Комбат (№5) - Комбат против волчьей стаи

Сержант в камуфляже двинулся впереди гостей.

— Кто тут главный? — почесав висок, спросил Бахрушин.

— Майор Погорелов. Он сегодня дежурит.

— Тогда мне к нему, — сказал Бахрушин.

Майор Погорелов размещался в маленьком кабинетике. Письменный стол был завален папками. Когда сержант постучал, а затем открыл дверь, майор лишь поднял голову и устало заморгал глазами.

— Ну что? — буркнул он сержанту.

— Тут к вам полковник, и с ним еще один.

— Какой полковник?

— Из ГРУ, — прижав указательный палец к губам, прошептал сержант.

Когда Бахрушин вошел в кабинет, майор поднялся из-за стола, вытер вспотевшие ладони о брюки; и на его лице появилась на всякий случай несколько заискивающая улыбка.

— Бахрушин, — коротко представился Леонид Васильевич, — а это майор Рублев.

— Понятно, ; — кивнул майор в милицейской форме, — чем могу быть полезен?

— Тут вот такое дело. — Взял на себя инициативу Бахрушин и присел в кресло рядом с письменным столом, — ваши орлы, майор, взяли несколько часов назад одного человека.

— За сегодняшний вечер и ночь много кого взяли, полковник. Швали развелось в городе не меряно.

— Не того вы человека взяли, майор.

— Не того или нет, по поведению решают.

Борис Иванович Рублев подошел к столу и оперся на него своими огромными кулачищами.

— Не того, майор, взяли. Я за этого парня головой отвечаю.

— За кого парня? — все еще не понимал майор в милицейской форме.

— Вы взяли Александра Шмелева, а он, скорее всего, ни при чем.

— Шмелева? Этого бандита? Да он двоих моих оперативников в больницу отправил. Таких, вообще, на месте убивать надо.

— Не кипятитесь, майор, — спокойным голосом сказал Бахрушин и быстро заморгал глазами, — давайте разберемся.

— А что здесь, собственно говоря, разбираться.

Взят с поличным, у него нашли наркотики, оказал сопротивление при задержании, буйствовал, выражался нецензурно, избил двух сотрудников. Мы его с трудом задержали.

— Где он сейчас?

Майор милиции посмотрел на давно некрашеный потолок своего кабинета и широко развел руки:

— А мы его передали в региональное управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Пусть они с ним разбираются. Он теперь их клиент.

— В управлениизаместителем у него полковник Савельев Сергей Сергеевич.

— Ну что ж, спасибо и на этом.

Когда Рублев и Бахрушин подошли к машине, их уже ждал Подберезский.

— Ну как? Что? Где Пехота?

— Ничего, Андрюха, не получилось. — Недовольно пробурчал Рублев. — Майор какой-то совсем…

— Надо было ему сказать, у Пехоты же два ордена.

Он же боец, настоящий солдат, герой, можно сказать.

Тогда бы.

— Милицию не интересует, герой он или инвалид.

Им начхать. Ты в налоговую тоже ордена свои вместо доходов предъявляешь?

— Да, погодите вы, — недовольно махнул рукой полковник Бахрушин.

Он сел в машину, взял в руки телефон.

— Сергей Сергеевич, — повторил он имя-отчество, — все еще полковник, странно, знаю я этого человека.

Алло, алло. Сергей Сергеевич, вас приветствует Бахрушин Леонид Васильевич, помните?

— Ага, помните. Ну что ж, тогда прекрасно. Слушай, Сергей Сергеевич, тут получилось такое дело.

Где-то у тебя сейчас мой один человек.

— Какой человек? И чего так поздно? Нет, завтра уже не смогу. Давай сегодня решим этот вопрос.

— …

— Не можешь сам решить? Так ты что не начальник?

— …

— Ах, начальник у тебя есть, сам не можешь решить такой простой вопрос?

— …

— Да-да, Шмелев Александр.

— …

— Значит, не можешь? А что тебе нужно, чтобы ты смог?

