Бык в загоне

      - А где твой отец? - спросил Сергей.
      - Погиб, разбился на машине, - грустно сказала девушка.
      - Извини, - смутился Никитин.
      - Ничего, мы с мамой уже привыкли, - пояснила Марина, - трудная у вас жизнь. Вон моя мать, все отца с лагерей ждала, он, когда вышел в последний раз, три года назад, обещал завязать. Слово свое сдержал, только нам от этого легче не стало.
      - Ладно, Маринка, хватит, - вмешалась Маша, - у него и без нас, наверное, проблем хватает.
      Поэтому давайте веселиться, - улыбнулась она и вышла в предбанник. Подруги последовали за ней.
      А там двое молодых парней, все с тем же скучающим видом, лениво перебрасываясь ни к чему не обязывающими фразами, продолжали пить пиво, лишь бросив быстрый взгляд в сторону обнаженных красавиц. Толик с Наташей, не стесняясь, тут же на глазах у всех занимались любовью.
      Скривившись в недовольной ухмылке, Маша со вздохом бросила:
      - И здесь трахаются. - а потом, обращаясь к Ване и Поликарпу, добавила, - идите забирайте тело вашего гостя. Отделали - как отстирали.
      Девчонки сели за стол и жадно набросились на еду.
      Вошел Писарь, вытираясь полотенцем после душа, и подсел к девушкам, сладко затягиваясь сигаретой. Через несколько минут к ним присоединилась улыбающаяся парочка. Толик спросил:
      - Ну, как оно, ничего?
      - Выше всяких похвал, - ответил Сергей, благодарным взглядом окинув девушек, - амазонки меня так уездили, что я еще долго, наверное, буду отходить. Честное слово, первый раз пережил такое.
      - А ты говорил, баня не для этого, - констатировал Толик.
      - Девчонки, а можно будет это повторить? - спросил Никитин, обращаясь к банным нимфам. Вот только с делами разберусь, и загудим с вами.
      Когда потеплеет, можно будет съездить куда-нибудь к морю, повеселиться. Я оплачу ваше время.
      Лысый под столом незаметно наступил Сергею на ногу и деликатно уточнил:
      - Ты имеешь в виду дорожные расходы?
      - Нет, он принял нас за проституток, - обиделась белокурая Маша, - к твоему сведению, мы здесь не за деньги с тобой трахались, а потому, что ты нам понравился.
      - Извините, - смутился Сергей, - я не хотел вас обидеть.
      - Ну если не хотел, - примирительно сказала Маша, - тогда позвони, когда освободишься. Телефон перепишешь у Толика.
      На следующее утро Никитин проснулся от звонка в дверь. На пороге стоял Поликарп. Сергей впустил его в квартиру, говоря при этом:
      - Слушай, старик, извини, проспал. Я мигом лицо искупаю, и поедем.
      - Да мне-то что, - равнодушно сказал парень, - я в твоем распоряжении.
      - Ты узнал, где находится улица Красноармейская? - натягивая майку, спросил Писарь.
      - А чего там узнавать, это здесь, в центре, - бросил киевлянин.
      - Вот и ладушки, - подытожил Сергей, завязывая шнурки. - Сейчас отправимся туда...
      Конечно же, "шестерке", обещанной Лысым. было далеко до Никитинского "опеля-колибри", оставленного в Москве, но она имела одно преимущество - не бросалась в глаза.
      Офис фирмы "Рента", к подъезду которого подкатила "шестерка", располагался на первом этаже жилого дома. Внутренний дворик был заставлен машинами.
      Пройдя по длинному коридору с дверями по обе стороны, Сергей остановился у таблички с надписью "Генеральный директор".
      Его встретила миловидная секретарша с дежурной улыбкой на устах:
      - Вы к кому?
      - Мне нужен Луценко Павел Андреевич, - ответил Сергей.
      - По какому вопросу? - допытывалась девушка:
      - По важному, - Сергей, не считая нужным вдаваться в подробности, нарочито грубым тоном попытался прервать излишне любопытную секретаршу.
