Творец Вселенной

      Он отошел от двери и внезапно почувствовал, что ударился обо что-то металлически звякнувшее. В комнате было уже почти совсем темно, и он не сразу понял, что это та самая машина, с помощью которой они перенеслись сюда. Желая получше рассмотреть это загадочное устройство, Каргилл вдруг подумал, что было бы здорово воспользоваться этой машиной сейчас и оказаться где-нибудь подальше отсюда, от всех этих обществ и групп, которые пытаются использовать его для каких-то своих, наверняка темных целей, совершенно не интересуясь, чего он сам хочет. Судя по голосу того человека, настроены они были вполне решительно.
      Каргилл опустился на пол около машины. В темноте он попытался найти наощупь тот выступ, за который надо было потянуть, чтобы привести это устройство в движение, но поверхность машины казалась совершенно гладкой.
      Вдруг за дверью послышались шаги. Они приближались. Каргилл поднялся с пола и повернулся лицом к двери. Кто-то вошел в комнату, послышался какой-то шорох, и вспыхнул яркий свет. На пороге стояла... тень, тень человека.
      Каргилл смотрел на газообразное полупрозрачное облако в форме человеческого тела, что-то совершенно невероятное, которое вдруг заговорило:
      - Да, он один из них. Я ничего не ощущаю.
      Откуда-то сзади послышался голос Энн:
      - И сколько их?
      - Не больше десятка во всем этом временном отрезке. Любопытный феномен.
      Разговор этот велся и буквально, и фигурально через голову Каргилла. Фраза "любопытный феномен" относилась явно к нему, и Каргиллу, который так долго находился в состоянии сильнейшего эмоционального стресса, внезапно ему стало смешно - ведь эти слова изрекало такое фантастическое существо. Он расхохотался так, что на глазах у него появились слезы. Каргилл абсолютно потерял контроль над собой и уже не мог остановиться, пока совершенно не обессилел и не сполз на пол, так как ноги его просто не держали. Он лежал на полу, не в состоянии пошевельнуться от изнеможения, когда вдруг ощутил какое-то легкое прикосновение и в следующую секунду понял, что тело его пришло в движение.
      Он почувствовал, что идет. Каким образом это произошло, было совершенно непонятно, но он, безусловно, шел по дороге - во всяком случае, ноги двигались и несли его сами.
      Энн шла впереди него. В руках у неё был фонарь. От его тусклого света темнота вокруг казалась совершенно непроницаемой, но было ясно, что они находятся вдали от города и идут по грунтовой дороге. Каргилл поднял голову, но небо было, очевидно, покрыто облаками, так как ни звезд, ни луны видно не было. Только был слышен монотонный звук их шагов. Теперь, когда все чувства вернулись к нему, он поразился, каким молниеносным оказалось их перемещение в пространстве: только что они были в городе, а сейчас находились явно в глухой местности, вдали от людей и цивилизации. И за всем этим стояло то загадочное существо: один взгляд, несколько слов, легкое прикосновение - и вот под его ногами темная дорога, а впереди - молчаливая попутчица.
      - Энн! - тихо позвал Каргилл.
      Она отозвалась, не поворачивая головы и не замедлив шаг:
      - Приходите в себя?
      Нельзя сказать, чтобы тон её был доброжелательным. Каргилл задумался над тем, после чего это он приходит в себя. Наверное, у него был приступ амнезии, временная потеря памяти. Он усмехнулся - такое состояние для него было уже чем-то привычным, одним разом больше или меньше - не имело значения.
      В данный момент он находится здесь, и это было пока единственное, в чем он был уверен.
      - Куда мы идем? - спросил он.
      Хотя он и не мог этого видеть, но каким-то образом почувствовал, как она пожала плечами,
      - Нельзя же было оставить вас в городе, - сказала она.
      - Почему?
      - Тогда вы попали бы в руки к Теням.
