Виноградов (№3) - Сезон охоты

– За счет нецивилизованного мира?

– А на то он и нецивилизованный… Ведь там, в зонах малых войн, расовых чисток и межнациональных конфликтов все это и так происходит? Убивают, насилуют, жгут! И если нет возможности подобные безобразия прекратить, почему бы не делать на этом деньги? Кроме того, через Полковника планировалось решать и наши, сугубо профессиональные задачи.

– Корректировка ситуации… «Точечные» удары? – Убивать чужими руками было вполне в стиле спецслужб по обе стороны Атлантики. Впрочем, азиаты тоже не отставали.

– Не только! – Ушастый нравоучительно поднял палец. Сейчас он больше всего напоминал преподавателя Академии Генерального штаба. Где, кстати, и служил в свое время. – Не только… Вообрази себе благополучного бюргера, сотрудника какого-нибудь важного министерства в одной из тихих европейских стран. Который воспользовался услугами «сафари»… Согласимся – ему ведь крайне неприятно было бы увидеть опубликованными в газетах снимки с собственным портретом: сначала в тренировочном лагере, потом – целящегося в спину сербской старухе или позирующего рядом с виселицей, на которой только что казнили кастрированного подростка? И если кто-то попросит этого господина о невинной услуге информационного характера взамен на негативы… Вряд ли последует отказ.

Виноградов кивнул – шантаж как форма агентурно-разведывательной деятельности лично ему не нравился, но по эффективности мог сравниться только с вербовками на идейной основе:

– Первоначальный капитал был ваш?

– Разумеется! Тогда у Полковника не только ни копейки за душой не было… на нем и долги висели астрономические, заигрался со своими земляками-сепаратистами. Хорошо, что потом все на войну списали.

– Кавказ… Нефть?

– И это тоже. – Собеседник мотнул подбородком, отгоняя ненужные воспоминания. – Словом, решили, что идея плодотворная. Фактически мы же сами и обеспечили – инфраструктуру, связи, базы тренировочные, каналы привлечения «клиентуры»…

– Это я уже застал! – не удержался от напоминания Виноградов. – Только считал, что Полковник действует сам по себе, от какой-то мафиозной группировки.

– Ну к тому моменту, когда решили тебя использовать, он уже вышел из-под контроля. Оброс охраной, связями… И уверовал в собственную неуязвимость.

– Почему же вы его просто не ликвидировали?

– Тогда рухнуло бы то, что создавалось годами! А следовало устранить его так, что бы как можно меньше страдала система. Нечто вроде удаления злокачественной опухоли: сначала нужно взять анализы, сделать рентген, обследовать…

– И тогда под руку подвернулся я? В качестве эдакого желудочного зонда!

– Радуйтесь, что мы не медики, – расплылся в улыбке собеседник. – А то у них теперь в основном инструменты одноразовые. Вы меня понимаете?

– Понимаю… – Собственно, то, что после использования Владимира Александровича не списали в утиль, не зависело от доброй воли руководства. Просто повезло. – Понимаю…

Майору милиции Виноградову действительно было что вспомнить. Полтора года назад, абсолютно случайно столкнувшись с неведомой силой, он и представить себе не мог, как круто и рискованно переплетется его собственная судьба с тайной деятельностью других.

Казалось бы, рядовой эпизод… Горы, служебная командировка в очередную автономию на юге – и перевал. Перестрелка, скоротечная и бестолковая, как все на войне.

Труп врага – в котором безошибочно опознан земляк, в прошлом офицер-десантник, а теперь «новый русский» по прозвищу Батя. Впрочем, труп почти сразу же куда-то исчез – а вернувшийся домой в отпуск Владимир Александрович с удивлением узнал, что подстреленный им покойник числится погибшим в автомобильной катастрофе на солнечном и далеком побережье Кипра… И завертелось: ушастый «представитель вдовы» с соблазнительными посулами, оплаченная якобы страховой фирмой поездка на теплое Средиземное море, похищение, лагерь, похожий одновременно на базу повстанцев и на тюрьму… Полковник и его люди со странными псевдонимами: Рэмбо, Кондор, Освальд… Потом опять были горы – и смерть вокруг, и вовремя появившийся русский спецназ, и пьяные слезы в простуженном грузовом самолете.

