Неизвестное путешествие Синдбада

Он ругался, вопил, ревея и не переставал искать исчезнувший Алмаз. Он рвал паутину, которой были густо завешены углы, сбивал птичьи гнезда, забрался даже в башню к летучим мышам, всполошив и подняв в воздух целую их стаю, но чудесного камня не было и там. Ифрит побагровел, его била дрожь, маленькие, налитые кровью глазки выкатились из орбит. Под горячую руку попался слуга-демон, и ифрит с ревом пропорол его своим рогом насквозь. Все это время Синдбад, скорчившись, сидел в холодном и узком крысином горле. Он обеими руками прижимал к груди Алмаз, который ему, коротышке, казался неимоверно большим, хотя на самом деле был не крупнее желудя. У Синдбада сперло дыхание, от ужаса он бледнел и обливался холодным потом, прислушиваясь к бешеному рычанию ифрита и грохоту падающих стен. Между тем проглотившую его крысу начали рвать и терзать ее подруги. Вскоре они добрались до Синдбада. Сердце его сжалось и разум словно окутала пелена. Схватив меч, он в безрассудном отчаянии сделал стремительный выпад, угодив острием прямо в глаз одной из крыс. Та взвилась от неожиданности и, разъяренная, широко разинув пасть, ринулась на смельчака. Синдбад увернулся от ее молниеносного броска, метнул меч в разинутую пасть второй твари, всадив его прямо ей в глотку, и повернул на пальце кольцо. Два больших прыжка, которые он тут же сделал, совершенно сбили с толку бросившихся на него крыс. Они не успевали следить за ним, мечущимся в их норе, как маленькая молния. Нора была достаточно просторной, но все же ее своды не позволяли Синдбаду скакать в полную силу, взлетая сразу на несколько десятков метров. Он все время ударялся спиной и боками о стенки норы. Но, получая ушибы, он мчался вперед стремительно, делая акробатические прыжки под самым носом у крыс, выбегавших ему навстречу, и заботился только о том, как бы не выпустить из рук драгоценный алмаз. Нора кончилась в какой-то полуосыпавшейся канаве у дальней стены, опоясывавшей владения ифрита. Синдбад нескаэанно обрадовался, очутившись под усыпанным звездами небом; здесь он уже ничего не боялся. Он подпрыгнул так высоко, как только мог, и в прыжке заглянул в окно, в котором виден был ифрит. Однорогий в ярости бился об стены, ревел и стонал, посылая проклятия на голову неведомого похитителя Алмаза. Синдбад повернулся и собрался было перескочить через стену, как вдруг вопль Однорогого заставил его остановиться и прислушаться. - О горе мне! - схватившись за голову, вопил ифрит,- Исчез Алмаз, с которым я связан узами волшебства! Пока он был со мной, я чувствовал себя свободным и вольным. Но теперь, если он достанется чернокнижникам или колдунам, знающим его секрет, то я попаду в вечное рабство... Я стану слугой, ничтожным рабом обладателя Алмаза, за пределами дворцовой стены я пальцем не посмею тронуть презренного вора, напротив - я должен буду служить и всячески угождать ему... Счастье, если Алмаз просто выпал из серьги и куда-нибудь закатился. Но слишком мало надежды на это. Алмаз похитили! Чутье мне говорит, что его похитили! ..О горе мне!.. Услышав эти крики, Синдбад в задумчивости пробормотал: - Алмаз обладает властью над ифритом, недаром колдуны стремятся заполучить его. А почему бы мне не оставить Алмаз у себя и самому не сделаться повелителем ифрита? Колдуны говорили, что ифрит-могущественный волшебник; значит, я могу просить у него все, что захочу. Он вернет мне мой рост, доставит в Багдад и избавит мой дом от джинна из бутылки, который отправил меня в это ужасное странствие... Он повернул кольцо, подпрыгнул высоко в воздух, потом еще раз и еще, и с третьего прыжка одолел стену. Опустившись на землю, он отдышался, но едва лишь задумался над тем, каким способом он может заставить Однорогого служить себе, как у него над головой захлопали крылья, острый клюв трехглазой вороны подхватил его и понес к уединенной лесной