Без права на смерть

— И земляне, — радостно сообщила Кис. — В амиару вчетвером не поместимся, нужен даншел.

— С землянами не поедете.

— Почему?

— Потому что твой муж лишил Милтона его семьи, — жестко проговорил Ловец. — Потому что не известно, отправится ли звездолет еще раз на Землю — и не останутся ли земляне тут навсегда. И простят ли они это нам. А если дойдет до драки…

— До драки не дойдет, — перебила Кис, просительно взяв его пальцы в свои. — Они понимают, что Дау не со зла, — у него был приказ.

Взгляд Ловца потеплел. Высвободив руку, он провел ладонью Кис по макушке, по тугому узлу волос:

— Я не могу тобой рисковать. — Она отстранилась:

— Это моя работа! Средние Скалы надо наблюдать.

— Вот и поезжай с Дау.

— Но Милтону тоже интересно. Это и его работа, он тоже изучает камни. Таи, — Кис положила ладони ему на грудь, — мне в поселке в десять раз страшнее, чем с землянами.

— Знаю. Но их с тобой не пущу.

— Ты перестал им доверять после выходки Лэри. — Кис вгляделась в его непроницаемое лицо. — Но пойми: чтобы землянин нанес удар такой силы, его надо довести. Мы же не будем…

— Земляне останутся в поселке. — Таи отвел ее руки. — Извини. — Он повернулся и зашагал по дороге.

Кис с обидой поглядела ему вслед.

— Вот выдумал ерунду! — прошептала она и пошла в ту же сторону, сдерживая шаг, чтобы никто не подумал, будто она бегает за Ловцом.

Таи свернул к дому своего помощника, а Кис прошла дальше, на площадку, где у белого куба энергостанции стоял в кои-то веки оказавшийся свободным даншел. Возле его длинного бока, с солнечной стороны, сидели на земле Дау, Стэнли и Милтон. При виде Кис они поднялись на ноги.

— Не вышло, — огорченно сообщила она. — Ловец заупрямился и разрешил ехать только нам с Дау. К тому же велел брать амиару, а я их терпеть не могу. Прямо не знаю, что делать. К Шеви пойти? Так он, по-моему, уже уехал…

Земляне переглянулись.

— Милт, мы вправду хотим в эти Скалы? Может, плюнем? Беа звал в Высокую Пустошь, тоже обещал что-то интересное. Хотя это займет дней пять.

Милтон поправил очки.

— О пяти днях не может быть и речи. Кто нас пустит? Это во-первых, а во-вторых… Плохо, что Ловец нам не доверяет.

— Работа у него такая, — заметил Дау.

— А нам надо, чтобы Ловец доверял? — Стэнли невольно напрягся.

— Надо, — после краткого раздумья произнес Милтон. — Пойду потолкую. — Он двинулся через площадку.

— Он у Лайо, — сказала Кис ему в спину.

Братья не случайно лишились доверия Таи. Стэнли оставил у себя излучатель, который он подобрал после стычки с Лэри, когда лайамец лежал без чувств. Ловец настойчиво спрашивал его снова и снова, но младший землянин так отпирался и глядел такими ясными глазами, что Таи в конце концов махнул рукой и отступился.

Милтон зашел домой, выудил оружие со дна своей сумки, сунул в карман и направился к дому помощника Таи.

Ловец стоял на тропке у дороги и, казалось, чего-то ждал. Или кого-то. Наверное, землянина.

— С добрым утром. — Милтон вынул излучатель. — Я принес тебе кое-что.

Таи забрал оружие и положил за пазуху.

— Так ты не возражаешь, если мы вчетвером съездим к Средним Скалам? — продолжал Милтон.

— Поезжайте. Но возьмите не даншел, а то уродство, которое зовется «лендровером». Сайго вчера пригнал его с корабля, и там лежит запас этих… емкостей… как их?

— Канистры с дизельным топливом, — подсказал Милтон по-английски. — Но в «лендровере» Кис с непривычки станет плохо.

— Даншелу тоже будет плохо, если на нем катать в такую даль.

— Как скажешь. Ну, я пошел.

— Постой.

— Да?

— Я знал, что излучатель у вас, — сказал Таи.

— Вот как? И не побоялся оставить, где лежал?

