни…
Вполне возможно, что если бы тяжёлые времена наступили вдруг и сразу, не было бы такой неразберихи и развала. Объявили бы чрезвычайное положение: контроль над ресурсами, карточная система, вытеснение и ликвидация несущественных отраслей…
Но в жизни всё было по-другому. Мир весело катился в пропасть под ударные ритмы попсовых кумиров и воркотню телеподлецов, уговаривающих население не сниматься с насиженных мест, не делать запасов и не обнулять свои банковские счета.
Слухи о злом умысле не шибко дружественного восточного соседа – "уж не москалей ли рук дело, кумэ"? – быстро заглохли. Что на Востоке, что на Западе, – дела шли одинаково хреново. Кто-то высказал "гениальную" догадку об экологической катастрофе, спровоцированной инопланетянами. Про инопланетян, ясное дело, быстро забыли, а вот "экологическая катастрофа" пришлась журналистам по вкусу.
Только для народа длинно это.
Так и родилось словечко "Обвал".
***
К столовке Максим подъехал уже в сумерках.
Здесь всё было как обычно: полтора десятка легковушек с багажниками, прогибающимися под тяжестью тряпья, и неизменными прицепами, с выпирающими из-под тентов углами какой-то рухляди. Чуть в сторонке чинно высились три огромных трала с высокими бортами. Что лежало в кузовах, было не разобрать, а карабкаться по колёсам не хотелось: двое охранников стоянки с заученным недоброжелательством наблюдали, как он закрывал машину и шёл к двери.
Общий зал встретил Максима беспорядочным гулом посетителей, чадом подгоревшей каши и сизым дымом дешёвых сигарет и самосада… Не размениваясь на косые взгляды беженцев, Максим бодро прошагал к залу для постоянных клиентов. Он вставил карточку лицензии в прорезь замка, но прежде чем войти, бросил взгляд на телевизор. Да. Программа всё та же: Корнеич крутил диснеевские мультики. Сегодня – "Маугли". Балу с человеческим детёнышем пляшут и поют… Человек и природа.
Рука об руку. Друзья до гроба. Ну да, конечно…
В зале для "своих" воздух был почище. И вместо разноголосого гула – вполне приличная музыка прошлого столетия – "АББА". Значит, Светка где-то неподалёку.
Это её музыка…
Застолье нестройно ответило на его приветствие и пожелание "смачного". Едва Максим присел, подошла Светлана. Она поставила перед ним тарелку дымящейся гречневой каши, глубокую пиалу с заходящейся паром тушёнкой и литровую чашку с горячим компотом из сухофруктов…
Максим благодарно коснулся её руки, и с замиранием прислушался, как она на мгновение прижалась к нему бёдрами…
– Как дела, Макс? – обратился к нему привычно отутюженный Джуба. – Где был, что видел?
– Даже змея не кусает, когда человек пьёт, – осадил его Максим, крепко приложившись к чашке. – В Куловичах был. Мыши от голода котам джихад объявили, а клоп-черепашка потихоньку переквалифицируется в термита… Больше ему жрать нечего. Только избы этих уголовников, которые почему-то называют себя крестьянами…
– Когда ты в последний раз змей видел? – недовольно проворчал Джуба.
– Это не от хорошей жизни, Макс, – отозвался Вакса. – В поле крестьянам дороги нет, а кормиться как-то надо…
– Только не за мой счёт, – буркнул в ответ Максим.
Он набрал полный рот каши: даже острая боль в израненных стоматитом губах не заглушила изумительный вкус стряпни Корнеича. Прожевав первые несколько ложек, он зачерпнул варево тушёнки, и вновь слёзы: больно…
"Надо бы, всё-таки, разжиться витаминами"… – подумал Максим.
Он с наслаждением прислушивался, как отпускает дорога, как перестают трястись ноги, и затихает гул в голове. Здесь нет конкурентов – враги там, на трассе. А здесь, за столом, все свои, считай, почти друзья. Вот Синька что-то разыскивает в своей полупустой тарелке. Непокорная чёлка норовит нырнуть в салат из квашеной капусты.