пещере. Справа и слева летели одноглазая и двуглазая вороны. Синдбад замирал при мысли, что колдуны с помощью своей волшебной силы проникли в его тайные намерения. Его измена освобождала колдунов от их обещаний, а это значило, что они могли отобрать у Синдбада Алмаз и ничего ему не дать взамен, выкинуть его вон, а то и убить. Вороны опустились на поляне у входа в пещеру. Со всех сторон ее окружали могучие деревья; свет звезд едва просачивался сквозь ветви. Костер почти совсем потух, лишь головешки слабо тлели в нем. Вороны превратились в трех колдунов, и Одноглазый тотчас вырвал у Синдбада Алмаз. - Подкинь дровишек, Двуглазый брат, - крикнул он, потрясая сверкающим камнем.- Сейчас мы вызовем ифрита, и он к утру выстроит нам дворец из чистого золота! - Однако прежде давайте перекусим,- с усмешкой сказал Двуглазый. Он отправился в пещеру и вынес оттуда жареного мяса, лепешек и кувшин с вином. - О колдуны! - взмолился Синдбад, выходя на освещенное место у костра и с мольбой протягивая к ним руки. - Не забудьте о своем обещании помочь несчастному, претерпевшему столько волнений и ужасов, чтобы добыть для вас эту драгоценность! - Поможем ему?- со смехом спросил у колдунов Одноглазый и подмигнул им. - Поможем!- закатились те зловещим хохотом, и Синдбад, обливаясь слезами от ужаса и бессилия, упал на землю. Худшие его опасения подтвердились: эти коварные создания обманули его, он не дождется от них помощи!.. Трехглазый шагнул к нему и, проревев угрозу, занес над ним руку. И в этот миг Синдбад вспомнил о чудесном кольце, повернул его и, как кузнечик, отпрыгнул в сторону. - А-а-а! - заревел Одноглазый. - Я забыл отобрать у него свое кольцо! Держи его, держи!.. Он помчался за Синдбадом по темным лесным зарослям. Синдбад уносился от него громадными прыжками, перелетая с коряги на ветку, с ветки на кочку. Вскоре колдун потерял его из виду. Синдбад услышал, как он бормочет, схватившись за нож:
      - А не дурак ли я, бегая по лесу за проклятым коротышкой? Обладая волшебным Алмазом, я могу повелевать ифритом, который исполнит любое мое желание, а уж разыскать Синдбада и отобрать у него мое кольцо для ифрита пустяк...Вернусь-ка я к своим напарникам,а то как бы они не удрали от меня с Алмазом. С этими словами он повернулся и зашагал к пещере. Синдбад, прячась, бесшумными прыжками последовал за ним. Подкравшись к поляне, он увидел залитого кровью Трехглазого с зияющими ранами на горле и на груди. Поодаль, с кривой саблей в руке, затаился Двуглазый. В эту минуту на поляне появился Одноглазый. Взглянув на своего корчащегося в судорогах товарища, он сразу все понял. - Это ты его убил! - воскликнул он и его единственный глаз страшно засверкал. - Ты хочешь один завладеть Алмазом! - Ты угадал, братец, - осклабившись, отозвался Двуглазый. Зачем делить с кем-то колдовское могущество Алмаза, когда оно может достаться мне одному? - Что ж, этой подлости вполне можно было от тебя ожидать. Но не думай, что со мной тебе удастся расправиться так же легко! .. Сказав это, Одноглазый превратился в ворону и с громким карканьем налетел на Двуглазого. Но и тот обернулся вороной, и две большие черные птицы с громким карканьем схлестнулись в воздухе, нанося друг другу удары клювами и когтями. Вскоре клубок дерущихся ворон упал и, разбрасывая во все стороны перья, покатился по земле. Тут оба колдуна вновь обернулись людьми и, борясь, начали кататься возле костра и ожесточенно душить друг друга. Человеческие тела их после битвы в вороньем обличье были страшно исцарапаны, исколоты и избиты, многочисленные раны сочились кровью. Видно было, что колдуны дерутся из последних сил. Ни один не желал уступать другому. Они подкатились к костру и тут Одноглазый налег на своего Двуглазого противника и, хрипя, отплевываясь кровью, заговорил: - Признавайся, собака, где Алмаз? При этом он толкнул голову Двуглазого прямо на горящие