      - Как доложить? - она взяла в руки телефонную трубку.
      - Гость из Москвы.
      Поговорив со своим шефом, девушка указала на дверь директорского кабинета:
      - Проходите, вас ждут.
      И Сергей вошел в кабинет. За длинным полированным столом восседал лысеющий немолодой мужчина лет пятидесяти. Увидев Никитина, он спросил:
      - Чем могу служить?
      Сергей отодвинул стул, без приглашения присел и только потом представился:
      - Меня зовут Антон, я к вам от Злобина Олега.
      Помните такого?
      Поморщившись, будто бы с трудом вспоминая своего московского компаньона, директор кивнул:
      - Ax, да-да, конечно, помню.
      - Он интересуется, когда сможет получить свои деньги, - как можно любезнее проговорил Никитин, твердо глядя в глаза собеседнику.
      - Но у нас же с ним был договор, - директор начинал нервничать, - я ему отдам деньги только после реализации товара, о чем есть пункт в контракте. А поскольку товар не продается так быстро, как хотелось бы, то и о расплате говорить рано Сергей, назвавший себя Антоном, выдержал длительную паузу, доставая из кармана сложенные вчетверо листы машинописной копии контракта Открыв его на нужной странице, он прочитал вслух - "Покупатель обязуется полностью рассчитаться с продавцом после полной реализации товара, но не позднее трех месяцев со дня его получения.."
      - Ну я не знаю...
      - Чего вы не знаете, - не дал ему договорить Сергей, - того, что прошло больше года, как вы получили товар?
      - Знаете что, - переходя на повышенный тон, попытался возразить Луценко, - я с вами договоров не заключал и обсуждать эту тему не буду.
      - Почему?
      - А кто вы такой? - последовал классический встречный вопрос.
      - Снимите трубку и позвоните в Москву Олегу, - предложил нежданный визитер, - он вам подробно объяснит мои полномочия.
      - Вы мне не указывайте, что делать! - коммерсант старался быть грозным.
      Сергей пристально посмотрел на вскочившего бизнесмена своим тяжелым взглядом и тоже перешел на более грубый тон:
      - Сядь, придурок. Еще раз повысишь голос, потеряешь способность к передвижению, - и, нависая всем своим мощным торсом над беспомощно опустившимся в кресло генеральным директором, продолжил:
      - А если ты, биксота дешевая, начнешь мутить воду с отдачей денег, то я разобью тебе голову. Дождусь, пока выйдешь из больницы, и опять разобью. И так до тех пор, пока в твои куриные мозги не придет озарение.
      После этой тирады Луценко понял одно: впадать в амбицию бесполезно.
      А Сергей уже у выхода как припечатал:
      - Не дай тебе Бог заявить легавым - пришью, - и он со всей силы хлопнул дверью.
      ***
      На следующий день, когда Никитин снова вошел в знакомую дверь офиса по Красноармейской, от вчерашней неуверенности и страха у Луценко, казалось, не осталось и следа - он уверенно сидел на своем месте и на лице его читалось превосходство.
      Сергей, оценив ситуацию, шестым чувством учуял неладное. Сегодняшний Луценко отличался от вчерашнего, как небо от земли.
      Тем не менее, стараясь быть вежливым, Сергей спросил:
      - Ну так что, уважаемый Павел Андреевич, как наши дела?
      - О каких делах вы говорите? - недоуменно уставился на него директор.
      - Я по поводу контракта, - как бы напоминал ему Сергей, - мы же разоримся с такими компаньонами. Взываю к вашему разуму. И к вашей порядочности, - закончил он твердо.
      - Какой контракт? Ничего не знаю, - наглый бросил директор.
      - Двести тысяч долларов, - не замечая тона собеседника, охотно пояснил москвич, - вы же нам должны, вот у нас и бумаги все имеются.
      - Вымогатель! Бандит! Рэкетир! - переходя на визг, закричал Луценко.