По другую сторону стола, – Джуба, педант и чистюля. Застёгнут на все пуговицы, а короткий по последней моде галстук надёжно прикручен заколкой к отвороту рубашки.
В углу зала – неразлучная парочка: Вакса со своим мрачноватым приятелем Толиком.
Внимательно слушают историю незнакомого оборванца… что-то о море, о пароходах…
Кажется, кто-то где-то утонул… тоже мне – новость! Все на дно идём. Все там будем…
Оборвыша, похоже, привёл Рула, вечно недовольный своей машиной и прыткостью молодёжи, что "хвыцают на вольвах", усугубляя опасность на дорогах.
– Змей в катакомбах на еду выращивают, – авторитетно заметил Максим, облизывая ложку. – Могу адресок подкинуть…
– Больно надо, – прежним недовольным тоном ответил Джуба. – Сам ешь…
– А как же! Если "припрёт"…
На них зашикали. "Видать и вправду что-то интересное оборвыш рассказывает", – подумал Максим, встал и по традиции, грубо прерывая застолье, провозгласил:
– За тот самый КАМАЗ!
– Быть ему чистым…- вразнобой ответили ему.
Максим сел, допил компот и прислушался:
– Грузили финны. У них – мороз. Вот уголь, как мы до Гибралтара добрались, и "растаял"… – напряжённый голос приятеля Рулы не располагал ко сну, но было так тепло и уютно, что, прижавшись щекой к тёплой чашке, Максим прикрыл глаза. -… На траверсе Неаполя налетело… Штивало так, что желудок руками надо было придерживать. Чуть недоглядишь, – всё на палубе… Уголь оттаял, и вода в трюмах усиливала болтанку…
– Резонанс, – выкрикнул со своего места Вакса.
– Наверное, – устало согласился моряк. – Когда стало ясно, что добром не кончится, дали SOS, и начальство спустилось в кают-компанию, обсудить, чего дальше делать. А нас боцман, наоборот, погнал наверх, на палубу. Надели спасжилеты, сидим, держимся за железо, кто за что уцепился. А волны, уже вовсю по палубе гуляют. Будто сидишь на песке по пояс в воде, летом на пляже… в волнение. И тут какая-то особенно высокая волна ноги мне подбрасывает, а я крепче за трубопровод опреснителя… И вдруг понимаю, братцы! – голос рассказчика приобрёл такие трагические ноты, что Максим открыл глаза. – Не волна это! Это судно ко дну пошло. И, верите? – умом это понимаю, а руками за трубу держусь! Как отцепился… не помню. Только спасжилет меня уже с глубины вытянул…
– Ну, а те, – не выдержал Джуба. – Что в кают-компании?
– Упокой их души Господи. Только вахтенный спасся. Успел на мостике сигнальную ракету запустить… и к нам. А рулевой там остался. Эта лохань будто только приглашения дожидалась. Блин! Как утюг! Даже не булькнуло… Трое суток в воде кисли…
– Трое суток? – недоверчиво переспросил Вакса. – Если ракета, Серж… и SOS… почему так долго? Береговая охрана…
– Какая на хрен "береговая охрана"? – зло выругался рассказчик. – Ни соляры у них, ни желания…
– Да что там "береговая охрана", – вступился за друга Рула. – А наши менты-патрульные?
Часто ты их на дороге видишь? Да они на трассу ни ногой, ни шиной…
– Раньше, хоть скорость мерили… – мечтательно протянул Синька.
– А зачем им на трассе скорость мерить? – удивился Вакса. – Они же теперь по остаточному следу лицензии лишают.
– Как это? – заинтересовался Джуба.
Максим уже почти не слушал. Он представил себе чёрное, неприветливое море и такое же чёрное, беспросветное небо. Холодные волны перекатываются по ногам, приподнимают тело, высасывают тепло, давят и грозят…
История приятеля Рулы ему показалась весьма примечательной, как символ, как предупреждение: человек, вцепившийся в свою единственную опору, которая стремительно уходит под воду. Может, всё-таки, к Владу?.. -… Представь себе, – настаивал Вакса. – Ходят по стоянке и рулеткой измеряют длину пятен насекомых, размазанных по ветровому стеклу автомобиля.