головни. Тот корчась от боли, задергался, заизвивался, вдруг вновь превратился в ворону, но она была настолько обгорелой и избитой, что уже не могла взлететь. Одноглазый ее тут же поймал и она вновь обратилась в человека. - Скажу... - прохрипел Двуглазый. - Только отпусти... Не убивай меня... Одноглазый, сам истекая кровью, подобрал саблю и, приставив ее к горлу Двуглазого, с трудом проговорил: - Где... Алмаз?.. Жизнь едва теплилась в теле Двуглазого; лицо его помертвело, из горла струилась кровь. Он обратил затуманенные глаза на труп Трехглазого колдуна и его запекшиеся губы что-то прошептали, но он был настолько слаб, что понять его было невозможно. - Что? - переспросил Одноглазый. - Что ты хочешь сказать?.. Палец Двуглазого приподнялся и показал на труп. - Я... спрятал Алмаз... ему... в... горло... - А! - торжествующе взревел Одноглазый и обернулся, оперевшись о саблю. Он попытался встать, но был до того слаб, что несколько минут не мог приподняться. И тут Двуглазый, который, казалось, находился на последнем издыхании, дотянулся до кинжала и, вскинув руку, с размаху всадил его Одноглазому в спину. Вскрикнув, тот рухнул навзничь. Лицо его исказила гримаса предсмертной агонии. Но и Двуглазый, все силы которого ушли на этот последний удар, тоже агонизировал, хрипя и стеная. Синдбад в изумлении смотрел на разыгравшуюся перед ним сцену. Колдуны ради обладания волшебным Алмазом перебили друг друга! Изумление его возросло, когда бездыханный труп Трехглазого вдруг зашевелился и его посиневшая голова с выпученными остекленевшими глазами приподнялась. Труп с многочисленными ранами на груди и на горле встал на ноги! Воскресший мертвец привел Синдбада в такой ужас, что он закрыл руками лицо и, шепча молитвы, рухнул на колени. Мертвец заговорил, обращаясь к своим сотоварищам: - Вас погубило ваше коварство и алчность, о презренные колдуны. Вы прочитали в Великой Книге Небес имя похитителя Алмаза, но не удосужились вопросить у той же Книги, чем закончится ваша затея. А там сказано, что вы погибнете, едва Алмаз окажется в ваших руках... Одноглазый и Двуглазый вскрикнули, их сотрясла предсмертная дрожь и в ту же минуту они испустили дух. Синдбад продолжал стоять на коленях, скрытый густыми зарослями травы, и от страха не смел пошевелиться. И тут, к его ужасу, говорящий мертвец повернулся и сделал шаг ему навстречу. - О Синдбад, встань и выслушай меня, - проговорил мертвец, и голос его, бархатистый и приятный, совершенно не походил на голос Трехглазого. Синдбад, пересиливая страх, поднялся, однако попрежнему не смел взглянуть на ужасное существо. - С тобой говорит не Трехглазый колдун, а принц Абу-Мансур, превращенный ужасным ифритом в Алмаз, - продолжал мертвец. - Знай, что если бриллиант, в который я превращен, положить в горло спящему или мертвому, то я получаю возможность пользоваться его руками и ногами, его головой и органами речи. Трехглазый колдун мертв. Его убил Двуглазый, напав на него внезапно и предательски. А чтобы понадежнее спрятать Алмаз от Одноглазого, он, недолго думая, засунул его в горло бездыханного трупа. Так что я получил возможность, пока Алмаз находится в горле Трехглазого, управлять его телом и говорить, используя его рот и язык. Это я, принц Абу-Мансур, превращенный в Алмаз, говорю с тобой. Теперь ты - хозяин Алмаза и тебе не следует бояться меня. - Колдуны говорили, что в этом камне заключено небывалое могущество... с дрожью в голосе сказал Синдбад. - Это так, - раздалось из горла мертвеца. - Владелец Алмаза становится хозяином Однорогого ифрита, который за ночь может построить дворец и разрушить город, натаскать гору золота и осушить море... - О принц, сможет ли он перенести меня в Багдад? - спросил Синдбад. - Для него это легче легкого. - А может ли он вернуть мне человеческий рост? - Только прикажи. - О, в таком случае, ты действительно бесценное сокровище, о