Невидимки - Точка росы

      — Давайте выпьем, что ли... — пробурчал он. — Столько новостей без пол-литра не усвоишь...
      — Да, да! — зашумели “наружники”. — Давайте выпьем!
      Это был традиционный русский выход из любой неловкой ситуации.
      — Я тоже хотел сказать... — произнес Старый, утирая губы и занюхивая коньяк лимончиком. — Я, наверное, тоже уйду. Мне Дудрилин место предложил... на постоянку. За два дня я у него заработал больше, чем в службе за два месяца... а мне теперь деньги будут нужны. Выслуги у меня хватает.
      — И я тоже, — поспешно сказал Андрей Лехельт. — Раз все разбегаются, и я буду уходить. Надо доучиться... и вообще.
      Лерман и Зимородок переглянулись. Опер опустил голову и пожал плечами: его это мало касалось. Костя посуровел, лицо его обрело прежнее властное выражение. Он решительно хлопнул твердой, как доска, ладонью по столу.
      — Вы что — охренели вовсе?! А кто на улицах работать будет — Кира с салажатами?!
      Он нервно махнул мускулистой рукой в сторону Ролика. Тыбинь смотрел мимо, будто речь не о нем. Лехельт виновато поежился и сказал:
      — Все равно — надо же когда-нибудь уходить. Еще Морзик остается...
      — А, Морзик... — Зимородок отмахнулся. — Предупреждал меня Сан Саныч, а я ему не верил! Говорил: что вы, Саныч, мои ребята не сбегут... Что мне теперь — отказываться от назначения?! Тогда останетесь?
      Повисла неловкая пауза, и даже находчивый Волан не придумал, чем бы ее разрядить.
      Тут в комнату отдыха заглянул дежурный, оглядел хмурые лица разведчиков и мигнул Тыбиню.
      — Миша, тебя у проходной какая-то девочка спрашивает. Говорит — не уйду, пока живого не увижу. Рубцов с ней уже разругался — она так его послала!.. Даже повторить отказывается.
      Старый поморгал глазами в недоумении, посопел, почесал пятерней взлохмаченную тяжелую голову и вышел, покачиваясь и ударившись пудовым плечом о косяк.
      — И я пойду посмотреть! — радостно сказал Ролик. — Константин Сергеевич, можно?! Людка, пошли!
      Сначала молодежь, а потом и старшие потянулись к выходу, чтобы разрядить ситуацию. Последней вышла Кира, всем своим видом показывая, что уж ей это нисколько не интересно. В комнате отдыха на “кукушке” остался сидеть за столом лишь старый опер Лерман, вздыхая, копаясь в портфеле и приводя в порядок бумаги.
      Рита молча схватила Тыбиня за толстый вязаный свитер на бочкообразной груди, не дав сказать ни слова.
      — Ты, пьяная ментовская образина! — шипела она, дергая свитер в бесполезных попытках тряхнуть как следует могучее тело. — Если хочешь меня еще раз увидеть — бросай к черту свою работу! Я не желаю больше оставаться одной, не желаю! Лучше я тебя сама убью!
      Тыбинь глядел на нее удивленно, потом взял за руки и безо всяких усилий оторвал их от свитера. Разведчики сгрудились у проходной, курили, посматривали искоса, слушали жалобы гиганта Рубцова. Таксист, привезший Риту к воротам базы, бесцеремонно разглядывал обоих.
      Маленькая обезьянья мордочка Риты дергалась, большие мягкие губы нервно кривились, ноздри тонкого носа раздувались в бессильном страхе и гневе. Она никак не могла прийти в себя.
      — Ты как меня нашла? — недоуменно спросил Тыбинь.
      — Кто-то позвонил... спросил, с кем говорит. Я сказала — жена. Он сказал: крепитесь... готовьтесь к самому худшему... Я стала орать на него, а он испугался и сказал, чтобы я ехала по этому адресу... тут мне все расскажут... Если бы ты не вышел, я бы оторвала голову этому дуболому на проходной!
      — Я Цацу порву в клочья! — громко сказал Тыбинь, оборачиваясь к своим. — Недопесок!
      Но злости в его голосе не было. Он улыбался. Кира отметила это — и ей стало больно. Рита, переводя дух и выдувая сквозь ноздри остатки гнева, огненными глазами разглядывала разведчиков.
      — Поехали кататься! — сказал ей Тыбинь. — Я бабок сегодня подхалтурил! Сейчас сяду за руль и покажу тебе настоящую езду. Ты, судя по всему, должна любить скорость. Да?..
      Он игриво ткнул ее толстым пальцем под ребро.
      — А таксиста куда? — мотнула Рита острым подбородком через плечо.
      — На заднее сиденье. А будет дергаться — я его в багажник запру!
      — Эй-эй-эй! Мужик! Что за шутки! — забеспокоился таксист, нервно дергая ключ зажигания при виде надвигающегося Тыбиня.
      — А-а!.. Так ты подслушиваешь!
      Место в багажнике неудачливому водителю было уже обеспечено, как вдруг в дальнем конце улицы появилась знакомая фигура мужчины. Мужчина был без шапки и бежал во всю прыть, перескакивая через снежные груды и затянутые ледком проталины. Старый заметил его первым и замер, вглядываясь. Затем Клякса и другие разведчики посмотрели в ту же сторону. Последней туда повернулась Кира, отвлекаясь от немой дуэли взглядов с молодой психованной незнакомкой.
      Морзик — а это был он — замахал на бегу руками, призывая, чтобы никто не уходил. Поскользнулся, не удержался на ногах и упал, больно ударившись о твердую корку льда. Встал и медленно, устало захромал, потирая бок и поругиваясь.
      — Ребята! — сказал он, задыхаясь. — Я только что от... агента!..
      — Мы видим, — съязвила Людочка. — У тебя помада за ухом и свитер наизнанку одет.
      — Да ну тебя! — отмахнулся Вовка. — Костя! Константин Сергеевич! Я знаю, зачем Дадашев с Нахоевым копали ямы в поле! Я нашел... вот!
      Он вытащил из-под свитера рулон смятых бумаг.
      — Это карта... эпизоотическая карта района! Левая копия... для меня! Вот, вот и вот! Это были могильники скота, зараженного сибирской язвой! Они искали сибирскую язву! Вы поняли?!