— …

— Хочешь, чтобы позвонил генерал? Да как-то неохота беспокоить генерала. Они, небось, уже спят.

А у меня дело не терпит отлагательства. На неприятности можете нарваться вместе со своими людьми.

— …

— Все чисто, все по закону, говоришь? Нет, Сергей Сергеич, ты же знаешь, закон что дышло, куда повернешь, там…

— …

— Вот правильно. Хорошо, что ты знаешь эту пословицу. Я сейчас подъеду, будь добр, дай команду.

— …

— Ну, хорошо, напишем, напишем все бумаги. Какие надо, такие и напишем.

— …

— Под подписку? Да, давай без этого. Я отвечаю, меня-то ты знаешь, уверен, что я никуда не уеду, не убегу? Вот видишь.

Бахрушин даже покраснел, хотя в машине было и темно, но Борис Рублев и Андрей Подберезский заметили, что Бахрушин нервничает и злится на своего несговорчивого знакомого.

— Хорошо, тогда подъедем.

Полковник Бахрушин прикрыл трубку.

— Будь они неладны. Мнят себя начальниками, а работать не хотят. Серьезно они взялись за вашего Шмелева, обратился он к Рублеву.

Еще минут пять или шесть полковник ГРУ Бахрушин разговаривал с Сергеем Сергеевичем Савельевым, не называя его по имени, наконец, положил трубку.

— Ну что? — спросил Борис Рублев, Подберезский нервно переминался с ноги на ногу.

— — Ладно, сейчас подъедем. Мужик он толковый, обещал помочь. Правда, дела у вашего друга не Бог весть, — покусывая нижнюю губу, сказал Леонид Васильевич и снял очки. Капля дождя упала на стекло.

Бахрушин ее тщательно вытер.

— Куда едем, Леонид Васильевич? — спросил водитель.

— Едем, едем… — передразнил Бахрушин, — и назвал адрес.

Полковник же Савельев после разговора с Бахрушиным позвонил своим оперативникам.

— Вы там задержали, — сразу же с места в карьер начал он, — Александра Шмелева?

— Так точно. — Ответил один из оперативников.

— Так вот, все документы пришлете мне. А Шмелева отпустите.

— Как это так — отпустить? — изумился оперативник.

— Я сказал отпустить, значит, так и действуйте.

Есть на то причины.

Приказ начальника, как известно не обсуждается, и Шмелева выпустили.

Он только принялся раздумывать, на чем добираться домой, как вдруг увидел, что его встречают. Он увидел Подберезского, который бросился к нему навстречу, а возле машины стояли еще двое, высокий мужчина, стоявший к нему спиной, показался Шмелеву знакомым, что-то родное было в его фигуре.

— Здорово, Пехота! Ну как ты? — завопил Подберезский, схватил Шмелева за руку и тряхнул.

— Тише, Андрюха, — забурчал Пехота, — все болит, эти гады меня так избили, чтоб они подохли.

— И ты им, говорят, ввалил?

— Я бы ввалил больше, да силы были неравны.

А кто это там возле машины?

— А ты посмотри, Пехота, посмотри, может, узнаешь.

Шмелев прищурил глаза, была глубокая ночь, часа два или около этого. Машина стояла на противоположной стороне улицы.

— Смотри, смотри, — подкалывал его Подберезский. — Как ты думаешь, кто?

— Ком-бат! — по слогам выдавил из себя Пехота, и бросился через улицу к машине Бахрушина — Иваныч! Иваныч! Товарищ майор! — кричал Шмелев, подбегая к Рублеву.

— Ну, Пехота, здорово, давненько мы с тобой не виделись.

— Ух, давненько! Сто лет, комбат, не виделись.

Мужчины крепко обнялись. Рублев похлопал по спине Пехоту, тот поморщился от боли.

— Это Леонид Васильевич Бахрушин, — представил Рублев, кивнув в сторону полковника ГРУ.

Тот улыбнулся и протянул руку.

— Здравствуй, Шмелев, повозиться из-за тебя пришлось.