принц, превращенный в Алмаз! Когда мы окажемся в Багдаде, я буду хранить тебя и лелеять. Никто из смертных, кроме меня, даже султан Багдада, не посмеет прикоснуться к твоим сверкающим граням! Абу-Мансур на это ничего не сказал, лишь заставил мертвеца низко поклониться Синдбаду. - Скажи же скорей, как вызвать ифрита! - воскликнул Синдбад. - Нет ничего проще, - прозвучало из горла мертвеца. - Положи Алмаз в огонь. Ифрит тут же явится и исполнит твое повеление. - Благодарю тебя, о принц. Позволь же мне взять Алмаз. - Алмаз полностью в твоей власти. С этими словами мертвец упал на землю и замер. Синдбад осторожно выбрался из кустов и, замирая от страха, приблизился к нему. Для маленького Синдбада колдун был настоящим великаном. Синдбаду пришлось взобраться ему на шею, оттуда перелезть ему на подбородок и здесь покрепче ухватиться за зубы Трехглазого, чтобы не провалиться ему в глотку. Он вынул оттуда Алмаз, от граней которого исходило слабое голубое сияние, поднес его к костру и положил на горящие угли. Камень вдруг ярко вспыхнул, и тут же затряслась земля, зашумели деревья, обступавшие поляну. Синдбад в трепете вжал голову в плечи, прислушиваясь к нараставшему шуму. Прошло несколько мгновений, и перед ним вырос великан-ифрит с носорожьей головой. - Так это ты выкрал у меня Алмаз? - сказал он, и голос его прозвучал как раскат грома. Ифрит тяжело, явно нехотя опустился перед Синдбадом на колени. - Приказывай, о повелитель, - пророкотал он. - Я могу построить для тебя дворец, осыпать драгоценностями, какие не снились ни одному царю, уничтожить неприятельское войско, доставить прекрасных невольниц. Проси, я все исполню. - Верни мне мой рост! - сложив руки рупором, крикнул Синдбад. Ифрит ему казался огромной горой, доходящей до неба; он старался кричать как можно громче, потому что гора могла и не расслышать его, такого ничтожного по сравнению с ней. - Нет ничего проще, о повелитель, - сказал ифрит и, воздев руки, выкрикнул заклинание. И в тот же миг Синдбад почувствовал, как он словно бы летит вверх. Уменьшился костер с сверкающим в пламени Алмазом, и трупы колдунов, лежащие невдалеке, уже не казались ему такими громадными и страшными, как раньше. Но, хотя Синдбад и обрел свой прежний рост, Однорогий ифрит как будто нисколько не уменьшился в размерах. Даже стоя перед Синдбадом на коленях, он намного превосходил самые высокие деревья и по-прежнему казался горой. Тут Синдбад почувствовал сильный голод. Пребывая в виде крохотного человечка, он не нуждался в пище, теперь же истощившийся желудок властно требовал свое. - О ифрит, принеси мне еды! - сказал он. Великан вновь воздел руки и проговорил заклинание. Перед Синдбадом развернулся ковер, уставленный блюдами с жареными цыплятами, бараниной, рисом, блинчиками, плодами и орехами, стояли кувшины с апельсиновыми и гранатовыми напитками, золотился мед в прозрачной чаше. Насытившись, Синдбад поднялся на ноги и сказал: - О ифрит, немедленно перенеси меня в Багдад, в мой дом. - Повинуюсь, о повелитель, - не вставая с колен, ответил ифрит и пододвинул к Синдбаду свою ладонь, на которой могло уместиться человек сто. - Влезай, не бойся, - пророкОтал великан. - Я перенесу тебя в Багдад за считанные минуты. Только не позабудь Алмаз, лежащий в костре. Не следует оставлять его здесь, где его может найти какой-нибудь случайный прохожий и овладеть его волшебной силой. Сам же я теперь и пальцем не могу прикоснуться к нему. Синдбад, который уже взобрался было на ладонь, спустился и опасливо приблизился к костру, где лежал ослепительно сверкавший Алмаз. - Не бойся обжечься, о Синдбад, - сказал ифрит, - бери его смело. Синдбад протянул руку и взял из костра сияющий камень. Алмаз был по-прежнему холоден, только ярко светился. Держа его в ладони, он вернулся к исполинской ладони ифрита, и тут. вдруг вспомнил о джинне, который остался в Багдаде, приняв его