Мой принц

— Да, разумеется. Но я уверен, что этот человек сумеет найти приятеля, которому можно доверять.

— И вы назначите обоих на ночное дежурство в Пфальце?

— Да, конечно. Я поставлю их на пост за дверями апартаментов принца. Они смогут осуществить наш план, когда все будут спать.

— Полагаю, нам не стоит беспокоиться о том, что Август не окажется в своей постели. — Гинденберг рассмеялся. — Он не спит со своей женой. Очевидно, он не спит и с другой женщиной. Разве такой человек может править в Юре?

— Да, он определенно не тот человек. — Рупник тоже рассмеялся. — Но мы это поправим.

На следующее утро гвардеец по имени Карк попросил своего друга Артейна отправиться вместе с ним в Юлию, где он собирался купить подарок матери ко дню рождения. Когда молодые люди удалились от казарм и зашагали по узким улочкам столицы, Карк затащил друга в маленькую кофейню, где они заняли столик в самом дальнем углу.

После того как хозяйка принесла им кофе, Артейн спросил:

— Карк, так в чем же дело? Вижу, что у тебя на уме вовсе не подарок для матери. Выкладывай, приятель…

Карк осмотрелся и прошептал:

— Вчера ко мне пришел маршал Рупник. Он хочет, чтобы я убил принца, когда я буду на дежурстве в его апартаментах. Я должен задушить его во сне!

Артейн расхохотался:

— Что за шутки, дружище? Неужели ты думаешь, что я поверю тебе?

Карк насупился и проворчал:

— Артейн, я не собираюсь шугать. Я действительно должен убить принца.

Артейн в ужасе уставился на приятеля.

— О Господи. О Господи…

— Понимаешь, я не знал, что делать, — продолжал Карк. — Если бы я отказался, маршал убил бы меня на месте, чтобы я не проговорился. И я притворился, что я с ним заодно.

Артейн окинул взглядом кофейню и прошептал:

— Что же ты собираешься делать?

— Не знаю, но я не собираюсь убивать принца!

— Тихо… — Артейн бросил взгляд через плечо. — Конечно, ты не будешь убивать принца. А что еще сказал маршал Рупник?

— Сказал, что договор принца с Англией заставит Австрию напасть на нас. Вот почему мой долг — убить принца Августа.

Артейн выругался сквозь зубы. Взглянув на приятеля, спросил:

— Ты думаешь, Рупник прав насчет Австрии? Карк пожал плечами:

— Не знаю. Может, и прав. Но я точно знаю другое: пока Рупник отсиживался в Англии, Август десять лет сражался за Юру!

— Тихо… — прошипел Артейн.

— Не бойся, — сказал Карк. — Никто не обращает на нас внимания.

— А как случилось, что Рупник выбрал именно тебя? — спросил Артейн.

— Он знал, что я был одним из тех, кому герцог Адаме помог после Аустерлица. И он, наверное, решил, что буду рад видеть Франца на престоле.

Артейн прикоснулся к шраму на своей щеке.

— Ты думаешь, Франц вовлечен в этот заговор?

— Конечно, нет, — ответил Карк. — Франц и Август добрые друзья. Не думаю, что вовлечен и герцог Марко. Это все Рупник. Похоже, он боится вести армию в бой. Он явно осрамился при Аустерлице. И знаешь… Он обеща сделать меня лейтенантом. Думает, что меня можно купить.

Приятели ненадолго умолкли. Допив свой кофе, Карк проговорил:

— Понимаешь, если мы не выполним эту работу, маршал найдет других.

— Ты сказал… мы?

— Ты должен помочь мне, — заявил Карк. — Я один не справлюсь.

Артейн вздохнул:

— Да понимаю… — Он опять потрогал свой шрам. — Но я ведь сражался вместе с принцем Августом при Ватерлоо. Он даже поговорил со мной перед битвой.

— Мы должны предупредить его, — перебил Карк. — Кто знает, какие у Рупника могут быть планы? Возможно, мы у него не единственные.