— Я его отключил. Вы не смогли бы стрелять.

— Предусмотрительный ты наш. Счастливо! — Усмехаясь, Милтон зашагал к энергостанции, где ждали его брат, Дау и Кис.

* * *

Лоцман скептически хмыкнул. Вранье! Не будет Таи мариновать оружие под кроватью — не такой он человек.

Уж коли он сыскал утаенный излучатель, то забрал без разговоров, и дело с концом.

Ладно, поглядим, что там дальше.

* * *

Кис выползла из «лендровера»; пошатываясь, сделала несколько шагов. После долгого пути по бездорожью ей было тошно, однако лайамка храбрилась.

— По-моему, вы все порядком бледны, — улыбнулась она, наблюдая, с каким мученическим видом выбираются с заднего сиденья земляне.

— Жаль, хорошей колдобины не попалось в этой гонке, — проворчал Стэнли. — Не все попробовали. Дау, как нарочно, старался нас угробить.

— Это не опасней, чем полет на Землю, — ответил лайамец.

— Неправда, — возразил Милтон, протирая очки. — Полет в машине вверх тормашками куда хреновей, чем любое звездоплавание.

— Дау, я с тобой больше не езжу, — добавил младший брат.

— Так ведь Кис велела торопиться, сегодня она — начальник. Но обратно в темноте поедем, не спеша.

— Слабое утешение. — Стэнли вытащил из машины сумку с припасами. — Ну, пошли? Куда нам?

— За мной. — Кис зашагала на подъем. Она оставила свое красивое платье в поселке, и теперь была в джинсах, красно-синей ковбойке и высоких сапогах. В джинсах она была тоже очень хороша.

На взгляд младшего землянина, в Средних Скалах не было ничего потрясающего. Камни и камни: серые, с бордовыми прожилами, изрядно покрошенные. Повсюду лежали россыпи зерен, серых и красных. Кис собирала образцы, делала снимки маленькой камерой, то и дело с восторгом протягивала мужу камешки, которые, с точки зрения стороннего человека, ничем не отличались от прочих. Лайамцы быстро перебирались с места на место, яркая ковбойка Кис и бежевый костюм Дау мелькали уже далеко. Стэнли держался подле брата. Милтон тоже кое-что собирал, иногда разбивал камни и рассматривал места разломов.

— Что они говорят твоей минералогической душе? — осведомился Стэнли, которому надоело ползать по осыпям и уступам.

— Что таких пород на Земле нет. Ничего похожего.

Уважения к Скалам у Стэнли не прибавилось. Он молча терпел, ожидая, когда старший брат натешится. На кой ляд собирать каменюки, которые некуда и незачем везти? На Землю они уж никак не попадут; скорее всего туда никто не попадет…

Завечерело. Солнце катилось вниз, цепляясь за макушки скал.

— Вот что я тебе скажу: самое время обедать и ужинать, — объявил Стэнли брату. — Брюхо подвело — сил нет! Надо Кис звать. Дау ей слова поперек не скажет, так и будет с ней таскаться, пока ночь не накроет.

— Давай звать. — Милтон отряхнул колени и присел на большой плоский камень. Камень был теплый, нагретый солнцем за день. — Знаешь, я всё задаюсь вопросом: вернемся мы на Землю или нет?

Стэнли пристроился подле брата. Звать лайамцев расхотелось.

— Я спросил у Таи, побеседовал с Шеви, — продолжал Милтон.

— И судя по их кислым мордам, нас тут собираются держать до смерти.

— Похоже на то… Звездолет у них на ладан дышит. И топлива кот наплакал, вырабатывают его на Лайаме по чайной ложке.

— Понимаю: они экономят. Но мы с тобой чем виноваты?

— Ничем, — вздохнул Милтон. — Мне сегодня Джулия снилась. Будто бы она уехала от того миллионера, вернулась в квартиру — а нас нет. Нигде. Полиция ищет…

Стэнли потер подбородок. Он не сомневался, что внушенные лайамцами мысли давно выветрились у Джулии из головы и она примчалась с малышкой домой. Стэнли искренне любил свою невестку — пожалуй, даже слишком, — и ему делалось не по себе, когда он представлял себе отчаяние, которое она испытывает.

— Давай удерем, — предложил он.