— Спасибо, спасибо. Кстати, Андрюха, как там мой сын?

— Все нормально. Не волнуйся, главное, что мы тебя вызволили. Если бы не он, сидел бы ты в кутузке еще пару дней.

— Пару дней, — хмыкнул Шмелев, — я бы сидел пару лет. Мне уже в камере сказали, что эти, из управления, не чикаются, а на меня повесили невесть что. Будто бы я торгую наркотиками и будто бы у меня изъяли героин, а я никогда к ним не прикасался.

— А какого черта ты, вообще, во все это влез? — спросил Подберезский.

— Слушайте, мужики, завезите меня домой, я хочу сына увидеть, он, наверное, волнуется, жена же в командировке.

— Ладно, сейчас завезем, за свободу благодари его, — Подберезский кивнул на Комбата, а Комбат в свою очередь кивнул на маленького лысого толстяка в очках, который уже сел в машину.

— Ну что ж, мужчины, — сказал Леонид Васильевич, — я с вами прощаюсь, время позднее, а работы у меня много. Хочу выспаться.

— Спасибо тебе, Леонид Васильевич, — сказал Рублев, пожимая руку Бахрушину, — от меня спасибо и от ребят. Надеюсь, ты веришь, что наш Пехота здесь не при чем?

— Если бы не верил, я бы не стал этим заниматься, не стал бы беспокоить людей. И они поверили, всякие люди бывают. Одни сажают, другие выпускают.

Автомобиль полковника ГРУ развернулся на дороге и умчался в ночь, мигнув на прощание рубиновыми огнями. А Подберезский, Комбат и Александр Шмелев все еще стояли и переговаривались друг с другом.

— Какие же они гады, сволочи, суки, хуже душманов. Вот уж не думал, что наша милиция и спецслужбы такие теперь.

— Не все они такие, Саша, были, не все они такие и теперь. Есть и нормальные люди. Кстати, вот этот мужик тоже из их конторы. И тот, что тебя отпустил тоже из МВД, там служит. Так что ты напрасно на всех так сразу напраслину возводишь.

— Да ну, Комбат, сволочи! Они так меня молотили, как будто я враг, убивший их лучшего друга.

— Ладно, не обижайся на них. Тумаков получил и радуйся тому, что ты уже на свободе. Если б Андрюха ко мне не приехал, сидеть бы тебе сейчас или лежать на нарах, а так дома заночуешь.

— Едем ко мне! — улыбнулся и тут же поморщился Шмелев. — Посидим, поговорим, выпьем. Тебя, Комбат, я не видел уже лет сто.

— Ну что, Борис Иванович, — Подберезский посмотрел на Рублева.

— Я не против, дел у меня никаких сегодня ночью нет, так что можем поехать, завезем его домой, а то еще в какую-нибудь историю вляпается, потом проблем будет — не оберешься. Поехали, садись-ка, Андрюха, за руль и давай.

Автомобиль, за рулем которого сидел Андрей Подберезский, помчался по ночным улицам. Комбат улыбался, поглядывая на своих бывших подчиненных. Хорошие они парни, стоящие, такие не подведут.

В том, что Пехота невиновен, Рублев был убежден с самого начала, не может человек когда-то рисковавший жизнью, когда-то по-настоящему понюхавший пороха, награжденный не лишь бы за что и не лишь бы какими наградами, стать мерзавцем и торговать наркотой.

«Не может, не может!»

Комбат в этом был свято убежден. К тому же, он хорошо знал своих парней, и поручительство Подберезского было для него важнее любой рекомендации, выданной самым важным генералом или маршалом.

Глава 5

Полковник Савельев, заместитель начальника регионального управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, вышел из кабинета своего шефа — генерала Морозова, возбужденный, его пальцы подрагивали.

Разговор с генералом состоялся жесткий, тот в разговоре позволял себе употреблять крепкие выражения.

— Да чем вы занимаетесь, полковник? Наркотики заполонили всю Москву. Что о нас подумают?

