Команда бесстрашных бойцов

– Это аргумент нулевой ценности, гене рал, – тихо возразил Немо, – разве не сам ты говорил нам: «Жизнь дороже дома!» Тем более она дороже вещичек, оружия и еды.

– Не с той карты пошел, Даня, – подвела итог Тэйки.

Но генерал хладнокровно продолжил, не обратив на шипение соратницы ни малейшего внимания. Именно это, кстати, бесило Тэйки больше всего.

– Все верно, но лучше уходить с хабаром, чем на голяк. А теперь главное. Почему гоблинские маги разделали пятнадцать наших групп как бог черепаху? Не такие уж они страшные бойцы, и кровушку их бурую многие ребята из Секретного войска видели… особенно когда у людей было побольше сил. Когда Нью-Йорк штурмовали, говорят, это отродье пачками клали… В чем уловка? Я подумал хорошенько и понял. – Даня победно обвел взглядом свою команду. – Спору нет, их маги – очень серьезные бойцы. Они-то, по большому счету, все у наших предков и раскурочили. Но только вы вспомните, камрады, хоть раз, хоть один-единственный раз, кто-нибудь дрался с одним гоблинским магом? Ну?

Тэйки откликнулась сразу:

– Нападали раз на одного. Еще при Крохе… И караван их один раз стерег как раз маг, а не шелупонь какая-нибудь… Но чуть драка началась, и тут же второй появился. Моментом! А потом еще и третий. От трех мы уносились сломя голову. И когда караван – тоже второй сразу тому помог… А против двух – тяжело-о…

Немо покачал головой:

– В моей памяти таких случаев нет. Бой приходилось вести минимум с тремя магами.

Катя, будто припомнив что-то, прикоснулась указательным пальцем ко лбу и затрясла им в воздухе:

– Ну конечно! Я вспомнила теперь… Если бы ты спросил, Даня, я бы тебе рассказала… наверное… У них тактика такая… Как же… Вот: «В сети нет единственного звена, а значит, в сети нет слабого звена»…

Даня похлопал Катю по плечу:

– На то у человека голова мозгами и набита, чтоб самому кое до чего додумываться. Катя! До сети я давно додумался. Специально наблюдал за ними… И такой сети, как раньше, у гоблинов больше нет: силенки не те. Нити отдельные – да, а сеть, как три года назад, – шиш, нету. И значит, если вдарить по одному звену, а соседние два как следует занять другой работенкой, на помощь ему никто не придет. Если кому не ясно, сейчас все будет в подробностях…

Он включил единственный их компьютер, старенький и фурычивший из последних сил. Вывел на экран карту московского Юга. Увеличил район Конькова-Беляева и ткнул пальцем в неприметную точку.

– Вот здесь мы…

Глава одиннадцатая

ПРОЩАНИЕ С ДОМОМ

В сумерках команда покидала Убежище. Только собрав все, что можно увезти, и оставив на месте в три раза больше, генерал Даня и его люди поняли, как богато они жили. Наверное, богаче всех известных им команд. Им едва удалось распихать по трем машинам оружие, боеприпасы, боевые магические причиндалы всех сортов, лекарства, еду, одежду, одеяла, прочую бытовую дребедень, канистры с солярой и бензином.

Даня, красный и раздраженный, упихав последнюю рухлядишку, зло сказал:

– Не боевая команда, бл…, а вшивая сельская ярмарка.

Катя подошла к нему с вопросом:

– Ты уверен, что сюда мы уже не вернемся?

– Уверен.

– Я так спрашиваю, потому что хочу отдать барахло – ну, все оставшееся – Рытовой. Пусть забирают. Они в последнее время совсем отощали, не везет ребятам…

– Добро.

Катя вынула токер и отвернулась. Она отошла подальше, включила токер и… не смогла произнести ни слова. Словно челюсть заклинило. На том конце ленивый хрипатый голос генеральши Рытовой лепил обычные для такого случая вопросики: кто? да кто, мать-перемать? какого хрена молчим?