Так получилось, что вскоре майор Виноградов уже принимал дела. Официально – в новой должности заместителя редактора учрежденного главком «Криминального обозрения». И неофициально – восстанавливая потрепанное хозяйство шагнувшего в иной мир из окна отеля Полковника.

И если на поприще милицейской журналистики все складывалось в целом благополучно, то негласная карьера Владимира Александровича не походила на ведущий вверх эскалатор.

– Знаете, Виноградов… Я не устаю удивляться тому, что вы все еще живы! – развел как-то руки негласный «куратор» майора, тот самый, что сидел сейчас напротив.

– Очевидно, – констатировал без промедления Владимир Александрович, – я вам симпатичен. Вы, скорее всего, находите во мне то, чего лишали себя, будучи молодым капитаном…

– Тогда время другое было! Попробуй вякни…

– Так я же не осуждаю. Просто вы спросили, а я пытаюсь ответить – с точки зрения психоанализа. Наука такая…

– Сопляк! Я Фрейда в подлиннике читал, еще когда твоя мама в комсомол вступала.

Виноградов и не сомневался – то, что он знал о собеседнике, внушало уважение. Кроме панциря из боевых орденов на груди, ушастый имел за плечами несколько войн, кабинет на Старой площади и солидный тюремный стаж – в Англии, за шпионаж в пользу СССР, и у себя дома, за измену Родине в форме того же шпионажа…

– Кроме того, – попытался загладить неловкость Владимир Александрович, – у меня коэффициент полезного действия очень высокий. Больше, чем у паровоза!

– Больше чего? – переспросил тогда собеседник и с тех пор периодически интересовался у Виноградова его познаниями в области элементарной школьной физики.

Впрочем, обычно это происходило, когда шеф был доволен.

Сегодняшняя же обстановка к шуткам не располагала.

– Сынок… Помнишь, как ты пришел ко мне – наниматься? Сам ведь пришел!

– Помню. Спасибо, что не прогнали.

– Ты ведь тогда на все был готов? И на криминал…

Виноградов поморщился – опять двадцать пять!

– Шеф, криминальный путь – не всегда самый эффективный, тут даже цель особой роли не играет. Зачастую проще и дешевле дружить с законом…

– Это было чуть не первое, что я от тебя услышал. И в подобной позиции имелось рациональное зерно! Иначе та наша встреча стала бы последней.

– Но тем не менее вы заставили меня обеспечить пару… акций? – Владимир Александрович чувствовал необходимость в обострении разговора. Прищурился: – Политический террор на коммерческой основе!

– Нужно же было убедиться, что ты действительно способен заменить Полковника. К тому же деньги – не главное… Мы же не все заказы брались выполнять, верно? Только те, что соответствуют подлинным, государственным интересам! Всегда, испокон веков, спецслужбы использовали методы активного воздействия на противоборствующие силы. И не важно, кто финансирует подобную деятельность: правительство, у которого в данный исторический период некоторые бюджетные затруднения, или некие частные лица, проблемы которых объективно совпадают с нашими.

– Я справился? – Оба, разумеется, знали ответ.

– Да. Это оказалось неплохо для новичка.

– У блатных подобные мероприятия называются «повязать кровью». Приходилось слышать такое выражение?

– Странный вы народ, милиционеры… А милиционер с налетом интеллигентности – это вообще сплошное недоразумение! – Ушастый вздохнул и продолжил: – Тебе грех жаловаться. Мы пошли навстречу!

– Надеюсь, не жалеете…

Виноградову тогда просто повезло – объективная ситуация диктовала поиск новых форм и методов деятельности. В условиях, когда в мировую прессу тут и там начала просачиваться информация о деятельности «сафари», когда даже политический террор перестал приносить что-либо, кроме головной боли, и потенциальные клиенты уже не толпились с распахнутыми кошельками в приемных «туристического бюро для любителей острых ощущений»… Так вот, оказалось, что свежих идей нет.

Головастые аналитики виновато разводили руками, начальство бурчало и по инерции грозилось посрывать с подчиненных погоны, лучшие кадры потихонечку расползались по миру.

И тогда появился майор Виноградов со своим предложением.