облик. Он остановился в раздумье, затем обратился к ифриту со следующими словами: - О ифрит, прежде чем мы перенесемся в Багдад, я хочу просить тебя еще об одной услуге. - Приказывай, - проревел великан. - В Багдаде остался джинн Зумдада ибн Джалиджис, которого я освободил из заточения в золотом сосуде. В награду за мое благодеяние этот коварный и жестокий демон сделал меня ростом с палец и вверг меня в заточение в тот самый кувшин, из которого я его так опрометчиво извлек. Скажи мне, о ифрит, сможешь ли ты уничтожить моего врага? Ифрит опустил голову до самой земли и пророкотал: - О мой повелитель, если бы твоим врагом был смертный, пусть бы он даже владел неисчислимыми армиями и ему подчинялось бы полмира - я бы уничтожил его во мгновение ока. Но с джинном, тем более таким могущественным, как Зумдада ибн Джалиджис, я бороться не в силах. Прикажи выстроить дворец или разрушить город, и я исполню тотчас, но не требуй от меня невозможного. - Значит, если мы перенесемся в Багдад, я снова окажусь во власти моего заклятого врага? - Увы, мой повелитель, - сказал великан. - И мало того, что ты окажешься в его власти. Он беспрепятственно отберет у тебя волшебный Алмаз и станет управлять мною, как своим рабом. - О Ифрит, что же мне делать? - вскричал огорченный Синдбад. - Как мне бороться с коварным джинном? Скажи, дай мне совет! - Укротить джинна может только повелитель всех духов и демонов царь Альтамус, потомок славного Сулеймана. Кроме него никто не в силах совладать с ибн Джалиджисом. - Как ты думаешь, о ифрит, согласится ли царь Альтамус помочь мне? - Если ты доберешься до его дворца и предстанешь перед его сияющим взором, то можешь считать, что твой противник повержен. - Неужели царь Альтамус настолько добр, что снизойдет к просьбе простого смертного?- удивился Синдбад. - Можешь не сомневаться,- сказал ифрит.- Он справедлив и великодушен, и он поможет тебе. - О ифрит, доставь же меня скорее в его дворец! - О мой господин, ты даешь мне повеления, которые ставят меня в тупик, сказал ифрит, снова низко опустив голову. - Лучше бы ты повелел мне выстроить дворец или разрушить город! Я не могу выполнить и этот твой приказ. Дворец царя Альтамуса и его страна закрыты не только для смертных, но и для духов... - И неужели никому нет входа туда? - в отчаянии воскликнул Синдбад. Неужели я так никогда и не вернусь в Багдад, и злодейский джинн останется хозяйничать в моем доме? О горе мне! Синдбад закрыл лицо руками и разразился рыданиями. Ифрит поднял голову и его клыкастую пасть скривила усмешка. - Тебе ли отчаиваться, о мой повелитель, - сказал он,- когда в твоих руках чудодейственный Голубой Алмаз? - Что ты хочешь этим сказать? - воскликнул Синдбад, вновь загораясь надеждой. - Уж не то ли, что Алмаз поможет мне предстать перед всемогущим Альтамусом? - Именно это, о Синдбад. Обладателю Алмаза всегда открыт доступ в страну Альтамуса и в его дворец. - Неси в таком случае меня к границе его страны, о ифрит! У меня нет другого выхода, как просить помощи у этого великого чародея! Ифрит снова подвинул к нему ладонь. Синдбад, держа в руке сверкающий Алмаз, взобрался на нее и удобно устроился между пальцами. Тут ифрит с гулом поднялся в воздух и, оказавшись среди облаков, помчался вперед с такой скоростью, что у оторопевшего Синдбада взвыло в ушах. Сжимая Алмаз в кулаке, он прильнул к гигантским пальцам и время от времени взглядывал в щель между ними. Далеко внизу виднелась земля, там проносились моря и леса, пустыни и горы. Всю ночь и весь день летел ифрит, и вот наконец он опустился в пустынной местности, где протекал неглубокий ручей с водой свинцового цвета. Ифрит поднес ладонь с сидящим в ней Синдбадом к земле и разжал пальцы. Синдбад, ступив на землю и оглядевшись, с удивлением обнаружил, что на этой стороне ручья, где стоял ифрит, был день, над верхушками леса золотилось солнце, в то время