Она вырубила токер. Руки стряслись, слезы просились наружу, и Катя останавливала их, закусив губу. Первый раз она почувствовала, какую пропасть вырыла между нею и остальными разница в возрасте. Они были другими, они – как ветер в поле, легкие, быстрые, не привязанные ни к чему, кроме друг друга. А она еще помнит, что такое дом. Какое это теплое и родное существо – дом, как он принимает тебя в свои объятия, как он баюкает тебя. С тех пор как они нашли Убежище и сделали его своей базой, ребята оборудовали помещения, а она – обживала. Холодное, неуютное, чужое место, но Катя сама не заметила, как приросла к нему сердцем. А теперь придется отодрать с мясом. И никто из них не понимает. Хорошие, умные, а главное, свои ребята, но…

На плечо ей опустилась рука. Катя вздрогнула, но не стала оборачиваться:

– Даня, ты?

В ответ зазвучал тихий голос Немо:

– Не огорчайся, Катя. Будет тебе новый дом. Мы не звери, мы не можем жить в чистом поле…

Она благодарно сжала ладонь Немо:

– Все. Все, парень. Сейчас я приду в себя.

Хоть кто-то!

Когда Немо отошел, она опять вызвала Рытову.

– Женька, у нас тут есть кое-что для тебя. Подъезжай, поживишься первой… – И она объяснила ситуацию. Рытова отвечала: так, мол, и так, сейчас мы заняты, а вот под утро…

– Мы все оставим открытым. Давай-ка поспеши, а иначе к нам забредут другие гости.

Закончив разговор с генеральшей, Катя хотела было раскокать токер о ближайший булыжник, но потом успокоилась. В конце концов, Даня прав: жизнь дороже дома. Будет жить команда, будет у нее и новое жилище.

Люди Дани богато жили не только по части пищи, оружия и барахла. Их гараж вызывал зависть у всего московского Юга. Там было аж четыре машины, и столько их не было ни у кого.

Во-первых, бронированная легковушка с сиденьями, которые можно было соединить в одну большую, ровную и очень мягкую платформу, предназначенную для… в общем, один раз с Даниного разрешения Тэйки воспользовалась. Полтора года назад. С парнем из команды Сопли. Увидела его в полдень, поняла, что влюблена, в сумерках, провела с ним вдвоем всю ночь напролет в салоне легковушки, наутро вылезла счастливой, через час поссорилась с парнем и набила ему морду, а в полдень узнала, что он погиб, и расплакалась… Конструкторы упихали в эту машину немерено электроники, каковую выдрал умелец Гвоздь, решив пустить все изъятые фитюльки, игрушки и примочки на серьезное дело. Машина называлась «мерседес», и ее Даня решил оставить за ненадобностью. Никто в команде не испытал по этому поводу сожаления. Даже Тэйки махнула рукой:

– Фигня. Тесно там, особо не распрыгаесся.

Во-вторых, команда располагала великой и несокрушимой махиной по имени Гэтээс, иными словами, Гусеничный Тягач Средний. Про него Катя рассказывала легенды: «Это же… Это же классика, это стиль, это чудовище военной индустрии! Его надо уважать, его надо любить! Его сконструировали еще в прошлом веке, а последний раз модернизировали в год моего рождения, и никто, слышите – никто, ни одна тупая образина не собиралась отказываться от этой бульдожки!» Гэтээс и впрямь походил на бульдога – низкорослый и тупорылый, он исполнен был уродливой армейской мощи. Катя души в нем не чаяла. Добавить к этакому совершенству было нечего, разве что увешать его артефактами, загруженными наступательной магией на полную катушку…

В-третьих, еще один гусеничный монстр, но совершенно штатский по происхождению. Вездеход «Бобер-2020», разработанный когда-то российскими провинциальными умельцами и по внешнему виду своему страшно неуклюжий, нелепый, страхолюдный, зато исключительно вместительный. Догадались когда-то люди приторочить к гусеничной ходовой части закрытый кузов от микроавтобуса «Соболь», а потом другие люди догадались вырезать спереди изрядный кусок этого кузова и установить там сдвоенный пулемет калибром 12,7 мм на самодельной турели. Отличная получилась вещь, но Катя, главный эксперт группы по всему, на чем можно ездить, предостерегла: «Бронировать нельзя, выйдет из строя за неделю. На большой скорости поворачивать нельзя – опрокинется. Таранить стены и столбы, как ты, Тэйки, любишь, нельзя – заглохнет. А так… ничего гусянка».