Суть его, в двух словах, сводилась к следующему. В настоящее время в России и ближнем зарубежье правоохранительными органами разыскивается несколько тысяч человек. Речь идет не о тех, кто пропал без вести – и сейчас тихо гниет где-нибудь на солнечной полянке или в нелегальном «подзахоронении» заброшенного городского кладбища. Нет! Интерес представляли те, кто скрылся от правосудия, – убийцы, мошенники…

И даже не все. Ну кому нужен бедолага-алкоголик, зарезавший в Москве соседа и укативший по чужим документам к тетке в Луганск? Или квартирный вор, вычисленный доблестной криминальной милицией, задержанный, но выпущенный под подписку о невыезде – и, разумеется, под-теревшийся этой бумажкой в поезде Киев – Бишкек? Или наркоша, собравший с друзей и знакомых тысчонку-другую долларов без всякой возможности и желания вернуть долги?

Никому они не нужны, кроме следователей да оперов – которым, впрочем, тоже проще периодически совать очередную справку в розыскное дело, чем конвоировать неизвестно кого неизвестно откуда, допрашивать, направлять дело в суд… Словом – дохлый номер! Ничего, кроме «спасибо» сквозь зубы, от нашей правоохранительной системы не услышишь, даже если начнешь сдавать преступников в КПЗ штабелями и батальонами. Ну разве что нальет на радостях стакан дешевой водки кто-нибудь из особо мстительных родственников потерпевших.

Однако великий закон перехода количества в качество никто и никогда не отменял. Рынок есть рынок – и именно благодаря ему стало возможным делать бизнес на том, что даже по идее не должно приносить прибыль.

Эта мысль пришла в голову Владимиру Александровичу случайно. Просматривая свежую газетную полосу об очередном взрыве автомобиля, он зацепился взглядом за фразу о том, что вдова погибшего генерального директора крупной фирмы «Свежая волна» и коллеги покойного объявляют о создании специального фонда. Предполагалось выплачивать определенные премиальные – за сведения, которые можно использовать при поимке убийц. Весьма солидная сумма сулилась тому, кто доставит их в органы внутренних дел… Бросив все, он ринулся в библиотеку и к вечеру следующего дня уже имел на руках внушительную выборку.

Получалось, что только с начала года фирмы и частные лица несколько десятков раз объявляли о своей готовности материально стимулировать торжество правосудия. Банки, промышленные корпорации, газеты с миллионными тиражами, ассоциации обманутых вкладчиков и даже пострадавшие от беспредела преступные сообщества щедро и публично предлагали содержимое своих тугих кошельков каждому, кто поможет удовлетворить их законное чувство справедливости. Милиции при этом внимания уделяли мало…

Выписав в столбик заявленные суммы, Виноградов получил цифру, достойную уважения. Спрос имелся! Нельзя сказать, чтобы отсутствовало предложение, но на таком кустарно-любительском уровне, что принимать его в расчет не стоило. Другое дело – хозяйство, оставшееся от Полковника: агентурная сеть, разбросанная по планете, блестяще обученные кадры, контакты в силовых структурах и в организованной преступности, политические «персоны влияния» и собственные вооруженные формирования.

Цель оказывалась благородной, задачи – выполнимыми.

К тому же это сулило весьма недурную прибыль, несколько меньшую, чем от торговли наркотиками или контрабанды оружия, но…

Убедить руководство оказалось неожиданно легко.

– Вы о чем задумались? – Голос ушастого сочился дружелюбием. – Надеюсь, я не мешаю?

– Нет, что вы! Простите… – Расслабляться здесь, в «бункере», было нельзя. Виноградов вполне допускал, что куда-нибудь в пол, среди всяческой электроники, вмонтирован крохотный приборчик, фиксирующий в двоичном коде каждую мысль посетителя. Не оскудела Россия талантами…

– Это хорошо. Хорошо, что тебе присуще чувство ответственности перед коллективом… Сколько ты попросил тогда на организационный период?

– В валюте? – удивился Владимир Александрович. С точки зрения финансовой дисциплины претензий к нему никогда не было. За каждый истраченный доллар бывший старший оперуполномоченный ОБХСС мог отчитаться – и по памяти, и с документами.

– Меня интересуют сроки! – досадливо отмахнулся ушастый. – Помните, при первой беседе…

– Я просил тогда девять месяцев. Прошло только семь.

Собеседник Виноградова впился в переносицу Владимира Александровича взглядом:

– Система работает?

– Ну, необходимо еще кое-что наладить… Довести до ума, так сказать! – Он все еще не мог сориентироваться, понять, что же нужно ушастому. – Потребуются некоторые вложения…

– Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому. – После некоторой паузы голос ушастого зазвучал прежними начальственными нотками. – Готовы ли вы прямо сейчас в полном объеме выполнить задачу, которую перед доверенной вам структурой поставят?