      По-видимому, этот крик был условным сигналом, на который в кабинет ворвались несколько вооруженных людей в масках и камуфлированной форме. Один из них сильным ударом приклада автомата тут же сбил Сергея с ног. Двое других, проворно подскочив к лежащему на животе посетителю, скрутили ему руки за спиной и защелкнули на запястьях наручники. Все это время Луценко продолжал орать, обращаясь к милиционерам:
      - Он обещал мне проломить голову, сказал, что убьет, вымогал деньги! Вы должны его обязательно посадить!
      - Успокойтесь, Павел Андреевич, - сказал, по-видимому, старший из них, - посадим обязательно.
      В машину его, - указал он на Сергея.
      Двое оперативников, подхватив Никитина под руки, повели его в ожидавшую на улице машину и, зажав с двух сторон на заднем сиденье, уехали.
      Находившийся все это время в "шестерке" Карпуха видел, как его пассажира увозила милицейская машина. Подождав, пока уедут милиционеры, он побежал к ближайшему автомату:
      - Алло, Толян, это я - Карп.
      - Что случилось, - заволновался Лысый, - проблемы?
      - Москвича замели, - поспешно сообщил Поликарп, - уголовка.
      - Бляха-муха, - выругался Сопко, - куда его повезли?
      - Не знаю, - ответил Поликарп.
      - Ладно, быстро сваливай оттуда. Что-нибудь придумаем, - закончил он разговор.
      Повесив трубку, Карпуха сел в машину и поехал к своему шефу сообщить подробности происшедшего...
      ***
      Озадаченный арестом друга, Анатолий начал накручивать телефонный диск. Дождавшись ответа, он, не здороваясь, произнес:
      - Семен Михайлович, срочно нужна помощь вашего зятя.
      - Что стряслось? - спросил сиплый голос.
      - Кореша моего приняли. Очень надо помочь, - проникновенно просил Лысый.
      - Кто?
      - Скорей всего уголовка.
      - Что шьют? - прозвучал короткий вопрос.
      - Не знаю, но думаю - "вымогательство", - объяснял Сопко.
      - Как фамилия твоего друга?
      - Никитин Сергей Федорович, тысяча девятьсот шестьдесят третьего года рождения, москвич, - не задумываясь, отвечал Толик.
      - Ничего не обещаю, - произнес голос на том конце провода, - попробую. Перезвоню через час.
      - За ценой не постоим, - заверил Сопко.
      Трубка ответила короткими гудками.
      ***
      Никитина привезли в районное отделение милиции, где при двух понятых обыскали.
      К огромному удивлению задержанного, на столе рядом с паспортом, бумажником и всякой карманной мелочью появилась горстка патронов разных калибров. Он громко, чтобы услышали понятые, воскликнул:
      - Я протестую, это провокация!
      - Сейчас доорешься, - тихо пригрозил ему один из оперативников.
      После того, как Сергей отказался подписать протокол допроса и задержания, а так же уклонился от допроса без адвоката, его отвели в камеру.
      Жутко хотелось курить, но сигареты, равно как и все остальное, находившееся в карманах, были отобраны. В камере пахло человеческими испражнениями, потом, нестиранными носками и сыростью. Поборов в себе желание вызвать конвойного и попросить папиросу, Никитин улегся на жесткие нары.
      Примерно через час с лязгом открылась дверь и на пороге возникла фигура старшего той оперативной группы, которая производила его задержание.
      Присев на нары в ногах у Никитина, оперативник представился:
      - Майор Прохоров Игорь Борисович, заместитель начальника отдела Киевского уголовного розыска.
      Сергей никак не отреагировал на слова майора и, уставясь в потолок, продолжал лежать. Не дождавшись ответа, майор продолжил:
      - Напрасно не хотите разговаривать, вы знаете, что обвиняетесь в вымогательстве?
      - Начальник, не тяни меня за яйца, - грубо ответил Сергей, - ничего у вас против меня нет.
      Показание лоха против моих. Один - один.