— Хуже не подумают…

Савельев пожимал плечами, понимая, что лучшим методом защиты будет молчание. И лишь в конце разговора, когда красноречие генерала иссякло, полковник Савельев приблизился к столу и почти шепотом произнес:

— Мы получили информацию, я очень долго этим делом занимался, лично занимался. Информация проверенная, в ближайшее время в Москву должна прибыть очень крупная партия наркотиков.

— Откуда? — спросил генерал, сразу же снял очки, нервно протер их, заморгал глазами, словно не веря услышанному.

— Из Казахстана, — ответил полковник Савельев.

— Из Казахстана, говоришь, — негромко произнес генерал и огляделся по сторонам так, словно в кабинете находился еще кто-то третий и мог подслушать их разговор.

— Да.

— А если точнее?

Полковник Савельев пожал плечами.

— Я пока все проверяю, хочу найти концы.

— Когда?

— Через пару дней.

— Ищи, полковник, ищи. От этого и твои, и мои погоны могут пострадать.

— Я найду, — жестко сказал Савельев.

— Найди, иначе нам с тобой не сносить голов. Вообще, на наше управление все уже начали коситься и ФСК, и ФСБ, и министр недоволен нашей работой.

— Так что, мы одни виноваты?

Савельев поморщился.

— Ведь есть таможня, пограничники, куча служб, которые почти ничего не делают.

— Они делают свое дело, а мы должны делать свое. Мы должны ловить, задерживать все партии. Потому что таможенники, смотри сводку, задержали две партии и все лавры теперь им. А нам с тобой шиш — генерал свернул кукиш и, подняв руку, ткнул им в потолок. — Нас считают бездельниками, проедающими государственные денежки.

«Знаю и не только это, знаю» — подумал про себя полковник Савельев.

— В общем, возглавишь операцию ты сам лично.

И смотри, чтобы все получилось.

— Хорошо, — сказал полковник Савельев.

— И постарайтесь провернуть ее тихо. Какая партия, сколько? — в конце разговора спросил генерал.

— По моим расчетам около тонны.

— Сколько-сколько? — лоб генерала наморщился и полковник увидел крупные капли пота на продолговатых залысинах.

— Где-то около тонны.

— Да ты что, Савельев?! Такого не бывает, не кладут все два яйца в одну корзину.

— Положат, — ответил полковник.

— Ну, если мы захватим эту партию, тогда нам честь и хвала. А если проморгаем… В общем, я пока докладывать не буду.

— Да, лучше не надо, удастся, тогда фанфары сами затрубят, — сказал полковник Савельев.

— А теперь иди и занимайся этим делом. Только этим и никаким другим. Все забудь. Подготовьтесь как следует. Времени, насколько я понимаю, у нас в обрез.

— Я уже занимаюсь этим, — сказал Савельев, — все у меня в принципе готово.

— Так что ж ты молчал.

— Не хотел отдавать непроверенную информацию.

У генерала спина покрылась холодным потом.

«Это же он мог и не сказать… А Панкратов партию уже гнать собрался… Тонну везут…»

— Надеюсь, не в городе намечена операция?

— — Нет, — сказал полковник Савельев, но уточнять не стал.

Он пока еще никому не говорил, где и когда собирается произвести захват партии наркотиков, идущих из Казахстана.

— Иди, — сказал генерал, на прощание пожав заместителю руку.

«Отошел шеф, в конце концов, — подумал полковник Савельев о своем начальник, выходя из кабинета, — а то кричит, кричит, обвиняет в бездеятельности. А ведь мы работаем. И я, и мои подчиненные ночами не спят. Да ладно, надо хорошенько все проверить, и еще раз пройтись по карте, выбрать самых лучших, определить все группы, разработать детали… Не дай бог, операция сорвется. Тогда будет шуму и вони. Хочется верить — все обойдется».

Полковник Савельев быстро шел по коридору, направляясь к своему кабинету. Войдя в него и плотно закрыв дверь, он уселся за стол, включил компьютер.