Артейн снова вздохнул:

— А как нам предупредить его? Как приблизиться к нему? Мы ведь не можем заявить, что желаем поговорить с принцем.

Карк ненадолго задумался. Потом сказал:

— Если у нас нет доступа к принцу, мы должны поговорить с тем, у кого он есть.

— С кем же?

— Лучше всего — с графом Гинденбергом. Ведь он главный министр Августа.

— Еще кофе?! — прокричала хозяйка.

— Нет-нет, спасибо!

Приятели обменялись взглядами. В очередной раз осмотревшись, Карк предложил:

— Нам надо увидеться с Гинденбергом. Артейн молча кивнул.

Минуту спустя гвардейцы поднялись из-за стола и направились к выходу.

Граф Гинденберг уже собирался покинуть свой дворец — у него была назначена встреча с австрийским послом, — но тут секретарь доложил, что с ним хотят поговорить двое гвардейцев.

— И мне кажется, — добавил секретарь, — что эти люди чем-то очень встревожены. Они сказали, что это «дело жизни и смерти».

Гинденберг нахмурился:

— Ты знаешь их имена?

— Да, ваше сиятельство, Карк и Артейн.

«О Боже», — подумал Гинденберг, он сразу же все понял.

— Пригласи их в приемную, Грасс.

— Слушаюсь, ваше сиятельство.

Час спустя, после беседы с Карком и Артейном, граф Гинденберг сидел в особняке маршала Рупника.

— Очевидно, Франц ошибался относительно преданности своего друга Карка, — с саркастической улыбкой проговорил граф.

Рупник кивнул, однако не проронил ни слова. Граф продолжал:

— Приятель, которого Карк втянул в это дело, — ветеран Ватерлоо, и он восхищается Августом.

Рупник выругался сквозь зубы. Усевшись в кресло, спросил:

— Они сообщили об этом кому-то еще? Граф отрицательно покачал головой:

— Нет, не сообщили.

— Вы уверены?

— Абсолютно. — Гинденберг усмехнулся. — Они пришли ко мне, потому что знали: я имею доступ к принцу в любое время. И я сказал им, что сам займусь этим делом, а они должны молчать.

— Да, тогда… конечно… То есть все можно исправить, верно? — пробормотал Рупник.

— Разумеется, можно. Но от них придется избавиться, — проворчал Гинденберг.

Тут в дверь постучали, и оба насторожились.

— В чем дело?! — прокричал Рупник.

— У меня доклад, который вы требовали, маршал! — раздался из-за двери голос секретаря Рупника.

— Позже! — крикнул Рупник.

Дождавшись, когда шаги за дверью стихнут, Гинденберг спросил:

— Вы можете это устроить?

— Конечно, — кивнул Рупник. — Всегда можно нанять убийцу для такого незначительного дела. Гораздо труднее найти того, кто согласится убить принца.

— Думаю, больше не стоит прибегать к помощи гвардейцев, — сказал Гинденберг.

Маршал пристально посмотрел на главного министра и вполголоса проговорил:

— Возможно, нам придется самим сделать это.

Гинденберг с сомнением покачал головой:

— Это слишком опасно. Нет, нам придется найти подходящего человека.

Вечером того же дня Карк и Артейн затаились в дальнем углу конюшни, примыкавшей к баракам дворцовой гвардии. Они то и дело озирались и говорили почти шепотом.

— Похоже, Гинденберг не сделал ничего, чтобы предупредить принца, — высказал свое подозрение Карк. — У графа был целый день на это, но никто не послал за нами, чтобы мы все подтвердили.

— А что, если он не собирается ничего сообщать принцу? — спросил Карк.

Друзья обменялись взглядами, и каждый увидел в глазах другого подтверждение своих собственных страхов. Артейн облизнул пересохшие губы:

— Может, Гинденберг в заговоре с Рупником?

Карк тяжко вздохнул:

— Я начинаю думать, что так и есть. Что еще могло помешать ему предупредить принца? Это не тот случай, когда можно мешкать.

— Если они оба в этом деле — грош цена нашим жизням, — пробормотал Артейн.