В-четвертых, еще от времен Крохи остался армейский «газик». Гвоздь, покопавшись, выбросил из него все навороты двадцатых и тридцатых годов, объяснив это тем, что основа у машины честная и приличная, но она – еще от двадцатого века, так пусть же она одна и останется. Потом к нему присоединилась Катя, и они вместе с Гвоздем, перебрав металлические потроха, объявили: «Основа – тоже говно». Теперь на «газике» стоял мотор не от «газика», коробка скоростей не от «газика», бензонасос не от «газика», покрышки не от «газика», приборная панель совсем не от «газика», автопилот и следящее устройство – гибрид магии и радиоэлектроники – совершенно не от «газика», малые управляемые ракеты класса «земля – земля» в количестве четырех штук абсолютно не от газика, управляемая ракета класса «земля – воздух» до такой степени не от «газика», что дальше просто некуда… А еще милый старый автомобильчик научился развивать скорость под двести километров в час. Правда, Катя предупредила: «Ненадолго. Иначе он просто развалится…»

– Ну, отлично, – сказал Даня сразу после слов о вшивой сельской ярмарке. – До встречи с парнем от Подземного Круга еще два часа. Мы должны заехать к Гвоздю, но это на пять минут… Желающие могут сгонять на «газике» к себе домой и забрать вещички. Только быстро. Одна нога здесь, другая там.

Он выразительно посмотрел на Тэйки и Немо. Последний ответил:

– Я не оставил там ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться…

По правде говоря, Немо не оставил там ничего, кроме запасной кружки, зубной щетки и кое-какой одежды. Он бы давно переселился в Убежище, но не хотел пугать нормальных людей тем, до какой степени ему ничего не нужно… Кроме них самих. Если он будет постоянно жить рядом с ними, то они, наверное, в конце концов, свихнутся от его странностей. Если он уйдет и станет жить в одиночестве, то обязательно свихнется сам. Команда ему напоминала, за что надо держаться, если хочешь остаться человеком… Немо по-своему любил Убежище, но он умел выделывать с температурой собственного тела много разных аттракционов, да и сна ему требовалось раза в три меньше, чем остальным, поэтому его совсем не волновало, в каком месте он сам себе скажет: «Спокойной ночи». Тем легче он попрощался и с Убежищем, и со своей берлогой в тире: «Жизнь дороже дома…»

Но это Немо. А Тэйки, ни слова не говоря, живо запрыгнула в газик, со скрежетом развернулась на пятачке и газанула.

Катя скептически посмотрела ей вслед:

– Ну почему она относится к технике как отъявленный садист?

Глава двенадцатая

ЗВЕЗДЫ ТЭЙКЕМИИ

Тэйки тоже не оставила в Пещере Красного Дракона ничего такого, о чем стоило бы жалеть и ради чего стоило бы возвращаться. Просто ей нужно было побыть одной. Тэйки хватило на дорогу нескольких минут. Она легла на высокое ложе лицом кверху, раскинула руки и почувствовала себя самой настоящей жертвой, которую только что полоснули ножом. Слезы, не спрашивая разрешения, сами полились из глаз.

«Какого фига? Зачем он мне нужен?! Несчастный идиот, любитель старух, немощь бледная… Никогда, никогда, никогда я не прикоснусь к нему, хоть бы он умолял меня и встал на колени! Он еще поймет, от чего отказался, он еще сам придет и попросит меня об этом, но только – шиш ему! Ни за что. Даже ради спасения его жизни, как сегодня. Даже ради спасения моей несчастной кретинской жизни! Хрена лысого!» А слезы текли и текли. Тэйки закрыла глаза. «Вот бы умереть прямо сейчас, и посмотреть, как он пожалеет, как он сам слезами обольется!» При Дане, выбравшем эту козу Катьку, при самой Катьке и даже при Немо она не могла позволить себе истерику. Полдня пришлось сдерживаться.

Всю эту соленую жидкость, нервные мысли и рыдания, крупно колотившие худенькое тело Тэйки, прекратил ее внутренний будильник.

Баста. Пора уходить. Сопли соплями, а команда командой. Следовало привести себя в порядок и поторопиться.

Тэйки умылась, собрала кое-какую мелочь, особенно из охранной электроники. Прихватила магические бусы. Еще у нее был припасен прозрачный цилиндрик гоблинского пала, правда поизрасходованный, силы в нем оставалось всего на один огненный «плевок». Собравшись уходить, она повернулась к жилищу, поклонилась ему и хотела, было сказать что-нибудь умиротворяющее. «Прощай, я тебе благодарна за все…» Или: «Не скучай без меня!» Но взгляд ее остановился на звездном потолке, и тогда Тэйки выхватила цилиндрик, направила его вверх раструбом и провыла на чужом языке отпирающее заклинание.