Быстро побежали столбики цифр, адреса, названия населенных пунктов, названия наркотиков, где, когда и сколько было захвачено — картотеку за годы работы собрал солидную.

Но все эти цифры по сравнению с той партией, которая должна была прийти в Москву, выглядели детским лепетом. Килограмм, полтора, пять килограммов… а тут шла целая тонна…

"Да, о подобной операции, если она пройдет удачно, заговорят. И тогда, возможно, меня ждет повышением Ведь это мой — засланный в группировку, человек проинформировал о партии. Я так долго его внедрял, так долго занимался этим, что пора пожинать плоды.

И уж тут я буду действовать жестко, спрошу со своих подчиненных на всю катушку. Да, этот парень оказался стоящим сотрудником. Работник очень стоящий! Такая информация… — Савельев нервно потер ладони, затем крепко сцепил пальцы и до боли захрустел суставами, — два дня, двое суток, сорок восемь часов. Вот они все должны и решить. Самые хорошие импровизации — это заранее подготовленные. Важно — ничего не упустить, ни одной детали".

Полковник Савельев вытащил из письменного стола подробную карту Подмосковья, затем нашел еще одну, помельче масштабом и принялся их изучать. Он напоминал человека, собравшегося в пеший поход. Его интересовали все строения рядом с железной дорогой, овраги, взгорки, подъездные пути, шлагбаумы, перекрестки — буквально все.

И лишь часа через два он пригласил своих людей, самых надежных, как считал полковник Савельев. Руководить операцией он собирался лично.

Когда все собрались у него в кабинете, он разложил на большом столе подробные карты и принялся объяснять подчиненным, что, как и где каждый из них должен будет делать.

* * *

С момента разговора полковника Савельева с начальником регионального управления по незаконному обороту наркотиков прошло двое суток. Ночью с субботы на воскресенье от товарного состава, следующего в Москву, было отцеплено четыре вагона, запломбированных и опечатанных. Вагоны были добротные, на них нанесенные под трафарет черной краской пестрели многочисленные, ничего не говорящие непосвященным, надписи.

Эти четыре вагона, отсоединенные от состава, небольшой маневровый тепловоз затолкал на запасные пути.

Там стояло шесть военных «Уралов», крытых брезентом.

Неподалеку от машин держались вооруженные люди в камуфляжной форме. Вагоны вскрыли, и люди занялись выгрузкой разнообразных ящиков, выкрашенных серой и зеленой краской. Каждый ящик, каждую тару строго учитывали, проверяли совпадают ли номера, затем эти ящики загружали в кузова машин.

Два гаишных автомобиля с пока еще выключенными мигалками стояли неподалеку. Они должны были сопровождать эти ящики до Дубны, там их должны будут выгрузить, опять проверить по описи и принять на склады военного завода.

С ящиками обращались так, словно в них хранилось золото. Один из мужчин, работающих на погрузке, обратился к своему приятелю:

— Уже наверное, сто раз грузим эти ящики. А я никак не могу понять, на кой черт нужна охрана, опись, акты, проверки? Считать, пересчитывать, ящики как ящики. Правда, они сделаны из какого-то супердобротного дерева.

— Тебе дело?

— Или в них лежат деньги?

— А ты, Павел, лучше об этом не думай. Наше дело перегрузить, затем доставить и выгрузить. Ящики пришли с космодрома Байконур. Слушай, Павел, а может в них грунт с Луны, — пошутил мужчина и улыбнулся.

— Какой, на хрен, грунт! Уже на Луну лет двадцать никто не летает, ни наши, ни американцы.

Естественно, мужчины, занимающиеся погрузкой и выгрузкой, не знали, зачем и почему так строго учитывается вся тара. Им и в голову не могло прийти, что по одному такому ящику, попади он в руки к умным людям, много чего можно узнать о космической технике, о том, чем занимаются на Байконуре, который Россия взяла в аренду у независимого Казахстана. Так же им не могло прийти в голову, что уже почти год эту тару используют еще более умные люди для транспортировки наркотиков из Казахстана в Москву, а затем и в Западную Европу. Часть же, худшая по качеству, остается здесь и продается страждущим наркоманам.