      Но по меньшей мере один из теней видел Каргилла, и он напомнил ей об этом. Она ответила не сразу и явно нехотя:
      - Он... на нашей стороне. У него есть план, как с ними можно бороться.
      - А я? Для чего вам понадобился я?
      Энн не ответила. каргилл подождал и, ускорив шаг, догнал её.
      - Если я нужен вам для осуществления ваших планов, наверное, я имею право знать, какая роль предназначается мне.
      - Это все очень сложно.
      Она по-прежнему не поворачивала к нему головы. - Нам нужен кто-нибудь из далекого прошлого, чтобы Тени не могли читать его мысли. Он посмотрел на вас и сказал, что на может определить ваше будущее. Время от времени в истории человечества встречаются люди со сложной судьбой, такие, как вы. Мы выбрали вас.
      - Выбрали! - воскликнул Каргилл. Вдруг ему пришла в голову невероятная мысль, что все, что с ним тогда произошло, было заранее продумано, что кто-то выбрал его ещё в баре, чтобы устроить аварию и убить ту девушку.
      - Нет, не может быть. Ведь он тогда нарочно так напился, этого они никак не могли запланировать.
      Он почувствовал, что его начинает это раздражать.
      - Я хочу знать, - сказал он, - как меня собираются использовать.
      - Я не в курсе, - ответила Энн. - Я здесь только исполнитель.
      Он схватил её за руку.
      - Будто бы! Куда вы меня ведете?
      Она попыталась высвободиться, но безуспешно, он сжал её пальцы ещё сильнее.
      - Вы делаете мне больно, - сказала она тихо.
      Каргилл нехотя отпустил её.
      - Почему вы не отвечаете? - спросил он.
      - Здесь недалеко есть одно место. Там вам скажут, что делать дальше.
      Каргилл задумался, проигрывая возможные варианты, и решил, что все это ему совершенно не нравится. События развивались очень стремительно, но были некоторые вещи, которые не вызывали сомнения, например то, что он сейчас находился уж точно не в двадцатом веке - достаточно было вспомнить фантастическую тень в форме человеческой фигуры и то устройство для перемещения в пространстве, действие которого ему довелось на себе испытать.
      Почему он оказался в будущем, было уже менее ясно. Межвременное общество психологической адаптации перенесло его в будущее, чтобы использовать для лечения кого-то из своих клиентов. Звучала это, кончено, нелепо, но так, во всяком случае, объяснил ему бесплотный голос в странной квартире, где он должен был ждать смерти. И никто, очевидно, не предполагал, что там вдруг окажется Энн Рис.
      С её появлением все происходящее обрело новый смысл: "Она сказала, подумал он, - что они выбрали меня". Это меняло дело. Значит, его роль в этом неизвестном ему деле не так уж второстепенна, следовательно, именно у него есть то, что им нужно.
      Та группа, которая прислала за ним Энн, намеревалась использовать его в борьбе с опасным противником, и это было ещё одним подтверждением того, что каким-то образом он может быть им полезным. Что она об этом говорила? Что его будущее нельзя предсказать. А чье будущее можно предвидеть? Если они имели в виду, что, вырвав его из его времени, они не могли уже проследить за его действиями дальше - это более менее понятно. Но ведь она сказала вполне определенно, что время от времени в истории человечества появляются люди со сложной судьбой... Что же сделало его одним из таких людей?
      Все это время, пока он пытался проанализировать происходящее, сосредоточенно нахмурив брови, они продолжали свой путь. Наконец он произнес:
      - Боюсь, что мне все это совершенно не нравится. Пожалуй, я с вами дальше не пойду.
      Она, казалось, не приняла его слова всерзьез.
      - Бросьте глупости, - сказала она. - Куда же вы денетесь?
      Каргилл вспомнил, что однажды, когда он был в Корее, они отступали в спешке и беспорядке, и ему пришлось два дня находиться на вражеской территории. Можно было представить, что оказаться в таком положении здесь было бы нерадостно. Он подумал, что в данный момент он не знает даже, какая на нем одежда, так как в темноте разглядеть её было невозможно. Но чувствовал он себя в ней тепло и уютно. Вряд ли ему дали такую одежду, которая могла бы привлечь к нему ненужное внимание. И он решился.