Когда огонь ударил в потолок, она заорала во весь голос:

– Мои звезды не достанутся никому!!!

Вернулась она совершенно спокойной.

Глава тринадцатая

НОЧНОЙ МАРШ

– Наведаемся к Гвоздю, – сказал Даня, – Катерина, командуй.

День прошел под знаком генерала Дани, но вечером владела Катя, главный специалист команды по транспорту.

– Мы с тобой в Гэтээсе. Немо поведет «Бобра», потому что, кроме меня, только он способен ездить на этом монстре достаточно быстро и не опрокидываться. Тэйки замыкает на «газике». Дистанция – пятьдесят метров, иначе либо начнем таранить друг друга, либо потеряемся в темноте. Я буду связываться с вами через каждые десять минут.

Тэйки вскинулась:

– Мадам, пусти вперед, я же истоскуюсь плестись в хвосте, я же с ума сойду! Нужна я вам сумасшедшая?

– Тэйки, милая, ты помнишь, сколько народу работало месяц назад гоблинский караван у Немчиновки?

– Ну, вы трое… – ответила Тэйки, опустив глаза.

– А почему «вы трое», а не «мы четверо»?

– Да сколько можно вспоминать? Давно прошло и быльем поросло!

– А потому, – спокойно продолжила Катя, – что кое-кого дернула нечистая проехаться с ветерком, а токер свой этот кто-то…

– Да вот он, токер мой! Зацени.

– Тэйки, тогда он у тебя тоже в самом начале был цел и невредим.

– Тьфу на вас… ладно. – И она полезла в «газик».

Катя и Даня забрались в Гэтээс. Она любовно погладила приборную панель.

– Перекрестись.

– Зачем, Катя?

– Смысла не помню, но меня это успокаивает.

Генерал выполнил ее просьбу. Тогда Катя поцеловала серебряное колечко и вполголоса произнесла короткую фразу на гоблинском.

– Давно хотел тебя спросить, что ты себе под нос лепечешь, всякий раз как мы на дело отправляемся?

– Даня, это ругательство. Очень злое, очень тупое, очень оскорбительное и в точном переводе совершенно бессмысленное для нас, людей.

– А какого рожна ты его…

– Оно меня тоже успокаивает, – перебила Катя. – А теперь… Готовы?

– Есть готовность, – откликнулся Немо.

– Пока вы там возились, я трусики постирать успела… – деловито сообщила Тэйки.

– Прогрев!

И Гэтээс, большое стальное чудовище, заревел, завыл, загрохотал и харкнул вонючим выхлопом. Катя захохотала, перекрывая басовитый рык машины. Мало какие мгновения доставляли ей большее удовольствие…

– Ты слышишь этот рокот, Даня? Ты его слышишь? Вот голос настоящего мужчины! Кар-рамба!

И генерал, заражаясь ее куражом, крикнул:

– Давай, Катька! Покажи класс!

– Тэйки, Немо, трогаем!

Она презирала первую и вторую скорость, она умела заставить эту махину бегать марафоны на спринтерской скорости! Тягач, громоподобным ревом вызывая на бой весь мир, понесся, раскачиваясь вперед и назад, по завалам, которые когда-то назывались проспектом Слононосова… или как-то так.

Две тяжелые машины расчищали хрупкому «газику» проезд. Водителей, а вместе с ними и генерала трясло нещадно. Гэтээс, как корабль на высокой волне, то преодолевал гребни холмов из строительного мусора, то опускался в долины между ними, но не снижал скорости. «Бобр» едва поспевал за ним.

– Даня, ты знаешь, чем ограничена маневренность этой махины?

– Ну?

– Прочностью наших задниц!