— Само, собой, — кивнул Карк. Артейн громко выругался.

— Потише, приятель, не горячись, — проворчал Карк.

— Теперь только мы сами можем себя спасти, — заявил Артейн. — Но для этого надо предупредить принца.

— А как? — На худой щеке Карка задергался нерв. — У нас нет к нему доступа, и я готов держать пари на свое жалованье, что нам не позволят к нему приблизиться.

— Так что делать? — со вздохом проговорил Артейн. Тут глаза Карка вдруг расширились, и он замер — словно окаменел.

Артейн с удивлением взглянул на приятеля:

— В чем дело?

— Кажется, я знаю, что делать, — сказал Карк. — Если мы не можем увидеться с принцем, значит… мы должны повидать принцессу.

Оба гвардейца несколько раз сопровождали принцессу, когда она покидала дворец, чтобы отправиться в Юлию или посетить ближайшие деревеньки.

— Если мы сможем привлечь ее внимание, она выслушает нас, — продолжал Карк.

— А как привлечь ее внимание?

— Каждое утро она ездит верхом с лордом Льюисом, — сообщил Карк. — Так что завтра утром нам, возможно, удастся поговорить с ней.

— Только бы остаться в живых до завтрашнего утра, — проворчал Артейн.

— Мы где-нибудь спрячемся, — сказал Карк.

— Где именно?

— В лесу, поближе к дворцу. А утром скажем стражникам у ворот, что мы в службе эскорта. Затем пойдем прямо к личным конюшням принца и будем дожидаться принцессу.

Артейн сделал глубокий вдох, потом пробормотал:

— Что ж, давай побыстрее выбираться отсюда, пока живы.

На следующее утро Карк и Артейн появились у боковых ворот, где обычно дворцовая гвардия заступала на дежурство; они сказали часовому в сторожевой будке, что пришли сопровождать принцессу. Солдат в будке замещал стражника, ненадолго отлучившегося, и ему не было известно, что все стражники получили приказ: ни в коем случае не допускать гвардейцев Карка и Артейна на территорию дворца.

Даже не подозревая, как им повезло, гвардейцы проследовали по дорожке, ведущей в конюшни. Один из грумов на конном дворе сказал им, что принцесса уже в манеже, где берет урок у лорда Льюиса Гюнесдорфа.

— Пойдем туда, — сказал Карк, и приятели направились к манежу.

— Очень хорошо, принцесса, — говорил лорд Льюис. — Может быть, немного откиньтесь назад. Вот так! Правильно! Теперь попытайтесь так держаться, пока едете по кругу.

Друзья приблизились к двери, ведущей в манеж, и сразу же увидели принцессу — она проехала прямо перед двумя гвардейцами, не заметив их.

— Держитесь ровнее! — крикнул лорд Льюис, когда Чарити проезжала вдоль длинной стороны манежа. — Еще ровнее, принцесса! Вот так, замечательно!

Гвардейцы терпеливо ждали, они не отваживались прервать занятие. Когда же урок наконец закончился, принцесса спрыгнула с лошади и улыбнулась лорду Льюису. Карк кивнул Артейну и решительно ступил на манеж.

— Ваше высочество, — пробормотал он, потупившись.

— Да, я слушаю. — Принцесса внимательно посмотрела на гвардейца.

«Что, если она не поверит нам? Что мы тогда будем делать?» — в отчаянии подумал Карк.

Лорд Льюис, стоявший посреди манежа, направился к ним.

— Кто вы такие? — спросил он, строго глядя на гвардейцев. — Что вы тут делаете?

Карк откашлялся и пробормотал:

— Пожалуйста, ваше высочество, вы должны выслушать нас. На принца готовится покушение. Если вы хотите спасти его, выслушайте нас.

Принцесса побледнела и воскликнула:

— Покушение?! Покушение на принца?!

— Да, ваше высочество.

Чарити взглянула на шталмейстера:

— Лорд Льюис, эти люди хотят кое-что сообщить мне. Можно расположиться в вашем кабинете?