      - Кажется, нам больше не по пути. Прощайте.
      Он повернул назад и быстро побежал по дороге, но вскоре свернул с неё и оказался в густых зарослях какого-то кустарника. Сзади мелькнул свет фонаря: очевидно, Энн искала его. Ему это помогло сориентироваться и ещё глубже забраться в кусты. Послышался голос Энн:
      - Вернитесь! Куда вы? Вот ненормальный! - Она кричала ещё что-то вроде: - Осторожнее, там Планиаки! - но он удалялся так быстро, что вскоре голос её затих вдалеке и пропал совсем.
      - Что ещё за Планиаки? Наверное, ему послышалось.
      Каргилл продолжал идти вперед, хотя вокруг практически ничего не было видно. Ясно было только, что его окружает дикая природа. Нужно было как можно дальше уйти от дороги, где он оставил Энн, и пройти максимально возможное расстояние до рассвета, так как утром за ним могли послать погоню. Он почувствовал запах водорослей и понял, что приближается к какойзто реке или к озеру. Он повернул в другую сторону, и вдруг совершенно неожиданно перед вспыхнул луч фонаря, осветив его с головы до ног
      Тонкий девичий голос произнес:
      - А ну, подними руки! А то сожгу тебя заживо!
      В свете фонаря Каргилл увидел тусклый металлический предмет в форме удлиненной трубки. Он был нацелен прямо на него, и рука, державшая его, не дрожала.
      Девушка закричала:
      - Эй, отец, где ты? Я тут поймала Твинера! - В её голосе чувствовалось радостное возбуждение. - Иди же сюда и помоги мне.
      Уже после Каргилл понял, что именно в этот момент ему надо было попытаться убежать. Его остановил непривычный вид оружия в руках девушки. Если бы это было что-то знакомое, он бросился бы в сторону и скрылся бы во всяком случае, так он себе говорил, когда было уже поздно.
      Пока он терял драгоценные мгновения, из темноты выскочил какой-то человек.
      - Молодей, Лела! - сказал он. - Ловкая ты у меня девица!
      Каргилл мельком увидал торжествующее выражение на его худощавом, заросшем щетиной лице, и в следующую минуту ему в спину уперлось что-то твердое.
      - Давай пошевеливайся, а то костей не соберешь.
      Каргилл нехотя подчинился медленно пошел вперед. В темноте смутно вырисовывался непривычный силуэт какого-то непонятного сооружения. Свет фонаря отражался от его гладкой поверхности.
      Прозвучал приказ:
      - Заходи в эту дверь.
      Теперь уже деваться было некуда. Сзади него стоял вооруженный и решительно настроенный туземец. Каргилл вошел в дверь и оказался в большой, тускло освещенной комнате, необычно обставленной и довольно уютной. Подталкиваемый сзади твердой рукой отца Лелы, он пересек комнату, оказавшись в узком коридоре, и увидел открытую дверь в маленький закуток, который был освещен ещё более тускло. Мужчина втолкнул его туда и остановился на пороге. Вошедшая вслед за отцом девушка надела ему на ноги колодки из толстой цепи и закрыла замки на два оборота. Выходя из комнаты, она бросила через плечо:
      - Там в углу койка.
      Отец и дочь пошли по коридору, видимо, очень довольные собой, причем девушка возбужденно восклицала, что наконец-то они поймали "одного из этих", как она выразилась. Мужчина предложил:
      - Может, нам надо подняться, а то вдруг он тут был не один?
      Свет в комнате у Каргилла погас. Он почувствовал, как пол уходит у него из-под ног, а в следующую минуту это сооружение оторвалось от земли и начало подниматься в воздух. "Так это, - догадался Каргилл, - летательный аппарат!