Генерал тем временем включил систему наблюдения. Конечно, прежний, фабричный Гэтээс такой системой по определению не мог быть оборудован, и здесь тоже не обошлось без умелых ручек Гвоздя. Прямо перед Даней на экране открылась карта всего района. Ее команда каждую неделю изменяла, дополняла, всячески холила и лелеяла; проезды, отмеченные на ней, не соответствовали старой, довоенной сетке улиц, большинство из них проложили гораздо позже, сквозь руины; проходы, зараженные радиацией или неблагополучные в магическом смысле, тайные тропы, лазы и убежища указаны были с необыкновенной скрупулезностью. Здесь жила тихая семья упырей, существ практически безобидных, по сравнению с большинством гостей из провинции Багнадоф. Тут окопалась команда Сопли, те же четыре человека, но два из них – совсем малолетки. А тут обитает старая Мангахш-охотница-за-обликами, и ее можно не опасаться, если не соваться прямо в нору и не пытаться отбить добычу. Там – вход в шахту Секретного войска, кажется единственный в Москве, других просто не сохранилось так близко к сердцу каганата Раш… Многие считали, что в этой шахте обретаются великая тайна и великая сила, может быть, именно там куется грядущая победа людей над гоблинским воинством, однако Данина команда точно знала: внизу засели три офицера-перестарка, обитают на огромном складе и в огромной лаборатории, но боятся лишний раз нос высунуть наружу. Ни тайны, ни силы… Кое-какие силенки у «секретников» есть, да, но они тихо и мирно живут на перегоне между двумя бывшими станциями метро – «Сходненской» и «Планерной»… Дальше к границе зоны – поле гоблинских ловушек, простроченное двумя «бродами», о которых умные люди лишний раз болтать не станут. Это по-настоящему опасное место, там гробанулось несколько бродячих банд и даже маленький разведотряд Секретного войска.

Даня покачал головой, углубившись в размышления о «секретчиках». Старая, некогда грозная организация людей. И люди вроде бы хорошие, открытые, незлые. Но очень уж слабые при всем том. Их сознание заякорено в прошлом, во временах ими самими не прожитых, а переданных по наследству старшими. Когда-то правительства нескольких могущественных стран решили объединить усилия; для этого понадобилось, чтобы гоблинские дружины захватили их столицы и привели их вооруженные силы на грань полного уничтожения… «Секретники» поставили на «чудо-оружие», разрабатывавшееся в подземных городах и сумели нанести гоблинам изрядный урон… но не победили. «Секретники» много говорили о том, что такое человек и до какой степени внутренняя его суть зависит от телесного устройства, культуры, этики, а значит, не стоит даже в малой степени уподобляться злой нечисти, пролезшей в мир людей. И только политика полной изоляции помогла им сохранить себя. Но не победить, не победить… Даня очень хорошо знал: нынешнее Секретное войско представляет собой ошметки от прежнего.

– Все сто-о-о-о-о-п! – услышал он вопль Немо.

Хрясь! – где ж тут лоб уберечь, когда у Кати срабатывает рефлекс: «Тормозить любой ценой!» Очень, кстати, полезный и правильный рефлекс. Дрын-дын-дын! – взвыл бампер «газика».

– Тэйки, ты жива?

– Не дождешься!

– Машина?

В ответ Даня услышал здоровый рев мотора, заводящегося с полпинка.

– Немо?

– Н-не знаю… генерал. Дом справа по борту на два часа. Дистанция – двести два метра. Н-не знаю.

Даня пригляделся к электронной карте. Ничего. Дом как дом. До странности целый, да и все. Бывший пятый по бывшему Слононосовскому проспекту.

– Что ты там видишь?

– Н-не понимаю… – изменившимся голосом ответил Немо. – Опасно. Там очень опасно, и рядом с ним – тоже. Считая улицу и воронку напротив. Прохода нет, генерал.

– Катя, дополнительное освещение…

Вглядываясь в черные амбразуры окон, Даня так и не заметил ничего подозрительного. Но странная интуиция Немо уже не раз отводила от команды крупные неприятности. Не стоит лезть на рожон… Даже тогда, когда самого рожна не видно.

– Всем: сворачиваем направо, проход номер восемь…

Катя, лишних вопросов не задавая, развернула тягач. Остальные, лишних вопросов не задавая, последовали за головной машиной.