– И как же это? Физически? – всё ещё сопротивлялся Джуба.
Максим приподнял голову. Было похоже, что Джуба "купился". Ворот его элегантной, обычно наглухо задраенной на все пуговицы рубашки, был расстёгнут, галстук перекошенным ошейником съехал к плечу и зажил своей жизнью. Максим с интересом наблюдал, как конец галстука мотался в опасной близости от соусницы с прошлогодним томатом…
– Да просто всё, Джу, – брюзгливо подключился Синька, надёжно укрывшись за своей длинной чёлкой. – Рулеткой меряют, потом по таблице сравнивают. Там у них зависимость длины пятна от скорости движения. Ну, и как найдут, номера снимают.
А за превышение – запрет на найм и прощай лицензия. Ни заправиться, ни пожрать…
Радио слушать надо.
Это был сильный довод. Даже Максим, который ни на мгновение не поверил, вздрогнул. Но его движение не укрылось от внимательного Джубы:
– Ты кого-то видел на стоянке, Макс?
– Двое! Их там двое, Джуба. Не сомневайся…
Джуба резко поднялся со стула: конец его галстука навеки разлучился с соусницей, и Максим почувствовал досаду: пожалуй, этот чистюля в измазанном томатом галстуке, был бы более смешон, чем состоявшийся розыгрыш. Джуба вышел, и застолье немедленно обменялось злорадными ухмылками. Розыгрыши здесь всегда были в особом почёте.
– И куда ты теперь, Серж? – спросил Синька.
Моряк поднял голову:
– Знаменские бомбоубежище раскопали. Хотят в нём общину сделать. Вот в этот кибуц и добираюсь. Обещали паёк и работу…
– У меня что-то похожее, – вступил в разговор Максим. Тарелка каши с тушёнкой тепло улеглись в желудке. Тихая музыка и ненавязчивый свет располагали к беседе:
– Одесские катакомбы. Они там уже больше года живут. Обустроились надёжно. О замкнутом цикле поговаривают. Только для непотопляемости им зерно нужно. Много зерна. Они рассчитывают под землёй лет сто продержаться…
– Кто такие? – спросил Синька.
– Ботаники… – равнодушно ответил Максим, но, заметив улыбки на лицах приятелей, почему-то разозлился. – Натуральные ботаники, говорю! Дипломированные. Грибы, мхи, лишайники. Спирт гонят, нитку прядут… всё конкретно… Садки с рыбой, крысы, змеи…
– Если у них спирт, – никто не тронет, – авторитетно сказал Рула. – От всех отмажутся…
– Чтобы крыс разводить, большого ума не нужно, – заметил Синька.
– Сто лет! – заворожено повторил Вакса. – А что? Если сильный, решительный лидер… может и протянут. А к тому времени, глядишь, и потеплеет…
– Хрен по тёрке! – возразил Максим. – Ледникам только дай проснуться, – всё к чертям задавят. Тут ведь как: чем больше льда, – тем больше солнечной энергии отражается обратно в космос. А чем больше её отражается, тем больше льда. Труба всему, братцы… Труба, говорю…
– Где? – спросил Синька.
– Что "где"? – не понял Максим.
– Где "труба", спрашиваю?
Максим сбился с мысли и замолчал. В наступившей тишине отчётливо стали слышны позывные чьей-то мобилки.
– Ага! – торжествующе сказал Синька. – Я же говорю "труба"!
– Это Джубина мобила играет, – заметил Вакса. – Вон его куртка на вешалке, наверное, в кармане…
Синька вытащил из кармана куртки мобилу и ответил на вызов:
– Слушаю… Нет, Дмитрий Шубин сейчас с милицией разговаривает… Да, занят…
Нет, ничего страшного, у них вопросы, у него – ответы… Я? Ответственный секретарь Шубина, к вашим услугам. Восемнадцать тонн? Пятый класс? Конечно, интересует. Вы представьтесь, а я ему передам… Преображенка… Да… Пётр Ефимович… Понял…
– Какого чёрта, Стас? – с порога оценив обстановку, зашипел Джуба. – Кто звонил?