– Я все равно не понял, чего вы от меня добиваетесь… – искренне пожалел Виноградов. И, дав время сидящему напротив человеку выбрать наконец линию поведения, продолжил: – Все-таки всего чуть больше полугода! Удалось не только материальную базу восстановить, но и лучшие кадры спасти… И кое-какие результаты имеются. Например, по этой дамочке, из-за которой сегодня банкир разорялся, – наши люди ее отыскали в Голландии, под чужим именем. Думаете – легко? Да еще нужно было обеспечить ее изъятие, доставку через всю Европу, передачу кому следует!

– Это уже второе… мероприятие?

– Третье, – обиделся Владимир Александрович. – Сначала мы по Украине сработали, там один благотворительный фонд очень жаждал найти своего бывшего исполнительного директора, точнее – не его даже, а номера счетов, куда «чернобыльские» деньги утекли… Ну постарались помочь! Потом того урода, который – помните? – жену и детей директора Всероссийской промышленной палаты похитил… Он деньги пытался вымогать, а когда понял, что ничего не выходит, – задушил всех троих. Мы его долго вычисляли – даже с Интерполом пришлось контактировать, – а потом прямо под носом взяли: ментом оказался, офицером по специальной подготовке.

– Кажется, были проблемы с получением обещанных премий?

– Нет, только по первому делу. Хохлы попытались было хвостами крутить, но быстро одумались. Директор заплатил сразу же, без звука – он еще столько же отдаст, чтобы собственноручно за семью поквитаться. А по дамочке-мошеннице… думаю, проблем не возникнет.

– Вы уже окупили затраты?

– Нет, – без промедления отреагировал Виноградов. – По каждой конкретной акции рентабельность абсолютная, выше, чем у цеха по производству подпольной водки… Но вы прикиньте, какие были расходы вначале! Особенно с кадровым вопросом, сами понимаете почему. – Владимир Александрович вспомнил далекую забегаловку перед домом Освальда, душный тропический лес, кабинеты следственного изолятора. – Зато теперь опять имеем команду! Причем, позволю себе напомнить, еще до истечения вами же самими данного срока.

– Ладно… – Чувствовалось, что Виноградову удалось найти нужный тон, и собеседник доволен. – Ладно. Слушай меня внимательно.

Он придвинул к себе пепельницу, нервно щелкнул по донышку старческим ногтем и посмотрел Владимиру Александровичу прямо в глаза.

* * *

– Куда-а? Куда прешь? Ты чего – особо непонятливый? – Невеликого росточка сержант в образцово-показательном бронежилете покачал перед собственным носом стволом автомата. Получилось скорее смешно, чем страшно.

– Тихо, тихо, не ругайся… Свои! – Владимир Александрович аккуратно развернул красную книжечку. – Майор Виноградов.

– Понял… А эти? – Стоящие на полшага сзади виноградовские спутники явно на «своих» не тянули. У фотокорреспондента в левой мочке отсвечивала фальшивыми искрами серьга с галантерейным бриллиантом, а у дежурного репортера Васи, как назло, оказалась трехдневная щетина.

Владимир Александрович выматерился про себя, поклялся мысленно с завтрашнего же дня покончить со всяческим редакционным либерализмом и даже прикинул, как будет по утрам проводить строевой смотр для личного состава. А кому не нравится – пусть валят на все четыре стороны, газета, в конце концов, наполовину милицейская!

Вслух же пришлось ограничиться строгим:

– Федеральная аккредитация! Спецгруппа по экстренной подготовке эфира.

Обычно такие невразумительные фразы производили впечатление посильнее пропусков-«вездеходов», но на этот раз постовой оказался не робкого десятка.

– Не положено. Сейчас, подождите, старший подойдет.

– Да брось ты…

– Не положено! – Сержант категорически не желал оставаться в дураках. Поправив съехавшую набок каску, он загораживал проход, как все триста спартанцев одновременно.

– Хорошо, как скажешь.

Наблюдавшие издали за этой сценкой многочисленные корреспонденты встретили неудачу собратьев по перу одобрительными аплодисментами.

– Эй, Виноградов! И тебя развернули?

– Топайте сюда, коллеги!