— Коли поведешь корабль — хоть сейчас, — улыбнулся Милтон. Улыбка вышла невеселой.

— Домой хочется — страсть…

Вскоре подошли лайамцы. Кис держалась за руку Дау; он тащил за спиной увесистый мешок с образцами и улыбался.

— Здорово поработали! — радовалась Кис. — Сейчас к машине, перекусим, возьмем теплые вещи — и к плешинке.

— У машины перекус? — возмутился Стэнли. — А я полдня еду с собой таскал! Нюхал ее, ронял слюни…

Кис захохотала:

— Все что-нибудь таскали! Пошли, мальчики, есть охота… — Она остановилась, задрав голову. — Смотрите! Где это?

На небе проступал бледный мираж: голая равнина, а за ней — низкие, углаженные холмы. Дау тоже поглядел, сдвинул брови.

— Станет поярче — может, узнаем. Идемте ужинать. — Двинулись. Нарождающийся мираж испортил пилоту настроение: он посматривал на небо и хмурился. Кис молча шагала рядом с мужем, держала за руку, то опираясь на его ладонь, то, наоборот, поддерживая Дау на крутом спуске. Вечерние тени накрыли «лендровер»; при виде машины — такой привычной, земной — у братьев одинаково защемило сердце.

— У, чудовище, — передернула плечами Кис. Милтон вытащил из багажника запасную канистру, долил топлива в бак.

— Чтобы потом в темноте не возиться, — пояснил он. Кис зажала нос и шарахнулась:

— Пакость! Как только вы на них ездите, на эдаких вонючках?

— У вас скоро и его не будет, пехом станете ходить, — обиделся за «лендровер» Стэнли.

— Ничего не будет, это точно, — подтвердил Дау, наблюдая за небом.

Солнце садилось, и мираж обретал насыщенность красок. Призрачная равнина была плоская, как стол, ветер гнал поземкой сероватый песок, присыпал и вновь обнажал небольшие камни. Холмы за равниной были голые, без единого деревца или травинки.

— Что это? Узнаешь? — спросила Кис у мужа.

— Это Долина Огней. — В небо уставились все.

— А где огни? — после долгой паузы осведомился Стэнли.

— Будут ночью.

— О-о-х, — выдохнула Кис. — Может, обойдется?

— Настоящая Долина далеко, а призрак на нас не подействует, — резонно заметил Дау.

— Хорошо бы. — С опаской поглядывая на небо, Кис расстелила пластиковую скатерку, разложила на ней еду, выставила четыре стаканчика, разлила воду из заслуженной, видавшей виды фляги. — Ешьте скорей. Не то плешинка засветится, а мы к ней не успеем.

— Что засветится? — Стэнли взял себе кусок мяса и ломоть тестянки, заменявшей лайамцам хлеб.

— Ну… плешинки — это вроде Долины Огней, — объяснила Кис, подвигая нарезанное мясо к мужу. — Только крошечные. Я их тут насчитала шесть; у трех уже была, сегодня исследуем четвертую.

— Так с кем ты ездила к тем трем? — поинтересовался Дау, уплетая мясо, положенное меж двух ломтей тестянки. Свой вопрос пилот явно задавал не впервые.

— С Таи, — нехотя ответила жена.

Дау поглядел на нее, и, хотя ничего не сказал, Кис почуяла немой упрек.

— С Таи надежней всего. Вот уж кто ни разу на меня не посмотрел как не положено!

— Верю.

— Ничуть не веришь. Но я тебе скажу: когда он свою жену вспоминает, у него глаза светятся…

— Так-таки светятся? — усомнился Стэнли. — Черные?

— Глупый ты! — Кис не на шутку взволновалась. — У Таи жена — самая красивая в городе, и трех дочек ему родила. И что — он станет за мной ухлестывать?

— Остынь, раскипятилась. — Дау с улыбкой коснулся ее руки. — Я который день только и слышу, какой Ловец замечательный да расчудесный. А Эйро в Долину повез, — добавил он, бросив взгляд на висящий над скалами призрак.

