Блистательный Гильгамеш

      - Если так, веди меня, Шамхат, в твой город, там и проверю, кто сильнее из нас.
      - Сильней Гильгамеша могут быть только боги, - вновь засмеялась Шамхат.
      Но смеялась она не обидно, и Энкиду радостно было слушать музыку ее смеха.
      Скоро они подошли к жилищам пастухов.
      * * *
      Скоро они подошли к жилищам пастухов.
      - Это Энкиду, он спустился к нам с гор и прежде не знал людей, - сказала Шамхат пастухам, их детям и женам, обступившим ее и большого сильного человека.
      - Тот самый, которого слушаются львы, - проговорил молодой охотник.
      - Что ж, будьте гостями. В наших шатрах всегда есть место для гостя, - прибавил старый пастух, его отец.
      Мать охотника, шлепая старческими босыми ногами по утоптанной земле, принесла в корзине лепешки, в самодельных грубых кувшинах из глины - сикеру.
      Энкиду с удивлением смотрел на человечье питье и еду. Прежде, в степной своей жизни, он питался лишь травами.
      Шамхат засмеялась и, разломив пополам лепешку, протянула Энкиду. Остальное съела сама.
      Лепешка Энкиду понравилась. Понравилась ему и сикера. Он выпил полный кувшин, развеселился и попросил второй. Он выпил и его, еще больше развеселился и попросил третий.
      - Уж не самого ли Гильгамеша ты привела к нам, веселая женщина? - спросил один из пожилых пастухов. - Я видел в городе Гильгамеша - он богатырь такой же, как этот.
      - Нет, Гильгамеш - ростом повыше, зато этот Энкиду шире в плечах, - ответил отец юного охотника. И этот, взгляни, весь оброс волосом.
      - Однако, темнеет и пора разжигать огни, чтобы звери не подобрались к овцам. Вы же - наши гости и ложитесь в шатре, сказала старуха-хозяйка.
      - Костры вы, конечно, зажгите. Заодно и Энкиду покажите, как разводят огонь, но и вы можете спать в шатрах, - объявила Шамхат. - Доверьтесь Энкиду, он один сохранит ночью стадо.
      Пастухи недоверчиво покивали головами, но, разведя огни, разбрелись по шатрам.
      Многие из них впервые за долгие времена заснули не под небом и звездами, а в уютных постелях. Энкиду, вооружившись палицей и мечом, один всю ночь сторожил стадо, отогнал львов, разбросал стаю волков.
      - Остался бы с нами навек, - предложил утром старый отец, пересчитав свое стадо, - такого сторожа у нас не было. Войдешь в нашу семью, выберешь в жены одну из наших дочерей.
      - Нет, старик, путь у Энкиду другой, его ждет Гильгамеш, - проговорила Шамхат. - Боги приказали Энкиду поселиться в Уруке.
      * * *
      - Боги приказали Энкиду поселиться в Уруке, - такие слова сказала Шамхат, и она говорила правду.
      Каждый знает, что Гильгамеш - сын престарелого царя Лугальбанды, который в молодости сам совершил великие подвиги и потому стал теперь богом. И лишь злые глупые люди распускают молву, что в столь древнем возрасте Лугальбанда уже не был способен породить ребенка и, значит, Гильгамеш - сын демона. А быть может не глупые языки распускали эту молву, а те, кто надеялись захватить власть над Уруком. Ведь у Лугальбанды было немало братьев и когда-то больного в военном походе они бросили его в горах одного.
      Каково же было их удивление, когда спустя недолгое время Лугальбанда, здоровый и крепкий, появился в шатре у отца среди войска. Но Лугальбанда был добр, как и его сын Гильгамеш, он не знал чувства мести. Только это уже другая история.
      Кое-кто, постарев, пережил Лугальбанду и надеялся, что власть над городом перейдет к нему. Несколько лет городом не правил никто из людей, им управляли лишь боги, Иштар утренняя звезда и ее божественный муж, пастух Думузи. Пастух был ввергнут неверной супругой в подземное царство, и люди города, молодые жрецы сделали царем Гильгамеша. А те, что зовут себя родственниками, продолжают носить высокие жреческие звания и, возможно, от них исходит эта глупая сплетня о демоне.
      Гильгамеш знает ее и только смеется. А и в самом деле нет лучше оружия против злобного слова, чем смех.
      Нинсун всеведущая полубогиня, мать Гильгамеша, затворилась в покоях, едва лишь похоронила царя и мужа. С тех пор на улицах ее не видел никто. В покоях ее всегда тихо и сумеречно. Немногие из жриц имеют доступ к ней, поддерживают огонь в светильниках, приносят воду и скудную пищу.
      Единственный из мужчин, ее сын Гильгамеш приходит к ней, и то, не за пустяком, а когда требуется ему важный совет.
      Гильгамеш и вошел к ней в покои однажды, после того, как всю ночь, раз за разом, виделся ему один и тот же пугающий сон.
      Ему казалось, он идет в открытом пространстве - не в городе, а скорей, по степи, и с неба падает на него кто-то могучий и ловкий. С тем незнакомым могучим мужем Гильгамеш начинает бороться, но никто - ни муж, свалившийся с неба, ни он сам, не могут никак победить и оба, обнявшись, как братья, лежат на земле без сил.