Восьмой проход беспорядочно петлял между развалинами, провалами, воронками, остовами сожженных бэтээров и рощицами Синей Ромашки, совершенно безопасной, но имевшей обыкновение, прижившись, за пару лет вымахивать из цветочка полевого в настоящее дерево с корабельную сосну ростом. Наконец, они выехали из каменного хаоса на улицу Вавилова – действительно сохранившую обличие улицы. Когда-то тут были трамвайные рельсы, потом нечто вырвало их, оставив лишь маленький отрезок метров на сто – до поворота на улицу Панферова, от которой вообще ничего не осталось, только пустырь со страшным уровнем радиации. В начале трамвайной стометровки та же чудовищная сила оставила след своеобразного чувства юмора: две стальные полосы были выдраны из мостовой и завязаны кокетливым бантиком. Чуть поодаль стоял Вечный Трамвай. Кто и зачем пустил его в рейс по сражающейся Москве две тысячи сорок первого года? На этот вопрос ни сам Даня, ни кто-либо из его четверки ответить не мог. Да не очень-то и пытались… Ну трамвай совершенно новый, без единой царапины, ну пустой, – а каким ему еще быть? – ну горят там все лампочки и вдобавок фары днем и ночью, ну двери открыты, ну, не берет его ни пуля, ни танковый снаряд, ни единое магическое заклинание из пары дюжин, опробованных разными придурками ради чистого озорства, ну сдвигается он в год примерно на полметра в сторону поворота, ну бегают по нему без конца искорки мощного магического поля… Ну и хрен бы с ним. Есть диковины подиковиннее. А вот соваться внутрь не надо, да и вообще на расстояние вытянутой руки не подходить, чтобы не схлопотать гарантированно смертельный заряд магии, – об этом помнили все четверо.

Только они миновали Вечный Трамвай, как прямо перед ними на сумасшедшей скорости проскочила перекресток громада БРДМ – боевой разведывательно-десантной машины российской сборки.

– Митяй, стало быть, на дело вышел. У него вроде бээрдээм в хозяйстве был… – заметил Даня.

– Точно он, – ответила Катя, прикуривая. – Больше никто раздобыть не смог.

Ожил токер Дани:

– Живи дольше сегодня…

– И ты живи дольше, генерал, – ответил Митяю Даня.

– Все по плану?

– Чего мы все стоим без хорошего плана, Митяй?

Из токера донесся хриплый смех.

– Ну бывай…

Катя промолчала, Немо, конечно, тоже промолчал, зато Тэйки сразу вышла на связь:

– О каком это плане ты тут болтал с Митяем?

– Успокойся. Это он, наверное, какую-то модную фразочку ввернул. Я сам не врубился.

– А-а-а. М-м. – В междометиях Тэйки слышались одновременно разочарование и подозрение, но расспросы продолжать она не пожелала.

Маленькая колонна проехала перекресток, и тут Даня закричал:

– Тормози, етитт! Тормози!

Гэтээс встал как вкопанный. «Бобер» остановился секундой позже.

Р-р-р-бды-щ-щ! – долбанул бампер «газика» в корму «Бобра». Токеры разразились матюками. Катя не выдержала:

– Просто держи дистанцию, Тэйки!

– Да держу я, мать его… Почему стоим?

Генерал пояснил всем:

– М-детектор распознал четыре магических якоря дальше по улице. Я их сейчас вижу на экране так же ясно, как ваши морды через стол с харчами. Свеженькие, аж искрят. Приклеило бы намертво… Приготовьтесь, сейчас явятся их хозяева.

– Ты их видишь, Даня?

– Да вот они, Катя, влево на одиннадцать часов. Восемь шакалов, инфракрасный локатор ясно показывает.

– Так чего ты ждешь?

– Эти дурни сейчас встанут покучнее… Ага, молодцы. Люди. Автоматы. Пулемет. «Плащ Тени». Базука.

Темнота расцвела вспышками автоматной пальбы. Злую автоматную трескотню перекрыл басистый рокот пулемета. Пули зацвиркали по гэтээсовской броне. Катя подумала, до чего же это была хорошая идея – обрядить тягач в легкобронный наряд…

– Всем закрыть глаза, Изумрудная Дымка! – приказал Даня. – Топлю кнопочку.

И никто из команды не увидел, как на боковой подвеске Гэтээса пыхнул бенгальский огонь, и не огонь даже, а легонький огонек, над колонной взлетела маленькая несерьезная штучка, пестрый цилиндрик, больше всего похожий на карнавальную хлопушку, – Катя один раз сказала, она-то видела настоящие карнавальные хлопушки, – на высоте двух человеческих ростов штучка пыхнула еще разок, и по всей улице разлилось легкое зеленоватое сияние. Оно продержалось не более десяти секунд, а затем цилиндрик растаял в веселом фейерверке.

– Можете отпереть глаза. Трогай, Катя, мимо якорей – вот так и так.