      Он вдруг вспомнил слова Энн Рис: "Осторожно, там Планиаки!" Наверное, это они и есть. Он нашел в углу койку, про которую говорила девушка, и устало опустился на нее. Потом он ощупал цепи вокруг своих лодыжек. Металл был твердым, а сама цепь длиной чуть больше фута - достаточно для того, чтобы ограничить движение. Внезапно на него навалилась страшная усталость, он лег и тут же заснул.
      4
      Еще до того, как окончательно проснуться, Каргилл почувствовал, что он как будто парит в воздухе. Сначала он никак не мог сориентироваться ни во времени, ни в пространстве. Он потянулся, и в ногах его загремело что-то тяжелое, сковывающее движение. Охватившее его при этом чувство тревоги мгновенно стряхнуло остатки сна.
      Каргилл все вспомнил, увидев над собой металлический потолок, а на ногах - цепи. Он начал подниматься с постели и вдруг почувствовал, что в комнате кто-то есть. Он не успел повернуть голову, чтобы посмотреть, кто же это, как вдруг что-то больно хлестнуло его по шее, обжигая кожу.
      - Вставай, ты, бездельник! - Человек, стоящий в дверях, уже замахнулся хлыстом, чтобы ударить его снова.
      У Каргилла от ярости потемнело в глазах. Он рванулся, чтобы броситься на обидчика, но цепь не пустила его. Его охватило отчаяние от сознания своей беспомощности и такого унизительного положения.
      Человек вновь ударил его. Каргилл попытался увернуться, и удар частично пришелся по его рукаву, а острый конец хлыста звонко щелкнул по металлической стене. Человек снова занес над ним руку для удара.
      Каргилл узнал этого человека. Это был отец девушки, которая захватила его в плен. При свете дня Каргилл увидел, что это был мужчина лет сорока, сухопарый и неопрятный. Лицо его было покрыто неряшливой щетиной - он, видимо, несколько дней не брился. Тонкие губы и злое выражение глаз дополняли эту неприятную картину. Одежда его состояла из засаленных брюк и несвежей и небрежно заправленной рубашки. Человек угрожающе прорычал:
      - Шевелись же, черт тебя подери!
      Каргилл подумал: "Если он ещё раз посмеет меня ударить, я брошусь на него и собью его с ног". Вслух же он произнес, пытаясь выиграть время, чтобы собраться для прыжка:
      - Чего вы от меня хотите?
      Это привело его противника в бешенство.
      - Ну, сейчас я покажу тебе, чего я хочу!
      Хлыст обрушился бы на его голову со всей силой, но Каргилл, не дожидаясь этого, бросился на этого человека, собрав все свои силы, и буквально пригвоздил его к стене, навалившись всем телом. Тот вскрикнул, пытаясь освободиться. Но было поздно. Каргилл схватил его за рубашку на груди и с размаху ударил в челюсть.
      Это был нокаут. Обмякнувшее тело рухнуло на пол. Каргилл неловко опустился на колени рядом с ним и дрожащими пальцами стал обшаривать его карманы.
      Из коридора послышался голос девушки:
      - Руки прочь, или я сейчас спалю тебя заживо.
      Каргилл вздрогнул, поднял голову и, увидев направленное на него оружие, тяжело поднялся на ноги и сел на койку.
      Девушка подошла к лежащему на полу отцу и ткнула его в бок ногой.
      - Вставай, дурак! - сказала она.
      Мужчина пошевелился и сел, потирая рукой ушибленную челюсть.
      - Я убью его, - пробормотал он. - Убью, и к черту этого поганого Твинера.
      Девушка презрительно усмехнулась.
      - Никого ты тут не убьешь. Ты напросился, чтобы тебе дали в зубы, и получил, что заслужил. Что тебе от него было надо?
      Мужчина поднялся на ноги, покачиваясь.
      - Проклятые Твинеры! Мне просто тошно смотреть на них. Дрыхнут себе, понимаешь ли, и даже не знают, что им надо делать.