Седовласый шталмейстер покосился на гвардейцев и сказал:

— Да, конечно. Но только при условии, что я буду сопровождать вас.

— Спасибо, милорд, — пробормотал Карк.

Лорд Льюис подозвал грума, чтобы тот увел жеребца, а затем все четверо пересекли манеж и, миновав коридор, поднялись в кабинет лорда Льюиса.

Как только дверь за ними закрылась, принцесса повернулась к Карку и сказала:

— Так расскажите же мне о заговоре.

— Два дня назад меня вызвал маршал Рупник, — начал Карк. И он поведал о своем разговоре с Рупником и с Гинденбергом.

Слушая гвардейца, принцесса все больше хмурилась, и черты ее лица заострялись. Когда же Карк закончил свой рассказ, она не задала ни единого вопроса и тут же сказала:

— Вы оба пойдете сейчас со мной во дворец. Я хочу, чтобы принц услышал все сам.

Карку показалось, что даже голос принцессы изменился. А она повернулась к лорду Льюису и проговорила:

— Вы тоже пойдете с нами. Вы можете понадобиться. Карк и Артейн последовали за принцессой и лордом Льюисом во дворец. Поднявшись по широкой лестнице, они миновали портал и прошли по длинному коридору. Наконец принцесса остановилась у какой-то двери и, повернувшись к лорду Льюису, приказала:

— Проводите их сюда. А я найду принца.

Лорд Лыоис открыл дверь и жестом предложил гвардейцам войти. Карк первым вошел в небольшой салон с лепниной на стенах. В большом зеркале отражались Артейн и лорд Лыоис, вошедшие следом за ним. Все трое молча уселись на стулья и стали ждать возвращения принцессы.

Наконец дверь открылась, и высокая фигура принца заполнила дверной проем. Он вошел в комнату, а вслед за ним — принцесса.

Карк ту же вскочил и поклонился. Артейн последовал его примеру.

Принц закрыл дверь и спросил:

— Кто из вас Карк?

Принц был в одной рубашке, а его волосы были влажными — очевидно, он только что принимал ванну.

— Я, ваше высочество. — Карк сделал шаг вперед. Принц пристально посмотрел на гвардейца и спросил:

— Что именно говорил тебе Рупник?

Карк сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и принялся пересказывать весь разговор еще раз.

Август внимательно слушал, и ни единый мускул не дрогнул на его лице. Когда Карк закончил, он сказал

— Теперь расскажи о разговоре с Гинденбергом.

Гвардеец кивнул и рассказал о встрече с графом.

— Гинденберг не предпринял попытки поговорить с вами? — спросила принцесса, повернувшись к мужу.

Август отрицательно покачал головой.

— Нет, он не пытался поговорить со мной. — Глаза принца сверкнули.

— Гинденберг тоже может принимать участие в заговоре, ваше высочество, — сказал лорд Льюис. — Это единственное объяснение тому, что он не предупредил вас.

— Похоже. — Принц повернулся к своему шталмейстеру: — Льюис, приведите ко мне Эмиля.

Лорд Льюис отправился на поиски лорда Саудера. Принц же молча подошел к окну. Все остальные тоже молчали.

Минут через пять дверь снова открылась, и в комнату вошел широкоплечий молодой дворянин, который, как знал Карк, был одним из ближайших друзей принца. Август повернулся к лорду Эмилю Саудеру и в нескольких словах рассказал о заговоре. Потом добавил:

— Я хочу, чтобы ты взял гвардейцев, отправился к Рупнику, арестовал его и привел ко мне.

Глаза лорда Эмиля сверкнули.

— Я немедленно отправляюсь к нему, Гаст.

Лорд Эмиль вышел, и в комнате надолго воцарилось молчание. Наконец принц повернулся к жене, сидевшей на софе, и сказал:

— Это не очень-то приятное дело, Чарити. Вы хотите остаться?

Она кивнула:

— Да, хочу.

Принц пожал плечами:

— Как вам угодно.

Тут принцесса покосилась на гвардейцев и проговорила:

— Они, должно быть, голодны, Август. Они всю ночь прятались в лесу, а затем пришли прямо ко мне. Может быть, Льюис отведет их в столовую и закажет для них что-нибудь?