Всю эту операцию придумал один умный человек, фамилию которого не знал никто из присутствующих.

Это он прикинул, что лучший способ доставки наркотиков — вполне легальный, под видом военной техники, суперсекретного оборудования для космоса. Можно вначале везти приборы на Байконур, а там загружать в тару наркотики, уже расфасованные в целлофановые пакеты, спрятанные в специальные цилиндры из нержавеющей стали, наглухо запаянные, сложить опять в ящики, ящики опечатать и упрятать в вагоны, которые под усиленной охраной отправятся из Казахстана в Москву.

Получить разрешение на вскрытие, досмотр вагонов, естественно никто не может — эти ящики принадлежат ведомствам, которые занимаются космосом.

А космос, как известно, это престиж, и охраняются тут все секреты намного строже, чем даже самое секретное новейшее оружие. Придумано было лихо, оставалось найти людей, согласных допустить наркодельцов к секретному каналу. Деньги сделали свое дело, такие люди нашлись и.., закрутилась карусель.

Наркотики уже целый год, иногда раз в месяц, а иногда даже два, ехали по железной дороге с далекого Байконура, известного всему миру, в столицу России, то в Зеленогорск, на военный завод, то в Дубну, вот как сейчас, или еще на пару-тройку военных заводов, расположенных в Подмосковье.

Люди, работающие на космос в Казахстане, естественно, ни о чем не догадывались. Они получали свое оборудование, извлекали его из ящиков, затем ящики посчитанные и проверенные отправлялись назад в Подмосковье. Там либо уничтожались, либо запаковывались по новой.

На первый взгляд вся эта операция выглядела простой до глупости. Но это лишь на первый взгляд, взгляд тех, кто понятия не имел, как и с какой строгостью охраняются обыкновенные с виду пустые ящики, а на самом деле, необыкновенные и не совсем пустые, на обратном пути.

— Поторопитесь, поторопитесь, — руководил перегрузкой ящиков пожилой майор в камуфляжной форме. — Он поглядывал на светящиеся цифры своих часов. — Через десять минут мы должны уезжать.

Четыре автомобиля были загружены, «форд» гаишников занял место впереди всей колонны, в каждом «Урале» кроме водителя находилось еще по двое сопровождающих с пистолетами и автоматами. И в каждой машине патрульной службы сидело по трое гаишников.

Капитан ГАИ подошел к майору.

— С нами поедите?

— Да нет, я со своими.

Все бумаги он уже сложил в кожаный портфель и поставил его на сиденье.

— Трогаем, выезжаем.

Вспыхнула мигалка на переднем «форде», и колонна из четырех «Уралов» медленно двинулась со станции на дорогу. Впереди виднелся шлагбаум.

Когда «форд» гаишников, идущих впереди, подъехал к перекрестку, шлагбаум почему-то резко упал вниз.

— Что за хрень такая? — сказал капитан ГАИ, обращаясь к водителю, — сейчас никаких поездов здесь не должно идти.

Но из темноты медленно пополз бесконечно длинный товарняк. Он ехал с черепашьей скоростью. Вереница длинных платформ, абсолютно пустых, еле тянулась. Наконец, послышался гудок и бесконечно длинный состав резко остановился, загремела вся сцепка.

— Что за чертовщина?! Какого рожна встал? — пробурчал капитан ГАИ.

— Сейчас проедем, — сказал водитель «форда», молоденький сержант.

— Да не должно быть сейчас никаких поездов! Что за ерунда такая!

И в этот момент ярко вспыхнули прожектора, освещая замершую колонну. Непонятно откуда взявшиеся два «КамАЗа», груженные бетонными плитами, перекрыли дорогу назад.

Охрана, водители, гаишники вздрогнули от яркого света, руки потянулись к оружию. В этот момент тишину нарушил громкий голос полковника Савельева.