– Это возмутительно… Нарушают свободу печати, верно?

– Мы будем жаловаться генералу! Я его лично знаю.

Оставалось только скрипеть зубами и сулить своим спутникам близкие дисциплинарные взыскания.

– А я чего? Я не обязан! – вяло огрызался фотокорреспондент. Пахло от него вчерашним пивом.

– Я тебе покажу – «не обязан»! В твоем виде только репортажи из жизни педерастов делать… Тоже мне, акулы пера.

– Товарищ майор, – посочувствовал постовой, – вы-то можете пройти, пожалуйста! А эти – пусть обратно, за барьерчик вернутся. Начальство ругается…

– Поняли? – Все-таки погоны на плечах изредка давали определенные преимущества. Даже если ты в штатском…

Пространство перед Юго-Восточным рынком надвое рассекала желтая линия металлических секций. Вдоль образованного ими барьера выстроились хмурые мальчишки в милицейской форме – внешнее оцепление. Тут и там то и дело возникши офицеры: ротные и взводные командиры с прокуренными голосами и лицами деревенских педагогов. Виноградов знал: местная войсковая часть Министерства внутренних дел только недавно с потерями вернулась с Кавказа, и теперь ею затыкали все дыры на массовых мероприятиях. По одну, внешнюю сторону ограждения город жил своей обыденной, суматошной жизнью: с мельканием светофоров, потоками транспорта, яростными гудками и ревом двигателей. Неоновый кубик рекламы, вращаясь, выхватывал из наседающих сумерек то озабоченные лица спешащих в метро горожан, то случайных зевак на противоположном тротуаре. Впрочем, разглядеть оттуда все равно ничего не удавалось, поэтому даже самые любопытные пенсионеры вскоре отправлялись восвояси – рассчитывая узнать обо всем из вечернего выпуска новостей.

Только в одном месте, у единственного оставленного с этой стороны ограждения прохода, образовалось некое подобие постоянной аудитории: дюжины полторы журналистов, в основном – дежурные репортеры или молодежь из отделов городской хроники. G появлением Виноградова и его коллег по «Криминальному обозрению» количество страждущих попасть внутрь, естественно, увеличилось.

Внутрь не пускали… Зубры прессы из начинающих грязно ругали ментов, кто постарше – покуривал в ожидании неминуемого, а девица с блокнотиком нервно пыталась кокетничать. Плечистый стажер из Эн-би-си улыбался окружающим – искренне, но несколько недоуменно: вчера у него из машины украли телекамеру и кроссовки.

– Давно началось?

– Почти час уже! Я к выпуску не успею.

– Выходил тут какой-то… Обещал разобраться.

– Жди, как же! Найдешь, бля, край него.

Отсеченная от остального пространства часть площади перед рынком казалась вымершей. Широкая полоса асфальта за спинами милиционеров была сплошь покрыта беспорядочно разбросанными обломками каких-то ящиков, коробок и алюминиевых конструкций. Уткнувшись капотом в один из ларьков, раскорячилась бежевая «девятка» – с помятым боком и осыпавшимися внутрь остатками стекол. Номера на машине угадывались дагестанские.

Дальше, до самого входа в здание торгового павильона, обзор закрывали шеренги стандартных киосков. Даже по стыдливо повернутым к зрителю тыльным сторонам этих коммерческих точек можно было сделать вывод, что самое интересное, увы, позади: кое-где сорванные с петель двери давали возможность полюбоваться результатами штурма.

– Черт побери, сколько же можно ждать!

– Ну я им сделаю сюжетик…

– Вон, кажется, идет, нет?

Но это опять оказался не представитель пресс-службы. Видимо, капитан-участковый с огромной стопкой протоколов под мышкой просто заблудился – и, увидев направленные на него объективы фото – и кинокамер, поспешил юркнуть обратно, в спасительные лабиринты ларьков. Почти вслед за ним из ворот павильона медленно выкатилась зарешеченная машина ОМОНа.

– Чего вызывал? Что случилось? – Рядом с постовым неизвестно откуда возник обветренный и злой офицер.

– Вот, товарищ командир… – кивнул в сторону Виноградова автоматчик. Владимир Александрович представился. Старший лейтенант, не торопясь, изучил его удостоверение.

– Какая проблема?

– Надо пройти внутрь. Работать.

– Проходите! – пожал плечами офицер.