"Эх! Ещё бы пару секунд! – с понятным сожалением подумал Максим. – Вернулся бы чуть позже – может, и мне бы что-то перепало"…
– Пётр Ефимович из Преображенки, – доложил Синька. Он посмотрел на Максима, потом на Ваксу с Толиком, будто ища поддержки, или спрашивая о чём-то. – Восемнадцать тонн пшеницы, пятый класс…
– Ого! – принимая из рук Синьки мобилу, сказал Джуба. – Молодец! С меня пиво…
Все недовольно загудели: "откуда пиву взяться, если ячмень второй год не родит"?
– Значит, компот! – не теряя радушия, уточнил Джуба, поправляя на плечах куртку.
– Ну, счастливо оставаться, ребятки. А я поехал. Работа, знаете ли…
– Да, – в тон ему ответил Вакса. – Мы, пожалуй, тоже поедем. Восемнадцать тонн!
Не каждый день… ещё зерновоз заказывать…
– Что? – Джуба замер. – Тебе-то что до моего зерна?
– С чего это оно твоё?
– Потому что это мне звонили, Вакса, – Джубе перехватило горло. Он прокашлялся.
– Это МОИ восемнадцать тонн!
– Это зерно могло быть твоим, Джуба. – сказал Максим. – Но раз уж так получилось…
– Как получилось? – давился злобой Джуба. – Если меня… выперли на улицу… идиоты… это не значит…
– Почему "идиоты"? – спокойно, даже доброжелательно спросил Толик.
Все замолчали.
Жуткий напарник Ваксы у всех вызывал сложные чувства опасности и неприязни. Он обычно отмалчивался, сидя где-нибудь в сторонке. Но если вступал в беседу, то, как правило, для его собеседника всё заканчивалось очень плохо. Или в этот день, или на следующий… суеверие, конечно. Но времена были такие, что искушать судьбу и проводить на себе эксперименты, никто не решался.
– "Идиоты"? – переспросил враз присмиревший Джуба. – Разве я сказал "идиоты"?
– Ну, да, – настаивал Толик. – Я хорошо слышал. Ты так и сказал: "идиоты".
Джуба на секунду задумался.
– В самом деле, – признал он. – Я сказал: "выперли на улицу… а эти идиоты на стоянке меня задержали"… охранники. Я думал…
– Не надо, – прервал его Толик. – Не надо "думать". И злиться не надо. Все ваши беды от злости и чрезмерного ума…
– Давайте жребий тянуть, – вмешался Рула. – По справедливости.
Вошла Светлана:
– Ребята, у вас всё в порядке?
– В высшей степени! – заверил её Максим. – Восемнадцать тонн нашли!
– Здорово! Когда едем? – Светлана поставила поднос на стол и захлопала в ладоши.
– Ты мне обещал!..
"Да ну его к чёрту, это зерно, – подумал Максим. – Километраж на сегодня уже выкатал… Ведро горячей воды, койка, Светка"…
– Может, все поедем? – предложил Синька, откидывая со лба прядь волос.
– Ты бы постригся, – недовольно пробурчал Джуба. – А то на тебя, урода, смотреть не удобно.
– Зато мне от вас, уродов, удобно прятаться, – парировал Синька. – Давайте поедем вместе.
– Зачёт имеет смысл только для одного, – покачал головой Джуба. – Машина с прицепом. Глупо партию дробить…
– Тогда, кто первый, – тот и прав, – оживился Вакса. – Каждый сам за себя.
Рула разочарованно взмахнул рукой.
– Гонки?! – обрадовался Синька. – Хорошее предложение!
"Кому как… – подумал Максим. – На моей "девятке" разве за ними угонишься"?..