Принц взглянул на шталмейстера:

— Вы не возражаете, Льюис? Чем меньше вы узнаете об этом деле, тем лучше.

— Конечно, не возражаю, — ответил Льюис. Гвардейцы поклонились принцу и последовали за шталмейстером.

Оставшись наедине с мужем, Чарити не решалась нарушить молчание. Август же в глубокой задумчивости расхаживал по комнате; было очевидно, что предательство главного министра и маршала стало для принца тяжелым ударом,

«Кто знает, где еще могут быть его враги? — думала Чарити. — Если бы Рупник не обратился именно к этому человеку… если бы Карк не попытался увидеться со мной… если… если… Если бы не все эти „если“, Август уже был бы мертв».

Чарити вздрогнула и обхватила плечи руками — словно ей вдруг стало холодно.

— Рупник — командующий вашими гвардейцами, Август, — проговорила она наконец. — Он поклялся защищать вас! Если вы не можете ему доверять, так кому же можно верить?

Он повернулся и пристально взглянул на нее:

— Я знаю, кому я могу доверять, Чарити. Моя ошибка состояла в том, что я сохранил министров моего отца, а не заменил их своими собственными людьми. Вы были правы, мне следовало избавиться от них. Это ошибка, которую я уже не повторю.

Она взглянула в холодные серые глаза. Ей отчаянно захотелось, чтобы он утешил ее, и, отбросив гордость, Чарити тихо сказала:

— Я так боюсь за вас, Август.

Он ответил так, как она и ожидала. Подойдя к софе, принц присел с ней рядом и взял ее за руку:

— Бояться совершенно нечего. Я в полной безопасности, и мы избавимся от этих злодеев, прежде чем они отважатся на новую подлость.

Чарити придвинулась ближе к мужу и, закрыв глаза, прижалась щекой к его груди. На мгновение руки принца напряглись. Затем он крепко прижал ее к себе и прошептал ей на ухо:

— Не огорчайтесь, моя дорогая. Все будет хорошо. Внезапно он отстранился и отодвинулся от нее. Она потупилась и пробормотала:

— Простите, Август, я не хотела вас огорчать.

Принц молча поднялся с софы и снова принялся расхаживать по комнате; было очевидно, что он с нетерпением ждет возвращения Эмиля.

Наконец дверь распахнулась, и на пороге появился лорд Эмиль. Но он был один.

— Где Рупник? — спросил принц. — Вы не успели схватить его?

— Не успели, Гаст, — ответил лорд Эмиль. — Увы, мы опоздали. Когда он увидел, что я направляюсь к нему с гвардейцами, он застрелился.

Глава 16

Лорду Эмилю гораздо больше повезло с графом Гинденбергом. Когда его схватили и привели во дворец, он клялся, что не принимал участия в заговоре Рупника. Когда же принц устроил ему встречу с Карком и Артейном, граф сдался и упал на колени, моля о пощаде.

Август передал Гинденберга главному судье Юры для суда над ним, и исход суда ни у кого не вызывал ни малейших сомнений. Чарити выразила общее мнение, когда заявила:

— Надеюсь, они повесят его. Человек, способный предать принца, которому он принес клятву верности, не заслуживает того, чтобы оставаться в живых.

— Полностью согласен с вами, ваше высочество, — сказал лорд Эмиль (разговор происходил в гостиной принцессы после того, как графа Гинденберга увели).

Принц взглянул на жену и сокрушенно покачал головой:

— Неужели эта жаждущая крови дама и есть та милая и очаровательная женщина, которая так настойчиво стремилась к тому, чтобы открыть приюты и больницы для бедноты?

— Разумеется, это я, — живо откликнулась Чарити. — И еще мне очень хочется знать, был ли герцог Марко посвящен в этот ужасный заговор?

Ее вопрос был встречен молчанием. Все взгляды обратились к принцу.

Он нахмурился и пробормотал:

— Не знаю… Хотелось бы думать, что Марко ничего не знал.