      Слегка опешив от такой крутой тирады, инспектор ответил:
      - Ах вот как! Значит, мы сидевшие. Тогда буду краток: возьмешь ты или не возьмешь на себя вымогательство, большого значения не имеет. Патроны-то у тебя при свидетелях вытащили, так что два года у "хозяина" попыхтишь.
      - Не гони волну, начальник. Поживем - увидим.
      - Для тебя я - гражданин майор, - разозлился Прохоров. - Никитин лишь ухмыльнулся в ответ.
      - Значит, не будет у нас с тобой разговора, - пытаясь сохранить в голосе дружескую интонацию, спросил опер, - так надо понимать? Ладно, тогда поговорим по-другому, на языке жестов.
      Сергей перевернулся на бок.
      Видя, что дальше продолжать бессмысленно, майор открыл дверь камеры и бросил кому-то в коридор:
      - Ремигайло, зайди.
      В камеру ввалился здоровенный небритый тип с засученными рукавами, обнажающими густой волосяной покров на руках.
      Майор жестом указал на лежащего и приказал:
      - Подними этого жулика сраного и объясни ему, как у нас разговаривают с невежливыми гостями.
      Подойдя вплотную к нарам, Ремигайло громко рявкнул:
      - Встать, паскуда!
      - Не рычи, горилла мусорская, - медленно поднимаясь, сказал Сергей.
      После такого оскорбления Ремигайло побагровел до самого кончика своего пропитого носа. Достав из-за спины короткую резиновую дубинку, он нанес мощный удар по корпусу Никитина.
      Стиснув зубы от жуткой боли, Сергей рефлекторно схватился за ушибленное место. Пятясь в угол, он пытался закрыться руками от мусора, наносящего удары. А тот, стервенея от собственной злобы, принялся колотить задержанного с удвоенным рвением.
      Сергей знал по прошлому опыту, что скоро наступит спасительная отключка сознания, и он желал только одного, чтобы этот миг настал быстрее, а ментовская горилла бил, бил, бил, бил...
      Экзекуция продолжалась минут десять, после чего выбившегося из сил Ремигайло сменил его шеф. Что было потом, Никитин не помнил: он все-таки потерял сознание и распластался на заплеванном полу камеры.
      Когда Сергей пришел в себя, то увидел прямо перед собой лицо дежурного старшины.
      - Оклемался? - и Сергею послышалось в его голосе некоторое участие. Тут к тебе адвокат приехал. Идти сможешь, или его сюда пригласить? - спросил дежурный.
      - Смогу, - пробурчал Сергей, не узнав собственного осипшего голоса.
      В кабинете следственной части районного отделения милиции, куда его ввели, сидел, разложив на столе какие-то бумаги, пожилой тучный адвокат с копной седых волос на голове.
      - Линевич Самуил Яковлевич, - представился сидящий мужчина, доставая из нагрудного кармана дорого костюма очки в золотой оправе, и, водрузив их себе на нос, продолжил:
      - Вам велела кланяться тетушка.
      - Какая тетушка, - не понял Сергей, - что за лабуда?
      Адвокат быстро шепнул ему:
      - С этого просил начать разговор Анатолий Иванович Сопко. Но если вы не понимаете...
      - Ах, простите, - Сергей хлопнул себя по лбу, - мусора все мозги отбили.
      - Понятно...
      Первая произнесенная Линевичем фраза была давним паролем, который знали лишь несколько человек. Когда-то давно, еще в зоне под Свердловском, они договорились, что при невозможности личного общения верить человеку, сказавшему эти слова, как самому себе.
      Защитник, взглянув на избитого Никитина, покачал головой:
      - Надо вас, батенька, быстрее отсюда вытаскивать, а то дело закроют, не доведя до суда ввиду смерти обвиняемого.
      - Ничего, сдюжу, - Сергей криво улыбнулся разбитым ртом.