– Нас трое, – вздохнул Виноградов, демонстрируя своих спутников. Собственно, одному ему внутри делать было нечего.

– Эти тоже… с вами?

– Увы! – Владимир Александрович протянул редакционные документы своих спутников.

Вкладыш за подписью начальника ГУВД особого впечатления не произвел, но старший лейтенант решил не искать лишних приключений:

– Проходите! Только смотрите там…

– За этим и идем! – не удержался от демонстрации собственного остроумия фотограф.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил успевший перелезть через барьерчик третий сотрудник Виноградова. Его растрепанная шевелюра победно устремилась в глубь запретной территории.

– Эй, а мы как же?

– Бросаете!

– Это не по-товарищески, Виноградов…

Владимир Александрович обернулся на возмущенный гомон журналистской братии:

– Извините, ребята! Служба. Но я пришлю за вами… кого-нибудь. Из пресс-службы. Если встречу.

– Во, глянь-ка! – Поравнявшийся с останками автомашины фотокор уже щелкал первые кадры. – Кровь…

Действительно, приборная панель и чехлы матово отсвечивали не успевшими подсохнуть пятнами. В левой стойке чернело – пулевое отверстие.

– Не задерживайся, – потянул коллегу за рукав волосатый напарник. – Там еще будет что наснимать, пока не прибрали!

– И от меня не отставайте, – на ходу добавил Виноградов, – а то не ровен час… Потом вытаскивай вас из клетки! Хорошо, если пленку не засветят.

…Самое удивительное, что подготовку операции по «зачистке» Юго-Восточного рынка удалось сохранить в тайне. Даже первые лица задействованных подразделений – ОМОНа, «голубой дивизии» МВД и отдельного спецбатальона ГАИ – до последней минуты не были в курсе предстоящих задач: подразумевалось, что личный состав вывезут на Карельский перешеек для плановых тактических учений. И людей действительно отправили за город – утром, колоннами мощных грузовиков, с сиренами и проблесками световых сигналов.

А потом вернули с половины дорога. Покормили обедом – и назад, в соответствии со вскрытым в назначенный час казенным конвертом. Группами по три-четыре машины, не привлекая внимания. Под присмотром «кураторов» из РУОПа.

Это и само по себе впечатляло. Как правило, инициатором массовых «профилактических мероприятий в местах концентрации преступных элементов», или, в просторечии, облав, выступало Управление охраны общественного порядка. Готовиться начинали за неделю, согласовывали планы и ведомости, утверждали ответственных лиц… Естественно, о дате, времени и месте предстоящего «внезапного» удара своевременно узнавали все, кого это касалось, – от участкового милиционера до уборщицы в общественном туалете.

На этот раз готовило операцию Региональное управление по борьбе с организованной преступностью. Что говорить о местных, полупродажных оперативниках и постовых, если даже пресс-служба главка использовалась втемную? Получалось, что сам первый заместитель генерала добросовестно выполнял отведенную ему без спросу роль. Отвечая на многочисленные звонки из различных инстанций, он клятвенно заверял собеседников, что речь не идет о попытке военного переворота, просто готовится очередная отправка в Чечню, вот и… Звучало вполне правдоподобно.

Удар нанесли незадолго до сумерек. Первыми шли «захватчики» из Специального отряда быстрого реагирования. Обезоружив охрану у входов на рыночную площадь, автоматчики в масках прорвались в торговый павильон. Опережая волну истерических воплей и паники, заняли «контрольные» точки. В следующее мгновение ожила трансляция, поддержанная динамиками подкативших к воротам машин:

– Внимание! Работает РУОП. Повторяю… Работает РУОП!

И после этого:

– Граждане! Проводится милицейская профилактическая операция. Просьба соблюдать спокойствие, четко и быстро выполнять указания и требования сотрудников органов внутренних дел.

Голос у микрофона сделал паузу, но тишины она не принесла.

– Стоять, с-сука!

– Лежать, я сказал!

– Триста пятый, быстро сюда!

– А-а-а! Ох-х-х…

– Ой, мамочки-и… Уби-или-и!

Тут и там, в лабиринте ларьков и катакомбах подсобных помещений, вспыхивали перестрелки. Перекрывая мешанину команд и стонов, они заставляли посетителей беспрекословно вжиматься в заплеванный асфальт… Шальная пуля осыпала главный витраж под потолком. Впрочем, это вряд ли уместно было назвать боем: пара выстрелов и одна-две автоматные очереди.