— Лучше арестуй его, — посоветовал лорд Стивен. — Это единственный способ обеспечить твою безопасность, Гаст.

Принц покачал головой:

— У меня нет никаких доказательств его вины.

— Лорд Стивен прав, — подал голос Льюис. — Вы должны обезопасить себя, ваше высочество. Вы непременно должны принять меры…

— Я уже кое-что делаю, Льюис, — перебил принц. — Я назначил лорда Стивена моим главным министром, лорд Эмиль теперь будет моим новым маршалом, а граф Виктор Розман заменит Марко на посту посла в Австрии. — Он перевел взгляд своих серых глаз на Чарити. — Я получил хороший урок. Отныне меня будут окружать только мои ближайшие друзья.

— Итак, Марко останется на свободе? — спросил лорд Стивен.

Принц откинулся на спинку стула.

— Франц будет держать его в узде, Стивен. Поверь мне, он не захочет, чтобы его отец оказался вовлеченным в гнусные интриги. Он не будет спускать глаз с Марко.

— Я не доверяю Францу, — призналась Чарити. — Как вы можете считать его своим другом, Август? Посмотрите, как он поступил с вами. Он сбежал с вашей невестой за неделю до свадьбы.

Принц невольно улыбнулся:

— Поступив так, Франц оказал мне величайшую услугу.

Лорд Стивен рассмеялся и проговорил:

— Он оказал услугу всей Юре, ваше высочество.

— Это поистине так, — согласился лорд Эмиль.

— Присоединяюсь к общему мнению, — заявил лорд Льюис. — К тому же принцесса — прекрасная ученица.

Чарити покраснела и засмеялась. О Франце же больше не вспоминали.

Спустя несколько дней о заговоре забыли — все готовились к главному празднику Юры — Дню Озбальда. Эта дата отмечалась ежегодно в честь битвы при Озбальде, крупнейшей победы над турками в XVI веке. Во время войны с Наполеоном праздник не отмечался, и Август стремился восстановить торжественную церемонию, которая была забыта почти на десятилетие.

За неделю до праздника во все дворцы Юлии начала стекаться знать — все хотели принять участие в запланированных Августом торжествах. В субботу утром, ровно через четыре дня после того, как был раскрыт заговор Рупника и Гинденберга, принц получил записку от Евы Цайс, в которой говорилось, что она находится в Юлии и хочет встретиться с ним.

Август стоял перед трюмо в своей гардеробной, а камердинер помогал ему надевать камзол. Принцу передали записку, когда он вернулся с утренней прогулки верхом, и с того момента, как он прочитал ее, он уже не мог думать ни о чем другом.

«Я должен увидеться с ней, — думал Август. — С моей стороны было бы крайне нелюбезно не встретиться с ней».

— Могу я сделать для вас еще что-нибудь, ваше высочество?

— Что?.. — Принц уставился на камердинера. — Нет-нет, Гене, это все. Спасибо.

Оставшись один, принц подошел к окну. Глядя на раскинувшиеся перед ним сады, принц думал о Еве. Но он понимал, что не может возобновить отношения с Евой — ведь теперь у него была Чарити, и связь с Евой была бы предательством по отношению к жене. В конце концов Август решил: «Я нанесу визит Еве. Уверен, это все, что она ожидает. Она знает, что я женат. Она поймет: то, что было некогда между нами, не должно возобновиться».

Принц отправился к Еве Цайс в сопровождении одного лишь грума. Подъехав ко дворцу Евы, Август выпрыгнул из экипажа и приказал груму возвращаться обратно. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его карету у дворца вдовы.

Слуга тотчас же открыл парадную дверь, и принц, войдя в холл с мраморным полом, увидел Еву — она ждала его. Ее лицо находилось в тени, поэтому Август не видел ее глаз, а он помнил, что они — зеленые.

— Рада видеть вас, ваше высочество. — Она присела в изящном реверансе. — Очень любезно с вашей, стороны навестить меня. Пожалуйста, входите. Может быть, вы не откажетесь подкрепиться?