      - Значит, так, - уже серьезно продолжал адвокат, - обвинение в вымогательстве рассыплется после первого допроса. Остается двести восемнадцатая - патроны. Фальсификация, конечно, но нам придется попотеть. Поработаем с понятыми. Да, кстати, необходимо срочно снять побои и выдвинуть обвинение против оперативников. Те же понятые подтвердят, что до водворения в камеру на вас не было следов от побоев. Дежурный по отделению уже дал мне письменные показания о том, что вы содержались отдельно от других задержанных.
      Никитин слушал пожилого юриста не перебивая.
      Тот продолжал:
      - Сейчас я встречаюсь со следователем, попробую уговорить его обратиться к прокурору с ходатайством об избрании мерой пресечения подписку о невыезде.
      - Попробуйте, - не очень веря услышанному, сказал подзащитный.
      - Не падайте духом, - подбодрил его Линевич, - думаю, завтра, а может, еще и сегодня вы встретитесь с друзьями за пределами этого мрачного заведения.
      - Ваши слова да Богу в уши, - пошутил Сергей, не веря, что такое возможно...
      ***
      Адвокат знал свое дело. Утром следующего дня Сергей уже был на свободе. У выхода из милиции его ждали Лысый со своими товарищами. Крепко обняв друга, он усадил его в машину и отвез в ресторан "Крещатик".
      Наблюдая, как Сергей жадно ест отбивные, Голик произнес:
      - Все хорошо, что хорошо кончается. Адвокат говорит, что дело закроют.
      - Толян, сколько я тебе должен? - спросил Сергей.
      - Какой базар. Забудь, - возразил тот. - Окажись я на твоем месте, ты бы тоже мне помог. А иначе дружба - лишь пустые слова.
      - Ты же меня знаешь, я не люблю оставаться должником, - настаивал на своем Никитин.
      - Ну что ж, мне для этого в обезьянник прописаться на твое место и ждать, пока ты меня вытащишь? - Лысый громко засмеялся и неожиданно произнес:
      - А того козла, что тебя заложил, я лично за яйца подвешу. Пацанам своим я уже сказал, они его всерьез пасут. При удобном случае засунут в багажник и привезут ко мне в погреб.
      Сергей категорически возражал против такого поворота сюжета:
      - Нет. Им я займусь сам. Спасибо, конечно же, за заботу, но я этому пидару слово дал. Я свое слово держу.
      - Жаль, а я уже так настроился, - посетовал Сопко.
      - Он денег много должен, - объяснил Сергей, - поэтому еще поживет.
      - Ладно, это твои дела, как хочешь, - согласился Лысый с доводами товарища, а затем, оживляясь, посмотрел в сторону входной двери, - а вот к нам и сестры милосердия пожаловали!..
      Сопко не ошибся - в "Крещатике" появились Маша и Марина.
      - Сюрприз! - воскликнула брюнетка. - Ну как самочувствие, больной?
      - Да, не фонтан, придется применить лечебный массаж с сексуальной терапией, - подвела итог блондинка, весело рассмеявшись.
      Глава 5
      Вот уже второй день подряд Сергей Никитин следил за Луценко. Жизнь генерального директора фирмы "Рента" не отличалась большим разнообразием впрочем, примерно то же самое можно было бы сказать о жизни почти любого постсоветского бизнесмена.
      График его передвижений по Киеву был до предела прост. В восемь тридцать утра бизнесмен выезжал из дома на левом берегу Днепра в сторону офиса - как правило, через мост Патона Весь день должник Злодея проводил на работе. Правда, отследить его перемещения внутри здания было невозможно, да Никитин и не ставил перед собой такой задачи. Около девяти вечера коммерсант возвращался домой - и все.
      В общем, ничего заслуживающего внимания Сергею заметить не удалось. Если не считать неприметного синего "Москвича", который появился к концу второго дня и проделал весь путь от улицы Красноармейской до подъезда дома Луценко в районе Русановки.
      Совпадения быть не могло, владелец "Москвича" делал ту же работу, что и Сергей.
      Синий "Москвич" замер в нескольких метрах от машины генерального директора. Причем около часа из его машины так никто и не вышел. Убедившись, что его не заметили, Сергей вернулся домой.
      Он тут же позвонил Лысому.