      Девушка сказала холодно:
      - Не будь дураком, отец. Он же ещё необученный. Ты что хочешь, чтобы он твои мысли читал? И вообще, не суйся к нему со своими грязными руками. Я его поймала, и если его надо будет бить, я сделаю это сама. Дай сюда хлыст.
      - Слушай, Лела Боуви, - обратился к ней отец. - не забывай: хозяин здесь я. - Но хлыст он ей все же отдал и проговорил, угрюмо, уставясь на нее: - Все, что я хочу, это позавтракать, и побыстрее.
      - Сейчас будет. Ну ладно, давай проваливай, - она махнула рукой. Ее отец повернулся и медленно вышел из комнаты.
      Девушка отрывисто скомандовала:
      - Эй, ты, давай на кухню.
      Жестом она показала, куда нужно идти. Каргилл помедлил, раздумывая, стоит ли попытаться протестовать. Но слово "кухня" вызвало в его воображении приятные гастрономические ассоциации. Не говоря ни слова, он, тяжело переставляя скованные цепью ноги, поплелся туда, куда она показала. Ему вдруг пришло в голову, что эти люди могут держать его здесь на цепи, пока им это не надоест. Сознавать это было страшно. Отчаяние, навалившееся на него, давило тяжелее, чем цепи.
      Кухня оказалась узким коридором между толстыми полупрозрачными стенами. Она была футов десять длиной, и в её дальнем углу находилась закрытая прозрачная дверь, за которой просматривались какие-то механизмы. Кухня была полна света, проникавшего внутрь через полупрозрачные стены. Каргилл озадаченно озирался, но ни плиты, ни ещё какого-нибудь привычного кухонного оборудования нигде не было. Более того, так не было ни посуды, ни еды. Вглядевшись пристальнее в полупрозрачные стены, он увидел там множество непонятных линий - одни шли в горизонтальном направлении, другие - в вертикальном, какие-то - по диагонали, некоторые из них были прямыми, другие - кривые. Картина вырисовывалась совершенно беспорядочная. Было абсолютно неясно, что все это значит.
      Он вопросительно взглянул на девушку. Она сказала:
      - Хорошо, что сегодня безоблачно. Мы получим столько тепла, сколько надо.
      Он увидел, как на протянула руку и двумя пальцами слегка дотронулась до чего-то наверху, там, где стена соединялась с потолком. быстрым движением она провела рукой сверху вниз до середины стены, а затем параллельно полу. Часть толстой стеклянной стены скользнула вниз. каргилл увидал в проеме прозрачную панель, а за ней полки. С того места, где он стоял, он не мог разглядеть, что находится на полках.
      Девушка отодвинула прозрачную панель в сторону и сделала ещё какое-то движение, но что именно, Каргилл не видел. Через минут в руке у неё была тарелка, на которой лежали очищенные сырые продукты: рыба и картофель. Это было весьма странно. каргилл подумал, что ни Боуви, ни его дочь не были похожи на людей, которые заранее будут что-то делать. Значит, у них на кухне в этих стенах было автоматическое оборудование для того, чтобы подготовить продукты к обработке.
      Девушка отошла чуть в сторону, повторила свои прежние манипуляции со стеной, и ещё одна секция отделилась и опустилась вниз. Там также была прозрачная панель и полки. Отодвинув панель, она поставила тарелку на одну из полок.
      Когда она закрыла панель, рыба прямо на глазах зарумянилась, а картофель почти мгновенно потерял свою твердость и сварился.
      - Пожалуй, достаточно, - сказала Лела Боуви. - Ты тоже перекуси чего-нибудь.
      Она вынула тарелку голыми руками, остановилась у панели холодильного шкафа взять что-то из фруктов и вышла из кухни.
      Каргилл остался один. Когда она вернулась, он уже приготовил себе курицу с картофелем и с аппетитом завтракал.