Когда колонна проезжала мимо кучки нападающих, они ползали, выли, бились в истерике, пытались выдирать себе глаза, чтобы хоть так унять вспыхнувшую в них боль. По лицам текли слезы.

– Москва слезам не верит… – хладнокровно прокомментировал Даня. – Кажется, так говорили бояре Леонида Брежнева.

– Эх ты! Чему я вас только учила!

– Что, бояре были у Владимира Ленина?

Катя кисло улыбнулась:

– Я тебе потом объясню. Завтра. Долгий это разговор. Лучше скажи, думаешь, залетная команда? Гости дорогие?

– Да никакая это не команда, Катя. От команды мы бы просто так не ушли. Команда это значит – серьезные люди.

– Тогда – кто?

– Это сельские бродяги, отребье. На фермах работать не хотят, в Секретное войско не идут, сами нормальную жизнь наладить не могут. Вот и пришли в город, думают, тут кренделя на каждом столбе развешаны, а у лохов полна мошна консервных банок… Не знают или знать не хотят, что в городах давно все сожрали, теперь только тем и кормимся, что с ферм приходит или с аграрных заводиков.

Катя помолчала, раздумывая, не лишним ли будет очередной вопрос, но потом все-таки задала его:

– Даня, это была боевая или предупредительная?

– Всех готова пожалеть? – Даня рассмеялся. – Знаю тебя.

– И все-таки, Даня, я считаю, не нужно лишних…

– Да предупредительная, предупредительная, ты ведь тоже меня знаешь, могла бы и не спрашивать. Через час-другой расчухаются и зрячими отсюда уйдут… если, конечно, не полные дураки и усвоили, что почем в столице нашей родины.

– Что-то неспокойно мы сегодня едем…

– Нормально. Меня только одна вещь беспокоит всерьез. Почему Немо не предупредил нас о засаде?

Катя удивленно подняла брови:

– А ведь и, правда. Я сразу как-то не подумала, Даня…

– Ладно, сейчас узнаем.

И генерал вызвал Немо. Тот ответил не сразу и как-то неуверенно:

– Да.

– Проморгал засаду-то, мистер Жестянкин?

– Да-а…

– А какого рожна? Немо, ты, вообще, как? Не ранен? Ты в порядке?

– Да-а… Просто… у меня… циклоида… в нижней позиции…

В этот момент Даня подумал: может, стоит остановить колонну? Может, вообще стоит ее развернуть да послать операцию подальше? Обидно, конечно, слов нет, и проблем будет до едрени фени, но если Немо рехнулся, то это куда как серьезнее.

– Генерал… не… беспокойся… ты… да… это… бывает… редко… очень… но…

Немо бормотал тихо и слова выговаривал как будто с трудом. Вдруг голос его изменился и стал прежним – будто кто-то передернул затвор в его голове и дослал патрон в патронник: клац-клац и парень готов к бою!

– Все. Генерал, я пребывал в наименее боеспособном состоянии сознания. Мой разум на четыре пятых отставал от текущей реальности на две минуты. Я мог вести машину, стрелять и воспринимать приказы, но ничего более сложного. Ближайшее будущее было от меня закрыто.

– Старик, нам сегодня понадобится сто процентов твоих мыслительных способностей. Уверен, что сбоев больше не будет?

– Уверен, генерал. У меня так бывает раз в три месяца, и раньше я удачно подгадывал приближение… нижней позиции… на время, когда у нас не случалось ничего важного.

– Полагаюсь на тебя. Смотри!

Ночная Москва проплывала мимо колонны. Страшная, истерзанная войной, изнасилованная чужаками и едва-едва обласканная любовью немногочисленных своих, она каким-то чудом сохранила остатки прежнего величия. Некоторые дома, пустые, с выбитыми стеклами, оскаленными пастями подъездов, стылые, заваленные хламом, который уже никому не нужен, стояли, как последние солдаты каменной армии, готовые сопротивляться времени и неумолимому гневу врага, готовые выстоять до победы или умереть, распасться в бессмысленные груды кирпича. В их подвалах еще теплилась жизнь. Еще широкогрудые проспекты московского Юга не полностью скрылись под завалами. Еще редкие отряды истинных хозяев и защитников великого города не утратили боевой ярости. Как будто огромное тело, когда-то прекрасное, а ныне обезображенное, распятое на косых перекладинах рек и автострад, силилось не погибнуть от смертоносного холода, а выжить, выжить, выжить…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.