– А куда едем? – деловито спросила Светлана.
– В Преображенку, – хмуро бросил Джуба.
– В какую? – уточнила практичная Света. – Их три…
– К Петру Ефимовичу, – ответил Синька.
– Это где? – настаивала Света.
Наступила пауза. Все замерли. Переглянулись…
И тут Максим понял, что это его шанс. Ничтожно малый шанс поправить свои дела. "Похоже, никто из них не знает, куда ехать, – понял Максим. – Может, рискнуть"?
– Макс, – позвал Синька. – Ты всех знаешь… Куда ехать?
– Так ведь "каждый сам за себя", – напомнил Максим, и в туже секунду решился: – Я – пас! – громко сказал он. – Всё равно моей "мыльнице" за вашими "самолётами" не угнаться…
– Я тоже, ребятки, – прогудел Рула. Его приятель, пригорюнившись, опустил голову к самой скатерти и, похоже, собирался вздремнуть. – Если Макс на "девятке" не рискует, то куда уж мне, на "Москвиче"…
Максим не стал тратить время на долгие прощания, просто кивнул компании и вышел в общий зал, где, казалось, народу к ночи прибавилось.
Уже на стоянке, едва он открыл машину, его догнала Светлана.
– Что-то не так с оплатой? – забеспокоился Максим. – Я лицензией замок открыл.
– Ещё бы "не так", – усмехнулась Света, забрасывая на заднее сидение свою сумку-рюкзак.
– Ты мне проспорил, с тебя ключи.
– Так ведь я работаю, – робко возразил Максим. – Это не просто "катание"…
– Я тоже "не просто", – твёрдо ответила Светлана. – И не переживай, у нас, в юракадемии, специальные курсы экстремального вождения были. Зачётку показать?
***
Заправка много времени не заняла. Отработанным движением Максим скормил кассе свой талон-лицензию. Автомат покорно принял ламинированный билетик в свои внутренности, и над колонкой загорелся зелёный маячок. Максим вставил "пистолет" в горловину бака и залил до "полного". После того, как он вернул "пистолет" в гнездо колонки, маячок погас, а касса выплюнула на треть длины его лицензию.
Мимо с натужным рёвом промчался длинномер. На трале горбатился выбеленный снегом сорокафутовый контейнер, промелькнувший в свете прожекторов заправки многозначительной надписью "GreenStar".
"Это где же снег идёт? – подумал Максим, укладывая лицензию во внутренний карман куртки. – В любом случае, нам – за ним".
Он сел на непривычное и оттого чужое пассажирское сидение, с наслаждением вдохнул пропитанный духами Светланы воздух и кивнул ей:
– Поехали, что ли…
Если Света и вправду обучалась экстремальному вождению, то бравировать этим она не спешила: подчёркнуто медленно и осторожно "выползла" с заправки, в положенное число приёмов добралась до пятой передачи, плавно разогнав машину до ста двадцати, и включила дальний свет.
– Они могут обзвонить председателей всех "преображенок", – сказала она.
– Они не будут этого делать, – ответил Максим. – Во-первых, поздно. "Пустой" звонок председателю – это лишние для него "нервы". Рисковать своими связями заготовитель не будет. Во-вторых, на входящий звонок председатель вряд ли ответит. Не любят они "входящих". И перезванивать не будут. Они искренне верят, что у них всё есть. Им ничего не нужно. А что нужно, сами возьмут. С трассы. Ну, и, в-третьих…
Он заметил блики света на козырьках и обернулся, посмотрел назад.
– Что "в-третьих"? – через минуту напомнила ему Светлана.
– В-третьих, вот они… – Максим кивнул на зеркало. – За нами едут.
Светлана, правильно поняв его жест, присмотрелась к зеркалу.
– Не поверили, что ты спасовал? – спросила она. – Поджидали нас при выезде с заправки?
– Точно! Всего "преображенок" – три. Все – в сторону Одессы. Они просто дождутся, пока я поверну на "правильную" Преображенку, в которой председателем Пётр Ефимович, а потом легко нас обгонят…
– Почему ты так уверен, что они нас обгонят?