      - Толик, это я, Сергей. Всего на пару слов, - сказал Никитиню. Помнишь наш разговор по поводу того негодяя?
      - Барыги, что ли? - уточнил Лысый.
      - Вот-вот.
      - Что случилось?
      - Ты своих пацанов снял с наблюдения?
      Сопко ответил не раздумывая:
      - Как договаривались, а что?
      - Да так, ничего, - Сергей выдержал паузу, - просто нашего бычка еще кто-то пасет.
      - Это не мои, точно, - заверил друга Анатолий. - Отвечаю...
      - А чьи же тогда?
      - Понятия не имею.
      Никитин повертел трубку в руках и, стараясь не выдать своей озабоченности, сказал:
      - Тогда извини, спокойной ночи.
      - И тебе тем же по тому же месту, - ответил Сопко и повесил трубку.
      А Сергей крепко задумался.
      ***
      А безвыездно сидевший в Берлине Самид Мирзоев тем временем продолжал строить радужные планы своих побед: для этого у него было все - и деньги, и время, и люди, а главное - дьявольское желание стать хозяином всего на свете...
      Мирзоев с детства представлял себя большим начальником. Однако его неудовлетворенное тщеславие не могло быть утолено на берегу Каспийского моря, в прекрасном белом городе, построенном жадными до нефти англичанами. Поэтому с приходом к власти Горбачева он отправился в Германию попытать счастья.
      В действительности его и там никто не ждал.
      Отец отговаривал его от поездки на чужбину.
      - И чего тебе не хватает? - спрашивал Мирзоев-старший. - Институт окончил, можем тебя устроить в районный исполком или, хочешь, откроем кооператив, слава Аллаху, не нищенствуем, скромная копейка всегда имеется, старый Мирзоев, конечно же, кривил душой: на самом деле его капитал был прямо пропорционален занимаемой более пятнадцати лет должности.
      Однако Самид поступил по-своему и поселился в Западном Берлине, получив вид на жительство и право на работу, и, как оказалось, не ошибся.
      Используя подаренные отцом деньги, он занялся спекуляцией, отправляя в Союз дешевый ширпотреб и получая от этого огромные барыши.
      Через пару лет дело развернулось с еще большим размахом.
      Теперь Мирза, как уважительно называли его соплеменники, важно раздувал щеки и раздавал указы работающим на него землякам, которые челноками следовали через границу, везя на родину джинсы и дешевые двухкассетники, а обратно контрабандой - золото и валюту, не брезгуя даже столь любимой на Западе русской водкой, черной икрой и расписными матрешками.
      Жить бы человеку и радоваться, если бы не одно "но" - неудовлетворенное тщеславие и мания величия.
      Еще до того, как Мирза открыл свой план Тахиру, его "посол" Палад встретился с одним из высокопоставленных работников Министерства внутренних дел Украины и передал тому деньги за арест якобы когда-то досадивших Мирзоеву криминальных авторитетов, подчеркнув при этом, что они делают одно общее дело.
      Тогда же было намечено два десятка крупных целей в Киеве, Одессе, Харькове и Крыму.
      По странному стечению обстоятельств в этом списке оказался и Луценко, ни сном ни духом не подозревающий о нависшей над ним опасности..
      "Москвич", на который обратил внимание Никитин, принадлежал одному из боевых звеньев мирзоевской группировки. Однако об этом ему предстояло узнать позднее...
      Сергей, поморщившись, посмотрел в сторону "Москвича" и подумал, что это, может быть, простое совпадение Однако секунду спустя он с негодованием отбросил эту мысль.
      Совпадений в подобных вещах, как правило, не бывает, тем более, что тут завязаны очень большие деньги, а Луценко, по справедливым догадкам Никитина, был в Киеве не самым бедным человеком.
      Пока же Сергей, терзаемый многочисленными вопросами, продолжал наблюдение уже не столько за директором "Ренты", сколько за пассажирами "Москвича", прикидывая в уме, кем же они могли быть посланы.