как за ручьем царили сумерки, небо там синело по-ночному и на нем мерцали звезды. Недоумевающий Синдбад обратился с расспросами к ифриту. - За ручьем начинается страна Альтамуса, - сказал ифрит. - Солнце и звезды там подчинены воле этого могущественного владыки и ходят не так, как в нашем мире. В стране Альтамуса много чудес, и дорога к его дворцу неблизкая и опасная... - Опасная? Скажи же скорей, какие опасности мне угрожают и возможно ли избежать их? - О господин мой, Алмаз поможет тебе перейти через этот ручей и, я думаю, он поможет тебе добраться до дворца владыки, - загадочно ответил ифрит. Синдбад некоторое время медлил, задумчиво расхаживая вдоль ручья и поглядывая на Алмаз, сверкавший на его ладони голубым блеском. - О Синдбад, решайся, - сказал ифрит, и пасть его снова оскалилась в ухмылке, - иначе тебе никогда не увидеть Багдада. - Аллах да поможет мне! - громко воскдикиул путешественник и, подняв Алмаз над головой, вошел в тягучие свинцовые воды. Ноги его почти не чувствовали струй, словно "это был не ручей, а клубы низко стелющегося тумана. Посреди ручья Синдбада вдруг прошибла сильная дрожь и в глазах его потемнело. И в тот же миг алмаз в его руке вспыхнул так ярко, словно это была молния. Сам не помня как, Синдбад вышел из ручья на противоположный берег. Алмаз тотчас потух, снова превратившись в обычный с виду драгоценный камень, каким Синдбад выдернул его из серьги ифрита, Ифрит же на другом берегу уже не ухмылялся, а хохотал во все горло. - Ты попался, Синдбад! - ревел он, держась за бока от хохота. - Попался, попался навсегда! Тебе никогда не выбраться оттуда! Синдбад похолодел от ужаса. - Проклятый ифрит, ты обманул меня, своего повелителя! Ты должен был служить верой и правдой владельцу Алмаза!- закричал Синдбад и снова вошел в воды ручья, пытаясь вернуться на тот берег, где остался ифрит. Но, едва войдя в туманные струи, он грудью напоролся на невидимую стену, внезапно выросшую перед ним. Он бился об нее кулаками и головой, пытался обойти ее, перепрыгнуть, повернув на пальце волшебное кольцо Одноглазого колдуна, но все его попытки вырваться из сумеречной страны были тщетны. Ифрит надрывался от смеха, наблюдая за ним. - Проклятый лжец! - рыдая, кричал Синдбад. - Ты будешь наказан за это!.. - Вот уж нет, о Синдбад, - сказал ифрит. - Я верой и правдой служил повелителю волшебного Алмаза, ибо таково было заклятие, наложенное на меня. Я не солгал тебе ни в одном слове, иначе меня за мое ослушание постигла бы неминуемая гибель. Это истинная правда, что помочь тебе может один лишь Альтамус. Я не скрыл от тебя и того, что мне, Однорогому ифриту, входа в его страну нет. И разве не ты сам потребовал перенести тебя к пределам страны Альтамуса и не по своей ли воле ты перешел ее границу? Я служил тебе, пока мы находились в обычном мире. Теперь же, о Синдбад, ты утратил власть надо мной. Я свободен. Свободен!.. И ифрит, разразившись громоподобным хохотом, вдруг взмахнул руками, изогнулся всем телом и стремительно взвился ввысь. Вскоре он превратился в точку, чернеющую в небесной голубизне, и, спустя мгновение, совершенно скрылся из глаз. А Синдбад остался один в стране сумерек, держа в руке погасший камень. "Как этот Алмаз может помочь мне в моем путешествии ко дворцу Альтамуса?" - подумал он и сказал вслух, обращаясь к Алмазу, - О Абу-Мансур, принц, превращенный в Алмаз! Слышишь ли ты меня? Куда мне идти? В какой стороне дворец царя Альтамуса? Но волшебный бриллиант безмолвствовал. И Синдбад, горестно вздыхая, засунул его за пояс и побрел куда глаза глядят. За ручьем начинался густой лес. Войдя в него, Синдбад много дней и ночей шел наугад, питаясь одними плодами и ягодами. И все это время в стране Альтамуса не подымалось солнце, лишь луна и звезды освещали поляны и звериные тропы, по которым пробирался путник... Наконец лес кончился и Синдбад зашагал по пустынной и