      Лела остановилась на пороге, и Каргилл подумал, что она вообще-то довольно хорошенькая, если не обращать внимания на несколько угрюмое выражение её лица. Конечно, она могла бы получше причесаться, но, во всяком случае, было заметно, что она следит за своей внешностью в отличие от своего отца. Волосы у неё были чистыми и блестящими, а на загорелом лице выделялись голубые глаза и яркие, полные губы.
      Она спросила подозрительно:
      - Как же такой ловкий Твинер, как ты, так легко дал себя поймать?
      Каргилл быстро проглотил ещё не дожеванный кусок и ответил:
      - Я не Твинер.
      Глаза девушки вспыхнули злым огнем.
      - Ты что тут, умничать будешь?
      Каргилл доел то, что оставалось на тарелке, и спокойно сказал:
      - Я говорю правду. Я не Твинер.
      Она нахмурилась:
      - А кто же ты тогда? - В её глазах появилась настороженность, даже тревога: - Тень?
      Прежде чем он успел подумать, стоит ли ему притворяться, она сама ответила на свой вопрос:
      - Конечно нет. Если бы ты был одним из них, ты знал бы, как работает кухонное оборудование. они ведь ремонтируют наши летающие дома, когда для нас это слишком сложно.
      Притворяться было поздно, и Каргиллу пришлось подтвердить, что она права.
      Девушка ещё сильнее нахмурилась:
      - Но Твинер ведь тоже знал бы все это... Как тебя зовут?
      - Мортон Каргилл.
      - Откуда ты?
      Каргилл рассказал ей, и она казалось, поняла. Кивнув головой, она проговорила:
      - Значит, один из этих... За поимку таких, как ты, нам дают награду. Что же ты сделал - там, в своем времени - почему Тени стали за тобой охотиться?
      Каргилл пожал плечами:
      - Ничего. - Он не собирался рассказывать ей о трагическом случае с Мари Шане.
      Она снова рассердилась.
      - Не смей мне врать. Стоит мне только сказать отцу, что ты беглец, и ты пропал.
      Каргилл произнес как можно более убедительно:
      - Но я действительно не знаю. Что я ещё могу ответить? - Секунду поколебавшись, он спросил: - Какой это год? - почувствовал, что у него перехватило дух в ожидании её ответа.
      5
      Он как-то не подумал об этом раньше. Не было времени. Часы в комнате со стеклянной стеной в Городе Теней показывали время, но не год. А потом события стали разворачиваться с такой быстротой, что он просто не успевал осознать, что он действительно находится в будущем.
      В каком именно будущем? В каком году? Какие события произошли в течение тех столетий, которые отделяют этот мир от его времени? Но сейчас самым главным для него вопросом был тот, который он задал Лале.
      Она пожала плечами:
      - Две тысячи триста девяносто первый.
      Каргилл решил, что предпримет попытку, наконец, хотя бы что-то узнать об этом странном мире, и начал с вопроса:
      - Что мне непонятно, так это почему жизнь так сильно изменилась за эти столетия?
      Он рассказал ей немного о том, какими были Соединенные Штаты в 1954 году. Она восприняла все очень спокойно.
      - Ничего удивительного. Сейчас большинство людей желают быть свободными, не хотят жить постоянно где-нибудь в одном месте или быть привязанными к какой-нибудь дурацкой работе. Люди пока ещё не совсем свободны. Нам - воздушным кочевникам - в этом смысле повезло больше по сравнению с другими. У нас есть наши летающие дома-флотеры, и мы летаем, где хотим.
      Каргилл подумал, что он не назвал бы свободными тех, кто был явно зависим от других - взять хотя бы проблемы с ремонтом флотеров, но решил, что не стоит спорить. Ему нужна была информация.
      - И сколько вас?
      - Около пятнадцати миллионов.
      Каргилл не стал возражать, хотя цифра эта показалась ему явно преувеличенной.
      - А сколько всего Твинеров?
      - Миллиона три. - Это было сказано презрительным тоном. - Эти трусы живут в городах.
      - А Тени?
      - Их, наверное, сотня тысяч, может, чуть больше или меньше.