      - Матушка, этот сон замучал меня, - сказал Гильгамеш, робко войдя в сумеречные покои полубогини Нинсун. - Раз за разом он повторялся, и я понял, что это важный знак от богов.
      Печально улыбнувшись, всеведущая Нинсун согласно кивнула.
      - Ты правильно сделал, сын мой, что пришел за советом. Смотри, не натвори же беды. Где-то в степи, созданный богами, появился могучий муж. Он спустился с высоких гор и зверье считает его своим братом. Скоро ты услышишь о нем. А услышав, позови его в город. Знаю, прежде ты страдал в одиночестве без друзей и без братьев. В этом муже ты обретешь и друга и брата. Его имя - Энкиду и он равен тебе по силам.
      Так объяснила всеведущая Нинсун странный сон Гильгамешу, а на следующий день в город пришел юный пастух.
      "Это о нем", - понял царь, едва услышал рассказ пастуха. И тогда он призвал Шамхат.
      - Ты должна исполнить веление богов, веселая женщина, сказал он ей на прощание. - Приведи того мужа в город.
      * * *
      - Приведи того мужа в город, - велел Гильгамеш, и прекрасная Шамхат теперь исполняла царский приказ.
      По дороге она учила Энкиду правилам жизни, которые были известны каждому с детства.
      - Увидишь Гильгамеша, склони перед ним голову - он поставлен богами над нами править. Будь послушен и другим служителям храмов.
      - А если ч поборю их в честной схватке, тогда они склонят голову передо мной?
      - И не думай об этом. Если бы люди решали в драке, кто из них главный, они не смогли бы в городе жить. Каждый бы бродил по степи одинокий, как зверь. В городе- главные правила жизни, данные людям богами.
      - Но ты не покинешь меня? - беспокоился Энкиду. - Я хочу, чтобы ты была со мною везде.
      - Конечно, я постараюсь быть с тобою почаще, только это зависит от служителей храма Иштар. Они спросят у богини, и если богиня согласится, они даже могут позволить мне стать твоею женою. Вот была бы потеха - Шамхат станет женой человека, равного силой самому Гильгамешу!
      Ближе к вечеру они вошли в город. И входя в городские ворота Энкиду крепко ухватился за руку Шамхат. Так же он держался за нее и накануне, перед пастушьими шатрами. Лишь несколько дней прошло, как он сделался человеком.
      Горожане возвращались с общественных работ и площади, улицы были полны людьми.
      - Смотри, какого верзилу ведет эта Шамхат! - крикнул говорливый зевака.
      - Ну, девка! Где она выкопала такого!
      - Не выкопала, а отыскала в степи. Он, говорят, жил в степи со львами и тиграми. Звери его и выкормили своим молоком. А силой, говорят, сравнится с самим Гильгамешем.
      - Сравнится! - засмеялся кто-то. - Он будет и посильней Гильгамеша. Наконец, и у нашего буйвола появился соперник!
      Энкиду смотрел на всех с доброй улыбкой, но на всякий случай руку Шамхат не отпускал.
      В степи дорогу укажет любая травинка, здесь же, в лабиринте путаных узких улиц, красных глиняных стен и многоголосой толпы было легко потеряться.
      - Эй, парень! Говорят, ты будешь беседовать с самим Гильгамешем! - спросил один из зевак, сгорбленный прежде времени от тяжелых трудов. - Погляди на нас, видишь, какие мы стали тощие и замученные. Это Гильгамеш замучал нас, он каждый день гоняет нас строить свою дурацкую стену. Заступись за нас, парень, слышишь? Скажи Гильгамешу. Эта стена и так доросла до неба. У нас даже дети и жены таскают кирпич в корзинах. У мужчин нет больше сил приласкать жену и детей. Скажи ему, хватит мучить свой народ, слышишь?
      - Скажи, скажи! - подтвердила толпа, собравшаяся вокруг.
      - Скажу, - серьезно ответил Энкиду. - В степи я не давал обижать никого, не позволю и здесь.
      - Веди его, Шамхат, к Гильгамешу немедля, - крикнули из толпы. - Парень все скажет.
      - Веди меня, Шамхат, к Гильгамешу, - приказал и Энкиду.
      Шамхат же почувствовала, что уже не мать, не наставница она рядом с ним, обычная слабая женщина, он же - ее защитник.
      - Я скажу Гильгамешу все, о чем просят эти люди.
      * * *
      - Я скажу Гильгамешу все, о чем просят эти люди! повторял нетерпеливо Энкиду. - Веди же меня скорей.
      И Шамхат повела его по улицам вверх к Эане, к жилищам богов.
      - Эти дни - время богини Ишхар, ты не забыла? - кричали из толпы. - Гильгамеш по ночам встречается с ней. Для них в ее храме постелено ложе. Лишь ему одному и хватает силы входить в брачный покой.
      Еще бы ей не знать об этом. Когда-то в детстве она узнала, что в предназначенные им ночи богини спускаются в свои храмы, входят в свои покои, чтобы в священном браке встретиться с верховным жрецом. Потом подруги сказали ей и другое, во что она долго не верила: быть может иногда в храм спускаются и богини, но чаще их заменяют юные девы из знатных родов, которых назначили старшими служительницами в храмах.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.