Максим даже скривился:
– Потому что "девятка" никогда не уедет от Хонды, Ауди или Вольво. У меня на спидометре даже скоростей таких нет, на которых они РЕАЛЬНО могут ехать неопределённо долгое время… и никакие водительские фокусы делу не помогут.
– Может, свернём на грунтовку? – предложила она. – По холмам…
– Ну, да… По холмам, по болотам… в тумане, в мороси, да ещё лидером… на радость мародёрам. Далеко к трассе на разбой им ехать не придётся…
Некоторое время они молчали. Максим ещё несколько раз обернулся – да, всё правильно: три машины повисли на хвосте. Не отставая, не приближаясь…
"Может, остановиться и "продать" им нужную Преображенку? – устало подумал Максим.
– Глупо же! Только бензин трачу"…
– Тут есть грунтовка, параллельная трассе? – спросила Света.
– Есть, конечно. Тут всюду грунтовка. За лесополосой…
– А тормозные фонарики у тебя как-то выключаются?
– Слева от руля тумблер, – насторожился Максим. Он вдруг почувствовал себя страшно неуютно на пассажирском месте. – Только скажи, что задумала…
– Увидишь, дорогой, – она немедленно отключила "стопчики". – Кстати, не мешало бы пристегнуться.
– Неужели всё так плохо? – сделал попытку пошутить Максим, но, увидев, как она надевает ремень безопасности, поспешил последовать её примеру.
Через несколько минут они поднялись на очередной холм, и внизу, в балке, увидели отблески фар и тусклые задние габариты тягача "GreenStar". Краем глаза он заметил, как хищно подобралась Светлана, и это ему не понравилось:
– Я бы всё-таки хотел узнать, что ты собираешься делать?
– Мне нужен такой съезд, чтобы они подумали, будто мы свернули к ближайшей Преображенке. Это, кажется, где-то здесь?
– Вовремя спросила, – хмуро бросил Максим. – Направо, на Фрунзовку. Только мы здесь не проедем…
– А мы и не будем ехать.
– А что мы "будем"?
– Мы будем хулиганить на дороге, милый… где этот съезд?
– Трал закрывает, – не увидишь. На середине подъёма, справа, будет навес автобусной остановки, и через двадцать метров… – Максим непроизвольно вдавил в пол несуществующую педаль тормоза. Задние габариты длинномера, казалось, уже нависали над капотом его машины. – Да тормози ты, чёрт возьми! Что ты делаешь?
– Сейчас притормозим, милый, – промурлыкала Света. – Всё для тебя…
Максим услышал, как защёлкал сигнал поворотика, Светлана зачем-то вернулась на четвёртую передачу и, форсируя двигатель, двинулась в гору, на обгон. Максим обернулся: передняя машина преследователей висела в метре от его багажника.
Вторая шла сразу за первой, третью не было видно, но, судя по всему, тоже была где-то рядом.
– Ага! – Максим вернулся на место и сразу успокоился, повеселел. – Правильно.
Следующая "преображенка" в Ширяевском районе. Там и вправду…
Он не успел договорить: едва вырвавшись в свет фар длинномера, Светлана несколько раз качнула рулевым колесом, решительно подняла рычаг ручного тормоза и развернула машину поперёк движению. Негодующий рёв своего двигателя Максим не услышал: водитель тягача истерически засигналил. Максим ясно разглядел в метре от своего правого плеча надпись "КАМАЗ". Воображение легко нарисовало разбитую вдребезги машину и свой изуродованный труп в залитом кровью салоне…
И вдруг стало темно…
"Быстро, – одобрительно подумал Максим. – И не больно"…
Тряхнуло раз, другой… потом машину занесло, а в следующее мгновение они уже прыгали на кочках и ухабах грунтовки параллельно трассе, укрытые придорожной лесополосой и темнотой ночи.
Максим осторожно повернул голову и на фоне ярко освещёной дороги увидел напряжённое лицо Светланы. В просветах между деревьями было видно, как съехала на обочину и остановилась первая машина, потом к ней подъехали две другие.