— Повез! — вскинулась Кис. — Но когда вернулся ночью, на нем лица не было. Мы слышали Эйро, ощущали весь его ужас; я чуть не умерла, и Таи пришел меня утешать. А на самого смотреть страшно. А уж когда привез Эйро обратно… — Кис не договорила, махнула рукой. Отпила воды из стакана. — Да ну вас, завели разговоры к ночи! — закончила она, бодрясь, хотя ее всю передернуло.

— Что было на плешинках, которые вы исследовали? — спросил Милтон.

— Разное. На одной было весело. Мы как дурачки сидели друг против друга и хохотали до упаду. На другой стали раздраженные и злые. Даже поссорились на обратном пути; я ему глупостей наговорила, и он тоже хорош был. А на третьей… — Кис запнулась. — Та плешинка очень сильная — так в плен забрала, что мы до утра просидели, пока не погасло.

— И что же? — Дау позабыл о еде, держал в обеих руках по надкусанному ломтю.

— Закаялась я к ней ездить. — Кис смущенно улыбнулась. — Плешинка языки развязала, мы самое сокровенное выложили. Потом в глаза смотреть было неловко.

— Вот что я скажу, друг мой Дау, — заговорил Стэнли, — не оставлял бы ты жену одну в поселке. Не ровен час, она с Ловцом еще куда съездит…

— А по ушам? — спросил пилот.

Землянин пожал плечами и взял себе еще мяса.

— Что ожидается на сегодняшней плешинке? — Милтон разорвал упаковку с печеньем, привезенную с Земли.

— Кто ж загодя знает? — отозвалась Кис. — Главное — вовремя удрать, пока она не зацапала…

…Призрачная Долина Огней растянулась на полнеба — близкая, отчетливая. Солнце село, на верхушках Скал затухали последние красноватые пятна, внизу было сумеречно и прохладно. Кис шагала по узкой расщелине, через каменные завалы, вела за собой мужчин. После ужина она надела куртку из меха желтой сплюшки; в таких же куртках были и остальные.

— Пришли. — Кис забралась на угловатую глыбу, которая перегородила расщелину. — Дальше хода нет.

За глыбой лежала небольшая впадина, с трех сторон замкнутая крутыми склонами. Ее наполняли густые сумерки, осязаемым темным потоком изливались навстречу пришедшим; на дне теплились редкие зеленоватые огоньки.

— Опоздали! — Кис схватилась за камеру. — Я-то хотела — с самого начала… — Она сделала пару снимков. — Присаживайтесь.

Они с Дау уселись поближе к плешинке, на краю глыбы; Милтон устроился поодаль, прислонился к каменной стене. Младший землянин потоптался на месте, озираясь.

— Если придется драпать, во тьме ноги переломаем. — Дау вынул из-за пазухи фонарик, подал его Стэнли:

— Первым пойдешь — посветишь.

— С молчунками вы ничего не услышите, — предупредила Кис. — Чтобы слушать плешинку, их надо снять.

— Мы сперва на вас поглядим, — отозвался Стэнли, которому ее затея вдруг разонравилась. — Может, плешь такое вещает, что и слушать ни к чему.

Огоньки внизу разгорались. Казалось, с плешинки смотрят отсвечивающие желто-зеленым глаза диких зверей. Кис сделала новый снимок, прижалась к плечу Дау. Он обнял жену, она тихонько спросила:

— Слышишь?

— Да.

Милтон потянул с уха молчунок. Стэнли присел возле брата на корточки, шепнул:

— Милт, не надо, а?

Тот потряс головой, не отрывая взгляд от россыпи огоньков. Стэнли поглядел на лайамцев: они подались вперед, вслушиваясь в голос плешинки.

— Что там? — Ему было и боязно, и разбирало любопытство.

— Помолчи.

Плешинка сияла; огней становилось всё больше, они начинали сливаться в озерцо яркого света. Блистающее озерцо глядело из черного провала, переливало оттенки желтого и зеленого: янтарный, золотистый, лимонный, изумрудный. Кругом стояла тишина, и лишь изредка потрескивали, похрустывали остывающие камни, да осыпались зерна крошившейся породы.

Стэнли приблизился к краю глыбы, сбоку посмотрел на Кис и Дау. Ничего не видят, не слышат, кроме своей плешинки. Он вернулся к брату.

— Милт?

— Да помолчи же!

Громко вздохнула Кис, вздох перешел в стон. Стэнли обернулся. Лайамка уткнулась лицом мужу в плечо, Дау гладил ее по спине.