      Ранним апрельским утром Никитин подъехал к дому Луценко.
      "Москвич" уже был на месте.
      Выйдя из своей машины, Сергей подошел к загадочному автомобилю. Он увидел в салоне троих кавказцев, лица которых нельзя было назвать доброжелательными.
      - Кацо, - обратился Сергей к водителю, держа в правой руке незажженную сигарету, - огоньку не найдется?
      - Вах, какой я тебе кацо? - возразил тот.
      - Ну извини, - Сергей изобразил на лице смущение, - так как с огоньком?
      Водитель достал из кармана и протянул ему зажигалку. Не спеша прикурив, Сергей вернул ее владельцу. Удаляясь, он еще раз взглянул на автомобиль. Кавказцы уже забыли о нем и направили свои взгляды в сторону подъезда.
      Сергей включил магнитолу и, поймав какую-то легкомысленную мелодию, задумался. Его мысли были прерваны гудком автомобильного клаксона.
      "Вольво" Луценко стояла у подъезда, за рулем сидел незнакомый парень лет двадцати с необъятной спиной и маленькой головкой с ежиком коротко стриженных волос, возвышающейся над широкими плечами.
      Минут через пять после сигнала из подъезда вышел Луценко. Едва он захлопнул за собой дверцу, как машина, противно пропищав фирменными покрышкам, скрылась за поворотом. "Москвич" последовал за ней.
      Сергей решил пока оставить слежку и отправился в ближайшее кафе перекусить.
      На свой наблюдательный пункт он вернулся лишь вечером. Тандем "преследуемый - преследователь" еще не появился. Сергей, выключив надоевшую за день кассету, настроил частоту своего приемника на волну местного радио. Он пытался по отдельным понятным словам уловить суть сказанного на украинском языке, но очень скоро это занятие ему тоже надоело, и он вернул кассету на прежнее место.
      Открывая третью за сегодняшний день пачку сигарет, он узнал в подъехавшей к дому иномарке машину хозяина "Ренты".
      Кавказцы также не заставили себя долго ждать.
      Правда, на этот раз они не остались сидеть в своей машине. Как только водитель-"качок" на шведском авто выехал со двора, азербайджанцы бросились вслед за Луценко, который вошел в подъезд Выждав минуту, Сергей осторожно последовал за ними...
      ***
      Да, жизнь любого человека полна превратностей и случайностей. По мнению Никитина, только очень глупые и самоуверенные люди могут считать, что они вершат свою судьбу. Конечно же, никому не возбраняется "делать себя самому", но никогда нельзя забывать о Его Величестве Случае - иначе говоря, о той самой волшебной, почти мистической фразе: "если бы"...
      Но теперь она в большей степени относилась к преследуемому с двух сторон Луценко - который, разумеется, даже не подозревал об этом.
      Ни Сергей Никитин, ни трое преследователей-азербайджанцев не знали, что бизнесмен Луценко сегодня отправился не к себе домой, а поднялся этажом выше, чтобы сыграть с соседом в шахматы - это и спасло его от расправы.
      Подойдя к двери квартиры коммерсанта и прислонив к ней ухо, Сергей различил приглушенный шум. Еще не понимая до конца смысл происходящего, он достал из кармана куртки предоставленный ему Лысым новенький американский "кольт", прикрутил к стволу глушитель и, дослав патрон, снял оружие с предохранителя.
      Нажав на входную ручку остававшейся не запертой двери, он тихо проскользнул внутрь.
      И тут его взору предстала такая картина.
      Один из недавних пассажиров "Москвича" держал под прицелом пистолета до смерти перепуганную молодую девушку.
      Двое других с пахабными улыбками на лицах медленно стягивали с нее домашний халатик.
      По лицу девушки катились слезы отчаяния, однако она не издала ни звука. Тот кавказец, что держал в руке оружие, принялся расстегивать брюки, то и дело приговаривая:
      - Эй, зачем плачешь, да. Мы тебя убивать не будем, - и, помолчав, добавил:
      - Сейчас. Сначала поиграем. Я первый, - улыбнулся он, обращаясь к приятелям.