необозримой равнине. Вскоре ему попалась лежащая на земле гранитная плита с непонятными письменами. Похоже было, что это надгробие, некогда положенное здесь над чьим-то прахом. Синдбад сотворил молитву и двинулся дальше, но через несколько шагов ему попалась еще одна плита. А в отдалении виднелись еще две. Синдбад шагал не останавливаясь, торопясь миновать зловещее кладбище, но скоро вся равнина вокруг него оказалась усеянной надгробиями. Страх и тревога закрались в сердце путника. Неожиданно одна из плит шевельнулась. Синдбад отпрянул, похолодел от ужаса. Плиты, мимо которых он шел, шевелились все явственйее, под ногами у него колебалась земля и как будто стоны доносились из разверзавшихся ям... Вдруг из-под одной приподнявшейся плиты высунулась уродливая, состоящая из костей рука и, клацнув пальцами, попыталась схватить Синдбада. Он едва успел увернуться. Но тут такая же точно рука высунулась из другой раскрывшейся щели. Закричав от страха, Синдбад метнулся в сторону, но в этот миг возле него сразу несколько иссохшихся костлявых рук пробило землю. Они схватили Синдбада крепкими, как клещи, пальцами и повлекли к яме под накренившейся плитой. Когда упиравшегося Синдбада втаскивали туда, надгробная плита приподнялась и завалилась набок, расширив проход. В лицо Синдбаду пахнуло могильной сыростью. Страшные руки тянули Синдбада во мрак, он сопротивлялся, кричал, но вырваться был не в силах. Поддерживаемый костлявыми конечностями, он полетел в пропасть. В ушах у него свистел ветер, руки исчадий мрака не на минуту не отпускали его. Сколько бы ни вглядывался Синдбад в темноту, он ничего не мог разглядеть, кроме каких-то далеких огней. Наконец державшие его руки отцепились и он упал на холодный каменный пол. Некоторое время он лежал без движения, каждую минуту ожидая неминуемой смерти и мысленно моля Аллаха избавить его от этой новой беды. Темнота рассеялась внезапно, словно с его глаз сняли повязку. Синдбад поднял голову и огляделся со страхом и любопытством. Он лежал в необъятных размеров пещере, тускло освещенной огнями множества факелов и сполохами подземных огней, выбивавшихся из широких расщелин. Свет почти не достигал каменных сводов, зато хорошо видны были выбитые на стенах огромные барельефы, с поразительным правдоподобием изображавшие чудовищного вида драконов; в глаза их были вставлены факелы, создавая впечатление, будто эти твари живые и вотвот сойдут со стен. А под драконами, держа дымные факелы, толпились тысячи ужасающих существ - обитателей той мрачной страны, куда попал Синдбад. Это были высохшие человеческие скелеты, состоящие из костей и черепа. Они располагались вокруг Синдбада по уступам, как в амфитеатре, и двигались, переговаривались друг с другом, переходили с места на место, отчего в пещере стоял неумолкающий гул от бряцания множества костей. Тысячи рук показывали на Синдбада, и он холодел от ужаса, озираясь на них, не имея сил даже помолиться. Возле Синдбада стоял рослый скелет, держа в одной руке изъеденный ржавчиной щит, а в другой - такую же ржавую кривую саблю. Увидев, что пленник очнулся, он грозно потряс саблей и прошипел: - О несчастный, пади ниц перед царем Страны Мертвецов! Тут Синдбад взглянул прямо перед собой и увидел трон, возвышающийся на груде черепов, а на нем - фигуру, закованную с головы до ног в черные доспехи. На нагрудном панцыре была выбита змея, раскрывшая пасть, в узких глазницах шлема зияла чернота. - Кто ты и откуда пришел в Долину Надгробий, лежащую над моей страной? долетел до Синдбада далекий завывающий голос, словно в глубине черных доспехов прокатилось горное эхо. - О царь, мое имя - Синдбад, я родом из Багдада и иду ко дворцу могущественного повелителя духов Альтамуса, чтобы искать у него защиты от коварного джинна Зумдада ибн Джалиджиса. Этот недостойный чародей принял мой облик и остался хозяйничать в моем доме. О царь, прошу