— Нет-нет, благодарю. — Он вдруг почувствовал сухость во рту и бешеное биение сердца. — Рад видеть вас, леди Цайс.

Август последовал за хозяйкой в гостиную и сел на кушетку без спинки. Ева тотчас же налила ему кофе. Она очень удивилась письму, которое получила от него месяц назад. За все время их весьма продолжительных взаимоотношений она получила всего лишь несколько писем от Августа, и он всегда писал только о деле. Последнее же письмо было ни о чем. Прежде принц никогда не писал таких писем, и вдова тут же поняла: что-то не так…

И вот теперь Ева смотрела на сидевшего перед ней принца и думала: «Да, с ним действительно что-то не так».

Ей ужасно хотелось спросить; «В чем дело, Август? Что случилось?» Однако она сдержалась. Она прекрасно знала принца и понимала: нельзя задавать ему такие вопросы, он сам все расскажет, если пожелает. Да, с ним следовало проявлять терпение…

Впрочем, она догадывалась: видимо, все дело — в его браке. Да, скорее всего именно поэтому он обратился к ней. Эта мысль воодушевила вдову. Ева никогда не думала, что Август женится на ней, но, когда она узнала о его женитьбе на молодой и очаровательной английской девушке, она была уязвлена, и даже сильнее, чем ожидала. И теперь Ева радовалась, что брак не удался.

Думая об этом, Ева беседовала с гостем о предстоящих торжествах по случаю Дня Озбальда.

— Вы вернули нам нашу национальную гордость, — сказала она.

Принц криво усмехнулся:

— Я дал Юре несколько национальных праздников, и это все, что я пока сделал.

— Нет-нет… — Ева покачала головой. Немного помолчав, она продолжала: — Я прекрасно помню, что почувствовала тогда, когда впервые увидела вас. Ваши люди принесли вас, раненного, на мою виллу, и я помню, как вы сидели перед камином — такой юный, изможденный, в лихорадке… Помню, как я подумала: «Это мой принц. Он не бежал, как многие другие аристократы. Он остался, и он сражается за нас». И я почувствовала такую гордость за вас, Август! Я думала: «Если он может бороться за Юру, значит, и я могу бороться за него».

Он посмотрел на нее потемневшими глазами:

— Вы действительно так думали, Ева?

Вдова улыбнулась ему. Она была очень милой женщиной и выглядела лет на десять моложе своего возраста.

— Да, действительно, Август.

На его щеке вдруг задергался мускул.

— Ева, мне следует уйти отсюда.

Теперь его глаза стали почти черными, и ей нетрудно было понять, что с ним происходит.

— Мой дорогой, — она ласково улыбнулась, — наши с вами отношения — это только наши отношения. И никто от этого не пострадает.

Он помотал головой — словно пытался отогнать неприятные мысли. Она взяла его руку и положила ее себе на грудь.

Его пальцы тут же сомкнулись, и он застонал. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе.

За два дня до праздника принц пригласил бродячий цирк. Танцовщицы на проволоке, акробаты на лошадях, пони, который умел считать, и актер, который глотал огонь, развлекали горожан и жителей окрестных деревушек.

— Там был человек, который скакал на четырех лошадях сразу, — рассказывала Чарити, когда молодые супруги и их приближенные сели за легкий ужин.

Принц взглянул в сияющие глаза жены и засмеялся:

— И как же он умудрялся это делать?

Чарити наколола на вилку кусочек курицы.

— Лошади были запряжены в ряд, и он стоял одной ногой на каждой из крайних лошадей. Август, он скакал на них галопом! Это было восхитительно. Я бы очень хотела, чтобы вы увидели это.

— А вы посетили цирк, миледи? — спросил лорд Стивен Леди Стефани Хейвек, молодую женщину, которая стала главной придворной дамой Чарити.

— Да, милорд, — ответила Стефани. — И я в восторге, милорд. Больше всего мне понравились танцовщицы на канате.

Чарити кивнула в знак согласия и тут же воскликнула:

— Они тоже были великолепны! Если бы не сегодняшний маскарад, я еще раз пошла бы посмотреть представление в цирке.