      Те, что держали девушку, заметили в дверном проеме Никитина, но не успели ничего сказать. Он успел вплотную приблизиться к стоящему с пистолетом налетчику, упер глушитель своего "кольта" тому в затылок и, не делая паузы, нажал на спусковой крючок.
      Забрызгав все вокруг кровью и мозгом, кавказец мешком рухнул на пол. Сергей перевел дуло на бандита, что стоял ближе к двери. На лице его отразился звериный испуг. Сергей произвел еще один выстрел и, не глядя на отлетевшего к стене азербайджанца, взмахнул стволом и скомандовал оставшемуся в живых:
      - На пол, сука!
      Тот поспешно выполнил приказ.
      Подойдя к нему, Сергей с силой ударил его по ребрам носком ботинка.
      - Хочешь жить - говори, - нехорошо прищурился Никитин.
      Кавказец испуганно заморгал.
      - Что говорить, да? Вай-вай, все скажу. Не убивай только...
      - Кто вас послал и что вам надо? - Сергей для верности еще раз стукнул причитающего налетчика.
      - Мирза сказал убить коммерсанта, да, - последовал ответ.
      Никитин нахмурился - он прежде не слышал такого имени.
      - Кто такой Мирза? И зачем вам понадобился директор?
      - Честное слово, не знаю, мамой клянусь, - заныл азербайджанец, - а Мирза - это наш пахан, вор в законе. Так Махмуд говорил.
      - Где найти этого Махмуда? - Сергей спокойно разглядывал свою жертву.
      - Махмуд здесь лежит, да, ты ему голова разбил пуля, - путая от страха русские слова, сказал кавказец.
      - Кто еще из ваших в Киеве?
      - Клянусь Аллахом, больше ничего не знаю, - кавказец попытался приподняться, но Никитин прижал его к полу подошвой тяжелого ботинка.
      - Где вы жили в Киеве?
      - Вай-мэ, не убивай, я не помню дом. Проспект какая-то, или Самолетный, или Аэродромный, - поверженный силился вспомнить название улицы.
      - Может быть, Воздухофлотский? - предположил Сергей.
      - Вай, молодец, да, вспомнил, точно этот - Ваздафлотский, - с трудом выговорил кавказец и добавил:
      - У Махмуда книга в кармане, там записан. А больше, клянусь, ничего не знаю.
      - Очень жаль, - только и произнес Писарь, нажав на курок.
      Пуля, пробив голову несостоявшегося насильника, подбросила его тело, после чего он навсегда затих. Подойдя к трупу Махмуда, Сергей, стараясь не испачкаться в крови, обыскал карманы и извлек на свет записную книжку в кожаном переплете.
      Все это время полуобнаженная девушка не проронила ни слова, замерев в той позе, в которой и застал ее Сергей. Взяв за руку онемевшую от ужаса девушку, Никитин отвел ее в ванную, где смыл с нее следы кровавой драмы.
      - Кто ты? - спросил он.
      - Хозяйка, - побелевшими от ужаса губами прошептала та.
      - Дочь Луценко?
      - Да-а-а-а...
      Все так же безвольно она позволила себя одеть, после чего Сергей отвез пережившую нервный стресс дочь несостоявшейся жертвы к себе на квартиру.
      Влив в нее добрую порцию водки, он уложил ее на кровать, а сам разместился в кресле напротив. Не прошло и пяти минут, как девушка погрузилась в тревожный сон. Сергей же несколько часов напролет, боясь пошевелиться, не спускал с нее глаз.
      Только теперь он как следует разглядел ее.
      У нее были правильные черты лица с резко очерчеными, слегка пухлыми губами, которые гармонировали с мягким овалом подбородка и чуть вздернутым кончиком миниатюрного носа. Свободно раскинувшиеся по подушке русые волосы создавали вокруг головы некое подобие нимба...
      В душе появилось странное чувство, как будто в этом нежном создании жила часть его самого. Было трудно поверить, что это - любовь.