Он говорил в мощный мегафон:

— Всем, находящимся в машинах, оставаться на местах!

Словно из-под земли вокруг военных «Уралов» выросли вооруженные люди, в камуфляжах, черных масках, вооруженные до зубов.

— Всем покинуть машины! Сопротивление бессмысленно.

Операция длилась буквально несколько минут, никто даже не попытался оказать сопротивление. Все стояли у машин, широко расставив ноги, наручники защелкивались на запястьях. Люди из регионального управления по незаконному обороту наркотиков действовали слаженно, операция была отработана до мельчайших деталей.

Полковник Савельев ходил с рацией в правой руке, а в левой — держал автомат. В бронежилете, камуфляжном костюме и каске он выглядел угрожающе.

— Первый! Первый! У тебя все в порядке?

— Да, в порядке.

— Второй, у тебя?

— Третий! Как ты?

— Все нормально.

— Хорошо, — слышались четкие приказы и ответы.

Майор из сопровождения, уже после того, как были предъявлены документы, потребовал объяснения.

Полковник Савельев был короток.

— Все в свое время, майор, не волнуйтесь. А пока вы задержаны.

— Кто дал разрешение? Мы из другого ведомства.

Вы, вообще знаете, чем занимаетесь, полковник?

— Да, прекрасно знаю. Надеюсь, и вы скоро узнаете, чем я занимаюсь, майор. Быстро всех в машину, — отдавал распоряжение полковник Савельев.

Его приказы выполнялись мгновенно, все работали собранно, со знанием дела.

— Вскрыть машины! — приказал Савельев. — Собак сюда!

Из небольшого микроавтобуса с желтой полосой выпрыгнули на траву три спаниеля, и кинологи отправились к «Уралам». Полковник Савельев нервничал, вот сейчас все и должно случиться. Сейчас собаки заскулят, громко залают, завиляют хвостами, унюхают наркотики и тогда…

Что будет тогда, полковник не думал. У него не оставалось на это времени.

— Давайте к машинам! Ищите, ищите! Запускайте собак, выгружайте ящики!

Один из помощников, не снимая маски, подошел к полковнику.

— Прямо на землю — доставать всю тару?

— Куда угодно!

— Мы перекрыли дорогу — Ну и черт с ним! Если возникнут проблемы, направляйте прямо ко мне.

— Уже возникли, полковник, — сказал собровец, — Там рефрижераторы затрясли у нас в хвосте.

Сигналят, слышите?

— Слышу, слышу.

— Отправьте их по другой дороге.

— Дело в том, полковник, что они развернуться не могут.

— Тогда пусть стоят, ждут.

— А сколько им ждать?

— Сколько будет надо, столько пусть и ждут.

— Понятно, — майор широкими прыжками двинулся в темноту, туда, откуда слышались сигналы и громкая ругань.

Выгрузка заняла не более десяти минут. На ней работало около сорока человек.

Все задержанные содержались в автобусе, гаишников тоже заперли в автобусы.

Полковника Савельева позвали к телефону.

— Кто? — недовольным голосом бросил он.

— Генерал спрашивает.

— А-а, понятно. — Полковник взял трубку. — Савельев слушает. Что у меня? Да пока ничего не ясно.

Ищем, все прошло как нельзя лучше. Без единого выстрела. Все было отработано.

— Ну-ну, успехов! Как что найдете, сообщите, — сказал генерал.

Полковник Савельев только удивился, что в столь поздний час генерал решил с ним связаться сам, не стал дожидаться результатов захвата. Сколько не водили собак вокруг ящиков, все было безрезультатно.

Ящики начали вскрывать, тара оказывалась пустой.

Савельев в душе грязно ругался, проклиная день и час, когда он родился, и своего сотрудника, который дал ему информацию, что именно в этих ящиках тонна наркотиков из Казахстана прибудет в Москву. Именно этим поездом, именно на этой станции произойдет выгрузка в машины.

— Ищите, ищите! — кричал полковник Савельев на своих подчиненных, — должны быть.