тебя, выпусти меня из своей страны и дай возможность продолжать путь. Небеса да воздадут тебе за твое благодеяние. Царь Мертвецов поднялся, лязгнув доспехами. Голос его вдруг зазвучал раскатисто, как труба. - Ты сказал - Синдбад? - спросил он. - Ты не ослышался, о царь, - не вставая с колен, ответил Синдбад. Черные доспехи спустились с трона и приблизились к простертому на полу путнику. - Человек по имени Синдбад, - сказал царь, - знай, что я жду тебя много лет. Твое появление было предсказано тысячу лет назад одним из моих подданных, кости которого истлели и обратились в прах. Следуй за мной. Замирая от страха, Синдбад поднялся с колен и зашагал за царем. Они переходили из одного подземного зала в другой, и всюду ужасающего вида скелеты вставали из гробов и низкими поклонами приветствовали своего владыку. Залы освещались гудящим подземным пламенем, которое выбивалось из многочисленных расщелин. Синдбад обратил внимание на то, что среди скелетов, обитающих в Стране Мертвецов, немало было звериных. Это были скелеты громадных зубастых животных, похожих на поднявшихся на дыбы ящериц - страшных, свирепых и проворных, о существовании которых Синдбад и слыхом не слыхивал. Они, как видно, давно были приручены людскими скелетами, которые ловко сидели на их выпирающих ребрах и правили этими исполинами, направляя их бег в нужную сторону. А под сводами пещер реяли скелеты гигантских тварей, похожих на летучих мышей. На их спинах тоже сидели человеческие скелеты... Пройдя множество залов, царь Мертвецов и Синдбад вошли в огромный и пустынный зал. Сопровождавший их скелет с кривой саблей остался на страже за его дверями. Царь приблизился к стоявшему посреди зала ложу, похожему на гроб. Подойдя, Синдбад увидел, что на ложе лежит девушка поразительной красоты. Это было единственное существо из плоти и крови, которое он видел в Стране Мертвецов. Ресницы девушки были опущены, грудь вздымалась ровно и спокойно. Она спала. Синдбад остановился, пораженный ее красотой и не смея вздохнуть, чтобы не потревожить ее безмятежный сон. - Она спит уже много лет,- провыло из глубины черных доспехов.- Ни один из магов, обитающих в моей стране, не в силах ее пробудить. Пророчество гласит, что сделать это может лишь пришелец из Верхнего Мира по имени Синдбад. - Я?- изумился Синдбад. - Но как мне это удастся? - Не знаю, - сказал царь. - Но прорицатель не мог ошибиться. Разбуди ее, иначе ты навсегда останешься в моей стране. Синдбад не сводил с девушки очарованных глаз. - Повинуюсь, о царь, - сказал он, - но я не уверен, что мне удастся выполнить твой приказ. - Ты должен ее разбудить, - сказал царь. - В прорицании сказано, что после того, как рассеется покров колдовского сна, чудесное изменение произойдет и со мной... - С тобой, о царь? - спросил Синдбад, покрывшись холодным потом от ужаса. - Какие же изменения могут произойти с тобой, о всесильный владыка? - Я спрашивал об этом, но прорицатель не смог ответить, - сказал царь. Я думаю, что после пробуждения прекрасной принцессы я снова стану существом из плоти и крови, мое тело, как когда-то тысячи лет назад, будет молодым и сильным, я покину эти пещеры и поднимусь во Внешний Мир, обрету былое колдовское могущество и сделаюсь повелителем всех стран от восхода до заката. А принцесса станет моей женой. Но вначале она должна пробудиться, и помочь ей в этом должен ты, странник по имени Синдбад! Синдбад, дрожа, поклонился царю, и тот вышел из зала, оставив его наедине со спящей. Тщетно Синдбад старался разбудить ее, тряся и толкая ее руки и прекрасную голову - принцесса продолжала спать. Видя бесполезность своих усилий, Синдбад упал духом и, опустившись на пол возле ложа, разразился рыданиями и громкими жалобами на свою горькую участь. Тут его, видимо, услышал Аллах, потому что Синдбад вдруг вспомнил о волшебном Алмазе, спрятанном в складках его широкого пояса.