— Родной мой, — выговорила она. — Не могу без тебя, жить не могу! Ты опять улетишь…

Стэнли прижался к каменной стене, сердце колотилось. Надо уйти. Нечего торчать тут с молчунком на ухе и подслушивать крики чужого сердца. Эти милрои, черт бы их побрал, из-за плеши сами не свои…

— Милт! Пойдем отсюда.

Старший брат не отозвался. Окаменев, он глядел на блистающую плешинку, пальцы впились в поднятые к груди колени.

«Еще две минуты — и я его уведу», — сказал себе Стэнли. Он поглядел в небо. Долина Огней нависала совсем близко, мираж тускнел: над настоящей Долиной село солнце.

Землянин прошелся по камню, глянул вниз, откуда они пришли. Там горели желто-зеленые бисеринки.

«Родной мой! — прозвучал у него в мозгу голос Кис — ослабленный молчунком, но внятный, исполненный любви и виноватой нежности. — Единственный мой, чудесный…» Стэнли дернулся. Что такое?! Ах, это не про него — про Дау. Ну, приехали; они будут друг с другом телепаться, а я слушай?

— Милт! — Он вернулся к брату, тряхнул его за плечо. — Вставай сейчас же! Где твой молчунок?

От внезапной волны сумасшедшей радости захватило дух. Кис! Счастье мое. Златоглазое солнышко…

К черту! Стэнли потряс головой. Это не его мысли. Это — Дау.

— Милт! А ну пошли! — Схватив брата за руку, он потащил его за собой, спрыгнул с глыбы в горящий бисер.

Мучительное желание быть возле Кис тянуло обратно, ноги едва слушались. Прорвавшаяся наружу чужая обнаженная любовь оглушала, пьянила, застилала глаза жаркой пеленой…

Земляне пробежали по хрустящему под ногами крошеву, перебрались через каменный завал, еще пробежали, натыкаясь в темноте на камни. Наконец Стэнли остановился, перевел дух.

— Ф-фуу. Удрали. Вроде нашу парочку не слыхать и никакая дрянь не светится?

Милтон пошарил в кармане, достал молчунок, приладил на ухо.

— Надо вернуться домой, — проговорил он, тяжело дыша. — Там Джулия с ума сходит. — Он помолчал. — Плешь проклятая…

Стэнли усмехнулся:

— Плешь — то, что надо. Только на нее не толпой вваливаются, а вдвоем.

— Вдвоем, — с горечью повторил Милтон. — А если у тебя жена на другом конце света?

Стэнли вынул фонарик, который отдал ему пилот, включил, посветил себе под ноги. Камни отсвечивали красными блестками. Там, на плешинке, он несколько мгновений любил Кис — а Милтон вспоминал Джулию.

— Милт, — шепотом сказал младший брат, — хочешь, увезем их на корабль?

— Чего?

— Их сейчас голыми руками бери. Отнять у Дау излучатель — раз плюнуть. Возьмем Кис в заложницы — и Дау свезет нас на Землю и не рыпнется.

— Что ты несешь?

— Тебя ждет Джулия, Лиз. Когда еще выпадет случай смотаться?

— Уймись! — отрезал Милтон.

Стэнли обиженно смолк. Можно подумать, это ему на Землю надо. Как будто это он во сне стонет, зовет жену и дочь.

— У них топлива не хватит вернуться, — помолчав, сказал Милтон. — Домой недотянут.

Стэнли постарался отогнать подступившую тоску, ответил легкомысленным тоном:

— Ну и черт с ними; мы и здесь неплохо устроились… Эй! — Он вскинул голову, прислушиваясь.

— Милтон! — донесся едва слышный зов Дау.

Братья рванулись к плешинке. Перемахнули через завал, промчались по каменной крошке, взлетели на глыбу. Камень был пуст.

— Милтон…

Они подскочили к краю глыбы. Внизу, в пылающем озерце, чернели два силуэта: Кис стояла на коленях, сгребала сияющие камни, а Дау пытался поставить жену на ноги. Движения его были вялые, неверные. Милтон спрыгнул вниз, отстранил пилота, ухватил Кис под мышки.

Лайамка завизжала, бешено отбиваясь.