На рассвете полковник Савельев понял, что все ящики пусты и операция провалилась. Ему и самому хотелось провалиться сквозь землю. Ведь столько людей поднято на ноги, да что, собственно говоря, люди.

Неприятности, которые ждут его завтра обещают быть ужасными.

«Ну, блин, и дела! Надо же так влететь! Сейчас Минобороны подымет такой крик, что мало не покажется».

Савельев уже представлял выражение лица своего шефа, который будет даже не говорить, а свистеть и шипеть, изрыгая проклятия на голову своего попавшего в неприятность заместителя.

Да, ничего, бывают же проколы. Значит, что-то где-то не сработало. А вот о том, что прямо в управлении есть человек, который оповестил преступников о готовящейся операции — такой мысли полковник пока не допускал.

Ведь своих подчиненных он знал достаточно хорошо. Все люди проверенные, но настораживало то, что когда дело доходило до крупной операции, до большой партии наркотиков, как правило, провал был обеспечен.

И уже стоя возле шлагбаума, нервно куря и сплевывая себе под ноги, Савельев вдруг понял, что рядом с ним, наверное, есть человек, который работает на врагов и работает очень хорошо. Скорее всего партия наркотиков, отправленная в Москву, стоит сейчас где-нибудь на запасных путях, а, может быть, перевезена до поры до времени в подвалы.

А ведь от Байконура до Рязани несколько тысяч километров, найти место, где ее спрятали, представляет большую сложность. А прятали, естественно, за большие деньги, значит, надежно.

— Дьявольщина! Черт знает что! — говорил Савельев, прохаживаясь возле шлагбаума, — загружайте все назад, здесь ничего нет.

Это было для него ясно так же, как и то, что в управлении находится предатель. И может быть, он сейчас где-то здесь, совсем рядом, ходит и про себя посмеивается, глядя на суету, предвкушает, какая завтра взбучка и какие неприятности ждут Савельева и генерала, начальника управления.

«Будь ты не ладен, сволочь! Предатель! Я до тебя доберусь, доберусь! Знай это! Чего бы это мне не стоило, даже если с меня снимут звезду, если с меня сдерут все звезды, а самого отправят к черту на кулички, я все равно тебя вычислю, найду, захвачу с поличным. И тогда тебе не отвертеться. Ты будешь в моих руках.»

Докладывать о своей версии генералу или нет, полковник Савельев пока еще не решил. Утро вечера мудренее.

— Какое к черту утро! — бормотал он.

"Утро уже началось, а я не приблизился ни на сантиметр к разгадке, к своим врагам. А ведь все складывалось так удачно. Удачно, как никогда. И на тебе! Прокол!

Прокол в самый последний момент! Тормознули транспорт, все обшарили, все обнюхали, каждый ящик. И ничего! Ноль! Дырка от бублика. Вот и весь результат. А я так тщательно планировал операцию, так рассчитывал каждый свой шаг. И ничего не вышло. Будьте вы прокляты, бандиты, сволочи, мерзавцы последние, подонки!

Ничего, не тот человек Сергей Савельев, чтобы опустить руки. Я вас вычислю, доберусь и тогда вы у меня попляшете, мерзавцы. Будете крутиться как вьюны на сковородке, ужи под вилами…"

Но от этих мыслей Савельеву легче не становилось.

Опять его позвали к телефону. Звонил генерал.

«Неужели и он не спал?» — как-то недоброжелательно подумал о своем шефе Савельев, беря в руки трубку мобильного телефона.

— Слушаю, — негромко сказал он, отойдя в сторону, чтобы его разговор не могли услышать.

— Почему не звонишь, полковник? — каким-то на удивление бодрым и даже радостным голосом спросил генерал, — Надеюсь у тебя все о'кей?

— Нет, — выдавил из себя Савельев.

— Как это?

— Мы ничего не нашли. Груз абсолютно пустой.

— Да ты в своем уме, полковник? Ты отдаешь отчет своим словам?