      Каргилл понимал, что она не могла быть уверена в точности этих цифр. Она не производила впечатления человека, который обладает достоверной информацией о таких вещах. Но он знал ещё меньше, чем она, и хоть какие-то знания все-таки лучше, чем ничего. Он представил себе их мир: кругом дикая природа, несколько городов и масса воздушных кочевников, бороздящих небо в своих летающих домах.
      - А управляют тут всем Тени, я полагаю? - спросил я.
      - Никто тут никем не управляет, - сказала девушка с раздражением. - И вообще, хватит вопросов. Не твоего это ума дело. - Она вышла из комнаты.
      Большую часть этого дня Каргилл пробыл один. Лелу он видел лишь раз, когда она на минуту зашла на кухню, чтобы приготовить обед себе и отцу. У него было время, чтобы серьезно подумать над тем, что он узнал. Самым поразительным было катастрофическое сокращение населения. Значит, все честолюбивые стремления людей двадцатого века оказались бессмысленной суетой, значит, все достижения цивилизации оказались ненужными, так как человечество не выдержало её чудовищного стресса и отвергли все накопленное трудами предыдущих поколений, как только появилась такая возможность.
      Он не мог в это поверить. Цивилизация, казалось, была незыблемой. Человек достиг чрезвычайно высокого уровня развития в науке, в культуре, и хотя в социальном плане оставалось ещё много проблем, шло постоянное поступательное движение вперед - человек к чему-то стремился, что-то искал, находил, чему-то учился.
      Но где-то, видимо произошел сбой. Из того, что он узнал от Лелы, каргилл и сделал вывод, что на каком-то этапе давление властей на человека оказалось непомерны, и люди бросили вызов обществу, которое старалось все больше и больше подчинить себе личность, заставить человека жить по раз и навсегда установленным законам, лишив его свободы выбора.
      Поэтому люди взбунтовались. Весь опыт предыдущей истории показывал, что с самых древних времен человек постоянно сталкивался с силами, стремящимися его контролировать, на какое-то время это им удавалось, а потом человек сметал их со своего пути и все начиналось снова.
      Так, по-видимому, произошло и на этот раз, и общество потребления ни своей агрессивной рекламой, ни всепроникающим телевидением, ни "кадиллаками", "бьюиками" и "ягуарами" не смогло поработить человека и удержать его в зависимости. Значит, ему нужно ещё что-то, наверное, свобода выбора.
      В кухне стало темнее, и Каргилл почувствовал, что их флотер снижается - по его корпусу снизу застучали ветви деревьев. Через минуту вошла Лела. Она стремительно пересекла кухню и открыла дверь в машинное отделение. Догадавшись, что она собирается сделать, каргилл вскочил на ноги, чтобы посмотреть, как она будет открывать наружную дверь, но не успел. Девушка уже вышла, и через открытую дверь внутрь ворвался влажный морской бриз. Он понял, что тот самый глухой звук, который он слышал, - шум прибоя.
      Через минуту она вернулась и сказала:
      - Можешь выйти, если хочешь. Но не пытайся убежать. Далеко все равно не уйдешь, а если отец выстрелит в тебя, то вспыхнешь, как факел.
      Каргилл сказал с сожалением:
      - Куда я убегу? Боюсь, что вам от меня никуда не деться.
      Говоря это, он внимательно смотрел, как она отреагирует. Ему показалось, что он заметил на её лице выражение облегчения. Это было не совсем то, что он ожидал, он надеялся на большее, но это наводило на мысль, что девушка не против, чтобы рядом был ещё кто-то, кроме её отца. Каргилл решил, что попробует завоевать её симпатии. Человек в его положении имел право использовать все средства для того, чтобы вновь обрести свободу.
      Он не стал задерживаться около машинного отделения - завтра он узнает, как тут все работает. Он неловко спустился по ступенькам - с цепью на ногах это было весьма трудно - и ступил на песчаный пляж.