Опять ожили динамики:

– Граждане! Соблюдайте спокойствие. Оказывайте содействие сотрудникам милиции в выявлении и задержании лиц, совершающих, а также пытающихся совершить противоправные действия…

Со стороны могло показаться, что широкие массы трудящихся с энтузиазмом откликнулись на призыв. Повсеместно пропойного вида работяги крутили руки растерянным наркоманам, некто в бейсбольной шапочке защелкнул металлические браслеты на запястье обезоруженного кавказца… Домохозяйка лет тридцати демонстрировала подоспевшему наряду мешочек гранат под прилавком – владелец взрывоопасного товара тихо постанывал рядом, баюкая сломанное ребро.

В действительности мирные граждане в этот момент думали только о том, чтобы не угодить под случайный выстрел или сапог рассерженного спецназовца. И кляли судьбу, затащившую их именно сейчас именно сюда… Активность народных масс воплощалась в жизнь многочисленными оперработниками, просочившимися в стан «противника» несколько ранее. По видом случайных покупателей, мелких продавцов, просто зевак офицеры в штатском теперь корректировали действия групп захвата, что называется, изнутри.

– В машину, падла! Пошел…

– А ты чего тут башкой вертишь? Н-на!

– Ой, мальчики, миленькие…

– Эксперта сюда, быстро! Смотри, чего нашел.

– Собачку вызовите по рации, а то травка подозрительная какая-то… Табак, говоришь? Проверим.

Кто-то пытался прорваться через пустырь к проспекту – но территорию намертво стискивали сужающимся кольцом сводные роты Отряда милиции особого назначения. Дальние подступы торопливо блокировала войсковая часть – мальчишки из «голубой дивизии» уже выгрузили металлические секции и теперь монтировали из них традиционный барьер. Часть экипажей ГАИ хозяйничала на прилегающих улицах, остальные разбирались с брошенными на площади автомобилями.

Для полноты картины не хватало только вертолета – но и он вскоре появился в быстро темнеющем небе. И только после этого начали подтягиваться к месту событий газетчики и «горячие» радио – и телевизионные бригады…

– Опоздали, – уныло констатировал один из виноградовских спутников. – Снимать толком нечего.

– Да уж конечно! – Владимир Александрович злился на судьбу, на организаторов мероприятия и на собственную нерасторопность. К искренней своей досаде и удивлению, он не застал уже никого из знакомых – так, пару раз поздоровался с проходившими мимо омоновцами да кивнул рассеянному эксперту.

Нужные люди отсутствовали.

Вообще, рынок стремительно пустел. Личный состав специальных подразделений, сбиваясь в некоторое подобие строя, отправлялся к заждавшимся ЗИЛам и «уазикам». Шли шумно, довольные – хрустя трофейными яблоками и капая сочной хурмой на ботинки… Задержанных распихали по машинам, и опера торопились отписаться по многочисленным вещественным доказательствам. Рыночная обслуга, те, кого по недоразумению или с определенной целью не вывезли в следственные кабинеты, – так вот, рыночная обслуга застенчиво жалась вдоль стенок, покуривая в рукав и вздрагивая при каждом внезапном звуке.

Словом, специфика «Криминального обозрения» предоставила Виноградову и его команде определенные преимущества перед коллегами из других средств массовой информации, но воспользоваться форой в пространстве и времени им не довелось.

– Ты хоть сработал что-то?

– Да строк на тридцать… Мало! – Патлатый репортер продемонстрировал Владимиру Александровичу исписанный листок блокнота.

– Остальное наврешь, – ухмыльнулся фотограф. – А мне что делать? Нету картинок… Нету!

Одной из сильных сторон газеты считались уникальные, недоступные другим изданиям снимки с «милицейской натуры», И Виноградов понимал профессиональное недовольство коллеги.

– Ну-ка… пошли туда, быстро!

Неподалеку, в служебном крыле павильона, открылась фанерная дверца. Под аккомпанемент старческих причитаний в торговый зал спустилась процессия: двое санитаров с носилками, врач и сержант в мятом кителе. На носилках, задрав к потолку грушеобразный нос, громоздилась опрятно одетая бабушка – лет восьмидесяти, не меньше. Весу в ней было под центнер, а голос чуть-чуть отдавал хрипотцой.