— Стэн, принимай. — Милтон приподнял ее.

Младший брат лег на живот, схватил извивающуюся Кис за руки:

— Взял.

Он выволок ее на камень; лайамка вырывалась, но без прежней ярости. Милтон махнул наверх, помог выползти Дау.

— Уносим ноги. — Он спрыгнул с камня на желто-зеленый бисер, принял Кис, которая внезапно ослабела и затихла. — Помоги Дау.

С глыбы пилот кое-как спустился, но дальше Стэнли пришлось тащить его на себе: у лайамца заплетались ноги, он оступался и падал.

Спустя минут двадцать вышли к «лендроверу». В небе пылала Долина Огней — голубым, синим и фиолетовым пламенем. Милтон опустил Кис наземь, она села и беспомощно заплакала.

Дау обеими руками оперся на капот машины.

— Она не упала, — проговорил он. — Она прыгнула. Плешинка ее позвала…

Стэнли вдруг разозлился.

— Милт! Можно сказать, что я думаю об этих идиотах?

— Завтра скажешь. Сейчас едем домой.

Обратно машину вел Милтон. Дау сидел рядом, указывал дорогу, на заднем сиденье изредка всхлипывала Кис, Стэнли дремал. Призрачная Долина Огней затухала, сквозь нее глядели звезды.

«Лендровер» долго трясся по высохшему руслу реки — ее каменистое дно оказалось на удивление паскудным — потом Дау велел обогнуть Веселый Лес, и зловещие переливы его ледяного света остались далеко в стороне. Затем выехали на знакомую, вдоль и поперек изъезженную равнину с высокой травой и купами деревьев. На горизонте наметилась предвещавшая рассвет светлая полоска.

— Можно сказать, мы уже дома, — заметил Дау. — Отоспимся… Стой! Туши фары.

Милтон затормозил, выключил свет. Впереди виднелась синяя точка.

— Синий фонарь! Там должен быть поселок…

— Что означает синий фонарь? — поинтересовался проснувшийся Стэнли.

— Опасность, — напряженно ответила Кис. — Запрет приближаться. Что у них там?

Дау посидел, размышляя. Все молчали, разглядывая яркую точку вдали.

— Двигай помаленьку, — сказал пилот в конце концов. — Фары не включай.

Милтон тронул с места, «лендровер» покатил с черепашьей скоростью.

— Раз нам запрещают подъезжать, стоит ли соваться? — усомнился младший землянин.

— Посмотрим… Впереди камень.

— Вижу, — отозвался Милтон, всматриваясь в едва рассеянную звездами темноту.

— Дау! Что это может быть? — не выдержала Кис.

— Например, шуточки Ники. Повесил фонарь на мачту — и на боковую, а мы тут ломай голову, не спавши.

Под синей точкой показалась цепочка белых — обычные фонари, светящие в поселке. Милтон остановил «лендровер», высунулся наружу.

— Собака воет, — сообщил он. — Едем дальше?

— Нет. — Дау вынул излучатель. — Мы со Стэнли сходим на разведку. Если застрянем… короче, если до восхода солнца не вернемся, отвезешь Кис на космодром.

— Никуда я… — начала было лайамка.

— На космодром, — повторил пилот и выскользнул из машины, осторожно прикрыл дверцу, чтобы не хлопнула.

Стэнли тоже вылез, с тревогой поглядел на светлеющий горизонт. Если из поселка наблюдают за округой, их с Дау в два счета обнаружат. Только возле домов — деревья, а дальше-то — вырубка, трава да пни, и всё как на ладони.

Собачий вой смолк. До поселка оставалось метров пятьдесят. Ни звука, ни движения; лишь светит гирлянда фонарей, и желтеют несколько черточек-окон. Свет в домах, когда его быть не должно, — в это время обычно все спят.

— Ложись, — шепнул Дау. — Давай ползком.

Они подобрались к окружавшей поселок ограде. Толстые жерди надежно оберегали его от крупных зверей и дарханцев, но сейчас их защита казалась хрупкой и даже бессмысленной.

Полежали, прислушиваясь. Где-то мяукнула кошка, раздался глухой кашель. На фоне белого куба энергостанции вспыхнул золотистый огонек, растекся в стороны и вверх, запылал костром. Возле костра Стэнли различил четыре силуэта. Лайамцы стояли у огня — безмолвные, неподвижные.