Водитель КАМАЗа, разобравшись, что все эти "фокусы" отношения к нему не имеют, дал два коротких гудка, проскрежетал плохо выжатым сцеплением, и приступил к набору скорости.
Грунтовка была мокрой, – Светлана с трудом удерживала машину. По днищу дробно стучали комья грязи. Но она пропустила первый выезд, и уверенно двигалась к следующему.
КАМАЗ поравнялся с ними и уехал вперёд. Максим представил, как матерятся сейчас в кабине тягача, и поморщился. Светлана включила фары, без предупреждения рванула руль влево и в "натяг" вскарабкалась на высокий бруствер трассы.
– А теперь остановись, милая, – хрипло приказал Максим.
– Почему? – удивилась Света. – "Гари и ходу"…
– Остановись.
Не включая правого поворотика, она сбросила скорость, проехала ещё метров двадцать и остановилась.
– Что-то не так?
Максим левой рукой вытащил ключ из замка зажигания, отстегнулся и вышел из машины.
Было холодно и сыро. В сторону Одессы, порыкивая двигателем, уходил КАМАЗ, разгоняясь перед очередным подъёмом, с другой стороны было тихо. Тихо и темно.
Его преследователи оставались по ту сторону холма.
"А ведь сработало! – неохотно признал Максим. – Сработало на все "сто"!
Он обошёл машину. Позади тянулись чёрные, хорошо заметные в неясном свете габаритных фонарей следы грязи от колёс. Спереди, никак не мог пробулькаться радиатор. Что-то пощёлкивало и трещало. Из-под днища тянуло горелым.
Хлопнула дверь. Вышла Света.
– Такое впечатление, что ты недоволен, – с обидой в голосе сказала она.
– Сцепление попалила, – буркнул Максим. – Совсем неплохо для официантки…
– Я не сразу стала официанткой, – оттаивая, сказала Светлана. – До этого взлёта карьеры подрабатывала в МЧС, инспектором.
– Для меня эта машина – способ существования, – заметил Максим. – И никакие тонны зерна не стоят того, чтобы ею рисковать… Это неразумно, Света.
Он уселся на водительское кресло, подождал пока Светлана закроет свою дверь, и завёл машину.
– Ты просто завидуешь! – заявила Светка. – Ты сам ни за что бы не решился на такой трюк. А теперь твои приятели поедут в Преображенку Фрунзовского района. И если "повезёт", то пока они до неё доберутся, мы уже будем на месте.
– Нет, – признал Максим. – Не решился бы. Ловко ты "ручник" поднимаешь.
– Важнее его вовремя опустить.
– А вот этого я уже не видел, – улыбнулся Максим. – В глазах потемнело. Когда это ты свет успела выключить?
– Странный ты, – несколько минут спустя заявила Света. – Обычно мужики злятся, когда им бабы своё превосходство выказывают.
– Тут возможны два варианта, – рассудительно сказал Максим. – Во-первых, можно отказать мне в мужестве. Во-вторых, не уверен, что ты – "баба".
– А как тебе вариант, – рассмеялась Света, – при котором ты не вполне "обычный"?..
Максим промолчал. А она не стала настаивать на ответе.
Когда барабанный бой грязи по подкрыльникам утих, Максим чуть прибавил скорость и вернул к жизни тормозные огни. Вскоре вновь показались знакомые габаритики "GreenStar".
– Идеальным было бы за ним ехать, – сказал Максим. – Вообще никаких проблем: ни мародёры не страшны, ни препятствия.
– Препятствия?
– Когда-то трасса Киев-Одесса была четырёхрядной. С широкими стояночными полосами, с разделительным барьером, с отбойниками над обочиной… Теперь местные всю жесть поснимали, так что от разделителей и отбойников остались только столбики, да и те не всюду. Ещё брошенный транспорт и провалы с трещинами.
Плюс засеки и баррикады на съездах к посёлкам… Никто же за дорогой не смотрит.