— Полагаю, вы думаете, что я специально устроил этот маскарад, чтобы лишить вас цирка. — Принц улыбнулся. — Вы, должно быть, считаете меня чудовищем, дорогая.

Все сидевшие за столом засмеялись.

Чарити внимательно посмотрела на мужа. Что-то в нем изменилось — она заметила это еще накануне, а сегодня перемена стала совершенно очевидной.

По какой-то непонятной причине принц преобразился, он снова стал таким же, каким был во время их свадебного путешествия. Да, Август снова стал улыбчивым и общительным — именно таким он был на озере Лейв. Увы, после возвращения во дворец он перестал оставаться с ней наедине…

«Но что с ним произошло в последние дни?» — думала Чарити, поглядывая на мужа. Казалось бы, ей следовало радоваться этой чудесной перемене, но женский инстинкт подсказывал, что радоваться вовсе не стоит. Разумеется, Чарити не смогла бы объяснить, что именно ее тревожило, но она чувствовала: произошло нечто… не очень-то для нее приятное.

Отправившись после ужина в Юлию, молодые супруги, сидевшие в своей карете, всю дорогу провели в приятной беседе.

Маскарад проводился в одном из лучших дворцов столицы, и Чарити, выбравшись из кареты, окинула взглядом ярко освещенный фасад дворца. Вдоль ступеней лестницы, ведущей к парадному входу, стояли слуги с зажженными факелами, а другие слуги расстелили перед принцем и принцессой красную бархатную дорожку. Леди Стефани, которая приехала чуть раньше, подошла к Чарити и поправила ее розовый атласный шлейф и бриллиантовую тиару. Затем Чарити и Август начали медленно подниматься по ступеням. Миновав коридор, они остановились в дверях огромного зала, предназначенного для празднества.

— Его королевское высочество принц Август и ее королевское высочество принцесса Чарити! — провозгласил мажордом.

«Неужели это обо мне? — подумала Чарити. — Привыкну ли я когда-нибудь к этому?»

Принц с принцессой проследовали к центру зала, и толпа расступалась перед ними, как Красное море перед Моисеем. Мужчины низко кланялись, а женщины приседали в реверансе. Чарити хотелось рассмеяться и сказать: «Что же вы делаете? Право, не стоит».

Но Чарити чувствовала тяжесть атласного шлейфа и уколы прекрасной бриллиантовой тиары, и она знала: ей следует держаться так, как должна держаться принцесса Юры. Да, ее жизнь изменилась, и она должна поскорее привыкнуть к этим изменениям.

Все в зале, кроме принца и Чарити, были в домино и в масках. Первые несколько танцев супруги сидели на позолоченных стульях, стоявших на низком помосте, который соорудили в центральной части зала. Но затем оркестр заиграл вальс, принц, повернувшись к жене, с улыбкой сказал:

— Могу я пригласить вас на танец, дорогая?

Когда они стали рядом, Чарити, взглянув ему в глаза, проговорила:

— Пожалуйста, не делайте больших шагов, Август, иначе мне не поспеть за вами.

Принц улыбнулся и сказал:

— Не беспокойтесь, дорогая.

Танец с Августом был самым счастливым моментом в ее жизни. Ей нравилось находиться так близко от него, их тела пребывали в такой гармонии, что они двигались как единое целое. Чарити чувствовала, что могла бы танцевать с ним вечно; когда же музыка наконец стихла, она какое-то мгновение продолжала раскачиваться, не желая отдаляться от мужа.

Потом принц пригласил на танец леди Стефани, а лорд Эмиль — Чарити. После этого Чарити больше не танцевала; почти весь вечер она сидела рядом с мужем на помосте и весело болтала с друзьями принца, время от времени подходившими к ним. Но Чарити заметила, что Август дважды танцевал с блондинкой в темно-зеленом домино и в маске. Впрочем, он танцевал и с другими дамами, но только по разу. «Кто же эта дама в зеленом?» — снова и снова спрашивала себя молодая принцесса.