      Весь вечер они ловили крабов и другую морскую живность, которая собиралась вокруг опущенного в воду фонаря. Это был скалистый, безлюдный морской берег, и только местами попадались не занятые скалами кусочки песчаного пляжа. Кое-где почти к самому берегу подходил густой лес. Лала вылавливала морских животных маленькой сетью и бросала их в кучу, а Каргилл под её руководством сортировал их, выбрасывая несъедобных обратно в море, а съедобных кидая в небольшое ведро.
      Лела явно наслаждалась жизнью. Глаза её блестели в отраженном свете фонаря, лицо горело возбуждением. Она жадно вдыхала бодрящий морской воздух. Ее гибкое тело легко и ловко двигалось, работа кипела в руках. Несколько раз, когда отец отходил подальше и не мог её слышать, она радостным голосом восклицала, обращаясь к Каргиллу:
      - Ну до чего же здорово, правду? Вот это, я понимаю, жизнь!
      - Просто чудесно! Я никогда не видел ничего подобного! - Он говорил это, чтобы доставить ей удовольствие, но до некоторой степени это было правдой. Безусловно, в жизни на природе была своя прелесть, но девушка, по-видимому, не понимала, что это ещё не все, что жизнь в цивилизованном мире гораздо более богата и эмоционально насыщена.
      Каргилл подумал, что ему, может быть, придется привыкнуть к такому образу жизни, и, возможно, это было бы весьма неплохо. Здесь, среди этих просторов, он мог бы затеряться и его никогда бы не нашли. Но он был уверен, что новизна впечатлений сменилась бы сначала привычкой, потом скукой, ощущением бесполезности своего существования и затем отчаянием. Это была безрадостная перспектива, и он её отбросил без всякого сожаления.
      Когда они закончили работу, было уже далеко за полночь. Усталый, он лег на свою койку, и мысли его обратились к Леле. У него было достаточно опыта в общении с женщинами, и её поведение - то, что она часто обращалась к нему, искала его глазами, пыталась убедить его в преимуществах жизни на природе - подсказывало, что она одинока и жаждет общения. Хотела ли она любви или, вернее, на каких условиях она согласилась бы на это, зависело от её воспитания. Он подозревал, что, судя по манере держаться, она была девушкой строгих правил, но пока не чувствовал, что готов начать действовать, чтобы преодолеть возможное сопротивление.
      На следующий день она несколько раз появлялась на кухне, когда там был Каргилл, и он, после неоднократных безуспешных попыток открыть дверь мишенного отделения, в конце концов решился спросить её об этом. Она без малейшего колебания показала ему, как это делается. Оказывается, нужно было одновременно дотронуться до дверных косяков.
      Как только она ушла, Каргилл направился прямо в машинное отделение, чтобы понять, как устроен двигатель, что оказалось бесполезным занятием, так как последний был герметично закрыт. Тогда он, проделав все необходимые манипуляции, опустил одну из секций стены до пола и посмотрел вниз.
      Внизу, насколько охватывал взгляд, проплывали картины дикой природы: деревья, кусты, буйная зелень, не знающая руки человека. Но кое-где в толще леса можно было заметить какие-то здания. Даже с той значительной высоты, на которой летел флотер, было видно, что они давно заброшены. Многие подворные постройки перекосились, и время от времени можно было увидеть совсем развалившийся дом или сарай. Похоже, когда-то это были формы.
      Впереди показался оставленный жителями город. Здесь следы запустения ещё больше бросались в глаза - покосившиеся заборы, заброшенные дороги, заросшие травой и давно оставленные людьми дома. Когда они пролетали над ещё одним покинутым жителями городом, каргилл опустил панель, закрывающую окно, и вернулся в свою каморку.
      Он, живущий в мире, где практически не было ни одного клочка земли, который не принадлежал бы кому-нибудь и не использовался бы каким-то образом, был просто потрясен, увидев, что природа на таких обширных пространствах возвращается к своему первобытному состоянию, что люди позволили ей вновь захватить их.