Землянин придвинулся к Дау:

— Почему жгут костер?

— Кто-то умер.

«Передрались, что ли? Стрельбу подняли?» — подумал Стэнли и снова шепнул:

— К Ловцу?

— Давай.

Скрываясь в траве, они обогнули поселок, отсчитали пятый дом. У Таи горел свет. Дау тихонько свистнул — замысловатым, похожим на отдаленный крик «ночного сторожа» свистом. Землянин с дрожью припомнил, как они с Ловцом отбивали у проклятой твари Милтона. Страсть какая; от этого свиста сейчас весь поселок всполошится… В дымчатом окне появилась тень. Стэнли с Дау на всякий случай прильнули к земле.

Стэнли выждал и приподнял голову над травой. Тени в окне уже не было.

Из-за дома появился черный силуэт. Землянин узнал высокую фигуру Ловца; в руке был излучатель.

— Таи! — позвал Стэнли негромко. — Это не «ночной сторож», это мы. Что тут у вас?

Ловец кинулся к ограде.

— Почему вы здесь? Фонаря не видели?! Где Кис?

— В «лендровере», с Милтоном. — Дау поднялся с земли. — Что стряслось?

Стэнли тоже встал. Раздалось мяуканье, из травы вышла белая кошка и стала тереться о ноги Ловца. Он поднял ее, прижал к груди.

— Уезжайте, — выговорил он. — Не стоит… землянам и Кис тут показываться. Дау, я прошу: увези их. Вернетесь через два дня. — Он повернулся, намереваясь уйти.

— Погоди! — велел Дау. — Объясни толком. Кошка с громким мурлыканьем терлась головой о подбородок Ловца.

— Таи! В чем дело?

Он постоял, собираясь с силами, и глухо вымолвил:

— Вернулся корабль. С Лайама. Города больше нет. — Стэнли и Дау застыли.

— Его сожгли, — продолжал Таи полушепотом. — Весь. Никого не осталось.

— Кто сжег? — выдохнул пилот.

— Откуда мне знать? Может, Шейвиер. Они были вооружены лучше нас.

Дау попятился от ограды:

— Шейвиер?

— У тебя хоть детей нет. И жена здесь. А мои там. Три дочки… — Ловец задохнулся, помолчал, пересилил себя. — Увози Кис. И землян. Мало ли что. Как бы наши не свихнулись.

Стэнли перехватила горло жалость. А потом он испугался. Стоит Ловцу или еще кому-нибудь сломаться, открыться — и его чувства хлынут на поселок, покатятся волной от человека к человеку, вдвое, впятеро усиливая горе остальных. Милрон легко могут делиться радостью, нежностью, счастьем — но в горе им приходится закрываться, не давать выхода чувствам, они вынуждены щадить друг друга. У них хватит сил пережить несчастье поодиночке, запершись в своих непроницаемых домах, но против общего шквала им не выстоять.

— Иди! — Стэнли тряхнул пилота. — К машине, быстро. Дау, я останусь тут — а ты беги к машине. Быстрей! — Он толкнул лайамца в спину.

Оглушенный, не успевший до конца осознать катастрофу Дау подчинился, двинулся вдоль ограды. Ловец стоял, прижимая к груди кошку, а она исходила мурлыканьем, терлась о его лицо.

— Открой ворота, — сказал ему Стэнли.

— Уходи, — прошептал Таи.

— Не пойду. — Землянин глубоко вздохнул и стянул с уха молчунок.

Казалось, на него надвинулось плотное черное облако. Оно дрожало, как натянутая резина, и грозило порваться, пролиться потоком боли и ужаса.

— Уходи, — снова прошептал Ловец.

Черное облако колыхнулось; еще миг — и в разрыв хлынет лава боли, сжигающая все и всех, затопит мир, усиливаясь от милроя к милрою, и мир взорвется, и в нем останется только безумие или смерть.

У Стэнли внутри будто дунул короткий ветер, и он поставил заслон страшному облаку, потеснил его ледяной стеной, заморозил собственным спокойствием, заставил сжаться, упрочивая стенки. Он давил на черноту, как на съеживающийся воздушный шар, который уступал его натиску, делался все меньше и плотнее, пока не сжался в клубок, с которым уже ничего нельзя было поделать — ни раздавить, ни отбросить прочь. Непобежденная чернота сопротивлялась, выпрыгивала из-под пресса, точно скользкий мяч, в ней еще жила несломленная сила. Преодолевая сопротивление, Стэнли давил и давил, пока вдруг не рухнул в новую бездонную мглу, где уже ничего не было, и эту пустоту он смог заполнить уверенным, несокрушимым спокойствием. Оно тушило тоску, гасило любовь, давило ярость, унимало страдание; и когда Стэнли, задыхаясь, вынырнул из застывшей, замороженной тьмы чужого сознания, Ловец стоял по ту сторону ограды, выпрямившись и настороженно озираясь.

У энергостанции по-прежнему пылал костер, возле него собрались уже шесть или семь человек.

— Я раздам молчунки, — сказал Таи и спустил на землю кошку. — Ах, чтоб им! Огонь развели под самой стеной… — Он бросился бежать к станции.

Стэнли привалился к сырым от ночной росы жердям. Он чувствовал себя опустошенным, выжатым до последней капли. Быть может, потом удастся помочь еще кому-нибудь, но сейчас он выложился весь…

* * *

Лоцман пропустил следующую главу: пусть горе останется неподсмотренным, страницы — нечитаными. Бедолаги. Врагу такого не пожелаешь…

* * *

В дом Каэно набился весь поселок. Притащили дарханские шкуры, постелили на полу и расселись — осунувшиеся, измученные, но снова деятельные, как прежде, готовые к выполнению приказов. Не было только Шеви с сыном, да Ловец со своим помощником куда-то укатил еще с утра. Стэнли впервые за последние дни пел свои песни с молчунком — Таи советовал не рисковать. Стояла глубокая ночь, однако лайамцы и с молчунком готовы были слушать Стэнли до утра.

Открылась дверь, и землянин оборвал песню: вошли Ловец и Лайо. У помощника Таи в нервной усмешке кривились губы, у Ловца на щеках, казалось, лежали несмываемые черные натеки.

— Мы вам новости привезли, — объявил Лайо.

Таи охватил цепким взглядом присутствующих, дважды поглядел на Кис и землян. Удостоверился, что с ними всё в порядке.

— Присаживайтесь. — Каэно поднялся с краешка шкуры. Его рассеченный лоб подживал, но вид у хозяина дома всё еще был жутковатый.

Таи уселся у двери на корточки, Лайо остался на ногах.

— Новости такие, что прямо не знаю, как и сказать, — начал он.

— Наверно, все слышали: когда мы разгромили поселение дарханцев у Плачущих Холмов, они осели у Горячего Ручья, — продолжил Ловец. — Мы с Лайо ездили их навестить.

Все оживились.

— Как там наши дарханочки? Скучают, поди?

Лайо рассмеялся коротким, стонущим смехом:

— Тю-тю ваши дарханочки! Сообразили наконец, что «мал Лайам Дархан» у них не выйдет. Снялись с места и ушли. Все до одной. Ловите их теперь в лесах, если сумеете.

Несколько мгновений стояла тишина, а затем грянул долгий, надрывный хохот. После катастрофы на Лайаме все прочие неприятности вызывали только смех.

В дверь заглянул озабоченный Ники, тронул Ловца за плечо:

— Таи-Вэй, отец просит, чтоб вы к нему зашли. — Таи ушел, а Ники проскользнул мимо Лайо в дом, протиснулся к Милтону.

— Отец сказал, что повезет тебя со Стэнли на Землю, — тихо сказал он под несмолкающий хохот. — Пойдем послушаем.

Милтон глянул на брата. Пусть остается здесь и поет — никто не будет бродить по поселку. Он выбрался вслед за Ники из дома, пробежал по тропке к дороге.

В небе, заглушаемый светом фонарей, висел мираж: фиолетово-зеленые горы с пылающими на закатном солнце снежными шапками. У подножия одной из них прокатывалась полоса синеватого света, словно кто-то водил громадным прожектором.

— Послушаем из моей комнаты, — шепотом сказал Ники, сворачивая к своему дому. — Но тихо-тихо — у Таи-Вэй такой слух, что… — Он осекся.